Девушка повесила трубку так резко, что я не успел даже попрощаться. А ведь она должна была где-то видеть мое фото. Я положил трубку, два раза повернул ручку, чтобы сообщить на станцию об окончании разговора, и вновь спустился в мастерскую. Через пять минут я совершенно забыл о "загадочной незнакомке". Но она еще напомнит мне о своем существовании.
Первой вернулась Франсуаза. Я услышал, как она гремит на кухне довольно тяжелыми пакетами с продовольствием. Она непременно хотела делать покупки сама, несмотря на расстояние, отделявшее дом от рынка в Ла-Варене. Я не раз предлагал ей организовать доставку на дом, но она всегда отказывалась.
Она тут же принялась накрывать на стол в столовой. До меня отчетливо доносился звон тарелок. По правде говоря, я мог бы услышать малейший шепот, так как сам улучшил акустику комнат. Это позволяло мне прямо из подвала распознавать посетителей и отрываться от работы лишь тогда, когда дело того стоило.
Получасом спустя из Парижа вернулась Флора, заявив о себе шумным открыванием двери гаража и двумя резкими ударами по педали акселератора. Она без особых затруднений загнала "Ланчу" в гараж к вошла в столовую. Я услышал щелчок радиоприемника. У Флоры это уже вошло в привычку; первое, к чему тянулась ее рука дома, было радио. Она испытывала почти болезненный страх перед тишиной. Зазвучала спокойная музыка, и Флора ушла на кухню интервьюировать Франсуазу по поводу обеда. Там их слова растворились в неразборчивом говоре - кухня не попадала в мое поле слуха, да к тому же и электропила работала довольно шумно.
- Вилли! За стол.
Она всегда знала, как сказать, чтобы быть услышанной. Я оставил мотор, вытер руки и поднялся наверх. На лестнице я погасил свет, что автоматически разъединяло все контакты в подвале, - по забывчивости я нередко оставлял станки включенными в сеть. Улыбаясь, Флора подставила мне губы для поцелуя. От нее вкусно пахло подаренными мною духами, название которых вылетело у меня из головы. Она спросила:
- Что новенького?
Я бухнулся в плетеное кресло возле радиоприемника, уменьшил громкость.
- Поделки-самоделки. Кроме этого - ничего, А у тебя?
- Виделась с Дэвидсоном. Он снова морочил мне голову заграницей. Но я сказала, в который уже раз, что не хочу расставаться с тобой. Он, как всегда, ответил, что я не права, что мне следует подумать, что во Франции мне ничего не светит, что он может заключить для меня контракт на пять лет в "Метрополитен Опера", представляешь?
- Ну и?
- Ну и, как истинный игрок, он сказал, что получил согласие на мое участие в серии передач на телевидении. Завтра начинаются репетиции. Потом сделают полную запись всех передач. Все это продлится дня два-три. Гонорар невысокий, к тому же пятнадцать процентов он забирает себе, но зато это сделает мне хорошую рекламу.
Не замолкая, Флора обошла вокруг стола, съела корнишон, пососала веточку сельдерея, погрызла оливку. Окольный путь привел ее к моему креслу, и она опустилась ко мне на колени. Я поцеловал ее. Она вкусно пахла оливкой. Появление Франсуазы предотвратило непоправимое, и мы сели за стол.
Пообедав, мы разделились. Я поднялся к себе в спальню, она устроилась возле окна почитать газеты. Ее интересовало все. Меня же - только рубрики, касающиеся кино…
Я выбрал твидовый костюм, шотландский галстук, подаренный Флорой, и стал одеваться, напевая. Фальшиво. Весеннее солнце наполняло комнату, просвечивая сквозь розы на камине. Я проникся чувством оптимизма. Я не сомневался, что с таким продюсером, как у меня, все пройдет на ура.
Когда я снова спустился вниз, на столе перед Флорой уже лежали две газетные вырезки. Она указала на них пальцем:
- Это о тебе.
"Кинокомпания "Аргус" заключила контракт с Вилли Брауном, режиссером-постановщиком "Головокружения", Следующий его фильм, с Фредерикой Мэйан в главной роли, будет называться…"
- Восхитительно! - воскликнул я. - Дело в шляпе. Иначе бы Паркер не стал давать это в печать. Скоро ты получишь свое норковое манто, детка!
