Паско заметил в ее руках туго набитый потертый портфель. Он представил себе, как эта тихая хрупкая девушка запирается в своей комнате со стопкой исторических романов и, с головой уйдя в полные романтики повествования, забывает о разгуле, суете и шуме, доносящемся из бара. Правда, ее мать сказала, что она нравилась клиентам и была хорошей помощницей. Ну что ж, матери для того и созданы, чтобы предвзято судить о своих детях.
- Рад был вас видеть, - улыбнулся Паско, снимая телефонную трубку. В этот миг дверь опять открылась, и в бар вошел тучный румяный мужчина, точь-в-точь фермер из детской книжки с картинками. Это впечатление усиливалось парой сапог, выпачканных навозом.
- Эй, Лэкси, малышка, ты ли это? - Он был в явном восторге от того, что увидел ее. - Я так и думал, что нам сегодня повезет!
- Я только что вернулась с работы, мистер Ирншоу. Даже чаю не попила. А потом я буду занята.
- Свидание, да? - спросил фермер.
- Вы угадали, свидание.
- Что ж, я рад, что у тебя наконец появился молодой человек, - произнес Ирншоу с грубоватым добродушием, столь характерным для большинства северных крестьян. - Но пару минут ты, конечно, сможешь нам уделить? Иначе я скажу твоему бедолаге отцу, что уйду пить в "Корону".
Девушка, которая только что собиралась открыть дверь с надписью "Посторонним вход воспрещен", очевидно, служившую входом в жилые помещения семьи Хьюби, взглянула на Паско - тот без зазрения совести подслушивал их разговор. Инспектор ухмыльнулся и чуть пожал плечами, что, по его мнению, могло сойти за жест солидарности со стороны молодого мужчины; в действительности это сильно смахивало на отеческий жест.
- Ну, хорошо, - согласилась Лэкси, ставя на пол свой портфель. - Пара минут для меня не время.
Ирншоу повел ее в бар. Вне себя оттого, что девушка вновь заставила его почувствовать себя стариком, Паско набрал свой номер.
Как и следовало ожидать, Элли была недовольна. И, не желая подливать масла в огонь, он солгал в ответ на ее вопрос: "Откуда он звонит?" Сказать: "Из лавки, тут неподалеку", показалось Паско менее оскорбительным, чем признаться, что он в пивнушке. К несчастью, дверь в бар открылась, и оттуда вырвались звуки оживленного разговора, звон стаканов, и, что хуже всего, развеселое бренчание расстроенного пианино, на котором кто-то с энтузиазмом наяривал "Счастливые дни снова вернулись".
- А это, видно, старый шарманщик пришел домой? - ледяным тоном произнесла в трубку Элли. - Когда ты намерен быть дома?
- Мне нужно вернуться в город за машиной… Ох, придется еще заскочить к Уилду. Он болен и не вышел на работу. Я долго не задержусь, особенно если у него грипп.
Он мог бы отложить этот визит, но с чувством вины вспомнил свои попытки отмахнуться от Уилда в субботу, когда тому очень хотелось поговорить с ним наедине. Потом уже возможности для подобного разговора так и не представилось, и Паско корил себя за невнимательность к Уилду.
- Будь дома к восьми часам! Иначе твой ужин встретит тебя на пороге! - приказала Элли. - Чао!
Паско толкнул дверь бара, собираясь окликнуть Сеймура. Но рыжеволосый коп делал вид, что не замечает инспектора. Его внимание сейчас привлекала не блондинка с пышным бюстом, а тот, кто играл на пианино в углу так громко, что докричаться до констебля было немыслимо. Раздосадованный Паско пересек зал и схватил Сеймура за локоть.
- О, простите, сэр! Не думал, что вы уже готовы. Представляете, она действительно может сыграть подзабытую "Джоанну". Уф, откуда у нее только силы берутся так колотить по клавишам!
Паско взглянул, кто был предметом сего панегирика. На стуле перед пианино сидела Лэкси Хьюби. С энергией, ощущавшейся в каждом изгибе ее хрупкого тела, она играла кульминацию вариаций на тему песни "Счастливые Дни снова вернулись". В стремительном темпе исполнив серию арпеджио, она завершила музыкальный фейерверк, и румяный фермер разразился аплодисментами, тут же подхваченными всеми остальными слушателями.
