- Значит, ты тоже ждал моего конца? - задумчиво спросила Нина.
Феликс промолчал. Конечно, он мог возразить, и это возражение шло из глубины его сердца, но даже свою искренность он считал в данном случае фальшью. Пусть девочка думает как хочет.
- Что же теперь?
- У нас несколько вариантов выхода, - сказал Феликс. - Используем простейший. Ты просто меняешь образ жизни. Отныне Нина Ратникова исчезла, попала под трамвай, утонула… Я делаю тебе новые документы, новую легенду, все новое.
- Ее будут искать, - проговорила Нина.
- Кто? - спросил Феликс. - Соседи? Аня скажет, что ты уехала на время. Квартиру продадим через маклерскую контору, все будет по закону.
- Аня будет искать, - сказала Нина. - Она ко мне привязалась.
- Я с ней поговорю, - сказал Феликс. - Она хорошая девочка, она должна понять.
Нина посмотрела на него с усмешкой, но ничего не сказала.
- В общем, - сказал он, - у тебя начинается новая жизнь. Мы еще посмотрим, чем тебе в ней заняться.
- Не обманывайся, дед, - сказала Нина. - Что бы там ни началось, а дело у меня уже есть. Я жду адрес Люсина.
- Да-да, - кивнул он. - Я помню.
Подошел троллейбус, и они поднялись в салон вместе с другими пассажирами.
27
Мой демарш на оперативном совещании у генерального прокурора возымел решительное действие, и уже на следующее утро ко мне в кабинет явился майор контрразведки Николай Скачков с предложениями о сотрудничестве. Костя Меркулов поведал мне потом, что генеральный в своем выступлении наверху очень резко говорил о противодействии органов безопасности следствию, проводимому федеральной прокуратурой. Майор был столь энергичен в своем расположении, что я даже начал ощущать укоры совести.
- В общем, так, - сказал я, введя его в курс наших проблем. - Мне нужно знать, действительно ли там были чекисты, и если да, то кто? В конце концов, этот самый Щербатый, как агент краевого управления контрразведки, был обязан дать по начальству докладную о совершившемся преступлении. Они не могли не потребовать ее! Следовательно, не могли не знать о том, что вырезана целая семья!
- Все логично, - согласился майор Скачков. - Но компьютерная связь с региональными управлениями до сих пор не налажена, и если мы сегодня пошлем запрос, то через месяц они попросят уточнить суть операции. Вы же понимаете, речь идет об их чести.
- Не понимаю, - сказал я. - Вы хотите сказать, что все безнадежно?
- Я вовсе не утверждаю, что все безнадежно, - возразил мне майор. - Только отсюда, из Москвы, мы эту вашу проблему решить не сможем.
Я вспомнил, как ловко щелкал клавишами компьютера Дмитрий Сергеевич, и испытал сильное искушение оспорить утверждение Скачкова. Но, поразмыслив, я решил, что еще одна поездка в Краснодар не будет лишней, если в ней примет участие майор Скачков.
- Хорошо, когда едем? - спросил я решительно.
- Куда едем? - чуть растерялся он. - Простите, я не могу никуда ехать, у меня достаточно дел и здесь. Но я могу оказать вам протекцию…
- Протекцию? - переспросил я. - Ага. Значит, протекцию…
Я выразительно усмехнулся, покачал головой и потянулся к телефону. Он наблюдал за мной с нарастающим беспокойством.
- Куда вы хотите звонить?
- Согласно субординации, - сказал я, - своему начальству. Оно свяжется с президентскими структурами, а уже оттуда дадут указание вашему начальству. Как и положено.
- Погодите, Александр Борисович, - остановил он меня. - Я ведь не отказываюсь вам помочь! Но ведь ваше дело не имеет ко мне никакого отношения, почему я должен туда ехать?
- Николай… э-э?..
- Витальевич, - подсказал он, по-прежнему ласково улыбаясь.