Мы поцеловались еще раз. И еще. Она вынуждена была оттолкнуть меня, спросила:
- Во сколько ты вернешься?
- Не знаю. Я тебе позвоню, - До скорого.
На полупустынных дорогах я позволил себе на несколько минут прибавить скорость. У Шарантонского моста пришлось притормозить, и я начал протискиваться между машинами.
Подъехав в два часа к Елисейским полям, я довольно легко нашел место для парковки. Затем, весело насвистывая, бросая на женщин победоносные взгляды, прошел по проспекту до конторы Паркера.
Табличка, которую он распорядился повесить в холле здания, своими размерами и напыщенностью затмевала все другие: "Кинокомпания "Аргус", 3-й этаж".
Любезная секретарша, покачивая бедрами, пошла доложить обо мне. И она, без сомнения, надеялась, что однажды ее заметят, и она тоже станет звездой. Ведь она ничем не хуже любой другой девицы, К тому же знает стенографию.
- Мсье Паркер ждет вас.
Я обогнул ее столик, толкнул дверь кабинета. Паркер не пошел мне навстречу, так как это уронило бы его в собственных глазах, однако встретил меня приветливо. Мы обменялись рукопожатием, и, усаживаясь, я спросил:
- Ну, что с контрактом?
- Вот.
Похлопав по папке с бумагами, он протянул ее мне. Я быстренько пробежал глазами контракт, составлен он был правильно и гарантировал мне два фильма в год в течение трех лет. Все в порядке. Через три года либо стану знаменитым, либо отложу достаточно денег, чтобы спокойно доживать свой век где-нибудь на юге. И все-таки одна неточность есть.
- В параграфе 6 имеется один не совсем ясный пункт: я обязуюсь снимать по сценариям, которые предложит мне кинокомпания. Это не дело, старина.
Паркер осклабился, показав большие желтые зубы. Некое подобие улыбки. Он сказал:
- Обычное договорное условие. Вы обязуетесь выбирать сценарий из тех, что вам предложат, вот и все. Само собой разумеется, мой дорогой Браун, что я не принуждаю вас снимать всякий вздор. Это не в моих интересах. Коммерческое кино - другое дело, но только без дурацких вывертов.
Я уже приготовил ручку. От контракта на шесть фильмов не отказываются. Подписав два экземпляра, я отдал один Паркеру, и он тут же положил его в папку, словно боялся, что в последнюю секунду я передумаю.
- Значит, фильм будет сниматься по роману…
- Роман потрясающий - "Огонь и страсть" Жан Пьера Франка.
- Я его не читал, но отзывы слышал хорошие.
- Вам наверняка понравится. Во всяком случае, книжка вышла пятидесяти тысячным тиражом, получила хорошую прессу, а это отличная реклама. К тому же писатель он еще молодой и за то, что мы поднимем шум вокруг его имени, он уступит мне свои права за бесценок.
Моя улыбка ему, должно быть, показалась ироничной, так как он поспешил заверить:
- Я не вымогатель. Он уже получал предложения, мое - самое выгодное. И его книжку будете экранизировать вы, с Фредерикой Мэйан в главной роли! Поставьте себя на место Франка! Вот, у меня есть экземпляр его детища, прочтите и приступайте к работе. Вопрос о главных ролях нужно решить до июля. Это в вашей компетенции. Составьте мне список главных персонажей с актерами, которых вы хотели бы видеть в этих ролях. Кстати, в заголовке афиши будет стоять Фредерика Мэйан, так что не приглашайте слишком известных актеров.
- Договорились. Завтра я позвоню вам. До свиданья.
Я вышел из кабинета с контрактом в кармане и с книгой под мышкой. Секретарша, должно быть, слышала конец нашего разговора, так как она соизволила встать, не преминув показать мне свои ноги. Открыла мне дверь, но сказать так ничего и не осмелилась.
