Новый квартирант
Андрей Семенович Лобанов работал на инструментальном заводе, а его жена Елизавета Михайловна - уборщицей в школе. Детей у них не было. Это обстоятельство, видимо, и наложило отпечаток на характеры супругов. С соседями они почти не вступали в контакты, особенно Андрей Семенович. Дело в том, что хозяин часто выпивал, нередко скандалил с женой. Квартиранты, как правило, у них долго не задерживались. Но вот последний жилец, видно, и не думал уходить. Это был одинокий мужчина лет тридцати, высокий, костлявый. Работал он на какой-то базе грузчиком. Григорий Казимирович Лешковский - так его звали - был замкнутым, неразговорчивым человеком. Дружбу водил только с хозяином, с которым частенько выпивал.
Однажды, когда чета Лобановых была дома, в квартиру вошел незнакомый мужчина - невысокого роста, светло-русый, на вид лет тридцати или чуть больше этого. Глядя голубыми глазами на хозяев, он спросил, не нужен ли им квартирант. О себе он сказал, что работает слесарем на тракторном заводе, в общежитии жить не хочет.
Хозяевам нежданный гость понравился, и в доме стало два квартиранта.
Новичок оказался разговорчивым, веселым человеком, знал много анекдотов, да и выпить, если приглашали, не отказывался. Правда, пил в меру. И хозяева дома, должно быть, очень удивились бы, увидев, как квартирант, придя к себе в комнату, тут же принимался есть сливочное масло и принимать какие-то таблетки.
Каменев, направляя своего сотрудника под видом квартиранта на задание, казалось, предусмотрел все. Но он не учел лишь одного: для капитана милиции Головлева, хорошего спортсмена и трезвенника, водка была сущим наказанием. Однако что поделаешь?! Приказ есть приказ, и Головлев пил, проклиная все на свете.
Через два дня он передал пустую бутылку из-под водки с отпечатками пальцев хозяина. Но на следующий день был огорчен, узнав, что следы пальцев, обнаруженных на месте происшествия, оставлены не его хозяином. Уж больно Лобанов не нравился Головлеву: пьяница, скандалист. Равнодушный ко всему, кроме собственного благополучия. Стоило этому типу выпить, как он тут же принимался ругать и свое начальство и товарищей по работе. Лобанов обижался на всех и вся. Но если человек еще отказывался и выпить с ним, то уж немедленно заносился в список врагов. Как-то Лобанов пришел с работы особенно злой. Головлев, сидя в своей комнате, слышал, как тот за рюмкой изливал душу Лешковскому.
- Понимаешь, - гремел он, - ультиматум предъявляют мне: брось пить, будет худо. А что они сделают мне? Соли на хвост насыплют, что ли? Прогулов нет. Норму выполняю. Подумаешь, выпиваю! Что я - жен их луплю? А если и влуплю по шее, так своей же!
- Не говори, Андрей Семенович, - сочувствовал Лешковский, - жизнь такая стала. Вот возьми меня. Имею среднее образование, а работаю грузчиком. Почему, спрашивается? Потому, что здесь я сам себе хозяин. Хочу - перенесу десять, хочу - двадцать ящиков. Хочу - работаю трезвым, есть желание - выпью. Что мне можно сделать? Ничего. Какой дурак на такую работу пойдет? Все в начальство метят. Ученые! У нас главное, чтобы на работу вышел. Так что бросай свой завод. Переходи к нам.
Головлев, слушая разглагольствования этих пьянчуг, вдруг уловил нечто такое, что заставило его насторожиться. Понизив голос, Лобанов начал говорить о каких-то вещах. Но сколько ни прислушивался капитан, разобрать, о чем идет речь, не мог. "Может, выйти и присоединиться к ним? - подумал он. - Нет, не стоит. Наверняка разговор прекратится". Сегодня, кроме всего прочего, перед Головлевым стояла задача: добыть бутылку из-под водки, из которой пили Лобанов и Лешковский. На ней наверняка останутся следы пальцев Лешковского. Это удалось сделать без особого труда. Опьяневшие друзья уснули прямо за столом. Головлев спокойно взял со стола пустую бутылку, поставил на ее место точно такую же, вышел из дому и неторопливой походкой направился в сторону улицы Горького. Даже опытному наблюдателю вряд ли удалось бы заметить, как Головлев передал небольшой сверток женщине возле троллейбусной остановки.
Через некоторое время новый квартирант сделал еще одно немаловажное открытие: изредка к хозяйке в отсутствие мужа приходил какой-то мужчина. Тогда они закрывались в комнате. Иногда, обычно по выходным дням, Елизавета Михайловна спаивала своего благоверного до беспамятства, а сама исчезала на целый день.
Головлев попытался проследить, куда она отправляется. И выяснил, что Лобанова встречается все с одним и тем же мужчиной. Сегодня они снова сели в пригородный автобус. Все стало ясно: измена мужу. Но этот человек мог знать многое о Лобанове. И Головлев приложил немало усилий, чтобы узнать его фамилию. Им оказался некий Деснов.
Головлев известил обо всем Ветрова, и тот решил поговорить с Десновым сам.
Мнения бывают разные
Назавтра на совещании оперативной группы было много споров: отпечатки на бутылке, переданной Голавлевым, были такими же, как и на бутылке, обнаруженной на месте происшествия. Мнения выступавших разделились. Одни настаивали на немедленном задержании Лешковского, другие, среди которых были Ветров и Тростник, считали, что торопиться нельзя. Необходимо тщательно разобраться.
Слово взял уже немолодой капитан Судниковский. Ветров не любил этого сотрудника. Странная у него манера разговаривать с людьми, особенно с задержанными. Его высокомерию, казалось, нет никакого предела. А как он иногда допрашивал правонарушителей, добиваясь правдивых показаний от них, по его собственному выражению, "путем психологического давления". Правда, это редко приносило результат.
Руководители отделов, особенно Каменев, много раз беседовали с Судниковским. Но это на него пока мало действовало. Когда-то он работал в исправительно-трудовой колонии, а после окончания высшей школы милиции настоял, чтобы его направили в уголовный розыск. Высокого роста, с одутловатыми щеками, всегда аккуратно одетый, подтянутый, при первом знакомстве капитан вызывал расположение собеседника. Но, пожалуй, нигде так, как в уголовном розыске, не познается душа и характер человека. Однажды Ветров случайно присутствовал при разговоре с задержанным подростком. Тот подозревался в краже радиоприемников из автомашины. Резкий, самодовольный тон так и не позволил Судниковскому вызвать задержанного на откровенный разговор. Стоило Ветрову взять этого паренька в свой кабинет, повести с ним разговор по-человечески, как вся правда раскрылась в полной мере.
Вот и сейчас выступление Судниковского было вроде бы логичным, правильным. Но лишь по форме. А по существу?
- Посмотрите, товарищи, - говорил он, - какая эта по счету нераскрытая кража? А мы сидим здесь с вами да гадаем - задерживать Лешковского или нет. Нам не дано право выбора. Лешковский - преступник. Об этом свидетельствуют отпечатки пальцев. Кстати, сообщал сегодня эксперт оперативно-технического отдела Тредов, что дактокарта Лешковского, что хранится в министерстве, также утвердительно ответила на вопрос, чьи отпечатки оставлены на бутылке. Мировая криминалистическая практика не знает случая, чтобы следы пальцев рук двух разных людей были идентичны. Поэтому я предлагаю немедленно задержать Лешковского и водворить его в КПЗ.