- Николай Витальевич, - сказал я. - Я понимаю, что вы здесь ни при чем, но вы, надеюсь, понимаете, что дело действительно особой важности. Это не моя прихоть, генеральный прокурор каждодневно названивает в администрацию Президента с отчетом, и потому мы должны действовать максимально эффективно. Я понимаю, ваша протекция может помочь, но дела это не ускорит.
Он поморщился, но понимающе кивнул. Конечно, он надеялся ограничиться добрым советом и звонком в краснодарское управление, но ситуацию он понимал правильно и потому долго сопротивляться не стал.
- Когда вы хотите отправиться? - спросил он, вздохнув.
- Во второй половине дня есть самолет, - сказал я. - Совсем недавно мы туда уже летали. Кстати, там уже настоящая весна.
- Хоть это приятно, - кивнул Скачков.
Чтобы сочетать практические действия с воспитательными функциями, я решил взять с собой Сережу Семенихина. Они уже совсем запарились, работая на своих арифмометрах чуть ли не по две смены в тщетной надежде выявить Бэби из списка личного состава армии, службы безопасности и милиции, но затея эта у них не прошла, потому что сеть была не та. Машина дала им список в несколько тысяч возможных Бэби, и критериев, по которым этот список можно было бы сократить, у них не было. Лара уже это поняла, но Сережа в силу своего особого характера не сдавался, и, чтобы его отвлечь от своей идеи фикс, я приказал ему срочно собираться в командировку - шерстить краснодарский КГБ. Он принял мою руку помощи с достоинством, дав понять, однако, что работа над списками будет продолжена по его возвращении.
Съездить на дачу я уже не успевал и потому позвонил соседям, чтобы они предупредили маму и Ирину, что отбываю на несколько дней в командировку. Я попросил особенно учесть то обстоятельство, что в тех местах уже весна и я собираюсь немножко загореть.
Присутствие Сережи Семенихина в нашей маленькой экспедиции майора Скачкова никоим образом не тронуло, он с ним вежливо познакомился, после чего перестал замечать вовсе, обращаясь лишь ко мне. По дороге в аэропорт он живописно охарактеризовал творившуюся в контрразведке чехарду, которая началась после разгона КГБ и продолжается до сих пор. Оказалось, сам майор привлечен в органы из пограничной службы, где был политработником, и его политическое прошлое здорово ему вредит.
- Типовое мышление, - говорил он с досадой. - Если замполит, то, значит, бездельник и блатной. Меня до сих пор изводят призывами повышать политический дух.
- А на самом деле? - спросил с интересом Сережа.
- Погода портится, - ответил он рассеянно. - Как бы нам не застрять.
В самолете он занял место рядом со мною, и я испугался новой порции его внутрислужебных откровений, но весь полет он проспал, предоставив мне возможность прочесть припасенный в дорогу детектив. Сережа Семенихин листал журнал на английском языке, и я готов был заключить пари, что это был компьютерный журнал. В общем, каждый из нас прекрасно провел время, и, когда мы вечером оказались в Краснодарском аэропорту, там была настоящая весна.
Теперь нас встречал заместитель начальника краевого управления контрразведки, причем в его обращении к Скачкову я заметил некоторую подобострастность, хотя заместитель был полковником, а Скачков лишь майором. Впрочем, оба были в штатском, И отношения их тоже были далеки от армейского устава. Заместитель активно интересовался нашим делом, но успел предложить нам и бассейн, и сауну, и даже приличный ресторан. Скачков отвечал, что это было бы прекрасно, но мы еще не знаем, как у нас будет со временем.
Был поздний вечер, и, доставив нас в гостиницу, полковник увез Скачкова с собой. Учитывая то обстоятельство, что познакомились они буквально на наших глазах, это позднее свидание должно было быть вызвано легкой паникой в рядах местных контрразведчиков в связи с прибытием столичного майора. Видимо, дело было не только в количестве звездочек на невидимых погонах.