- Еще! Еще! - закричал он, когда девушка, слегка покрасневшая от напряжения или удовольствия, попыталась встать со стула. Она покачала головой, но, поймав взгляд Паско, помедлила в нерешительности и снова уселась за инструмент. Ее пальцы легли на клавиши, снова зазвучала музыка; Паско узнал ее сразу же - это были "Храбрые жандармы".
- Пошли! - бросил инспектор Сеймуру.
У выхода он заметил, что портфель Лэкси все еще лежит на полу возле двери в жилую половину. Не обращая внимания на удивление, мелькнувшее во взгляде Сеймура, он наклонился и открыл портфель.
Паско был разочарован, окажись там любовные романы. Но он даже присвистнул от изумления, когда увидел книги: "Бог Мильтона" Уильяма Эмпсона, "Война короля" СВ. Веджвуда и "Английская система правосудия" Р. Дж. Уокера.
- Нашли что-нибудь? - поинтересовался Сеймур.
- Нет, - ответил инспектор, застегивая портфель. - Просто я получил маленький урок, как не нужно оценивать товар по его упаковке, мой мальчик. Тебе тоже стоит это запомнить!
- Вы имеете в виду ту девушку, что играет на пианино? - догадался Сеймур. - Здесь все ясно, сэр! С другой стороны, возьмите ее сестру, с которой я разговаривал за стойкой. У той упаковка - что надо! Да вы сами видели.
- Ах ты, юный развратник! А ведь ты почти помолвлен! Заруби себе на носу: все это можно сделать с помощью пластмассовых штучек.
- Может быть, но не мешало бы это проверить! - мечтательно проговорил Сеймур. - Вот было бы здорово!
Глава 8
Для Уилда это был странный день. Два чувства - вины и счастья - боролись в нем. Утром счастье захватило его целиком. Клифф с довольным видом сидел за столом, пил кофе, слушал по радио поп-музыку, о чем-то болтал. Уилд прислушивался к его словам, наблюдал за ним и осознавал, как одинок он был все последние годы. Это ощущение возникло в нем, как упрек самому себе.
Сознание вины вернулось к нему во второй половине дня, когда Клифф неожиданно помрачнел, стал мерить комнату шагами и наконец сказал, что ему надоело сидеть взаперти, не могли бы они выйти на улицу. Уилд ответил, что звонил на работу и сказался больным, он делал это лишь пару раз в жизни, и это всегда было правдой. Он не может сейчас слоняться по улице - вдруг кто-нибудь позвонит или увидит его. Но почему бы Клиффу не пройтись одному, если у него есть такое желание?
К его разочарованию, мальчишка, с готовностью принял это предложение. И теперь уже Уилд в течение целого часа или даже больше не находил себе места. Но когда Шерман около пяти вечера вернулся, он был таким оживленным и ласковым, что тревоги сержанта развеялись. Они снова оказались в постели. В половине седьмого Клифф поднялся и объявил, что позаботится об ужине. Это, очевидно, предполагало новый выход в город: Уилд услышал, как хлопнула дверь. Он полежал еще с четверть часа, потом поднялся и решил принять душ.
Он пробыл в ванной довольно долго и начал было снова беспокоиться, когда до него донесся звук отпираемой двери и вслед за этим голос Шермана - тот сообщал, что ужин будет на столе через пять минут и Уилду следует поторопиться.
Но он не стал спешить, внезапно осознав, что не хочет никому подчиняться в своем собственном доме. Войдя в комнату, завернувшись в махровый халат - тот самый, что Шерман позаимствовал у него в первую ночь, - он увидел, что стол заставлен китайскими яствами. Уилд не очень любил китайскую кухню, но изобразил на лице одобрительную улыбку. В воздухе, однако, присутствовал посторонний запах, отличный от пряных ароматов масла, специй и соевого соуса. Мальчишка сидел на полу, поджав ноги, весь какой-то обмякший, с выражением бессмысленного блаженства на лице. Он курил, но это был не табак.
Прежде чем Уилд успел раскрыть рот, раздался звонок в дверь.
Он открыл, не задумываясь о возможных последствиях, - это избавляло его от необходимости говорить Шерману то, что он собирался сказать.
- Посещение больных! - сказал Паско. - О дьявол! Я что, поднял тебя с постели? - Он, очевидно, так истолковал появление Уилда в халате. Затем через приоткрытую дверь углядел стол, заставленный едой.
- Неплохо. Ты не потерял аппетита. Как дела?
- Все нормально. Спасибо! Завтра уже буду на работе.
Паско, по дороге сюда напридумывавший всяких причин, чтобы не задерживаться у Уилда, теперь был озадачен отсутствием каких-либо попыток пригласить его войти. Как в детстве, он почувствовал какое-то упрямое желание остаться наперекор всему. И, что было ему совершенно не свойственно, принялся болтать:
- Прекрасно! Это было бы просто здорово. Мы, как всегда, по горло завалены работой. С трупом итальянца столько хлопот! Вдобавок мистер Вэтмоу решил нанести нам удар ниже пояса. Будь осторожен в выборе лосьона после бритья. Вэтмоу решил, что у нас в отделе завелись "голубые", и хочет разнюхать, кто же это.
Паско театрально потянул носом. Потом еще раз, совсем не театрально.
- О чем это ты? - спросил Уилд.
- Да так, чепуха какая-то. Ты знаешь, как появляются такие идеи, а тут еще выборы начальника полиции на носу. Вэтмоу напуган до смерти - как бы что-нибудь не раскачало его лодку. Уилди, я не хочу, чтобы твой ужин остыл. Он пахнет так… так экзотически! Береги себя. Надеюсь, утром увидимся.
Паско быстро сбежал по лестнице вниз. Его мозг лихорадочно работал. Если Уилд вышел к нему из ванной в халате, то кто же занимался приготовлением роскошного восточного ужина? И с каких это пор марихуана является ингредиентом китайских блюд?
Он постарался не думать об этом, сосредоточившись лишь на том, как добраться до своего дома прежде, чем свиные отбивные встретят его на пороге…
Уилд вернулся в гостиную.
- Один из твоих сослуживцев? - осведомился Клифф. - Почему ты не пригласил его войти?
Уилд подошел к нему, вырвал изо рта у мальчишки трубку и швырнул ее в камин. Он видел, как вытянулось лицо у Паско, и внезапно его охватил страх за свое будущее.
- Здесь ты свое зелье курить не будешь!
- Почему, черт побери? Боишься обыска?
Уилд проигнорировал эти слова.
- Прошлой ночью ты говорил, что собирался сделать из меня газетную сенсацию.
- Неужели? И плохую для тебя сенсацию, судя по тому, как ты себя ведешь, - небрежно бросил юнец.
- Повтори мне в точности то, что ты сказал, когда звонил в газету.
- Почему это так важно для тебя? Ночью ты сказал, что это ничего не значит. Что изменилось?
Ровным счетом ничего. Разве что из пустого трепа Паско о "голубых" копах Уилд уяснил: то, что для него могло стать трагедией, будет непременно опошлено в их полицейском мирке. Если уж Паско находил "голубых" копов комичными, то какова будет реакция таких монстров, как Дэлзиел? И отчего вдруг заместитель начальника полиции так заинтересовался этим?
Уилд чувствовал, как паника начинает охватывать его, и понимал, что не сможет контролировать себя. В те времена, когда сила Мориса соединялась с его силой, ему казалось, что он сможет бросить вызов миру и победить. Но это было давно, и сила Мориса оказалась иллюзорной, а этот ребенок не мог оказать ему даже призрачной поддержки.
- Повтори, - потребовал он снова, - мне нужно знать!
- Но зачем? К чему тебе все это? Ты не доверяешь мне? - сердито воскликнул Шерман.
Уилд сделал глубокий вдох. Он не хотел еще одной ссоры. А может, хотел? Он сказал тихо:
- Я просто должен быть в курсе. Очевидно, что-то дошло до полицейского участка, и мне хотелось бы знать наверняка, о чем шла речь. Вот и все.
