- Писатели еще жалуются, - вздохнула Дагурова, увидев роскошные апартаменты, отведенные Нине. - Вы бы знали, как приходится в командировках нашему брату, следователю. Зачастую в номере даже нет крана с холодной водой. Грязь, тараканы, мыши…
Она с удовольствием полезла в ванну. И когда вышла оттуда, свежая и бодрая, Нина сказала:
- Сейчас пойдем перекусим, потом будем слушать стихи, поздравлять лауреата.
- Кто удостоился этой чести?
- В этом году мексиканский поэт. Говорят, очень талантливый. Жаль, не знаю испанского…
От еды Ольга Арчиловна отказалась, сославшись на то, что раз в неделю голодает. Для здоровья. Сегодня якобы у нее как раз разгрузочный день. Нина пошла одна, включив для Дагуровой телевизор и объяснив, как пользоваться дистанционным управлением. Программ было десятка два с лишним. Сплошные развлекательные фильмы, мультяшки, прерываемые вездесущей рекламой. Но все это Ольге Арчиловне вскоре надоело - не знала языка. Одной в номере было тоскливо. Она решила спуститься во внутренний дворик, манящий зеленью и огнями.
Вечером тут было изумительно красиво. Поблескивала вода в бассейне, благоухали южные растения. По саду прогуливались нарядно одетые дамы и господа. Но удивляло множество полицейских. Среди них было немало женщин. Присутствие стольких стражей порядка озадачило Дагурову. В такой гостинице простой люд не останавливается. Значит, охраняют от грабителей эту богатую публику? На женщинах сверкали бриллианты и жемчуга…
В глубине патио возвышался помост. Вокруг рядами стояли стулья. Здесь, как поняла Ольга Арчиловна, и состоится торжественное вручение премии Монделло. И действительно, уже собиралась разноязыкая толпа, рассаживалась у помоста. Присела на один из стульев и Дагурова. Огляделась: человек двести, не меньше. Но никакой торжественности, никакой официальщины. Посланцы разных стран шутили, смеялись, переговаривались между собой. На помост поднимались поэты, читали свои стихи. Причем сначала давался перевод по-итальянски.
После награждения лауреата состоялся ужин. Прямо здесь, на воздухе. Нина потащила к столам и Ольгу Арчиловну. Та было засопротивлялась, но переводчица сказала:
Вы просто обязаны попробовать здешнюю кухню.
Представится ли еще такая возможность? Ей-богу, стоит нарушить вашу диету…
- Дагурова согласилась - голод не тетка.
За угощением все вели себя так же непринужденно. Не было никаких речей, тостов. Еда - дары моря. Такого изобилия закусок из рыбы, моллюсков и ракообразных Ольга Арчиловна не" видела никогда. И конечно же - овощи и фрукты. Здесь это самый расхожий продукт, стоящий копейки. Но было кое-что и экзотическое. Например, блюдо из плодов кактуса. Оно очень понравилось Ольге Арчиловне. Вино легкое, ароматное, напоминало грузинское. Дагурова не удержалась, выпила пару бокалов. На десерт подали мороженое в виде слоеного торта и кофе.
Разошлись поздно. Нина включила телевизор. По римскому каналу выступал Иоанн Павел Второй, который призывал людей не предаваться разврату. Под его призывы Ольга Арчиловна и заснула.
Разбудили их ни свет ни заря, повезли в аэропорт. Мелковский все пытался забросить удочку, что привело следователя на далекий средиземноморский остров. Дагурова ушла от разговора.
Писатели улетели раньше, а она дожидалась своего рейса еще пять часов. Потом был Рим, родной Аэрофлот и русская речь. Ее самолетом возвращался домой ансамбль народного танца "Калинка" из Горького. После зарубежных гастролей артисты были нагружены сувенирами, многие везли радио- и видеотехнику.
"До каких пор мы будем мешочниками?" - с грустью думала Ольга Арчиловна.
Внизу проплывала Европа, а перед глазами Дагуровой так и стояли незабываемые яркие улицы Палермо, а в ушах звучало: "синьора", "грациа", "аривидерчи"…
Прибыв в Москву, Латынис отправился в МВД СССР. Доложился начальству. Потом зашел в свою комнату, которую делил с коллегой - Антоном Колосовым.