Наутро майор выглядел свежим и энергичным, видимо, поздний разговор привел его в хорошее настроение. Мы отправились прямиком к начальнику управления и были приняты немедленно. Начальник был из молодых, но уже обретал необходимую солидность в речи и жестах.
- Краевое управление обновлено едва ли не полностью, - сказал он после того, как мы объяснили нашу задачу. - В свое время здесь такое вскрылось!.. Конечно, могло быть и по-вашему, борьба тут шла не на жизнь, а на смерть.
- Кто бы мог нам помочь в прояснении ситуации? - спросил я.
- Да вот Андрей Федорович, - указал начальник на полковника, встречавшего нас. - Ему мы поручили опекать вас, с ним и решайте все вопросы. Если возникнут сложности, обращайтесь ко мне без всяких… Мы заинтересованы поскорее изжить прежние грехи, даже если мы в них и не замешаны.
Не так уж много времени прошло, думал я, переходя в соседний кабинет Андрея Федоровича. Как же это они успели так решительно обновиться?
- А что, - спросил я у полковника, - тут действительно все новые люди?
- В абсолютном большинстве, - отвечал он.
- А почему потребовались такие перемены? Он в некотором замешательстве посопел.
- Перемены в обществе, - он широко улыбнулся. - Это между нами, но местные комитетчики загремели в полный рост, как говорится. Эта самая комиссия их под монастырь подвела.
- Какая комиссия? - не понял я, хорошо помня, что, по данным Дмитрия Сергеевича, комиссия Соснова лишь чуть погладила их против шерсти.
- Депутатская, - подсказал полковник. - Да вы наверное знаете, депутат Соснов Вадим Сергеевич.
Я растерялся.
- Но у меня есть данные, что работа комиссии не вызвала больших потрясений.
- Давайте сначала уточним, о какой комиссии идет речь, - благожелательно улыбнулся полковник. - Сначала депутатская комиссия расследовала дело о продаже оружия. Там наш комитет проходил разве, что исполнителем, и потому больших потрясений действительно не произошло. Но позже была создана еще одна комиссия, уже не депутатская, а по прямому поручению Президента, но по инициативе того же Соснова, для расследования исключительно комитетских внутренних дел. Работа той, второй комиссии проходила в условиях строжайшей секретности, так что вы могли о ней ничего не знать.
- Действительно, так оно и есть, - кивнул я. - А вы, господин майор, что об этом знаете?
- Я же говорил вам, тут были вскрыты большие нарушения.
- Значит, в первом случае Соснов спас честь комитета, - отметил я, - а во втором случае он его же и похоронил?
- На этом он стал председателем комитета, - сказал полковник.
- Мы можем ознакомиться с материалами той, второй комиссии?
- Конечно, - улыбнулся полковник. - Компьютером владеете?
Я глянул на молчаливого Сережу Семенихина и заметил, как тот сразу воспрял, выпрямился в кресле и важно поправил очки.
- Вполне, - сказал я.
Мы перешли в компьютерный зал и сели к машине. Вначале майор Скачков наблюдал за действиями Сережи с некоторой снисходительностью, но, когда тот прошел несколько порогов секретности, ожил, заинтересовался, стал задавать вопросы. Сережа сунул в рот жвачку и потому отвечал коротко и чуть свысока. Полковник, сидевший рядом, ничего не понимал и потому поощрительно улыбался.
Потом Сережа чем-то щелкнул, и из принтера полезла бумага.
- Александр Борисович, это вас заинтересует, - сообщил он.
Оказалось, это протокол комиссии, где черным по белому было написано, что дискета с оперативной информацией компрометирующего характера была вручена депутату Соснову одним из сотрудников краевого управления службы безопасности, но исчезла из вещей депутата после обыска в вечер накануне убийства капитана Ратникова.