На Елисейских полях я вдруг вспомнил о свидании с незнакомкой и направился к "Мадригалу". По дороге купил в киоске "Кинематограф" и "Техник", намереваясь просмотреть журналы до прихода девицы, так как еще не было и трех часов. На террасе было людно, говорили здесь на всех языках. Два молодых человека, снимавшихся в моей последней картине, устремились из последнего ряда ко мне и не отставали, пока я тщательнейшим образом не записал их адреса.
В зале было поспокойнее. Поразмыслив секунду, не подняться ли на второй этаж, я ограничился более или менее тихим уголком внизу. К столику подскочил официант.
- Фруктовый сок.
По соседству уселся бородатый верзила в засаленной сорочке с волосами до плеч - изгой общества, опустившийся на самое его дно, - и, заказав "Чинзано", уткнулся в пухлую книжку. Мне тут же пришла в голову мысль использовать двух-трех похожих типов в какой-нибудь сцене для создания атмосферы… Но применимо ли это к роману Франка? Пилкой для ногтей я принялся разрезать страницы, просматривая по ходу дела отдельные места в книге. Франк явно работал с прицелом на кино. С монтажом проблем не будет.
Заинтересованный, я погрузился в диалог и прочел, не отрываясь, страниц десять. Роман был написан немного небрежно, но в превосходном ритме, с живыми диалогами. Работа мне предстоит несложная.
- Мсье Браун…
Я поднял голову и увидел ее. В одно мгновенье все стало ясно. Будет просить у меня роль, это очевидно. Типичная представительница тех юных девиц, которые считают, что кино-это самый легкий способ сделать карьеру.
У нее были длинные белокурые, слегка вьющиеся, как того требовала мода, волосы. Довольно короткая черная юбка, плотно облегающая белая блузка с глубоким вырезом, дымчатые очки.
Нижнюю часть туловища скрывал стол. Она всего-навсего хотела роль. И с поразительной бесцеремонностью этих маленьких карьеристок осмелилась позвонить мне, условиться о встрече, возбудить мое любопытство… Сейчас она увидит. Я довольно холодно сказал:
- Присаживайтесь.
Она села, сняла очки. И при виде ее глаз все мое недовольство отошло на задний план. Большущие глаза, бездонно-синие, обрамленные длинными ресницами, по-детски прозрачные, в них светилось легкое беспокойство и застенчивость.
Она положила руки на стол, одну рядом с другой, и замерла. Я спросил обычным голосом:
- Как вас зовут?
- Сильвия.
- Сильвия, а дальше?
Она еще больше смутилась. Казалось, она уже жалеет, что пришла. Опустив глаза, девушка прошептала:
- Сильвия Сильвиа…
Я рассмеялся. Поджав губы, она вскочила. От резкого толчка упал стул. Подбежал официант. Он поднял стул, вытянулся по стойке смирно и, слегка возбужденный, сказал:
- Слушаю вас.
Я указал девушке на стул.
- Сядьте. Что будете пить?
Она глянула на соседний столик и заказала наобум: - Кофе со сливками.
Разорять меня она не собиралась. Она села, разгладила на коленях юбку. Очарованный бородач пожирал ее глазами. Она снова надела темные очки, и ее лицо в тот же миг стало похоже на мордашку куклы. С легким намеком на вызов она оказала:
- Я обманула вас по телефону. Ничего важного у меня нет. Просто я хотела, чтобы вы дали мне работу, но, видно, для меня у вас ничего нет. Извините, что побеспокоила.
Сцепив пальцы рук, она судорожно сжимала и разжимала их. Я сказал:
- Вообще-то маленьких проныр я обычно отсылаю к своему ассистенту. И знаете, что он с ними делает? Устраивает небольшую пробную съемку и затаскивает их в постель. Потом показывает пробы мне, чтобы я их забраковал. Вас я к ассистенту не пошлю.
На ее лице промелькнула слегка презрительная улыбка.
- К себе я вас тоже не поведу, ясно? Чем вы занимались? На что способны?