- Как на юге? - поинтересовался Антон.
- На юге - порядок, - ответил Ян Арнольдович. - Теплынь, зелень.
- И постреливают, - усмехнулся Колосов.
- Всё-то вы знаете, - улыбнулся Латынис.
- Всё, да не всё, - вздохнул Антон. - Всучили одно дело - голова звенит. Ни единой зацепки. Главное, теребят каждый день, потому что касается члена-корреспондента Академии наук.
- И что с ним? - полюбопытствовал Ян Арнольдович, садясь за телефон, чтобы раздобыть координаты певца Белова.
- Да, понимаешь, пропал. В августе прошлого года.
- Ничего себе! - присвистнул Латынис.
- Собственно говоря, жена подала заявление в ноябре.
- Что ж так поздно хватились? - удивился Ян Арнольдович.
- Видишь ли, - продолжал Колосов, - здесь наверное, любовная история была примешана. Член-корреспондент поцеловал супругу и отправился с приятелем в отпуск. Оба любители путешествовать на авто. Обещал присылать жене открытки. И действительно, они приходили регулярно. Из Ашхабада, Нукуса, Ташкента. Срок путешествия кончился, а супруга нет. Его приятель вернулся один.
- Как так?
- А так! Ни в какое автомобильное путешествие член-корреспондент не ездил.
- Открытки откуда?
- Оказалось, член-корр, чтобы притупить бдительность жены, вручил другу заранее написанные послания, а тот и отправлял их жене из вышеозначенных городов.
- Ловко придумано, - усмехнулся Латынис. Сам-то куда подался?
- Как сказал один мой знакомый: если бы знал прикуп, то не работал бы, - в свою очередь усмехнулся Антон.
- Что, твой ученый большой любитель женского пола?
- Вроде нет. Ни сотрудники, ни знакомые, ни жена ничего такого не замечали. Посмотри, - Колосов показал фотографию пропавшего. - Солидный мужик, на ловеласа не похож.
- Э-э, брат! - мельком взглянул на снимок Латынис. - Физиономия еще ни о чем не говорит. Вспомни того ангелочка, который изнасиловал с дружками свою мамашу.
- Что верно, то верно, - вздохнул Антон.
- Ладно, побежал, - на ходу бросил Ян Арнольдович. - Еду на встречу с самим Александром Беловым…
Колосов позавидовал коллеге.
Как только Латынис вышел из министерства, его обуяло странное чувство: что-то всколыхнулось в нем при рассказе Антона. Что, Ян Арнольдович понять не мог. Избавиться от чувства - тоже…
Белов жил на Ленинском проспекте. Фундаментальный дом, не чета теперешним панельным. Вход, как это принято в солидных зданиях, со двора. Ян Арнольдович завернул за дом и удивился: полон двор молоденьких девчат и парней. Они сидели на скамейках, на ступенях подъездов, курили, жевали жвачку.
Пройти в подъезд Латынис не смог: дверь открывалась по коду, а его подполковник не знал. Он подошел к дворничихе с метлой, спросил, как попасть в дом.
- Небось тоже к Белову? - подозрительно оглядела его куртку и вязаную лыжную шапочку дворничиха.
- Почему тоже? - заинтересовался он.
- Да вон дежурят день и ночь! - кивнула она недовольно на молодежь. - Только бы увидеть своего любимчика. Житья от них нет! Балаганят, бросают окурки, бумажки от мороженого. Жильцы жалуются, а толку?
"Так это фанаты?" - подумал оперуполномоченный, а вслух сказал:
- Из милиции я. - И показал служебное удостоверение.
Дворничиха сообщила код и попросила помочь справиться с ордой поклонников Белова. Латынис не успел ответить. Поднялся крик, гвалт, фанаты повскакивали с мест - во двор въехало два "мерседеса", в одном из которых восседал знаменитый рок-певец.
