- Да, пожалуй, лучше сначала проверить, что это за пакетик, - кивнул головой Турецкий и положил пакет в карман. - До свидания, - улыбнулся он девушке на прощание. - Значит, теперь вы остались без работы…
- Нет, - слабо улыбнулась Катюша. - Будем делать рекламу. "Пику" наследуют родители Максима, я буду выплачивать им проценты, а со временем, может быть, и выкуплю… Вы не думайте, я справлюсь.
Открывая Турецкому дверь, она спросила:
- А этот молодой человек… Ну, которого арестовали во дворе того дома, где жила Алена, он… имеет какое-то отношение к убийству?
- Шакутин? - переспросил Турецкий. - Наверно, вы о нем. Это бывший пасынок Ветлугиной. Запутался в делах, бандиты на него наезжали, и вот он явился просить у мачехи денег. Но как-то уж слишком громко. Его взяли как потенциального подозреваемого. Но как будто должны выпустить со дня на день. Хотя, - Турецкий развел руками, - это, кажется, один из тех случаев, когда человеку лучше оказаться за решеткой. Он задолжал большую сумму очаковской группировке. Эти с него не слезут.
- А где он? - спросила Катюша.
- А что вы так им интересуетесь?
- У меня же его имущество, - улыбнулась девушка и объяснила: - Кошка.
16.00. Кабинет криминалистики
- Нет, никакой бомбы тут, конечно, нет, Саша, - сказал Моисеев, аккуратно разрезая полиэтилен, в который была завернута картонная коробка. - Но что-нибудь интересное здесь наверняка содержится.
- Я думаю, Семен Семенович, - Турецкий взволнованно следил за его неторопливыми точными движениями, - это именно то, что искали у Сомова в квартире и в офисе. И он знал, что будут искать, потому и отдал пакет секретарше.
- Очень может быть… - Старый прокурор-криминалист острым ножом разрезал крышку коробки по периметру и снял ее. Глазам Турецкого и Моисеева предстала видеокассета с надписью "Парк Юрского периода" сбоку. Дальше лежал почтовый конверт и какой-то небольшой предмет, завернутый в салфетку.
- Кассету мы сейчас посмотрим, - сказал Моисеев и развернул салфетку.
С минуту оба безмолвно взирали на блестевший всеми гранями бриллиант, затем Семен Семенович сказал:
- Я же говорил вам, Саша, должна быть и подвеска.
- Но как… - начал Турецкий и осекся.
- Да, - кивнул головой Моисеев, - Шакутина можно выпускать. Единственное, что ему можно инкриминировать, - это хулиганство.
- Я все-таки хочу, чтобы он опознал подвеску, - заметил Турецкий. Мысли его переключились на рекламного красавца. - А Сомов, ну и подонок…
Все было ясно, как день. Когда Кол опрокинул содержимое шкатулки на пол, а потом сгреб несколько дешевых безделушек, Максим бросился помогать Алене. В руки попалась подвеска. Понимая, что ее пропажу в этой ситуации, безусловно, спишут на Шакутина, это подтвердит и сама Алена, и все соседи, он решил взять бриллиант себе. Возможно, он рассуждал и так, что пасынок мог случайно прихватить и дорогую вещь. В любом случае он оставался в тени.
Другими словами, Максим Сомов просто-напросто украл у Алены бриллиантовую подвеску.
Это еще раз подтверждало мнение о Сомове как о последнем подонке и мерзавце, но никак не могло быть причиной его убийства.
- Что в конверте? - спросил Турецкий. - Надеюсь, не покаянное письмо.
Письма в конверте не оказалось. Зато нашлась пластиковая карточка размером с календарик, на которой были изображены взявшиеся за руки детишки.
Александр Борисович недоуменно вертел ее в руках. Это должна быть ценная вещь, иначе зачем бы Максим положил ее в этот пакет. Турецкому эта карточка действительно что-то напоминала, где-то он видел такие. Но где?
- Семен Семенович, - он обернулся на Моисеева, который в этот момент вставлял в видеомагнитофон кассету.
- Сейчас, Саша, давайте разберемся со всем по порядку.
Никто из них и не ожидал увидеть на экране знаменитый фильм Спилберга. Но то, что действительно оказалось на кассете, заставило Турецкого подскочить на месте.
С первого же кадра Турецкий понял, что уже видел эту пленку. Это было полное интервью Алены Ветлугиной с Юрисом Петровсом, копию которого Турецкий уже видел.
Но как она попала к Максиму Сомову?
Мысли Турецкого лихорадочно перескакивали с одного события на другое. Теперь кое-что прояснялось, но сразу же возникали и новые вопросы.
Кто-то в "Останкине" охотился за записью этого интервью. Всего копии было четыре. Первую, основную, Алена увезла в Ригу по требованию Юриса Петровса. Осталась еще одна, которую сдали в архив. Отсюда ее взял Глеб, чтобы скопировать для своей домашней фильмотеки. После этого пленка из архива исчезла. Похититель не мог знать о том, что пленку скопировали, потому что Глеб брал кассету без записи в журнале. Он изъял копию из архива и на этом успокоился. Глеб же в свою очередь еще раз скопировал пленку, сделав четвертую копию. О существовании двух новых кассет неизвестный похититель узнал, скорее всего, в тот день, когда Турецкий приехал за кассетой в "Останкино". Он взял копию № 3 у Глеба из стола и пытался отнять у Турецкого копию № 4. Это ему, к счастью, не удалось.
Хотя Турецкий до сих пор, хоть убейте, не понимал, что там такого, в этом интервью…
Значит, что-то было.
И сейчас перед ним лежала одна из кассет. Либо копия № 2, похищенная из архива, либо копия № 3, украденная у Глеба из стола.
И то и другое запросто мог сделать сам Максим, на телевидении он был свой человек. Но почему эта пленка представляла такой интерес, так что ему даже пришлось ее прятать, было непонятно. А ведь, возможно, и в "Пике", и дома у Сомова искали именно эту кассету…
Возникала другая версия. Шантаж. Максим шантажировал кого-то, кто хотел уничтожить все записи того злополучного интервью. Этот НЕКТО был уверен, что копий не осталось, Максим же довел до его сведения, что есть еще одна. Та, которую он взял у Глеба.
Турецкий стал мысленно прокручивать интервью с Юрисом Петровсом. Нет, как и раньше, у него не появилось ровным счетом никаких идей. Ну, не считать же всерьез, что все это дело рук каких-то спятивших латышских националистов.
А к чему еще тут эта карточка…
Турецкий только сейчас осознал, что все время крутит в руках непонятную пластиковую карточку.
- Как вы думаете, Семен Семенович, а это что? - спросил Турецкий, обращаясь к Моисееву.
- Вы же молодой человек, Саша, а зрительная память у вас уже никуда не годится, - покачал головой Моисеев. - Это же карточка из "Глории", из сыскного агентства Славы Грязнова, вспомнили?
И, едва попрощавшись с Моисеевым, Турецкий пулей вылетел из лаборатории и бросился вниз к ожидавшему его автомобилю.
18.00. Агентство "Глория"
Турецкий примчался в агентство к Грязнову практически перед самым закрытием. Слава уже запер всю документацию в сейфы, у входа разместилась охрана.
- Привет работникам прокуратуры! - сказал он, когда в приемной появился Турецкий. - Ну что, еще что-то надыбал?
Турецкий, ни слова не говоря, положил перед ним пластиковую карточку со взявшимися за руки ребятишками.
- Твое? - коротко спросил он.
С минуту Грязнов осматривал карточку.
- Наше, судя по всему. Сейчас проверим. Я тут, правда, уже все поставил на сигнализацию, ну да ради такого дела… - Пока он возился, снимая с сигнализации сложную компьютерную сеть, Турецкий осматривал антикварную мебель приемной "Глории".
- Да, ты тут неплохо устроился, - сказал он, но зависти никакой не испытывал. Не хотел бы он здесь работать.
- Так, - деловито сказал Грязнов, вставляя карточку в прорезь компьютера, - слежка за объектом С-58. Пароль "Сосна". Проводил Сивыч. Он, кстати, уволился.
- Да я в курсе, - ответил Турецкий. Ему уже не надо было объяснять то, что он понял и так, - это была карточка-заказ слежки за Ветлугиной. - А материалы какие-нибудь сохранились?
- Вряд ли… Все передано заказчику, - угрюмо ответил Вячеслав Иванович. - Мы с Сивычем еще тогда проверяли, сразу после убийства. - Он помолчал. - Заказывал Голуб Лев Борисович, ну, это ты знаешь. Этот Голуб должен был нам ее сдать… Значит, слежку не отменял… Откуда у тебя, кстати, карточка?
- Видимо, использовалась для шантажа, - ответил Турецкий.
Он кратко ввел Грязнова в курс дела.
Теперь он был уверен в том, что Максим Сомов в конце концов опустился до шантажа. Мало было стать предателем, вором, проституткой, он решил податься в шантажисты. Да, этот парень не брезговал никакими средствами, чтобы пробиться в сильные мира сего. И то, что он из очень бедной семьи, его совершенно не оправдывает. Всему есть предел. Турецкому вспомнились старики Ветлугины. В конце концов, Алена тоже была из очень простой, даже бедной семьи. И поднялась наверх. Но с чистыми руками.
А Максим так не смог. Для него, видимо, цель оправдывалась любыми средствами. Он даже, наверно, и сам не сразу понял, когда дорожка под его ногами оказалась совсем скользкой. Шантажисты, как правило, плохо кончают, и не только в мексиканских сериалах. Особенно если объект шантажа - сам далеко не беззубый.
Максиму в жизни все на самом деле давалось слишком легко. Он без труда заводил нужные знакомства, как по мановению волшебной палочки, сделал головокружительную карьеру. Но хотел большего. И тут-то получил. Стал копать под кого-то уж слишком опасного. Возможно, он понял это не сразу. Но очень скоро. И, как и всякий шантажист, опасался держать компромат дома или в офисе, а потому отдал его на хранение в надежные руки.
После того как у Катюши нашелся пакет, всякие сомнения относительно того, что именно искали у Сомова, отпали. Искали именно это - карточку и кассету. Подвеска попала в этот джентльменский набор совершенно по другим причинам.
И оба эти предмета, безусловно, были связаны с убийством Ветлугиной.
Мозг молнией пронзила мысль: Максим догадался, кто убил Ветлугину.
- И кого, ты думаешь, он шантажировал? - спросил Слава. И сам же ответил: - Голуба?
"Голуба? - думал Турецкий. - Какое отношение может Голуб иметь к Ветлугиной, к Риге, к Петровсу?" Еще не давала покоя агентша Козочка…
- Вот только как он на него вышел? - вслух рассуждал Грязнов. - Хотя, - он уселся в кресло карельской березы и закурил, - это новое убийство объясняет уже очень многое. Например, как исчезали кассеты из "Останкина". Сомов был там своим человеком, а там творится такая неразбериха, что что-то взять, унести, даже не самому, а так, попросить по дружбе или за деньги…
Турецкий кивнул. Он вспомнил Куценко. Пообещать вот такому, что его снимут в рекламном ролике, так он не то что кассету из стола, сам стол вынесет.
- А кто, по-твоему, за мной гонялся? - спросил Турецкий. - А кто в Феодосии меня с пистолетом поджидал?
- Это пока второстепенное, - продолжал рассуждать Слава. - Главное пока, не почему, кто и когда, а ЗАЧЕМ? Вот вопрос.
- Вот этого я пока и не понимаю, - Турецкий задумчиво затянулся сигаретой. - Интервью с киллером не пропадало, это была так, ложная тревога. А вот интервью с латышом для кого-то что острый нож. Какое отношение ко всему этому может иметь Голуб?
- Значит, для Голуба оно представляет опасность.
- Но почему? Я смотрел это чертово интервью уже раз сто. Ничего там нет!
- Но что-то должно быть.
- А черт его знает! - в сердцах воскликнул Турецкий. - Я уж только что назад не крутил… Остается считать, что Голуб - агент латышских националистов, которые объявили Ветлугину врагом своего народа. Ну это уж бред какой-то.
- Слушай, а может, Голуб и есть этот латыш? Петровс или как его там?
- Не мели ты ерунды! С тех пор как ты из милиции ушел, что-то ты не поумнел. Голуб-то в Кандалакше приватизацией занимался. Что ж ты думаешь, там тоже был Петровс? Что же он, оборотень, тут в одной шкуре, там в - другой! - Турецкий разозлился, но тем не менее достал из кейса фоторобот Голуба. "Пальчики" он уже передал в МУР, ими там сейчас занимались.
- Вячеслав Иванович! - послышался голос у них за спиной. - Мы с Павлом больше не нужны?
- А, Бояркин? - Грязнов поднял голову. - Да, идите домой. Вы свободны.
Петя уже повернулся, чтобы уйти, но начальник окликнул его:
- Подожди. Посмотри, вот тут фоторобот. Может, что придет в голову.
Петя подошел и внимательно взглянул на безжизненное лицо, какими всегда бывают эти искусственные портреты.
- Вроде где-то я его видал… - наконец сказал он. Турецкий напрягся.
- Где же?
- Не, не помню, - покачал головой Бояркин. - Но вроде видал…
Он посмотрел на Турецкого, потом на своего начальника и только беспомощно пожал плечами.
- Ладно, иди, - махнул рукой Вячеслав Иванович.
- Погоди, - остановил Петю Турецкий. - Ну хоть он у тебя ассоциируется с кем-нибудь?
Бояркин чуть не плакал.
- Нет. А может, я его и не видел, может, только показалось… Пока наблюдение ведешь, столько людей перевидаешь…
- Черт! - Турецкий в сердцах ударил по столу. Голуб как будто просачивался сквозь пальцы.
18.30
Александр Борисович медленно ехал обратно в прокуратуру. Его "тройка" еле ползла в ряду машин. Но он даже и не замечал этого. Он снова и снова прокручивал в памяти злополучное интервью. В нем было зашифровано нечто, что, несомненно, пролило бы свет на причины убийства Ветлугиной. В этом Турецкий не сомневался. Но что это было? Какие вопросы Алены, какие ответы Юриса Петровса могли стать роковыми? Почему велась настоящая охота за копиями этого интервью, причем кто-то, несомненно, хотел их уничтожить все до единой?
Ясно было одно - в этой записи содержалось нечто такое, что чрезвычайно компрометировало кого-то. Будущего убийцу Ветлугиной. Первым эту загадку разгадал Максим Сомов. Он, пока неизвестно каким образом, завладел копией интервью и тем самым получил власть над убийцей Алены. Стал шантажировать его, угрожая раскрытием тайны. Однако тот, кто решился на убийство популярнейшей в стране тележурналистки, не остановился, разумеется, перед убийством куда менее известного рекламного мальчика. Там был всероссийский траур, здесь - строка в криминальной хронике.
Опять одни вопросы, и никаких ответов.
С другой стороны, все-таки что-то прояснилось…
Турецкий попытался вообразить рассудительного Меркулова, который наверняка указал бы на положительные результаты, которых добилось следствие. Ну конечно, какие-то результаты были. Например, теперь Турецкий и Меркулов окончательно убедились, что убийство Ветлугиной никак не связано с передачей о киллере, хотя Аристов и кое-кто в милиции по-прежнему держится за эту удобную для них версию. То, что Ветлугина была убита в то время, когда транслировалась передача о наемном убийце, - всего лишь совпадение. Но оно далеко всех увело. Нет, Турецкий в сердцах махнул рукой, Снегирев здесь ни причем.
К убийству самое прямое отношение имеет запись интервью с Юрисом Петровсом.
Не просто само интервью, а запись этого интервью! Могло произойти нечто, что не попало на кассету. В студию ведь кто только не заходил, как рассказывал Глеб. Максим, Асиновский, Куценко… Придорога чуть не свернул аппаратуру. Но почему тогда такое стремление уничтожить запись? Все опять рассыпалось и не желало складываться в целую картину.
Теперь Голуб. Как будто этот человек не имеет никакого отношения ни к Риге, ни к телевидению, ни даже к самой Ветлугиной. Жулик среднего пошиба, наживающий состояние на приватизации. Что у него может быть общего с Ветлугиной? Возможно, после приватизации рыбоконсервного завода решил отхватить себе кусок на канале "3x3"? Это кажется почти невероятным, но тем не менее факт остается фактом: именно Голуб заказывал слежку за Ветлугиной. Причем произошло это сразу же ПОСЛЕ записи интервью с рижанином.
Версию о том, что Голуб может быть агентом рижских националистов, Турецкий отмел сразу как совершенно абсурдную. Не будет фанатик заниматься такими делами, как организация ЧИФа "Заполярье".
Но как-то Голуб связан с Ригой. Как?
В памяти всплыло имя, которое упомянула в интервью Алена: Гринберг. Да-да, Михаил Семенович Гринберг. Причем она сказала о нем "мой знакомый предприниматель"…
Турецкий даже на миг от досады бросил руль. Надо же так проколоться! Нужно было немедленно разыскать этого Гринберга. Уж этого-то найти, наверно, совсем не сложно.
Только теперь Турецкий заметил, что стоит в пробке уже двадцать минут. От нетерпения он нервно закурил. Сейчас же, сию минуту, как только он переступит порог прокуратуры, нужно немедленно послать запрос на розыск проживающего в Москве предпринимателя Гринберга Михаила Семеновича, уроженца города Риги, год рождения предположительно в промежутке 1955–1965.
Ну конечно! Надо было сделать это давно, через секунду после того, как он вообще услышал это имя. Сколько времени в результате упущено даром! Мысли его лихорадочно скакали. Ведь Глеб сказал, что Гринберг приходил смотреть запись! Значит, он знал ее содержание, знал весь скандал, который разыгрался вокруг нее. Кстати, на телевидении он мог встретиться и с Максимом Сомовым…
Мелькнула шальная мысль - а не Гринберг ли и является этим самым Голубом? Приватизация, акции - это по его предпринимательской части. Говорят, Голуб не похож на еврея. Это не основание. Сколько угодно можно найти белокурых татар, евреев, ничем не напоминающих Сару и Абрама из анекдотов, русских, которых принимают то за грузина, то за дагестанца.
Гринберг - он же Голуб! Это сразу же все ставило на свои места. Он занимался организацией фальшивых ЧИФов, приватизировал в свою пользу мелкие предприятия по стране. В Кандалакше вышла осечка со Степаном Прокофьевым. Пришлось его убрать. Возможно, в Россию Гринберг уехал из Латвии, чтобы замести следы, поскольку здесь еще не знали о его криминальном прошлом. Недаром в Латвии ему не дают гражданства.
Далее, рассуждал Турецкий, приезжает Юрис Петровс - из Риги, где Гринберг, судя по интервью, также родился и вырос. Он был знаком с Петровсом - это совершенно очевидно и по реакции самого Петровса. Ему что-то известно о прошлом Гринберга, что-то очень важное.
Турецкий на миг сосредоточился и вспомнил, что именно на упоминании о Гринберге Петровс потребовал прекратить запись. Да-да, именно так! Конечно, он прекрасно знает Гринберга. Знает, что представляет из себя эта птица. А Алена называет его "мой знакомый предприниматель", тем самым в глазах Петровса становясь как бы его соучастницей. Неудивительно, что он не хочет иметь дело с тележурналисткой, которая сотрудничает с такими, как Гринберг!
Петровс может разоблачить Гринберга перед всем светом. И ОН ЭТО ПРОИЗНОСИТ. Хотя никто, в том числе сама Ветлугина, не догадывается о реальном смысле его слов. Но сам Гринберг, просматривая запись, сразу соображает, в чем дело. Далее Алена летит в Ригу, чтобы решить вопрос об интервью, а Гринберг, возможно, думает, чтобы собрать на него дополнительный компромат. Да, конечно, Гринберг теперь уверен, что Ветлугина копает лично под него. Он устанавливает за ней слежку, чтобы выяснить, как идут ее дела, что ей удалось раскопать. Алена тем временем летит в Ульяновск…
Мысли Турецкого прервал настойчивый гудок сзади. Оказалось, что полоса перед ним давно очистилась, и теперь он, стоя посреди проезжей части, не дает двинуться машинам сзади. Турецкий нажал на газ, и его "тройка" рванулась вперед.
Он спешил в прокуратуру, с тем чтобы сразу же по приезде отдать распоряжение о задержании Михаила Семеновича Гринберга.