Судниковский сел. После столь категорического выступления наступило неловкое молчание. Затем заговорил Каменев:
- Слушая капитана Судниковского, я вспомнил исследование, которое породил на свет один социолог. Он установил, что пятьдесят процентов из числа лиц, состоящих в браке, - мужчины... - Выждав, пока утихнет смех, Каменев продолжал: - Нет, товарищи, идти по пути, который предлагает Судниковский, мы не можем. Не имеем морального права. Тот факт, что на бутылке, найденной на месте происшествия, отпечатки Лешковского, это еще не доказательство. Во-первых, нам неизвестно, как бутылка там оказалась. Во-вторых, пока непонятно, почему на ней отпечатки пальцев только одного человека. А где отпечатки продавца? В-третьих, разве не оглушает вас то обстоятельство, что преступники, которые раньше не оставляли ни одного следа, вдруг дарят нам и газету, и бутылку? И, наконец, в-четвертых... Как показала проверка, и Лешковский и Лобанов в дни краж находились на работе. Поэтому говорить о Лешковском как о преступнике мы не имеем права. На этого человека, несомненно, следует обратить внимание и тщательно проверить его. Вот почему и направлен туда Головлев.
Совещание продолжалось.
"Несчастливчик"
Вскоре Ветров выяснил, где работает Деснов, и направился на завод, где намеревался встретиться с ним. Игорь Николаевич заметил одну странную особенность: стоило ему у кого-либо спросить о Деснове, как собеседник тут же начинал улыбаться. Беседуя с командиром добровольной народной дружины завода, он опять увидел улыбку.
Ветров спросил:
- Скажите, почему, когда я интересуюсь этим человеком, все улыбаются?
- Видите ли, в нашем коллективе его называют "Несчастливчиком".
- Это почему же?
- Ему не везет в любви.
- В чем, в чем?
- В любви, говорю. Присядьте, пожалуйста. Если вас интересует, расскажу, - командир дружины пододвинул Ветрову стул. - Деснов работает в конструкторском бюро. Начальник группы. Женат. Дочери исполнилось чуть более двадцати лет. Замужем. Живет с мужем отдельно от родителей. Иван Иванович страстный охотник. Любит с ружьишком побродить. Впрочем, и молоденьких женщин не обходит стороной. Вот за последнее увлечение он и получил кличку "Несчастливчик".
В прошлом году у нас появилась молоденькая чертежница. Ее муж - молодой специалист, работает в шестом цехе. На Ивана Ивановича жалко было даже смотреть. Как он увивался! Мимо не мог пройти. Хоть до локотка, но дотронется. Каждый взгляд ее пытался поймать. В свои пятьдесят два года в семнадцатилетнего юнца превратился. Ну, а все сотрудники видели и смеялись. Над Светланой шутили: "Пожалей, мол, человека! Разрыв сердца может получить". Осенью уехала жена Ивана Ивановича в санаторий. Тут он перешел в решительное наступление. Прицепился в Светлане: "Приди в гости! Приди хоть на часок!" Такого натиска она, конечно, не выдержала. Согласилась в выходной день заглянуть в его жилище.
В субботу Иван Иванович приготовил шикарный обед и стал ждать. Слышит - звонок. Счастливый, взволнованный, бросился он в прихожую. Открыл, дверь и... оцепенел: в дверях стоит красавица Светлана, а из-за ее спины выглядывает мужчина. Разумеется, супруг Светланы. Сами понимаете, праздничная трапеза скорее была похожа на тризну. К тому же чертежница рассказала своим подружкам. И покатилась молва! Но это ничуть не остановило любвеобильного Ивана Ивановича. В том же году он снова потерпел фиаско. Я уже говорил, что он любит охоту, а еще больше женщин... Кто-то однажды сообщил об этом его жене. Та, конечно, узелок на память завязала. Ждет, когда неверный супруг начнет в лес собираться. И дождалась. Перед самой "охотой", тайком от мужа, вынула из чехла ружье, вложила туда кирпич, зонтик и металлическую трубку от пылесоса. Поздно вечером "охотник" возвратился домой. Для пущей важности сделал вид, что он много ходил, утомился, начал рассказывать, как он в кабана да в зайца палил, но, увы, - не повезло: промазал.
Выслушала жена и говорит: "Милый, давай ружье почистим, заржаветь может после такой пальбы". - "Ты права, дорогая, - отвечает меланхолично Иван Иванович. - Давай почистим".
Он открыл чехол и, сами понимаете, вытащил уже известные нам вещицы - кирпич, трубку от пылесоса, зонтик. Жена - мокрой тряпкой по спине: "Вот тебе три раза за кабанчика! Вот тебе два раза за зайчика!" Вдобавок и трубку от пылесоса на нем погнула. Назавтра супруга в конструкторское бюро прибежала: "Муж, дескать, на больничном листке". Вот и зовут теперь Деснова Несчастливчиком.
- Да, ничего не скажешь, - рассмеялся Ветров. - Действительно, не везет человеку! А как работает?
- По работе претензий нет. Специалист он грамотный, знающий, опытный.
- Вы не проведете к нему?
- Можно. Пойдемте.
Они прошли через чистый двор и оказались у большого, из стекла и бетона здания. Поднялись на второй этаж. Вскоре Ветров уже знакомился с Десновым. Тот очень удивился, что к нему пришел сотрудник уголовного розыска.
- В чем дело? Что случилось?
- Надо с вами побеседовать. Вы не могли бы уделить мне несколько минут?
- Сейчас?
- Да.
- Тогда подождите минуту. Отпущу людей. У нас маленькое совещание.
Ветров слегка смутился. Его приход нарушил планы людей. Лейтенант остановил Деснова:
- Подождите, Иван Иванович. Вот адрес отдела милиции. Приходите после работы, там и побеседуем.
Деснов не возражал.
Игорь Николаевич вышел из здания и снова столкнулся с командиром дружины. Ветров знал его хорошо. Сергей Емельянович был активным дружинником, давно сотрудничал с милицией. Вот и сейчас он решил дождаться Ветрова: "А вдруг оперативнику потребуется помощь".
День уже заканчивался. Ветров все еще ждал Деснова в своем кабинете. Только-только он успел коротко сообщить Каменеву об этом человеке, как тот несмело постучал в дверь и вошел.
Игорь Николаевич спросил:
- Вы знакомы с Лобановой?
- С Лобановой? - переспросил Иван Иванович, и лицо его залилось густой краской. - С какой Лобановой?
- Елизаветой Лобановой. Ну не тяните, Иван Иванович, мне ведь хорошо известно, что вы знакомы. Дома у нее бываете, иногда за город выезжаете. Это, конечно, ваше личное дело. Меня интересует другое.
Деснов опустил голову и тихо проговорил:
- Да, я знаю Елизавету. Мы... действительно... дружим. - Но тут его будто прорвало: - А, собственно, что здесь плохого? Не понимаю! Ну, встречаются два человека, желают поговорить об общих интересах. Что же здесь криминального?! Почему вы этим заинтересовались? Неужели друзьям нельзя встретиться?
Ветров понимал, что Деснов пытается за этой словесной бравадой скрыть свое смущение, и перебил его:
- Не надо возмущаться, Иван Иванович. Я не собираюсь в чем-то упрекать вас. Не буду даже спрашивать, знают ли о вашей невинной дружбе сам Лобанов, ваша жена. Меня интересует совершенно другое. Но прежде чем перейти к этому, хочу убедиться, можно ли надеяться, что разговор наш так и останется между нами.
Деснов понял, что речь пойдет не о зонтике и не о металлической трубке от пылесоса, поэтому ответил:
- Ясно. Разговор мужской. Значит - могила. Никому - ни слова.
- Ну вот и прекрасно. Скажите, что вы знаете о супругах Лобановых?
Деснов с минуту помолчал.
- Я знаком только с Лизой. Познакомились случайно, в начале этого года. Понравились друг другу и вот... начали встречаться. Жизнь у нее нелегкая. Муж - пьяница. Часто бьет ее. Встретилась с культурным человеком. Естественно, потянулась к нему.
- Это вы себя имеете в виду? - спросил Ветров, а сам подумал: "Ничего не скажешь! Очень своеобразное понятие о культуре".
- Да, себя, - не то с обидой, не то с гордостью ответил Деснов. - Или вы думаете, что я способен напиться, как старый извозчик, или женщину бить? Даже на мужчину не позволю руку поднять.
- А с мужем Лобановой знакомы?
- Нет, не знаком.
- Что она рассказывала о нем?
Деснов задумался.
- Говорила, что пьет, дерется.
- Может, вещи какие-нибудь домой приносит или с подозрительными людьми общается?
- О вещах не говорила. Разве что из дому уносит и пропивает... Да, относительно друзей тоже что-то говорила, - Деснов наморщил лоб, стараясь что-то вспомнить. - А-а, вот что! Лиза сказала, что ей не нравятся друзья мужа. Иногда ночью приходят к нему, особенно один... У него своя машина. О нем Лиза очень плохо отзывается.
- Не называла его имени?
- Нет.
- О ком еще из друзей Лобанова говорила?
- Упоминала еще каких-то двух-трех, но, честное слово, не запомнил, просто неинтересно было.
Больше от Деснова Ветров ничего не добился и отпустил его.
Паспорт на двоих
В кабинете сидели Тростник и Каменев. Вошли Ветров и Белявская. Тростник протянул Игорю листок бумаги.
- Ты просил дать справку о Ревтовском? Такой в городе не значится. И еще: вот справка о паспорте потерпевшего Ревтова, - сказал Тростник и тут же тихо спросил: - Зачем тебе это?
Игорь, не отвечая, взял справку, сел за стол, достал блокнот с записями, которые он сделал в загсе, и углубился в чтение.
Каменев, пригласив Зину сесть, спросил:
- Что? Пока мимо?
Зина улыбнулась.
- Пока мимо.
Игорь тоже улыбнулся и удовлетворенно откинулся на спинку стула:
- Нет, не мимо!
Потом быстро встал:
- Ануфрий Адамович, разрешите на час отлучиться.
Каменев с иронией взглянул на лейтенанта:
- Ишь ты, секретничает. Прямо так и сказал бы, что Зинаиду Александровну нужно домой провести. Ладно, иди. Буду в отделе. Работы много. Потом потолкуем.
Ветров на машине подвез Белявскую к дому, попрощавшись с ней, коротко бросил шоферу: "В клинику" - и что-то веселое замурлыкал себе под нос.
Номер паспорта, похищенного у Ревтова, был таким же, как и номер паспорта Ревтовского. А Ветрову чутье оперативника уже подсказывало, что и с Самохиным не все в порядке. Об этом же говорило то обстоятельство, что сколько Ветров ни старался увидеть его, так и не смог.
В больнице ему сказали: "Самохин сегодня выписался". Лейтенант поехал к нему домой, но там никого не было. В отдел пришлось возвратиться ни с чем.
В кабинете Каменева сидел Севидов. Ветров поздоровался. Севидов, очевидно, знал, что Ветров ухватился за цепочку, ведущую к квартирным кражам.
- Великий молчальник, поделись с нами секретом.
Каменев засмеялся:
- Этот секрет, товарищ полковник, он как клад хранит.
Севидов, поддерживая шутку, сказал:
- У грузин есть мудрая пословица: "Бесполезны все науки, коль творим не то, что надо. Посуди, какая польза от закопанного клада?" Так что, Игорь Николаевич, не держи закопанным свой клад.
- Владимир Михайлович, я ничего не прячу.
Он присел и сообщил, что ему удалось выяснить.
- Да, это серьезно. И с Самохиным тоже интересно, - и, повернувшись к Каменеву, Севидов добавил: - Необходимо проверить версию и относительно Самохина. Когда у Буровой и Ревтовского намечена регистрация брака?
- В последнюю среду месяца, - ответил Ветров.
Полковник немного помолчал. Затем, глядя в окно, одновременно обращаясь к Каменеву и Ветрову, сказал: