- Простите, - сказал он и провел рукой по едва начавшим отрастать волосам. - Разумеется, мне бы следовало радоваться, что вы проверяете все версии. Просто все это кажется абсолютно безнадежным. И бессмысленным. Ведь если вы его и схватите, никто и ничто не вернет мне того, что я потерял. Даже если бы его приговорили к смерти. Лишиться жизни - это еще не самое страшное, что может случиться с человеком. - Харри уже знал, что за этим последует. - Худшее - лишиться того, во имя чего ты живешь.
- Ладно, - сказал Харри, поднимаясь. - Вот вам моя карточка. Звоните, если что-то вспомните. Можете также обращаться к Беате Лённ.
Гретте уже снова отвернулся к окну и не видел протянутой ему карточки; Харри пришлось положить ее на стол. За окном потемнело. Их прозрачные отражения в стекле были похожи на призраки.
- У меня такое чувство, что я его видел, - сказал Гретте. - По пятницам я прямо с работы отправляюсь в спортцентр "САТС" на Спурвейс-гате играть в сквош. Мой партнер не явился, и я прошел в тренажерный зал - потаскать тяжести, покрутить педали, ну и все такое. Но в это время там всегда столько народу, что приходится постоянно стоять в очередях.
- Знаю, - кивнул Харри.
- Когда Стине убили, я был там. В трех сотнях метров от банка. Дожидался своей очереди в душе, чтобы поехать домой и заняться ужином. Я всегда готовил ужин по пятницам. Я любил поджидать ее. Любил… ждать. Не все это любят.
- Что вы имели в виду, когда сказали, что видели его? - спросила Беате.
- Я видел, как мимо меня в раздевалку прошел человек. На нем было что-то черное, свободное. Комбинезон или что-то в этом роде.
- А лыжная шапочка?
Гретте покачал головой.
- Может, кепка? - предположил Харри.
- В руках у него была какая-то шапка. Может, и лыжная. А может, кепка.
- А лицо… - начал было Харри, однако Беате его перебила:
- Какого он был роста?
- Не знаю, - пожал плечами Гретте. - Обычного. Что это значит? Ну, может, метр восемьдесят.
- Почему вы нам раньше этого не сказали? - спросил Харри.
- Потому. - Гретте уперся пальцами в оконное стекло. - Потому что, как я уже сказал, это было всего лишь ощущение. Это не он, я знаю.
- Откуда такая уверенность? - удивился Харри
- Несколько дней назад сюда приходили двое ваших коллег. Обоих звали Ли. - Он резко повернулся к Харри: - Они что, родственники?
- Нет. И что они хотели?
Гретте отдернул руку. Стекло вокруг пятнышек, оставленных пальцами, запотело.
- Они хотели проверить, не была ли Стине в сговоре с грабителем. И они показывали мне фотографии ограбления.
- И?
- На фотографиях на черном комбинезоне не было никаких меток. А у того, что я видел в спорт-центре, на спине были большие белые буквы.
- А что за буквы? - спросила Беате.
- П-О-Л-И-Ц-И-Я, - по буквам произнес Гретте, стирая со стекла пятна от пальцев. - Когда я потом вышел на улицу, то услышал полицейские сирены со стороны Майорстюа. Помнится, мне тогда пришло в голову: странно, что грабителям удается ускользнуть, когда везде так много полиции.
- Понятно. Почему вы уверены, что подумали об этом именно тогда?
- Не знаю. Может, потому, что кто-то утащил у меня ракетку для сквоша прямо из раздевалки, пока я был в зале. Потом я подумал, а не грабят ли это банк Стине? В голову всегда лезут разные подобные вещи, когда мозги ничем особо не заняты, правда? Затем я поехал домой и стал готовить лазанью. Стине любила лазанью. - Гретте попытался улыбнуться. Из глаз его опять потекли слезы.
Чтобы не видеть, как плачет взрослый мужчина, Харри остановил взгляд на листке бумаги, где Гретте что-то писал в момент их прихода.
- Вы за последние полгода снимали крупные суммы с банковского счета. - Беате говорила жестко; в голосе звучали металлические нотки. - Тридцать тысяч крон в Сан-Паулу. На что вы их потратили?
Харри с изумлением посмотрел на нее. Казалось, происходящее ничуть ее не трогает.
Гретте улыбнулся сквозь слезы:
- Мы со Стине отпраздновали там десятилетний юбилей свадьбы. Она взяла отпуск чуть раньше и поехала туда за неделю до меня. Мы впервые не виделись с ней так долго.
- Я спросила, на что вы истратили тридцать тысяч крон в бразильской валюте, - не унималась Беате.
Гретте посмотрел в окно.
- Это мое личное дело, не находите?
- А мы ведем дело об убийстве, господин Гретте.
Гретте повернулся к Беате и смерил ее долгим взглядом:
- Вас наверняка еще никто не любил. Я прав?
Лицо Беате помрачнело.
- Немецкие ювелиры в Сан-Паулу считаются лучшими в мире, - сказал Гретте. - Я купил то кольцо с бриллиантом, которое было на Стине, когда она умерла.
Пришли двое санитаров и забрали Гретте. Наступило время обеда. Харри и Беате проводили его взглядом, стоя у окна и ожидая, когда санитар и их выведет из здания.
- Весьма сожалею, - сказала Беате. - Я вела себя глупо… я…
- Все в порядке, - попытался успокоить ее Харри.
- Мы всегда проводим проверку финансовых дел всех, кто имеет отношение к ограблению, однако здесь я, похоже…
- Я же сказал, Беате, все в порядке. Никогда не жалей о том, о чем спросила, - только о том, о чем не спросила.
Наконец явился санитар и выпустил их из комнаты.
- Сколько времени он еще пробудет здесь? - спросил Харри.
- В среду его отошлют домой, - откликнулся санитар.
В машине по дороге к центру Харри спросил Беате, почему санитары всегда именно "отсылают домой" поправившихся пациентов. Они ведь не обеспечивают их перевозку, да и куда именно ему ехать, пациент решает сам. Так почему бы не говорить "отпустить домой" либо "выписать"?
У Беате не было никаких мыслей на этот счет, и Харри, поглядев на сумрачное небо, подумал, что начинает становиться старым ворчуном. Прежде он был просто ворчун.
- Он изменил прическу, - сказала Беате. - И надел очки.
- Кто?
- Санитар.
- Да? А не похоже было, что вы знакомы.
- Мы и не знакомы. Однажды я видела его на пляже у Хука. И в "Эльдорадо". И на Стортингс-гате… По-моему, лет пять назад.
Харри с интересом посмотрел на нее:
- Я и не знал, что это твой тип мужчины.
- Вовсе и не мой, - сказала она.
- Ах да, - спохватился Харри. - Как же я забыл, ведь у тебя в этом смысле мозги набекрень.
Девушка улыбнулась:
- Осло - маленький городишко.
- Ах вот как? Сколько раз ты видела меня, прежде чем пришла на работу в Управление?
- Один раз. Шесть лет назад.
- И где же?
- По телевизору. Ты тогда распутал это дело в Сиднее.
- Хм. Должно быть, это произвело на тебя впечатление.
- Помню только, мне было досадно, что из тебя сделали героя, хотя на самом-то деле ты облажался.
- То есть?
- Ты должен был отдать преступника под суд, а не убивать его.
Прикрыв глаза, Харри подумал о том, какой вкусной будет первая затяжка, когда он закурит, и даже потрогал пачку во внутреннем кармане. Вытащив сложенный листок бумаги, он показал его девушке.
- Что это? - спросила она.
- Та страничка, на которой Гретте что-то черкал.
- "Прекрасный день", - прочла она вслух.
- Он написал это тринадцать раз. Немного напоминает "Сияние", да?
- "Сияние"?
- Да ты знаешь - фильм ужасов. Стэнли Кубрик. - Харри бросил беглый взгляд на девушку. - Там Джек Николсон сидит в отеле и раз за разом пишет на листке одну и ту же фразу.
- Я не люблю фильмы ужасов, - тихо сказала она.
Харри повернулся к ней и хотел что-то сказать, однако счел за лучшее промолчать.
- Ты где живешь? - спросила она.
- Бишлет.
- Это по дороге.
- По дороге куда?
- В Уппсаль.
- Да? А там где?
- Ветландсвейен. Прямо возле станции. Знаешь, где находится Иорнслёкквейен?
- Да, там на углу еще такой большой желтый деревянный дом.
- Точно. Там я и живу. На втором этаже. На первом живет мать. Я выросла в этом доме.
- Я тоже вырос в Уппсале, - признался Харри. - Может, у нас есть общие знакомые.
- Наверное. - Беате посмотрела в боковое окно.
- Надо бы выяснить, - заметил Харри.
Дальше они ехали молча.
Ближе к вечеру поднялся ветер. К югу от Стада обещали бурю, а на севере страны - расширение строительства. У Харри появился кашель. Он достал свитер, который мать связала для отца, а отец, в свою очередь, преподнес ему в качестве рождественского подарка несколько лет спустя после ее смерти. "Странно, и чего это я о нем вспомнил?" - подумал Харри. Он разогрел макароны и котлеты, а потом позвонил Ракели и начал рассказывать ей о доме, в котором вырос.
По ее немногочисленным репликам он понял, что ей приятно слушать его рассказ о том, что ему было так близко. Об играх, о маленьком комоде. О том, как он выдумывал истории, глядя на узоры ковра, как будто это были сказки, записанные с помощью хитрого кода. О ящике в комоде, который, по договоренности с матерью, был исключительно его собственностью и к которому она никогда не прикасалась.
- Я хранил там свои карточки с изображениями футболистов, - рассказывал Харри. - Автограф Тома Лунда. Письмо от Сёльви - девочки, с которой встречался летом во время поездки в Ондальснес. А позже - первую пачку сигарет. Потом - пачку презервативов. Она так и пролежала у меня нераспечатанной, пока не истек срок годности. Они так пересохли, что когда мы с сестрой попытались их надувать, они все полопались.
Ракель смеялась, а Харри все рассказывал и рассказывал, нарочно, чтобы слышать ее смех.
Потом он долго бесцельно расхаживал по комнате. В новостях было все то же, что и вчера. Расширение строительства под Джелалабадом.
Харри прошел в спальню и включил компьютер. Пока он, потрескивая, загружался, Харри увидел, что пришло еще одно сообщение. Когда он прочел адрес отправителя, пульс его участился. Он открыл сообщение.
Привет, Харри.
Игра началась. В соответствии с заключением патологоанатома ты вполне мог быть там, когда она умерла. Так значит, ты поэтому продолжаешь все скрывать? Что ж, не так уж глупо. Хотя все и выглядит как обычное самоубийство. Но ведь кое-что не стыкуется, верно? Следующий ход твой.
C#MN
Харри едва не подпрыгнул от грохота и с удивлением обнаружил, что он сам со всей силы ударил ладонью по столу. Он осмотрелся в темной спальне. Харри был зол и испуган, однако больше всего его раздражало ощущение, что отправитель… где-то рядом. Харри приложил все еще ноющую ладонь к экрану монитора. Холодное стекло остудило кожу, и в то же время он почувствовал тепло, как будто там, внутри, был кто-то живой.
Глава 19
Ботинки на электрическом проводе
Элмер спешил вниз по Грёнланнслейрет, приветствуя на ходу легкой улыбкой знакомых покупателей и работников окрестных заведений. Он злился сам на себя - снова у него кончились разменные деньги. Пришлось запереть дверь магазинчика повесить табличку "Скоро вернусь", а самому опрометью бежать в банк.
Рывком распахнув дверь, он влетел внутрь, пропел свое обычное "С добрым утром!" и кинулся к автомату с талончиками на очередь. Разумеется, на приветствие ему никто не ответил, однако он уже успел к этому привыкнуть. Как же, ведь здесь работают только коренные норвежцы! У банкомата стоял человек и, по-видимому, его ремонтировал, а двое посетителей уткнулись в выходящее на улицу окно. В банке было необычно тихо. Что там такое могло случиться на улице, чего он по дороге сюда не заметил?
- Двадцать, - громко сказал женский голос, Элмер взглянул на свой талончик. На нем значилось "50", однако поскольку все окошки были свободны, Элмер подошел к тому, откуда раздался выкрик.
- Привет, Катрине, красотка, - сказал он, с любопытством поглядывая в сторону окна. - Отсыпь-ка ты мне мелочи - пятерок и по кроне.
- Двадцать один. - Элмер удивленно перевел взгляд с окна на Катрине Шойен и только теперь обратил внимание на стоящего рядом с ней мужчину. Сначала ему показалось, что перед ним чернокожий, однако потом он понял, что на мужчине просто черная лыжная шапочка-шлем с прорезями для глаз. Ствол винтовки AG-3, которую мужчина держал в руках, медленно переместился с кассирши на Элмера.
- Двадцать два, - металлическим голосом проскрежетала Катрине.
- Почему сюда? - спросил Халворсен, щурясь на раскинувшийся внизу Осло-фьорд. Ветер нещадно трепал его длинные волосы. Меньше чем за пять минут они домчались от дышащего выхлопными газами квартала Грёнланн на юго-восток столицы, в Экеберг, который возвышался над всеми районами города подобно зеленой сторожевой башне. Здесь под деревьями они отыскали уютную скамейку, с которой открывался чудесный вид на красивое старинное каменное здание, которое Харри по привычке продолжал называть Морской школой, хотя теперь в нем готовили менеджеров.
- Во-первых, потому, что здесь красиво, - сказал Харри. - Во-вторых, чтобы некоторые иногородние познакомились с историей столицы. Первый слог в названии "Осло" означает "лесистый кряж", - здесь, на Экебергском кряже, мы сейчас и сидим. А второй слог - "равнина", "долина", которую ты видишь у нас под ногами. - Он указал рукой. - Ну, а в-третьих… Мы с тобой каждый день видим этот холм из окна. Не пора ли наконец взглянуть, что там за ним? Как по-твоему?
Халворсен не ответил.
- Я не хотел распространяться об этом в кабинете, - сказал Харри, - или же у Элмера. Мне нужно кое-что тебе рассказать. - Харри казалось, что даже сюда сильные порывы ветра доносят с фьорда солоноватый морской запах. - Я был знаком с Анной Бетсен.
Халворсен кивнул.
- Похоже, это тебя не особо удивило, - заметил Харри.
- Я допускал нечто в этом роде.
- Но есть и еще кое-что.
- Да?
Харри сунул в рот незажженную сигарету.
- Прежде чем продолжить, вынужден тебя предупредить. То, что я скажу сейчас, должно остаться строго между нами. Как раз это и может стать для тебя серьезной проблемой. Улавливаешь? Поэтому, если хочешь, я не стану ничего рассказывать, и покончим с этим. Так как, продолжать мне или нет?
Халворсен посмотрел на Харри. Если он и пытался взвесить все "за" и "против", то продолжалось это недолго. Он кивнул.
- Кто-то начал присылать мне мейлы, - сказал Харри. - В связи с этой смертью.
- Ты знаешь, кто именно?
- Не имею понятия. Адрес ничего мне не говорит.
- А, так вот почему ты спрашивал меня вчера, как определить отправителя по адресу.
- Я же ничего в этом не смыслю. А ты - дока. - Мощный ветер сводил на нет все попытки Харри прикурить. - Мне необходима помощь. Я думаю, Анну убили.
Пока холодный северо-западный ветер обрывал с деревьев на Экеберге последнюю листву, Харри рассказал о странных сообщениях от того, кто, похоже, знал столько же, сколько и они, а может, и больше. Он не упомянул о том, что если верить сообщениям, он, Харри, находился в тот вечер у Анны. Однако поведал о пистолете, который был у Анны в правой руке, хотя, судя по положению палитры, она была левшой. О фотографии в туфле. О беседе с Астрид Монсен.
- Астрид Монсен сказала, что никогда не видела Вигдис Албу и детей со снимка, - сказал Харри. - Но когда я показал ей фотографию Арне Албу в "Вестнике предпринимателя", ей хватило одного взгляда. Как его имя, она не знала, но он регулярно наносил визиты Анне. Астрид много раз видела его, когда брала почту. Приходил он обычно после обеда и оставался до вечера.
- И называл это, по-видимому, "сверхурочной работой".
- Я спрашивал Монсен, встречались ли они только в будни, и она рассказала, что иногда он заезжал за ней на машине, и они отсутствовали все выходные.
- Что ж, стало быть, любили вариации с вылазками на природу.
- Насчет вариаций ты прав, а вот насчет природы… Астрид Монсен - женщина обстоятельная и наблюдательная. Она рассказывала, что он никогда не увозил Анну из дома в теплое время года. Это заставило меня призадуматься.
- О чем? О гостинице?
- Возможно. Но гостиничный номер можно снять и летом. Ну же, Халворсен, думай. Соображай, ведь само собой напрашивается.
Выпятив нижнюю губу, Халворсен скорчил гримасу, видимо, означавшую, что он не в состоянии предложить никаких стоящих вариантов. Харри улыбнулся и выдохнул струю табачного дыма:
- Да ты же сам только что говорил о таком месте.
Халворсен изумленно поднял брови:
- Летний домик? Ну конечно!
- Правда здорово придумано?! Роскошное и укромное любовное гнездышко - ведь семья уже вернулась на зиму домой, а любопытные соседи позакрывали на ночь ставни. И всего-то в часе езды от Осло.
- И что дальше? - спросил Халворсен. - На мой взгляд, так мы не сильно продвинемся.
- Не скажи. Если нам удастся доказать, что Анна бывала в том доме, Албу в любом случае придется перейти в оборону. А для этого много не надо. Какой-нибудь отпечаток пальца. Соломинка. Наблюдательный продавец из магазинчика по соседству, который иногда доставляет товары на дом.
Халворсен потер затылок:
- А почему бы нам не взять быка за рога и просто-напросто не отыскать отпечатки Албу в квартире Анны? Ведь там их, должно быть, полным-полно.
- Едва ли они до сих пор сохранились. По словам Астрид Монсен, он неожиданно исчез примерно с год назад и не появлялся вплоть до одной из суббот в прошлом месяце. Тогда он внезапно заехал за ней на автомобиле, как бывало раньше. Монсен прекрасно помнит, потому что Анна позвонила ей и попросила в выходные прислушиваться, не лезет ли кто в квартиру.
- Считаешь, они отправились в его летний домик?
- Я считаю, - сказал Харри, бросая дымящийся окурок в урну, где он сразу же зашипел и потух, - что эта поездка, возможно, объясняет, почему в туфле у Анны оказалась эта фотография. Помнишь, в Школе полиции вас учили, как собирать технические улики?
- Да так, немного. Да и курс-то был - всего ничего. А сам ты разве не умеешь?
- Нет. В багажниках трех служебных автомобилей лежат чемоданчики со стандартными наборами. Разные там порошки, кисточки, пластмассовая фольга для снятия отпечатков, измерительная лента, карманный фонарик, пассатижи - ну, словом, всякая всячина. Я хочу, чтобы ты заказал нам на завтра одну из этих машин.
- Харри…
- Кроме того, заранее созвонись с владельцем ближайшего магазина и точно узнай, как туда проехать. Постарайся построить беседу так, чтобы у него не закралось никаких подозрений. Скажи, что ты хочешь строить дом и архитектор, с которым ты связался, сослался в качестве образца на дачу Албу. Вот ты и хочешь на нее взглянуть.
- Харри, но мы же не можем…
- Да, и не забудь прихватить ломик.
- Выслушай же ты меня, наконец! - от громкого восклицания Халворсена две чайки поднялись в небо и с резкими криками устремились в сторону фьорда. Он принялся загибать пальцы: - У нас нет разрешения на проведение обыска, у нас нет никаких улик, чтобы можно было его получить, у нас нет… по сути, ничего. Но что еще важнее, у нас - или, точнее, у меня - нет всех фактов. Ведь ты же не все мне рассказал, сознайся, Харри?
- С чего ты взял…