Положив руки на стол ладонями вниз, она сказала тихо, но твердо:
- Я хочу сниматься в кино. Я буду сниматься, И стану звездой. Я обивала пороги кинокомпаний, снималась в эпизодах, в семи фильмах. Могла получить и небольшие роли, но надо было уступить. Но я неуступчивая. Тогда я подумала о вас. Я знаю, что вы - муж Флоры Браун и как будто любите свою жену. Вот почему я решила встретиться с вам.
По меньшей мере минуты на две я потерял дар речи. Не каждый день увидишь девицу, которая не ложится в постель с режиссером. И которая во всеуслышание заявляет об этом! Мне доводилось - и не раз - давать работу незнакомкам с многообещающими взглядами и блузками, которые распутничали только на словах. Но здесь не тот случай.
Нелепый рефлекс: я огляделся вокруг, как бы ожидая увидеть поблизости маму, что сразу бы объяснило это дикое целомудрие, но никого не заметил.
- Откуда БЫ узнали, что я собираюсь снимать фильм? - спросил я.
Она пожала плечами.
- Из газет, сегодня утром. Я сразу же позвонила вам. Тем более что вы будете снимать "Огонь и страсть", а для меня там есть роль.
У меня просто дыхание перехватило. Играя лежавшей передо мной книгой, я возобновил допрос: - Наверняка это главная роль?
- Нет. Всего лишь роль ее сестры. Я знаю, что у Фредерики Мэйан контракт с "Аргусом" и что главную героиню играет она. А вот сестра - это для меня.
- Кроме эпизодов, чем вы еще можете похвастаться?
- Я закончила школу драматического искусства в Ницце, двухгодичный курс.
- Сколько вам лет?
- Двадцать один.
Меня так и подмывало расхохотаться. Им всем было двадцать один. Тем, которые еще не достигли этого возраста, и тем, которые его уже давно перешагнули. Выглядела она на восемнадцать, но это было не суть важно.
- Снимите очки.
Я окунулся в ее глаза и моментально - издержки профессии- увидел их на экране очень крупным планом. Эффект был потрясающим.
- Назовите мне вашу фамилию, настоящую, и адрес. Я пришлю вам записочку, когда начну распределять роли.
- Сильвия Шантен, улица дю Сантье, дом 9.
Запершись в комнате наверху - в моей башне из слоновой кости, - я серьезно взялся за работу. Несколько раз перечитал "Огонь и страсть", родил несколько страниц сценария и отослал их Паркеру, Тот попросил меня добавить текста главному персонажу, - пожелание Фредерики Мэйан. Я принял это к сведению и продолжил работу. На все ушло около десяти дней, и когда сценарий был одобрен звездой и продюсером, я связался с моим ассистентом Легофом.
Мне нравилось работать с Легофом - немногословным, деятельным человеком, на которого я мог смело положиться во всех второстепенных вопросах. Он также одобрил мой сценарий и даже подбросил парочку разумных идей. Затем, вооружившись профессиональным справочником, мы вместе приступили к поиску актеров. В картине - пять важных ролей, распределить которые не так просто. На роль младшей сестры героини Легоф предложил молодую актрису, одну из своих знакомых, - по моим предположениям, она была в данный момент его любовницей. Не сказав ни "да", ни "нет", я, в свою очередь, предложил Сильвию. Он попросил повторить ее фамилию и поинтересовался:
- Вилли, где вы слышали об этой девице?
- Она сама разыскала меня недавно, и мне кажется, вполне может подойти на эту роль. В любом случае мы попробуем и ее, и вашу протеже. Посмотрим, какая из них лучше.
- Как скажете.
Больше Легоф об этом не заговаривал, но было видно, что он обиделся. Затем, заключив первые контракты, мы вплотную занялись монтажными листами и диалогами. Паркер поручил редактирование автору романа, который, как это часто бывает, принес нам такой скверный текст, что, по сравнению с ним, текст самого романа казался идеальным. Нам с Легофом пришлось всё переделывать заново.
Через месяц диалоговый монтажный лист был готов. Мы торопились, так как приближалась осень, и съемки на натуре надо было завершить в кратчайшие сроки, пока стояли погожие дни.
Однажды утром я отправился в Сен-Морис на кинопробы дополнительных актеров. На почти пустынной площадке я встретил Сильвию в вязаной куртке и черных брюках. Волосы рассыпались у нее по плечам, в руке она держала дымчатые очки. Сильвия неуверенно улыбнулась, и я заметил, что она трусит.