- И это все? - передразнил Клифф. - Чтобы ты мог придумать, как себя вести, не так ли? Чтобы ты мог решить, оставаться ли тебе чертовым лицемером до конца жизни? Хочешь, я расскажу тебе, в чем твоя проблема, Мак? Ты так долго жил с обычными свиньями, что стал думать, как они. Ты же на самом деле веришь, что они правы и что быть "голубым" действительно мерзко! Ты знаешь, что не можешь изменить себя, но очень стараешься. Как если бы кто-то пытался избавиться от геморроя и не мог.
Парень умолк, словно испугавшись реакции Уилда на свои слова. Если бы Уилд промолчал, между ними, вероятно, могло быть восстановлено перемирие - хрупкий покой, который когда-нибудь перерос бы в более прочный мир. Однако слишком сильный и долгий контроль над собой, как и любые другие чрезмерные эмоциональные перегрузки, губителен для человека.
- Так ты считаешь, моя проблема в этом? - В голосе Уилда звучала тихая ярость. - А в чем же тогда твоя проблема, Клифф? Наверное, в том, о чем я и думал с самого начала. Может быть, ты всего лишь маленький мошенник, который приехал сюда, чтобы очернить меня, а потом испугался? Может быть, все эти разговоры о пропавшем папочке - куча дерьма? Как пить дать, Морис был прав, назвав тебя вором и проституткой!
Мальчишка вскочил, лицо его исказилось от боли и гнева.
- Хорошо! - закричал он. - Морис и о тебе сказал правду! Он сказал, что ты - полоумный, который хочет, чтобы все было, как он пожелает, и никак иначе. Он сказал, что ты был жалким слизняком. Да ты и сейчас жалок! Посмотри на себя, Мак! Ты знаешь, что ты мертвец? С головы до пяток! Мертвец, Мак! Ты знаешь, что я трахался с мертвой свиньей? Тебя нужно положить на поднос и воткнуть в рот апельсин!
Клифф остановился, пораженный тем, куда завела его ярость.
- Тебе лучше уйти, - выдавил из себя Уилд. - И побыстрее!
- Что? Никаких обвинений? Никаких угроз? - Шерман не очень удачно попытался изобразить беспечность.
- Ты лжец, мошенник и вор. Зачем я буду угрожать тебе? Убирайся, откуда пришел.
Клифф Шерман направился к двери, оглянулся, пробормотал что-то неразборчивое и вышел.
Уилд неподвижно сидел за столом, глядя на остывающую еду. Какой-то голос в его черепе кричал, чтобы он сдернул скатерть со стола и обрушил все эти тарелки на пол. Но он не поддался ему. Нельзя было терять контроль на собой. Он сделал три глубоких вдоха, пытаясь заглушить ровным ритмом дыхания этот требовательный, настойчивый, резкий голос.
Уилд прислушался.
Тишина…
И вдруг голос закричал так пронзительно, с такой силой, что еще чуть-чуть - и череп бы раскололся.
Схватив скатерть, он с размаху швырнул китайское пиршество через всю комнату в противоположную стену, по которой оно медленно поползло вниз, будто кровь из кишок и распоротого живота.
Уилд вошел в спальню и с ужасом уставился на себя в зеркало. Когда-то он ненавидел свое лицо. Затем, долгие годы держа себя в постоянной узде, он стал думать о своем лице как о благе, как о маске, со временем сделавшейся ему совершенно необходимой.
Теперь он снова ненавидел свое лицо.
Уилд сбросил махровый халат на одеяло. Медленно оделся. Через несколько минут он окунулся в яблочное золото осеннего вечера.
Работник с фермы нашел тело Клиффа Шермана на следующее утро. Оно лежало в неглубокой яме, похожей на заячью нору, под старой изгородью из кустов терновника, боярышника и ольхи, увитой плющом и украшенной перламутровыми цветами шиповника. Чья-то рука - может, убийцы, а может, ночного ветра - покрыла юное, ставшее после смерти совсем детским лицо первыми мертвыми листьями осени. И когда пальцы работника смахнули листья, их яркие тона, казалось, не исчезли, а лишь добавили красок в это изувеченное, покрытое кровоподтеками лицо. Но ужаснее всего выглядела яркая майка, на которой отпечатался четкий след автомобильной шины, раздавившей грудь юноши.