Прорвался Белов в дом, как говорится, с боем. Нескольких дюжих молодцов, приехавших с ним, окружили его кольцом и провели до подъезда. Затем свита села в машины и укатила. Латынис подождал, пока утихнут страсти, и только тогда поднялся на пятый этаж. Впустили его в квартиру не сразу, долго рассматривали в глазок. Открыла пожилая женщина и, тщательно исследовав удостоверение, разрешила войти. Это была мать Белова.
Певец был удивлен появлением старшего оперуполномоченного МВД СССР, но принял подполковника вполне любезно.
- К вам не прорвешься, - сказал Латынис с улыбкой. - Как на концерты. Дочь мечтает попасть, но - увы…
- Придется пойти навстречу. - Белов протянул Яну Арнольдовичу визитную карточку. - Предъявите в кассу и тут же получите билет.
- Весьма благодарен. - Подполковник разглядывал визитку. Помимо текста в правом углу было цветное фото Белова. - Поверьте, никогда не пользовался служебным положением, но на что не пойдешь ради дочери…
- Вот видите, - рассмеялся Александр. - Мне пустячок, а ей приятно.
- За границей делали? - вертел в руках глянцевитый квадратик Латынис.
- У нас тоже умеют.
- Если хотят. Да за хорошие деньги.
- Право, даже не знаю, сколько это стоит. Приятель расстарался. Кстати, ваш коллега, из Южноморска, Киреев, может, знаете?
- А как лее!
- Понимаете, я был там на гастролях в прошлом году, Донат подослал ко мне милейшего парня. Как его?… - наморщил лоб Белов. - Вспомнил. Снежков… Щелкнул меня фотоаппаратом, а перед отъездом вручил визитки. А вот денег не взял. Когда я заикнулся Донату, он смертельно обиделся. Ох уж эти южане!
- Их гостеприимство известно, - кивнул Латынис.
- О, широкие, щедрые натуры. Представляете, Киреев приобрел на мой концерт сто пятьдесят билетов. Целых три ряда! И все для друзей. А они у Доната тоже - душа нараспашку.
- Вы имеет в виду Хинчука? - уточнил Ян Арнольдович.
- Вы и его знаете? - приятно удивился певец.
- Имел честь видеть ваш автограф в салоне его "Элегии".
- Яхта - чудо! - с благоговением произнес Александр. - С заокеанскими миллионерами не проводил время, но, думаю, Хинчук им утрет нос. Что обстановка, что еда, что обслуга. Я им даже спел на яхте. И знаете, оказалось очень даже не зря.
- В каком смысле?
Понимаете, тот же самый Снежков отснял на видео. А мы тут недавно монтировали клип, и я вспомнил о его съемках. Он тут же выслал мне пленку. Прекрасно легло! Американский продюсер посмотрел - он организует мне гастроли в Штатах - и был просто в восторге. А уж америкашки умеют стряпать видеоклипы!
- Любопытно было бы посмотреть, - сказал Латынис. - Если можно, конечно.
- Проще простого.
Белов поднялся, подошел к стеллажу, заставленному видеокассетами, взял одну из них и вставил в видеоприставку.
Клип действительно был сделан лихо, с фантазией. Под исполняемую Александром "Джульетту". Но больше всего оперуполномоченного заинтересовали кадры, где Белов был снят на "Элегии". Особенно эффектно выглядело, как он мчался на водных лыжах с бывшей манекенщицей, а ныне главным администратором южноморского Дома моделей Эвникой.
- Ваша жена?
- Как говорится, одноразового пользования, - тихо хихикнул Белов, оглянувшись на дверь. - Вы, конечно, понимаете…
Ян Арнольдович многозначительно улыбнулся. Когда клип кончился, певец спросил:
- Отличная реклама, не правда ли?
- Еще как клюнут! - подтвердил Латынис.
- Все это было, как я понял, присказка, - сказал Белов, кладя кассету на место. - Выкладывайте, подполковник, что вас интересует. Вы же пришли не ради трепа.
В принципе как раз треп оказался очень полезным. Александр даже не догадывался, что сообщил и показал немало интересного.
Ян Арнольдович попросил подробнее рассказать об отдыхе на так пленившей певца яхте. Белов снова ударился в воспоминания, которые были весьма кстати для дела.
Прощаясь, Латынис сказал:
- Прошу вас о моем визите и нашем разговоре - никому.
- Разумеется, - пообещал Белов.
На улице все так же мерзли несчастные фанаты, не решаясь покинуть свой пост: а вдруг снова повезет взглянуть на кумира?
"Представляю, что было бы, покажи я им визитку, - усмехнулся про себя Латынис. - Разорвали бы! Да и Колосов умрет от зависти"…
Подумав об Антоне, Ян Арнольдович снова ощутил тревогу: надо что-то вспомнить.
И вдруг в голове словно молния сверкнула: Южноморск, беседа со следователем городской прокуратуры, который знакомил Латыниса с материалами нераскрытого убийства в телефонной будке у ресторана "Воздушный замок".
К себе в кабинет подполковник буквально ворвался.
- Ну-ка, дай фото твоего члена-корреспондента! - ошарашил он Колосова.
Тот, удивленный поведением коллеги, протянул снимок.
- С тебя причитается! Я его видел! - проговорил Латынис, убедившись в своей догадке.
- Где? Когда? - аж привскочил Колосов.
- В Южноморске. Этого человека убили в августе.
- Не может быть! - все еще не верил удаче Антон.
- Черт побери! - взъерошил волосы Латынис. - Хоть скажи, как его фамилия! Тамошний следователь уже который месяц ломает голову.
- Ляпунов, - ответил Антон.
Услышав кое-какие подробности от Латыниса, он стал названивать в южноморскую прокуратуру.
По возвращении в Южноморск Дагурова первым делом позвонила в Бузанчи, где лежал в больнице Евгений Мухортов. Но врачи сказали, что у арестованного тяжелое психическое состояние. Такое обычно бывает, когда наркоманов отлучают от наркотиков, применяя соответствующие лекарственные препараты. С ногой же было лучше.
Позвонил Латынис и сообщил, что задержится в Москве, хочет съездить в Звенигород и лично проверить алиби Ларионова.
Через пару дней следователь снова позвонила в больницу. На этот раз врачи были благосклоннее, разрешили допрос.
При появлении Ольги Арчиловны в больничной палате на лице Мухортова появилось нечто вроде вымученной улыбки. Дни, проведенные в полном одиночестве, сделали свое - тут любой собаке обрадуешься, было б только с кем поговорить.
Начала Дагурова с того, что расспросила Евгения, откуда он родом, кто родители. Выяснилось, что Мухортов родился в небольшом поселке на Кубани. Без отца. Мать была готова поскорее сбагрить его куда-нибудь и с радостью отпустила в южноморское ПТУ, готовящее работников общепита. Евгений получил специальность официанта. По окончании ПТУ сразу забрили в армию.
- А когда пристрастился к наркотикам? - поинтересовалась Ольга Арчиловна, пока обходясь без всяких записей.
- После армии. До этого я даже грамма вина в рот не брал.
- Как тебе это удавалось?
- Не имел права, - серьезно ответил Мухортов. - Тут же бы турнули из спорта.
- Чем занимался?
- Подводным плаванием. Был кандидат в мастера спорта. Когда вернулся на гражданку, устроился в ресторан. Первое время держался. Вернее, старался держаться, - поправился Евгений. - Ну а потом пошло-поехало. По сто, по двести грамм. А скоро уж без горючего и работать не мог. К концу дня накачивался - счет не мог выписать.
- И долго это продолжалось?
- Сгорел за полтора года, - горько усмехнулся Евгений. - Из ресторана выперли. Никуда устроиться не мог: кадровики по физиономии определяли, что алкаш. Перебивался в порту, грузил по ночам бочки, мешки. Только бы на пузырь хватило. А потом - на опохмелку. Выпивка дорогая, потреблял всякую дрянь.
- Одеколон?
- Одеколон?.. - снова усмехнулся Мухортов. - Это, считайте, как коньяк. Политура, клей, клопомор… - Он передернул плечами. - Жуть! Ну и как-то попробовал сесть на иглу. Знакомые ребята поделились мулькой. Тоже кайф. Не нужно глотать всякую гадость и закуски не требуется. Так и втянулся. Вам не нужно объяснять, что это такое.
- Где брал наркотики?
