План утвержден
На следующий день утром Каменев, Головлев, Ветров и Тростник сидели в кабинете начальника уголовного розыска города. Сюда же зашел начальник управления внутренних дел города Романов. Всем было известно, что Севидов не спал всю прошлую ночь. Вчера в 15 часов в управление поступило тревожное сообщение: на почтовое отделение, расположенное в одном из микрорайонов на окраине города, совершено вооруженное нападение. Преступники, угрожая ножом работнице отделения, нанесли ей несколько ударов по голове, связали руки и, забрав крупную сумму денег, скрылись. Для раскрытия преступления была создана оперативная группа, которую возглавил полковник Севидов. Нападение действительно ошеломляло своей необычностью, чрезвычайной дерзостью. Однако, чтобы разобраться в нем, опергруппе Севидова понадобилось менее суток.
Романов, который специально зашел к начальнику уголовного розыска, чтобы выяснить все обстоятельства происшествия, сказал:
- Теперь пора и за дело взяться. Видишь, орлы в полет торопятся, - он кивнул в сторону Каменева и его подчиненных.
Каменев встал и начал докладывать, но Романов сразу же перебил:
- Вы сидите, сидите, Ануфрий Адамович! Мы ведь не на собрании. Здесь посидеть, подумать надо.
Каменев, несколько смущенный присутствием начальника управления, сел и, как-то сразу преодолев робость, начал рассказывать, как протекает работа по раскрытию квартирных краж. План сводился к следующему: Головлеву, который продолжал играть роль квартиранта, предстояло выяснить, как оказались на обнаруженной бутылке следы пальцев Лешковского. Если это уловка преступников, то ключ к разгадке можно найти через Лешковского. Если же окажется, что Лешковский причастен к кражам, то присутствие Головлева поможет установить его друзей и местонахождение похищенного.
Каменев помолчал, обдумывая что-то, затем, посматривая то на Романова, то на Севидова, продолжал:
- Мы хотим помочь Головлеву быстрее закончить проверку Лешковского. Рассчитываем на то, что последний очень хорошо расположен к нашему сотруднику, откровенен и часто обращается к нему за советами. Поэтому мы решили пригласить Лешковского, поговорить с ним.
- С участием Головлева? - спросил Романов.
- Нет, без него. Если Лешковский в беседе с нами начнет изворачиваться, ловчить, то с Головлевым разоткровенничается обязательно. Даже если он и причастен к преступлениям, то от Головлева не ускользнут его дальнейшие действия.
Каменев сделал паузу.
Романов заметил:
- Да, тут есть смысл. Помимо всего, Головлев поможет нам еще и перепроверить этого человека. Приглашайте Лешковского. Только не переборщите с фактами. Но о том, что отпечатки его пальцев обнаружены на бутылке, найденной на месте происшествия, скажите обязательно. Пусть объяснит.
Романов замолчал. Каменев понял это как предложение продолжать доклад. Он доложил о дальнейших действиях Ветрова, Тростника и попросил оказать помощь необходимой техникой.
Толстая, Сашко и Рыжов сидели в парке на траве и совещались. Случилось так, что работники милиции опередили их и обыскали Софкину квартиру. Рыжов зло бросил Толстой:
- Дура! Не отговори нас тогда, так мы уже давно "сделали" бы эту хату и забыли. Старухи соседки испугались! Чего ее бояться. Дали бы по чердаку, и дух из бабы вон.
- Такой куш упустили! - огорченно махнул рукой Сашко. - А деньги сейчас вот так нужны, - он провел ребром руки по горлу.
Рыжов чуть поостыл и, не стесняясь женщины, грубо выругался и сказал:
- Самохина вчера встречал. Говорю, дай "наколку", а он мне - тоже друг называется: "Пока не могу". Какой-то его кореш приехал - из колонии рванул. Самохин теперь с ним и еще с какими-то пацанами дружбу водит. Ну ничего! Придется воды попить из колодца - вот тогда и припомню ему.
- А кто из колонии рванул? - спросил Сашко.
- Да ты должен знать - Драгун. Помнишь, мы с ним однажды на Типографской хату "сделали". Тогда контора сцапала его.
- Конечно, помню. Он тогда все на себя взял, железный кореш.