Я спросил ее:
- Еще без грима?
Она поморщилась.
- Сейчас гримируют других. Я - в последнюю очередь. Оставив ее там, я направился к освещенной части площадки и очень удивился, увидев, что гримеры занимаются двумя девушками, тогда как в принципе должна была прийти только одна. Из тени возник человек, положил мне руку на плечо. Я узнал Паркера. Он улыбался и выглядел слегка смущенным.
- Привет, Браун. Послушайте.
Он взял меня за плечо и увлек в тень. Когда мы отошли настолько, что на площадке слышать нас не могли, он сказал:
- Я привез девушку, э-э, молодую актрису, которая, э-э, мне кажется, идеально подходит на роль сестры. Она попробуется, но я… э-э… обещал ее отцу, он мой старый друг, дать ей какую-нибудь роль…
Мне его стало немного жаль. В сущности, он продюсер. И если хочет, пусть дает своей девице даже главную роль-я ничего не смогу возразить, так что, к чему вся эта тирада? Я высвободил руку и, чисто из духа противоречия, сказал:
- Ваша протеже сыграет роль, если окажется лучше двух других. Вот и все. Я не могу позволить себе запороть картину из-за одного вашего желания сделать приятное какому-то другу.
Дух противоречия? И да, и нет. Я свыкся с мыслью, что в роли сестры снимется Сильвия, свыкся настолько, что в моем воображении они уже слились в одно, целое. Я не мог уже представить в этой роли никого другого, кроме Сильвии…
Выйдя из павильона, я сощурился от ударившего в глаза яркого солнца. Меня нагнала Сильвия и, ни слова не говоря, зашагала рядом. Она не казалась взволнованной. Когда я подошел к месту парковки машин, она сказала:
- Та была лучше меня, не правда ли?
Я посмотрел ей прямо в глаза, в синеве которых переливались золотистые блестки.
- Намного лучше. Но роль - ваша.
Она все поняла, одарила меня широкой улыбкой и бегом устремилась к выходу. Под маской цинизма и безразличия скрывалась обыкновенная девчонка. Я сел за руль, тронулся с места. Я рассчитывал нагнать ее у ворот, но поток актеров массовки в костюмах 1900-го года внезапно заполнил двор, вынудив меня притормозить, так что, когда портье открыл мне решетку, я вынужден был озираться по сторонам, прежде чем заметил вдалеке бегущую мальчишескую темную фигурку, Не прошло и полминуты, как я поравнялся с ней, открыл дверцу. Секунду поколебавшись, она прыгнула в машину, сев со мной рядом.
- Куда вас отвезти?
- Куда хотите.
- Вы едете домой?
- Нет. Только не сейчас.
- И некого обрадовать?
- Некого.
Часы в салоне автомобиля показывали одиннадцать. Утро было потеряно. Флора вернется со студии звукозаписи только вечером, а мне предстояло провести три долгих пустых часа, прежде чем я смогу заняться чем-либо полезным. Я резко развернул машину и поехал вдоль Марны.
Она встрепенулась:
- Куда мы едем?
- Обедать. Я вас приглашаю. Идет?
- Куда? - настойчиво повторила она.
- В сторону Рамбуйе, я знаю одно очень хорошее место.
Я крутанул руль, чтобы не сбить велосипедиста, неожиданно выехавшего на дорогу. Сильвия заметила:
- Рамбуйе далеко.
- Километров шестьдесят.
- К двум часам я не успею.
- Я сам должен быть в два на Елисейских полях.
- Значит, мы не успеем поесть.
- Мы даже успеем выпить аперитив. Взвыл движок - на спокойных дорогах я выжимал до 180 в час. Сильвия сжалась в комок на сиденье, надела свои темные очки, чтобы я не заметил ее испуга. Не прошло и получаса, как мы подъехали к Рамбуйе. Однако перед мотелем - загвоздка: Сильвия отказалась выходить из машины.
- Нет, я не хочу, здесь слишком роскошно. А я в брюках…