- Мир не без добрых людей, - уклончиво ответил Евгений.
- На наркотики нужны деньги. Много денег… Мухортов не ответил.
- Ладно, Женя, - выдержав паузу, сказала Дагурова. - Теперь расскажи, с какой целью ты стрелял в человека в сквере возле яхт-клуба.
Обвиняемый глубоко вздохнул, посмотрел в потолок.
- Отпираться, надеюсь, не будешь? - продолжала следователь.
- А чего отпираться? Можно сказать, тепленького взяли… А стрелял я, чтобы попугать.
- Давай договоримся не играть в детские игры. Отвечай серьезно. Согласен?
- Согласен…
- И правду, - добавила Ольга Арчиловна. - Когда хотят попугать, стреляют в воздух. А ты ранил человека из боевого оружия, которое у тебя изъяли. Знаешь хоть, в кого стрелял?
- Знаю, - тихо проговорил обвиняемый. - В сыскаря.
- Подполковника милиции, - уточнила Дагурова. - Фамилия его Латынис… В армии хорошо стрелял?
- Был отличником боевой и политической подготовки, - не без гордости ответил Мухортов.
- Выходит, промахнулся?
- Выходит, - уставился в пол обвиняемый.
- Чем же тебе насолил Латынис?
- Ничем, - поспешно ответил Евгений. - Меня попросили стрельнуть.
- Кто?
- Один парень.
- Фамилия?
- Не знаю, - стараясь не глядеть на следователя, сказал Мухортов. - Кличка у него Борода, зовут Жора.
- Это он был с тобой в сквере?
- Да.
- Где живет этот Жора по кличке Борода? Чем занимается?
- Не знаю.
- Выходит, любой человек попросит тебя: убей, мол, такого-то, и ты выполнишь? - усмехнулась следователь.
- Конечно, нет! - вскинул на нее глаза обвиняемый и тут же отвел. - Борода снабжал меня марафетом.
- И за Шмелева тоже?
- К-какого Шмелева? - от испуга стал заикаться Мухортов.
Ольга Арчиловна показала ему снимок повешенного. У Евгения на лбу выступили капли пота.
- Это не я, - дрожащим голосом проговорил он. Дагурова зачитала ему документ:
- "На клавишах и табуляторе пишущей машинки "Рейнметалл", принадлежащей Шмелеву, имеются отпечатки указательного и среднего пальцев правой руки Е. С. Мухортова…" - Следователь взяла другую бумагу - "…На листе бумаги с текстом "Никто не виноват устал" имеются потожировые выделения, идентичные потожировым выделениям Е. С. Мухортова. Его же потожировые выделения обнаружены на рычаге передвижения каретки пишущей машинки "Рейнметалл", на клавишах и табуляторе…" - Она протянула бумаги Евгению. - Можешь сам ознакомиться с заключением экспертов.
Обвиняемый прочитал документы, молча вернул Ольге Арчиловне.
- С наукой не поспоришь, - сказала она. - Отпираться бессмысленно. Ты был в квартире Шмелева, когда его избили и повесили.
- Не бил я! - с отчаянием произнес Мухортов. - И не вешал!..
- А кто?
- Жорка это все! Жорка Борода!
- Один?
- Да… - ответил Мухортов, но в его словах послышалась неуверенность.
- Евгений, мы же договорились, - покачала головой Дагурова. - Никогда не поверю, что с таким делом - повесить человека - можно справиться в одиночку. Кто-то держал, кто-то накидывал петлю… Выходит, ты тоже участвовал.
- Ну нет! Честное слово! - в испуге замотал головой Мухортов. - Не подводите меня под вышку!
- Значит, помимо тебя и Бороды был еще кто-то. Ведь так?
В комнате установилось долгое молчание. В глазах Мухортова метался страх. Он, видимо, пуще всего боялся выдать этого третьего. Но брать на себя убийство…
- Шмелева повесили Борода и Сэр, - наконец выдавил из себя Мухортов.
- Сэр, как я понимаю, кличка?
- Кличка. А звать Генрих. Но фамилию я не знаю. "Знаешь, как миленький знаешь, - подумала Дагурова. - Просто трусишь".