- Так это же Виктор, - протянула Толстая. - Я хорошо знаю его. Может, с ним встретиться и поговорить?
- Нет. На поклон не пойду! - заявил Рыжов. - Надо что-то другое придумать.
- Мальчики! - воскликнула Толстая. - А у меня идея.
- Какая может быть у тебя идея? - угрюмо проворчал Рыжов. - Уже один раз с этой Софкой выдвинула идею. Старухи испугалась.
- Вот о старухе и хочу рассказать. Сергейчика Владика знаете?
- Конечно, знаем! - отозвался Рыжов. - Да кто его не знает. Иди к пивнушке - всегда там...
- Так вот, - перебила его Толстая, - раньше он за этой Софкой ударял. Думал, на руках понесет, кормить, поить будет. Рассказывал, что Софка много всякого добра у соседки, у этой старухи, прячет. Вот я и предлагаю поживиться у бабки.
- Не брешешь? - оживился Рыжов.
- Ей-богу - не брешу.
- Ну, тогда эта идея подходит, - потер руки Рыжов. - Ах ты, бабуся! Ах ты, одуванчик! Решено - пошли к ней.
Они тут же направились к дому Плетень.
Но их, как и работников милиции, ждало разочарование: старушки дома не оказалось, а "инструмента", с помощью которого можно было открыть дверь, при себе не было.
Сашко внимательно осмотрел дверь и покачал головой:
- Замок иностранный какой-то, ключ не подберешь.
- Фомкой откроем, - небрежно бросил Рыжов, направляясь к выходу.
Они решили подготовить нужный "инструмент" и прийти сюда снова. Но когда немного поостыли, пришли к выводу, что не стоит рисковать: шум, когда станут открывать дверь, может привлечь внимание жильцов подъезда. Договорились ждать хозяйку. А когда появится, рассуждали они, свяжем и заберем все, что понравится. Но вскоре и эта мысль была отброшена. Зачем, мол, подвергать себя опасности: поймают - срок не за кражу, а за разбой.
Постепенно они разработали новый план действий. Это было необычное предприятие, и они втроем направились в универмаг...
Судниковскому было поручено выяснить, где находится соседка Плетень, а если не удастся сделать это, ждать возвращения старушки домой. Попутно капитану вменялось в обязанность не позволять обеим женщинам войти в контакт и изъять похищенные ценности, хранящиеся у соседки Плетень. Но у Судниковского на все было свое мнение, к сожалению, чаще всего ошибочное. Каменев сказал, чтобы он посетил соседей Плетень и выяснил, где может находиться старушка. В душе Судниковский никак не мог согласиться с мнением начальства. Как же, мол, так: ему, блистательному офицеру, способному вершить более значительные дела, вдруг поручают такую простую задачу! Да с ней может справиться любой желторотый юнец! Однако делать нечего - надо выполнять приказ.
Капитан, чертыхаясь, вошел в подъезд, поднялся на третий этаж. Здесь, в тридцать седьмой квартире, проживала Плетень, а в тридцать восьмой - разыскиваемая старушка. Он позвонил в тридцать девятую. Дверь открыла молодая симпатичная женщина.
- Здравствуйте! Разрешите войти?
- Входите, - последовал ответ.
Судниковский вошел и без всяких предисловий, не обращая внимания на хозяйку, начал осматривать жилище. Удивленная столь бесцеремонным поведением незнакомого мужчины, хозяйка сухо спросила:
- Что вам угодно?
- Сейчас скажу, - небрежно бросил Судниковский. Не спрашивая разрешения, он сел на стоящий у стола стул и только тогда заявил: - Я из уголовного розыска. Надо с вами поговорить. Только предупреждаю: не вздумайте лгать.
- Почему вы считаете, что я должна непременно лгать? Это, во-первых, а во-вторых, не кажется ли вам, что такое дерзкое поведение совершенно непозволительно в чужой квартире.
Судниковский, привыкший повелевать, ставить собеседника в неловкое положение, попал в него сам и сидел молча.
Наконец к нему вернулось самообладание, и он пробормотал:
- Я хотел поговорить о вашей соседке.