- Интересно, - отметил я. - Дело об убийстве капитана в то время еще не было закончено, но информация об этом к ним так и не поступила.
- Все и без того было ясно, - отвечал полковник.
- Вот еще, - произнес Сережа, и принтер выдал еще одну интересную бумагу.
Оказалось, во время работы первой комиссии депутат Соснов был подвергнут шантажу со стороны отдельных работников управления. Ему угрожали раскрытием его сотрудничества с КГБ в качестве сексота.
- Но он оказался крепким и стойким борцом, - закончил я на высокой ноте.
- Но так оно и было, - осторожно заметил Скачков, уловив мою иронию.
- Сережа, - сказал я, - давай имена. Кого он с этой дискетой завалил персонально и кто мог этому решительно противостоять.
- Не понял, - сказал Сережа.
- Короче, - сказал я. - Кто убил Ратникова?
- Я вижу, вы настаиваете на своей версии, - сдержанно произнес Скачков, - но признайтесь, для этого нет оснований.
- Почему же, - возразил благодушный заместитель начальника. - Все могло быть, знаете ли.
Обновив прежний состав управления, новички были не прочь раскопать против прежних побольше компромата. Их, как и всех гэбэшников, терзал неизжитый комплекс неполноценности.
- Есть, - сказал Сережа без эмоций.
Я с нетерпением ждал, пока появится из принтера новый лист. Это оказался документ, перечисляющий выявленные неблаговидные дела некоего начальника отдела, чьи подчиненные были уличены в прямой уголовщине. Инкриминировалось ему и использование в качестве агентов различных аморальных личностей, к примеру Виктора Юхновича, кличка Щербатый. Этот начальник отдела заблаговременно отравился, но его подчиненные пошли под нож.
- Сережа, - сказал я взволнованно, - ныряй в личные дела!
- Ну вряд ли это возможно, - усмехнулся Скачков. Сережа Семенихин фыркнул и стал манипулировать компьютерной мышью. Я всегда с большим интересом наблюдал, как он это делает. В этом было, я должен признаться, что-то творческое. Если бы он еще перестал ритмично двигать челюстями, я бы назвал его в такие моменты вдохновенным. По-своему, разумеется.
- Г-хм, - пробормотал майор Скачков, и я понял, что Сережа преодолел их секретные барьеры. - Похоже, полковник, нам надо пересмотреть наши допуски.
- Могу вас уверить, у нас все по уставу, - сказал полковник.
- Александр Борисович, нашел, - объявил Сережа, и я услышал в его голосе торжество, что было для него не характерно - эмоции он выражал чрезвычайно редко.
- Нашел убийц? - спросил я, взволнованный не меньше его.
- Ну уж, так сразу и убийц, - пробормотал Скачков.
- Да, - сказал Сережа. - Это пока только подозреваемые. Сейчас я выведу их на принтер.
- Кто же это? - занервничал и полковник.
- Успокойтесь, Андрей Федорович, - сказал Скачков, широко улыбаясь. - Речь идет о выявлении лиц, чье участие в том деле могло быть вероятно.
Принтер вывел четыре страницы, на каждой из которых были выдержки из личных дел сотрудников краевого управления службы безопасности. Все четверо представляли собой фигуры крайне несимпатичные, и на каждого из них было навешано по нескольку обвинений в совершении преступлений разной тяжести. Убийство капитана Ратникова инкриминировано им не было, о нем в досье второй, президентской комиссии не было и речи.
- Они все уже уволены из рядов, - не без облегчения заметил полковник.
- Это делает вам честь, - сказал я.
- Успокойтесь, Александр Борисович, - мягко сказал мне Скачков. - Мы хотим вам помочь, вы же видите. Покажите-ка.
Он взял принтерные выписки из личных дел, перебрал их, рассматривая чуть на расстоянии, как все, страдающие дальнозоркостью.
- Кошмарные фигуры, - сказал он. - Вы что же, Александр Борисович, полагаете, что кто-то из них входит в команду пресловутого Суда Народной Совести?
- Это не исключено, - сказал я, менее всего собираясь давать им какие-то объяснения.
- Да, - сказал Скачков. - Я верю, такие могут убить кого угодно. Мы можем узнать их дальнейшую судьбу, Андрей Федорович?
Полковник, в свою очередь просмотрев листы, пожал плечами.
- Тут же сказано, материалы переданы в прокуратуру. Наверное, там надо спросить.
- Как странно, - улыбнулся Скачков. - Мы возвращаемся к прокуратуре. Я надеюсь, Александр Борисович, что там моя помощь вам уже не потребуется.
- Спасибо, Николай Витальевич, - ответил я ему так же вежливо. - Вы нам очень помогли. Откуда можно позвонить?
- Я вас провожу, - поднялся полковник с готовностью.
- Господин полковник, - подал голос герой дня Сережа Семенихин. - Вы мне позволите еще немного поработать с вашим банком?
Полковник на мгновение растерялся, но, натолкнувшись на выразительный взгляд майора Скачкова, ответил:
- Конечно, пожалуйста. Вам поможет наш сотрудник старший лейтенант Харченко. Витя, помоги товарищу, если понадобится.
Молодой человек в белом халате, работавший неподалеку, неохотно оторвался от своего компьютера и ответил:
- Есть, товарищ полковник.
Чем-то он мне очень напомнил самого Сережу.
Я позвонил в Москву Меркулову, вызнал у него про местного краевого прокурора и лишь после этого позвонил в родственное заведение. Мой звонок перепугал местных работников, и для встречи со мной краевой прокурор приехал на работу, поднявшись чуть ли не с больничной койки.
Прежде всего я их успокоил, отрекся от всякой инспекционной миссии и попросил поднять давнишние дела о расследовании дел сотрудников краевого управления службы безопасности. Прокурор, закутанный в мохеровый шарф, несмотря на явную весну, беседуя со мной, говорил:
- Я хорошо помню ту шумиху, Александр Борисович. Надо было примерно наказать, и в то же время не заронить сомнений. Официальные лица настояли на закрытом судебном заседании, что еще более придало делу дух сенсационности.
- Каков был приговор? Прокурор пожал плечами.
- Сначала дело вернули на доследование. Следствие было спешным и очень поверхностным, кампания, так сказать, по отстрелу кагэбистов. А судьи прежней закалки, для них КГБ - ум, честь и совесть правопорядка. Двум дали по два года условно, а еще троих просто оправдали за отсутствием улик. Понимаете, они просто заволокитили дело и, когда Соснов уехал, спустили его на тормозах.
- Но управление-то разогнали!..
- Это Вадима Сергеевича работа, - сказал прокурор с удовлетворением. - Он сюда самого министра безопасности привозил. Да, хороший сквознячок тогда пронесся… - После упоминания о сквозняке он закашлялся, уткнувшись в платок.
Собственно, прокурор кратко и ясно рассказал мне все, что было нужно. Их, группу гэбистов, судили за валютные махинации, рэкет и шантаж должностных лиц, одним словом, за злоупотребление служебным положением. Никто не связывал это дело о злоупотреблениях с убийством капитана Ратникова и его семьи. Я поблагодарил коллег за выданную информацию, раскланялся и ушел в гостиницу.
Из номера я позвонил своему знакомому по прежнему приезду майору Деменку из управления внутренних дел, и он меня сразу вспомнил.
- Мне уже доложили о вашем прибытии, - сообщил он. - Но на этот раз, как мне сказали, вы по линии контрразведчиков, да?
Я не стал перед ним отчитываться о проделанной работе, только спросил, не известно ли ему что-нибудь о судьбе лиц, выявленных нами в кадровом архиве службы безопасности. Он записал все фамилии и обещал назавтра перезвонить.