10.00. Агентство "Глория"
- Вот она - профессиональная этика, - говорил Грязнов, когда вернулся из лаборатории, где уже печатали пленку, заснятую больше двух недель назад. - Видишь ли, я ее должен был, обязан уничтожить сразу же по поступлении. Понимаешь, Сашка? Потому что агент, - он указал на Бояркина, - погорячился и стал обращать внимание не на то, на что должен его обращать.
Петя только пожал плечами, как бы говоря: "На моем месте так поступил бы каждый".
- Конечно, обстоятельства были подозрительными, - прокомментировал Грязнов, - но мы агентство частного сыска, а не милиция. Но и у меня рука не поднялась, - усмехнулся Вячеслав Иванович. - Крепко засел во мне бывший мент.
- Но, как видишь, пригодилась пленочка-то, - сказал Турецкий.
- Вот я и говорю - это противоречит уставу нашей "Глории", - развел руками Грязнов. - Это я к тому, что эти данные будут, так сказать, оперативными. И на суде, если, конечно, до него дойдет, использованы быть не могут. Иначе придется закрывать нашу лавочку.
- Я пока позвоню Гринбергу, - вспомнил Турецкий. События вчерашнего вечера отодвинули предпринимателя на задний план.
- Попросите Михаила Семеновича! Что? У себя в офисе? А как туда позвонить? А, можно связаться по сотовому?
Турецкий снова набрал номер.
- Михаил Семенович? С вами говорит старший следователь по особо важным делам Турецкий… Да, из Прокуратуры Российской Федерации. По делу Ветлугиной. Вы могли бы к нам подъехать? Уже говорили? Кто вас допрашивал? Нелюбин? Но, может быть, вы ему не все рассказали? Вы считаете, все? - Турецкий молчал, слушая, что говорит ему на том конце Гринберг. - И тем не менее, Михаил Семенович, хотя бы на полчаса надо бы подъехать. Нас интересует все, что связано с Юрисом Петровсом.
- Ну вот, снимки, - Грязнов разложил на широкой поверхности стола еще теплые отпечатки.
- Вот он, Голуб этот, - указывал Бояркин на первый из снимков. - А это мордатый. Тут его не очень видно. Наш объект Б-17. Он как-то так повернулся.
Голуба - Кошелева действительно было видно очень хорошо, и сходство с фотороботом, сделанным в Кандалакше, не вызывало никакого сомнения. Это был он. Таинственный держатель акций и устроитель ЧИФа "Заполярье". Организатор слежки за Ветлугиной и тот самый Лева, который организовал ограбление поезда.
- Посмотри, - вдруг сказал Слава Грязнов. - Голуб, или как его там, держит в руках конверт. Ты знаешь, Сашка, ты только надо мной не смейся, но я уверен, что это наш конверт, из "Глории". Очень похож.
- Да таких конвертов в Москве… - отмахнулся Турецкий.
- Ну да, - согласился Грязнов. - И все-таки. Очень похож Тем более что Голуб, - он невесело усмехнулся, - не забывай, действительно был нашим клиентом и чуть ли не за день до этого получил такой вот пакет с данными на Ветлугину. Вот он теперь их и передает. Я позвоню Сивычу, уверен, что он его опознает. А ты молоток, Бояркин, - он обернулся на Петю, - тебе бы в сыщики идти, а не просиживать штаны тут у нас.
Он передал Турецкому другие снимки.
- Погоди, - Александр Борисович вдруг почувствовал, как у него в буквальном смысле слова похолодело внутри. - Значит, это, - он указал пальцем на мордатого, - и есть настоящий заказчик слежки за Ветлугиной? Человек, связанный с Голубом - Кошелевым?
Все постепенно вставало на свои места. Голуб, разумеется, и в данном случае был только подставным лицом. Его лично Ветлугина не интересовала. Он просто выполнял работу, которую ему поручил мордатый. И вот передавал полученные данные настоящему заказчику. Значит, мордатый и…
- Как хоть его звали-то, этого Б-17? - спрашивал Грязнов у Бояркина.