Но хозяйка была обижена и резко ответила:
- А не лучше ли вам с ней самой поговорить?
Контакт был безнадежно утрачен. Судниковскому ничего не оставалось, как подняться и уйти. Обескураженный, он несколько минут простоял в подъезде и только после этого окончательно пришел в себя. "Тоже мне - принцесса! На козе не подъедешь! - думал капитан о хозяйке. - Не хочешь исполнить гражданский долг, и не надо. Без тебя как-нибудь обойдусь". В голове оперативника мелькнула мысль: "А может, зайти в сороковую квартиру, там поговорить?" Но и это соображение тут же было отвергнуто. "Ну их, прицепились с этой старухой!" - подумал он, выходя из подъезда. А ведь стоило Судниковскому заглянуть в сороковую квартиру, как все прояснилось бы: соседка Софьи Плетень в это время находилась не за горами. Не обратил он внимания и на женщину, с которой едва не столкнулся, выходя из подъезда. А обязан был, поскольку в его кармане лежала фотография Толстой. Именно она и проскользнула в подъезд с той же целью, что и Судниковский. Только преступница Толстая проявила больше настойчивости, чем оперативник Судниковский, который в этот момент спокойно шел по улице с сознанием исполненного долга.
Толстая позвонила в сороковую квартиру, в ту самую квартиру, куда так и не зашел Судниковский. Дверь открыла пожилая дама. Толстая поздоровалась, вежливо спросила:
- Вы не знаете, где хозяйка из тридцать восьмой квартиры? Это моя родственница. Прихожу уже четвертый раз, а ее все нет. Я уже волноваться начала.
- Не волнуйтесь, не волнуйтесь! Татьяна Николаевна ездила в деревню, а когда возвратилась, Анна Андреевна - вы же, видимо, знаете ее - просит: "Сестрица, поживи недельки две в нашей квартире. Всей семьей на Нарочь отправляемся".
- А почему Татьяна Николаевна должна жить у них эти две недели?
- Так у них же целый зверинец: собака, кот, попугай, две канарейки. За ними уход да уход нужен. Вот Татьяна Николаевна и пошла к ним, а мне адрес оставила. Вам-то он, наверное, не нужен, раз вы родственница?
- Да-да, конечно, - поспешно ответила Толстая, но вдруг спохватилась: - Ой, простите! О какой тете Анне вы говорите? У нас их три.
- Я говорю о той, которая на бульваре Шевченко живет. Вот - посмотрите, я плохо вижу - здесь написано.
Женщина протянула Толстой бумажку.
- А-а, эта тетя Аня! Как же, как же - хорошо знаю. Ну, спасибо, извините, до свидания!
Толстая вышла из подъезда и повернула за угол дома. Там ее ждали Рыжов и Сашко. Оба внимательно выслушали сообщение о Татьяне Николаевне.
- Что делать будем? - спросил Рыжов.
- Придется ждать, пока эта старая карга домой прикостыляет, - сказал Сашко.
Инженер Байдачный
Только к вечеру Тростник смог установить хозяина "Волги". Им оказался инженер Байдачный. Байдачный был приглашен в отдел. Каменев, убедившись, что перед ним именно тот человек, которого искали сотрудники милиции, спросил:
- Скажите, не собираетесь ли вы на свадьбу?
Байдачный удивленно взглянул на Каменева.
- Да, вместе с женой, дочерью и двумя ее друзьями готовимся поехать в деревню. Племянница замуж выходит.
- А что за друзья дочери?
- Хорошие ребята. Пусть молодежь повеселится.
Байдачный вызывал доверие. Каменев завел с ним деловой разговор, предупредив, что об этом никто не должен знать. Байдачный обещал молчать и ушел.
Каменев, круто отчитав Судниковского, позвонил Ветрову и Тростнику:
- Зайдите оба ко мне.
В коридоре они столкнулись с капитаном, пунцовые щеки, взъерошенный вид которого говорили сами за себя. Судниковский обиженно проворчал:
- Где это видано, чтобы из-за какой-то старухи шум поднимать! Нет у него жалости к сотрудникам. Не хочет меня понимать шеф. Ох как не хочет!