С высокого дерева болтливый черный дрозд просвистал торопливо свое предостережение. Рабочий поднялся с колен и огляделся по сторонам, соображая, куда обратиться за помощью. За изгородью, в четверти мили от этого места, виднелась крыша и трубы - точь-в-точь парусник, плывущий в утреннем тумане.
Пробравшись через кустарник, он быстрым шагом направился к Трой-Хаусу.
Первый акт
ГОЛОСА ИЗ ДАЛЕКОЙ СТРАНЫ
Пора возвращаться домой, детвора!
На закате роса холодна.
Затянулась игра, и узнать вам пора,
Как зима ледяная темна.У. Блейк. Нянюшкина песня
Глава 1
Ближе к полудню Дэлзиел нанес свой первый визит в Трой-Хаус.
Дверь открыл молодой человек в рубашке с короткими рукавами, который представился Родом Ломасом и обратился к Дэлзиелу по имени, избавив его от необходимости называть себя. Они вошли в гостиную.
- Так вы знаете меня? - осведомился суперинтендант.
- Не знать вас - все равно что не знать самого себя!
Дэлзиел, приняв это к сведению, осведомился:
- Простите, мисс Кич дома?
- Да, но боюсь, она неважно себя чувствует. Этот случай просто потряс ее.
- Какой случай?
- Нынешний! - Ломас смотрел на него так, будто сомневался в здравом рассудке Дэлзиела. - Это убийство буквально у нашего порога.
Дэлзиел подошел к окну и поглядел в сторону кустарников, где на расстоянии четверти мили от Трой-Хауса было найдено тело Шермана.
- Ну, если ваш порог там, тогда вон тот осел пасется у вас в холле на ковре.
- Послушайте, суперинтендант. Это сельская местность, а Трой-Хаус находится в уединенном месте, поэтому мысль об убийце, свободно разгуливающем где-то поблизости, может легко встревожить старых леди. Вы не согласны?
- Возможно, вы и правы. Слышали что-нибудь прошлой ночью?
- Я уже сделал заявление, - нетерпеливо произнес Ломас. - Я ничего не видел и не слышал. Неужели нужно повторять это сто раз?
- Для человека, который зарабатывает себе на жизнь тем, что из вечера в вечер повторяет одно и то же, вы поднимаете слишком большой шум, когда вам предлагают сказать что-то дважды, - заметил Дэлзиел.
- Ну, хорошо, - вздохнул Ломас, - допрашивайте меня, если это входит в ваши обязанности.
- Зачем? Или вам нужно облегчить душу?
- Но ведь только минуту назад…
- О, у меня мысли скачут как кузнечики! Давайте поднимемся к старой леди.
- Не стоит. Доктор осмотрел ее и сказал, что ей нужен покой. - Но эту фразу он произнес вдогонку Дэлзиелу, который уже скрылся за дверью.
Толстяк двигался с удивительной быстротой, и, когда Ломас его догнал, он уже стучался в дверь спальни мисс Кич. "Войдите", - донесся оттуда слегка дрожащий голос.
Дэлзиел открыл дверь.
- Доброе утро, мадам! - приветствовал суперинтендант пожилую женщину, лежавшею в огромной кровати. - Простите, что беспокою вас.
Он вспомнил, что старая леди, по рассказам Паско, была необыкновенно живой и энергичной для своего возраста. Сомневаться не приходилось утренние события действительно явились для нее потрясением. Мисс Кич была очень бледна, черты ее лица заострились.
Ломас прошептал у него за спиной:
- Ради Бога, суперинтендант.
- Я недолго здесь пробуду.
- Но она ничего не знает!
- О найденном теле, вы хотите сказать? Может быть, и не знает. Но я хотел спросить не об этом… Мисс Кич, скажите, вы были няней Александра Хьюби, когда впервые появились в Трой-Хаусе? - Дэлзиел подошел поближе к кровати.
- Да, я была няней. Точнее, няней-горничной.
Мисс Кич, возможно, и была больна, однако в глазах ее был блеск тревоги.