- А черт его знает. Он такой противный был, глаза бы мои его не видали.
Грязнов вспомнил даму в дорогом костюме, которая заказывала эту слежку. Ох, как она подставила идиотской ревностью своего благоверного! Бабы, бабы, все-то зло от них… Как ее звали то бишь…
Вячеслав Иванович попытался вспомнить ее имя, но эта дамочка была ему так неприятна, что он, видимо, инстинктивно постарался выкинуть ее из памяти. И вот, смотри ж ты, зря.
Грязнов подошел к компьютеру и, набрав пароль, вышел в файл Б-17. Там значились все данные заказчицы: Придорога Светлана Валерьяновна, 1963 года рождения, проживает: Сокольнический вал, дом 14…
Турецкий даже не стал смотреть на экран. Он уже узнал его.
Рядом с Кошелевым в машине сидел "приватизатор" Аркадий Придорога.
10.30
Олежке Золотареву было скучно и грустно и руку подать решительно некому. Его карьера следователя, не успев толком начаться, бесславно катилась к закату. И ведь жаловаться не на кого, сам во всем виноват. А какой многообещающий был старт!.. Не хухры-мухры - у самого Турецкого под началом! И сразу - важное, ответственное поручение. Которое он и профукал настолько талантливо, что до старости уши будут гореть. "Да, - вздыхал про себя Олежка. - Если б не Скунс!"
- …Раньше, пока только наши автомобили по улицам бегали, я всякие там "Москвичи", "Запорожцы", "Волги" и "Жигули" со спины по звуку определял, - поглаживая заклеенную пластырем щеку, рассказывал между тем длинноволосый молодой парень в толстых очках и разодранном об асфальт спортивном костюме. - Вижу-то не очень, ну и привык… Теперь вот иномарок развелось этих, в упор не поймешь, не то что на слух…
Дело происходило в отделении милиции, куда Олега Золотарева направили для допроса свидетеля по делу, находящемуся в производстве Турецкого.
- Как-то все же выскочил я у них из-под колес, - продолжал рассказывать очкарик. - Знаете, наверное, как тот летчик, которого белый медведь напугал, и он на крыло самолета запрыгнул, два метра с копейками… Рефлексы, да… Ну, бордюр у нас вы видели какой: полметра, машине не одолеть. Вылетел я туда, уже на тротуаре ногу подвернул, падаю, а сам думаю: ну ничего себе, дожили, охоту средь бела дня устраивают на джоггеров… Олег кивнул, слушая вполуха.
- А они, - говорил тем временем очкарик, - из машины выскакивают и всем гамузом на меня!.. Я, извините, офонарел: за что?.. Я их вообще никогда раньше не видел…
Олегу не хотелось слушать побитого интеллигента, потому что он мешал ему думать про Скунса. Ну, ехали на "ауди" добры молодцы из братвы, ну, увидели бегуна, не понравился, решили отторцевать… Поймают их, разогнанных охранником, выскочившим из радиомагазина, не поймают - этому эпизоду постаревший великий сыщик Золотарев главу в своих мемуарах вряд ли посвятит.
- Охранник Ваня, спасибо, вовремя подоспел, - вздохнул потерпевший. - Откуда знаю его? Да я к ним в магазин каждый день захожу после работы. Вот компакт-диск для компьютера недавно купил… Хороший парень… А мог бы не помогать мне, сказал бы, не магазин же бросить, поди придерись… Бывает, что вроде драку устроят, а сами грабить. Всякий ищет причину не вмешиваться… Там рядом еще один деятель машину выводил из-под "ракушки"… так даже головы не повернул.
Что-то в этой последней реплике зацепило Золотарева. Наверное, интонация: так говорят про танк, отказавшийся вытащить из лужи застрявшую легковушку. Олег подумал и сказал:
- Боялся, наверное. Мало ли кто между собой разбирается, начнешь заступаться, сам по лбу получишь.
Длинноволосый от возмущения перестал ощупывать пластырь и прямо-таки подпрыгнул на стуле:
- Да уж, боялся! Я же его знаю, с ним в одном доме живу, только я в первом строении, а он в четвертом…
- И что из этого следует? - поинтересовался Олежка. Далеко в подсознании начал тикать знакомый ему часовой механизм.
- У нас там Клавочка на углу с мороженым стоит, - пожал плечами очкарик. - Они в подвале что-то оборудовали, каждое утро тележки для мороженого оттуда выкатывают. Раз они тележки свои прямо перед его "ракушкой" поставили. Он что - взял и одной левой их разом откатил. Он такой…
Очкарик безуспешно искал нужное слово, Олежка же ощущал, как все громче становится тиканье потревоженной мины.
- Да, в общем, с виду обыкновенный… Только такой спортивный, подтянутый… А присмотришься, плечи - во… И глаза! Знаете, сразу понятно, что он тебя как муху прихлопнет…
Мина взорвалась. Лучше охарактеризовать Скунса было, пожалуй, нельзя. Все-таки Бог действительно присматривал с неба, вознаграждая внимательных и упорных.
Итак, размышлял Золотарев, дружки "младенцев" с Крымского моста или другие им подобные намяли бока безобидному любителю бега трусцой, то ли приняв его за героя недавней разборки - очки, волосы, борода, то ли просто так "Джоггер-убийца" теперь у всего города на устах благодаря усилиям Аристова-старшего. Стоп, а не побоялись бы сами загреметь по больницам? Шут их знает, может, и не побоялись бы, особо если под газом… А может, сознательно колошматили не того, самоутверждались, просто за сходство, "чтоб знал", а виновник торжества в двух шагах от событий выруливал из-под железного тента - и ухом не вел… Вот сука…
Похоже, охота на Скунса вступала в новую фазу.
12.00. Прокуратура РФ
Когда Турецкий бурей ворвался в кабинет заместителя главного прокурора Меркулова, тот что-то записывал, говоря по телефону. Турецкому пришлось сдерживаться, чтобы не вырвать трубку прямо из рук шефа. Сейчас не было ничего важнее того, что он должен сообщить.
- Константа…
Меркулов жестом остановил его. Турецкий сел на стул, но не усидел и секунды, вскочил, подошел к окну, снова сел. Наконец Меркулов положил трубку.
- Ну что у тебя, шило, что ли, в одном месте? - спросил он. - Что за спешка? Пожар?
- Константин Дмитриевич! - наконец крикнул Турецкий. - Слежку за Ветлугиной организовал Придорога. Аркадий Придорога, сотрудник Госкомимущества, который должен был следить за ходом приватизации на канале "3x3".
- Знаю, - спокойно ответил Меркулов. - Вернее, догадываюсь.
Турецкий не ответил, а только молча смотрел на начальника. То, что Меркулов был "великим", давно не вызывало у него никаких сомнений, но не настолько же…
- Мне только что позвонили, ты видел, - сказал Константин Дмитриевич. - Относительно судьбы акций рыбоконсервного. В Кандалакше часть их была оформлена на имя Голуба. Причем эти акции Голуб приобрел совершенно "честным путем" - на ваучеры. Он представил на аукцион несколько сотен ваучеров.
- Настоящих?
- Разумеется. Как ты можешь догадаться, он получил их в результате работы Чекового инвестиционного фонда "Заполярье". Это и были ваучеры жителей Кандалакши, в том числе и работников завода. При этом о том, на какое число назначен аукцион, Кошелев знал, а работники не знали.
- Тут нужно директора и главбуха притянуть.
- Можно было, - мрачно заметил Меркулов, - что теперь докажешь. Кошелева нет в живых. И данные Степана Прокофьева уничтожены.
- Значит, он что-то все-таки собрал…
- Да, он собирал номера ваучеров у всех, кто сдал их в "Заполярье". Ведь всегда найдутся такие, кто записывает номера полученных документов.
Турецкий вспомнил Елену Петровну, собственную мать, и кивнул:
- Только это мартышкин труд.
- Ну, не всегда. Прокофьеву удалось собрать несколько десятков таких номеров. Он думал обратиться в верхи, к нам, например, чтобы мы подняли документы, и выяснили, на какие ваучеры Голуб приобрел акции рыбоконсервного завода. Между прочим, он действовал очень грамотно, но…
- Но чем это кончилось… Так что же, Константин Дмитриевич, за этим тоже стоит Придорога?
- Видимо, да. Я вернусь к судьбе акций Голуба. Поскольку, как мы теперь знаем, такого человека не существует, он должен был как можно скорее переписать акции на свое настоящее имя. Или на кого-то другого. Между прочим, это не так легко выяснить, как ты знаешь. Делал он это через биржу ценных бумаг. Я уже дал задание отследить движение акций рыбоконсервного завода, и вот только сейчас, как раз когда ты ко мне ворвался, получил ответ.
- Ну и что же там? - затаив дыхание, спросил Турецкий.
- Часть акций, надо сказать небольшую, около десяти процентов, он перевел на имя Кошелева, то есть на себя. Остальные на Анастасию Тимофеевну Сухареву, прописанную в Зарайске и, как мы выяснили, постоянно проживающую в Австрии. Между прочим, мать Аркадия Петровича Придороги.
- Но не на самого Придорогу?
- Конечно. Он ведь функционер Госкомимущества, не забывай. Он сам не имеет права участвовать в приватизации предприятий, а должен лишь осуществлять надзор.
- Так, - Турецкий облокотился на стол. - Гарантирую, что на канале "3x3" он давно спелся с Асиновским. И Максим Сомов вокруг него крутился. - Он вспомнил слова Катюши о том, что Максим "напивался" с Придорогой, лебезил перед ним. По ее словам выходило, что их отношения зашли уж дальше некуда.
Что уж тут, кто как пробивается наверх в этой жизни, кто талантом, кто хитростью, а кто торгует собой… Впрочем, это продолжалось до той лишь поры, пока у Максима не появились основания для шантажа. Каким-то образом он завладел карточкой-заказом на слежку за Ветлугиной и кассетой с записью интервью, которые хранил Придорога. Они ведь проводили вместе немало времени, так что Максим мог найти их даже случайно. А сообразительности ему было не занимать. Пожалуй, ее было даже слишком много.
- Значит, Максим Сомов, догадавшись о том, что в действительности представляет собой Придорога, начал его шантажировать, так? - произнес Турецкий вслух.
- И поплатился, - кивнул Меркулов. - Исполнителем мог быть опять же Кошелев. А потом, чувствуя, что ему наступают на пятки, Придорога убрал и своего основного помощника.
- Все вроде сходится, Константин Дмитриевич, - сказал Турецкий. - Но вот одного я не могу понять - Придорога следил за Ветлугиной. Зачем? Неужели она мешала им с Асиновским провести приватизацию канала так, как они хотят? Ведь обвести ее вокруг пальца, как выясняется, ничего не стоило.
- Это действительно не совсем ясно. - Меркулов снял очки и провел рукой по глазам. - Что-то тут есть еще кроме приватизации.
- А история с этой Козочкой? С записью интервью? - напомнил Турецкий. - Никакого отношения к приватизации…
- Пока мы не видим этой связи, - задумчиво ответил Меркулов, - но это не значит, что ее нет.
- Александра Борисовича спрашивают, - прервала их разговор секретарша Меркулова Лидия Петровна. - Что-то по поводу Гринберга.
- Ах да, Гринберг! - вспомнил Турецкий. - Скажите ему, чтобы он шел ко мне в кабинет.
- Да нет, там что-то другое… Он в больнице…
- Что?! - Турецкий подскочил на месте и одним прыжком оказался у стола.
- Александр Борисович, вас беспокоят из Первой Градской. К нам только что поступил Михаил Семенович Гринберг, попавший в автомобильную аварию.
- Как? Как он? Жив? - кричал Турецкий.
- Ничего серьезного. Но он просил вам позвонить.
- Спасибо, - коротко поблагодарил Турецкий и, повесив трубку, стал срочно крутить телефонный диск. - МУР? Шура? Немедленно, сию минуту, забрать из Первой Градской Гринберга. Или поставить охрану. Лучше забрать куда угодно. Ты отвечаешь за его жизнь головой. Гринберг Михаил Семенович. Да.
- Ну вот, и до этого добрались. - Турецкий тяжело опустился на стул.
12.30
Олег Золотарев вышел из метро "Таганская", пересек площадь и повернул вправо, но посмотрел на номера домов, понял свою ошибку и развернулся в противоположную сторону. На Большой Пестовской было немноголюдно. Только домохозяйки, в основном пожилые бабушки, пробирались с авоськами на утреннюю охоту. Наступающая дневная жара быстро выжигала последние остатки прохлады.
От волнения сердце гулко бухало в груди, гоня кровь по жилам.
Это был старый район, с неширокими улицами, с дворами непредсказуемой конфигурации и довольно хаотичной застройкой. Кое-где, словно вставные зубы, вздымались над крышами розовые современные корпуса. Другие здания были каменные и кирпичные, с лепниной и подобием колонн. В третьих, если отскрести штукатурку, можно было обнаружить деревянный остов.
Лет этак десять назад, до начала эры частного предпринимательства, окрестные дома при всем своем стилистическом богатстве производили впечатление довольно серых, пыльных и унылых. Теперь там и сям пестрели яркие вывески, а у бордюра (действительно полуметрового) впритирку одна к другой стояли лоснящиеся иномарки, электронными голосами квакали охранные системы, встречая и провожая хозяев.
Золотарев прошел еще несколько кварталов, и сердце с новой силой бухнуло в ребра: впереди замаячила вывеска магазина, возле которого подвергся нападению хулиганов тот любитель бега трусцой. Немного подальше, на углу, маячила холодильная тележка с облокотившейся на нее продавщицей.
Олежка свернул в магазин, не особенно думая, что ему там понадобилось, и только потом сообразил: он попросту оттягивал решительный миг.
Охранник, похожий на Алешу Поповича с картины Васнецова, сидел на стуле в углу против двери. "Если это тот Ваня, то вправду мог разогнать, - подумал Олег. - Парень серьезный…"
Он не стал с ним заговаривать, покрутился немного и вышел наружу. Следующей его целью была торговка мороженым.
Это была женщина лет тридцати с гаком. Она стояла, облокотившись на свой холодильник, и с отсутствующим видом смотрела куда-то вдаль. Порой Олег видел, как так же застывал взгляд у Турецкого; обычно после этого шеф изрекал какую-нибудь нестандартную мысль. А что, интересно, варилось под аляповатой "химией" у этой мадам?
- Здравствуйте, Клавочка! - дружески улыбаясь, сказал Олег.
Женщина прекратила созерцание и подняла голову.
- Здравствуйте, - сказала она. - Что-то я вас не узнаю…
- Зато я вас сразу, я о вас от друга наслышан, - еще шире заулыбался Олежка. - Друг у меня недавно сюда переехал, вот, пригласил на смотрины. Адрес, как у секретного предприятия! Дом пятьдесят три, да еще четвертое строение. Я ему говорю, без пол-литры фиг найдешь, а он: иди сразу на угол Ульяновской, спроси Клавочку, она все как есть объяснит…
Клавочка тут же растаяла и снабдила его подробнейшими указаниями. Олег поблагодарил ее и отправился в глубь квартала.