- Ошибаешься, капитан. Не то слово - не хочет. Не может он понять тебя, - прервал его Тростник. - Я тоже не могу. И он, - кивнул головой в сторону Ветрова, - и он не может.
- Мало тебе всыпали, - поддержал Ветров Тростника. - Уходил бы из милиции. Случайный ты здесь человек. Угробил дело, а еще возмущаешься. Тебя за одно это надо гнать грязной метлой из уголовного розыска.
- Бросьте учить! Лучше вас знаю, как работать. Кстати, не забывайте, что я старше вас по званию, - взорвался Судниковский.
Когда Ветров и Тростник вошли в кабинет Каменева, тот угрюмо смотрел в окно.
- Ничего, Ануфрий Адамович, поправим дело.
- Я и не сомневаюсь. Но стыд-то, стыд какой? Расскажи людям - не поверят. Ну, ладно, - махнул рукой Каменев. - К черту этого Судниковского. Перейдем к главному. Ты, Игорь Николаевич, езжай к потерпевшей, выясни подробнее, как все случилось. Я уверен, тут поработала компания Рыжова. Допроси старушку, предъяви ей фото Рыжова, Толстой и Сашко на опознание. Интересно, как они нашли ее? А затем вместе с Мазуриным займитесь этой группой. Думаю, что вам надо встретиться с дедом Леонтием. Ты, Володя, занимайся квартирой Байдачного. Как бы мы и там не опоздали.
Вскоре оперативники покинули кабинет и тут же разошлись.
Ветров направился к дому, где проживали Софья Плетень и злосчастная хранительница ее ценностей. "Да, не сунься сюда Судниковский, - думал лейтенант, - все было бы хорошо. Хотя он и прозевал приезд старушки, ситуация складывалась вполне удовлетворительно: не повидавшись с Плетень, она перебралась к своим родственникам".
Ветров вошел в подъезд и нажал кнопку тридцать восьмой квартиры. Тишина. Позвонил еще раз. За дверями послышались шаги. Женский голос спросил:
- Кто там?
- Милиция, откройте, пожалуйста!
Ветров услышал, как звякнула цепочка, затем один за другим щелкнули замки, и дверь открылась. У порога стояла хозяйка. Ей было на вид лет шестьдесят - шестьдесят пять. Глаза ее смотрели тревожно, настороженно. Лейтенант предъявил удостоверение:
- Инспектор уголовного розыска Ветров. Я по вашему телефонному звонку.
- Да, да, входите, пожалуйста.
Хозяйка, впустив Ветрова в прихожую, неожиданно расплакалась, громко запричитала:
- Обворовали. Все забрали. Ничегошеньки не оставили. И мое забрали, и чужое. Антихристы, жулики, а не художники.
- Успокойтесь, пожалуйста. Давайте поговорим спокойно. Начнем с того, как вы оказались у своих родственников.
Хозяйка несколько успокоилась, начала рассказывать:
- Через час после моего приезда из деревни ко мне пришла двоюродная сестра Аня. Она с мужем уезжала на две недели в отпуск, а дома оставались их собака, кошка, певчие птички и попугай - они очень любят животных. Вот сестра и говорит: "Таня, ты ведь живешь одна, и ничего с тобой не случится, если переберешься недельки на две в нашу квартиру, за животными присмотришь, цветы польешь". У них очень много цветов. Я и согласилась. Перешла к ним, стала хозяйничать. И вот надо же такому случиться! Однажды днем слышу звонок. Открываю. Смотрю: стоят двое молодых симпатичных мужчин и женщина с ними. Входят и говорят, что они художники-абструкталисты, абструкциалисты...
- Абстракционисты, - подсказал Ветров.
- Да, да, верно! Абстракционисты! - вспомнила хозяйка и продолжала: - Пришли, говорят, чтобы нарисовать портрет домохозяйки. А я, дура, поверила, совершенно не подумала, почему именно меня надо рисовать, как мой адрес нашли. Посадили меня на кухне у плиты, дали в руки черпак и крышку от кастрюли и говорят: "Сиди, бабуся, и не шевелись, позируй". Я, разумеется, сижу. Один из них взял фанерку, положил на нее лист бумаги и давай рисовать, а второй все приговаривает: "Сиди ровненько, бабуся, не шевелись, смотри веселее, твой портрет на выставку пойдет, вся страна любоваться будет!" Сижу я и не вижу, что женщина вышла из кухни и давай там в комнате вещи делить: лучшее себе, худшее хозяевам. В шкафу, между бельем, триста пятьдесят рублей нашла, в серванте, в хрустальном бокале, лежали два золотых кольца и кулон - тоже забрала. И только теперь я поняла, дура старая, что искала она ключи от моей квартиры, потому что аж карманы в плаще вывернула, а потом входит на кухню и говорит: "Бабушка, у вас сумка есть?" - "Есть", - отвечаю. "Где она, я подам. Надо ее рядом с вами на табурет поставить, чтобы было композиторно"... или как там... я уже забыла.
- Композиционно, - поправил Ветров.
- Да, да, композиционно! - вспомнила старушка и продолжала: - Я говорю: "Возьми, дочка, сумку. Она в комнате, за диваном". И опять не обратила внимания, как долго несла она сумку. Оказывается, - это я только сегодня догадалась, - она в сумке ключи искала и забрала их. А вот деньги, шлюха пакостная, не тронула. Боялась, что быстро обнаружу пропажу. В общем, рисовали они меня, рисовали, а затем встали и говорят: "На сегодня хватит". На прощание дали лист бумаги с какой-то мазней, объяснили, что это наброски портрета, и предупредили, чтобы я хранила лист до следующего их прихода.
- Когда они обещали снова прийти?
- Через неделю. Но я прожила там больше. Хозяева приехали только вчера, часов в двенадцать дня. Пропажу обнаружили к вечеру. А про ключи я узнала, когда домой сегодня пришла.
- А как дверь открыли?
- К сестре на такси съездила. Там запасные ключи хранились. Быстренько возвратилась от сестры, вошла в свою квартиру и глазам собственным не верю: погром! Сами видите. Я почти ничего не трогала.
Ветров действительно видел, что в квартире устроен полный кавардак: одежда, постельные принадлежности разбросаны на полу, мебель сдвинута с места. Лейтенант спросил:
- Наши товарищи осмотр сделали?
- Да, да. Сразу же приехали после моего звонка. Все записали, сфотографировали. Как вы думаете, замки в дверях нужно поменять?
- Думаю, будет не лишним, хотя уверен, что воров мы скоро найдем. Что они взяли?
- Ой, все! Буквально все, супостаты, забрали: три ковра, мою шубу и шубу приятельницы.
- Какой приятельницы?
Старушка замялась:
- Понимаете... Знакомой одной...
- Какой знакомой, как ее фамилия?
Татьяне Николаевне деваться было некуда. Она, очевидно, махнула рукой на предупреждения Плетень: та строго-настрого наказывала ни перед кем не распространяться, что квартира, по существу, превращена в камеру хранения. Встреча с лейтенантом вселяла в старуху надежду - наконец-то можно будет отделаться от ненасытной соседки. Хозяйка сказала:
- Рядом, в тридцать седьмой квартире, живет одинокая молодая женщина. Дома бывает редко, боится, что воры залезут. Вот и попросила, чтобы я кое-что взяла на хранение.
- Что же вы хранили?
Старушка привела огромный перечень вещей. Ветров понял, что при обыске у Плетень изъята только небольшая часть похищенных и награбленных ценностей. Теперь все это оказалось в руках преступников. Надо было действовать быстро и решительно.
Ветров подошел к телефону и позвонил в отдел. Ему нужен был Харитонов. К счастью, следователь оказался на месте. Ветров быстро объяснил ему ситуацию, попросил предъявить старушке на опознание фото Рыжова, Сашко, Толстой. Харитонов пообещал скоро приехать.
Ветров положил трубку и спросил:
- Где ваш портрет?
- Какой портрет? - не поняла старушка.
- Который они рисовали.
- А, этот, - сказала старушка и встала со стула, - сейчас.
Она принесла из кухни большой лист бумаги. Ветров рассматривал непонятную мазню, нагромождение каких-то колесиков, палочек, крестиков, кружочков. Затем возвратил "картину" хозяйке.
- Похоже, ничего не скажешь.
- Что, похоже?
Ветров смутился и пояснил: