Харри хотел было взять в руки нож, как вдруг услышал одиночный пронзительный крик чайки. Он невольно вздрогнул и посмотрел в окно. Сидевшей на столбе птицы не было. Он уже готов был продолжить поиски, когда внезапно с улицы донесся отрывистый собачий лай.
В следующий момент в дверях возник Халворсен:
- Сюда кто-то идет.
Сердце учащенно забилось.
- Я беру обувь, - сказал Харри. - А ты захвати чемоданчик и инструменты.
- Но…
- Когда они войдут, мы выпрыгнем в окно. Скорее!
Тявканье снаружи становилось все громче и сильнее. Харри кинулся в прихожую, а Халворсен, встав на колени перед сосновым стеллажом, не глядя швырял в чемоданчик разные кисточки, порошки и ленты для снятия отпечатков. Собачий лай звучал уже так близко, что в паузах можно было различить грозное низкое рычание. На крыльце послышались шаги. Дверь так и осталась незапертой, однако теперь уже поздно что-то предпринимать - он мог быть застигнут с поличным! Харри стоял, затаив дыхание. Он приготовился к столкновению - может, это даст Халворсену шанс уйти незамеченным. Харри не хотелось иметь на совести еще и его увольнение.
- Грегор! - крикнул мужской голос за дверью. - Вернись!
Собачий лай немного отдалился, и Харри услышал, как мужчина спускается с крыльца.
- Грегор! Оставь косуль в покое!
Харри сделал два шага вперед и осторожно повернул задвижку замка. Потом подобрал ботинки и скользнул в гостиную; снаружи раздалось бренчание ключей. Когда распахнулась входная дверь, он как раз прикрывал за собой дверь спальни.
Халворсен, сидя на полу у окна, смотрел на Харри широко распахнутыми от страха глазами.
- В чем дело? - шепотом осведомился Харри.
- Я уже вылезал из окна, как вдруг появился этот бешеный пес, - шепнул в ответ Халворсен. - Громадный ротвейлер.
Выглянув наружу, Харри едва не уткнулся в огромную распахнутую пасть собаки, которая стояла на задних лапах, передними упираясь в стену под окном. При виде Харри пес зашелся сумасшедшим лаем и начал прыгать, стараясь его достать. С белоснежных клыков его стекала слюна. Из гостиной послышались тяжелые шаги. Харри опустился на пол рядом с Халворсеном.
- В нем всего-то килограммов семьдесят, не больше, - шепнул он коллеге. - Плевое дело.
- Пожалуйста, ты первый. Я видел в фильме "Виктор", как нападает ротвейлер.
- Хм.
- На одной из репетиций им не удалось справиться с псом. Кинологу, который изображал бандита, пришлось заново пришивать кисть.
- Я думал, они надевают специальную защиту.
- Защита была.
Они прислушались к яростному лаю за окном. Шаги в гостиной стихли.
- Ну что, может, просто выйдем и поздороваемся. Все равно это лишь вопрос времени, пока…
- Т-с-с!
Снова донесся звук шагов. Они приближались к спальне.
Халворсен зажмурился, как будто он уже смирился с предстоящим унижением. Когда он открыл глаза, то увидел Харри, прижимающего указательный палец к губам.
Раздавшийся затем голос прозвучал откуда-то из-за окна:
- Грегор! Ко мне! Мы едем домой!
Собака тявкнула еще пару раз, затем внезапно стало тихо. Единственное, что слышал Харри, - тяжелое частое дыхание, его собственное или Халворсена, этого он не знал.
- Чертовски послушные эти ротвейлеры, - шепнул Халворсен.
Они дождались звука трогающейся с места машины и только тогда вышли в гостиную. Харри успел увидеть, как в конце подъездной дорожки мелькнула задняя часть джипа "чероки" цвета морской волны. Халворсен рухнул на софу и запрокинул голову.
- О господи! - простонал он. - У меня перед глазами уже мелькали картины нашего позорного бегства в Стейнхьер. Какого дьявола ему здесь понадобилось? И пробыл-то он не больше двух минут. - Он снова вскочил. - Как думаешь, он не вернется? Может, просто решил заскочить в магазин?
Харри покачал головой:
- Они поехали домой. Такие, как он, собак своих не обманывают.
- Ты уверен?
- Абсолютно. Когда-нибудь он вот так же крикнет: "Ко мне, Грегор! Мы едем к доктору тебя усыплять". - Харри осмотрелся, затем подошел к стеллажу, остановился и начал водить пальцем по корешкам книг, начиная с самой верхней полки.
Халворсен, мрачно глядя куда-то в сторону, кивнул:
- И Грегор послушно побежит, виляя хвостом. Надо же, как это у них, у собак, устроено.
Харри прекратил свое занятие и слегка усмехнулся:
- Что, Халворсен, небось сожалеешь, что ввязался?
- Не больше, чем обо всем остальном.
- Смотри-ка, ты заговорил прямо как я.
- А это и есть ты. Я цитирую твои слова после того, как мы купили кофеварку. Что ты там ищешь?
- Не знаю, - откликнулся Харри, доставая с полки толстую книгу большого формата и раскрывая ее. - Смотри-ка, альбом с фотографиями. Интересно.
- Ну и что там? Снова меня за нос водишь?
Харри указал на пол у себя за спиной, продолжая листать альбом. Халворсен выпрямился, посмотрел в ту сторону и все понял. Сырые отпечатки обуви вели по прямой от двери к полкам, где стоял сейчас Харри.
Харри поставил альбом на место, достал другой и принялся просматривать страницу за страницей.
- Вот оно! - внезапно воскликнул он и поднес альбом к самому лицу. - Точно!
- Что-то нашел?
Харри разложил альбом на столе перед Халворсеном и указал на одну из шести фотографий, расклеенных на черном листе. С нее улыбались женщина и трое детей, лежащие на пляже.
- Тот же самый снимок, что я нашел в туфле у Анны, - сказал Харри. - Теперь понюхай его.
- Зачем мне нюхать, когда и так все ясно - везде воняет клеем.
- Правильно. Он вклеил снимок только что - слегка потяни и почувствуешь, что клей еще не застыл. Нет, ты саму фотографию понюхай.
- О'кей. - Халворсен едва не прикоснулся носом к улыбкам. - Пахнет… химикатами.
- Да, но какими?
- Ну так, как пахнут только что проявленные фотографии.
- Снова правильно. И что из этого можно заключить?
- Что он… э-э, любит вклеивать фотографии?
Харри взглянул на часы. Если Албу отправился прямо домой, он будет там через час.
- Все объясню в машине, - сказал он. - Считай, у нас появилась улика, которой нам так не хватало.
Когда они добрались до шоссе Е-6, снова пошел дождь. Огни встречных машин отражались от мокрого асфальта.
- Теперь мы знаем, откуда взялась фотография, которая была у Анны в туфле, - сказал Харри. - Думаю, Анна улучила момент и вырвала ее из альбома, когда они в последний раз были в загородном доме.
- Но зачем ей понадобилась эта фотография?
- Бог знает. Может, чтобы все время видеть, что стоит между ней и Арне Албу. Чтобы лучше понимать его. Или для того, чтобы прокалывать их иголками.
- И когда ты показал ему фотографию, он догадался, откуда она ее взяла?
- Разумеется. Отпечатки шин "чероки" на подъезде к дому те же, что и оставленные ранее. Это доказывает, что он уже приезжал сюда максимум пару дней назад, может, даже вчера.
- Чтобы вымыть все в доме и стереть отпечатки пальцев?
- И чтобы проверить то, о чем догадывался, - что в альбоме не хватает одной фотографии. Вернувшись домой, он отыскал негатив снимка и отправился прямиком в фотоателье.
- Наверняка в такое, где фотографии бывают готовы в течение часа. А сегодня приехал и вклеил ее на место старой.
- Угу.
Из-под колес шедшего впереди трейлера вырвался фонтан масляных брызг, вмиг заливших все ветровое стекло; лихорадочно заработали дворники.
- Да, Албу далеко зашел, стремясь скрыть следы своих любовных похождений, - сказал Халворсен. - Но неужели ты всерьез думаешь, что он мог убить Анну Бетсен?
Харри вглядывался в логотип на задней дверце трейлера. "AMOROMA - вечно твой".
- Почему бы и нет?
- Мне он показался непохожим на убийцу. Хорошо образованный, порядочный, солидный отец семейства с незапятнанной репутацией, создал собственное дело.
- Но жене-то он изменял.
- А кто не изменяет?
- Вот именно, кто не изменяет, - медленно повторил Харри. И внезапно взорвался: - Мы что, так и будем тащиться за этим трейлером до самого Осло и ловить его дерьмо?
Халворсен взглянул в зеркало заднего вида и перестроился в левый ряд:
- И какой же у него был мотив?
- Вот давай и поинтересуемся, - предложил Харри.
- Как ты себе все это представляешь? Приедем к нему домой и спросим? Сознаемся, что добыли улики незаконно и вообще мы с ним одного поля ягоды?
- Ты можешь не ездить, я все сделаю сам.
- И чего ты этим добьешься? Если выяснится, что мы проникли в его дом, не имея ордера на обыск, любой судья в этой стране сразу же закроет дело.
- Именно поэтому.
- Именно… Извини, Харри, но я уже начинаю уставать от всех этих загадок.
- Раз у нас нет ничего, что можно использовать в качестве доказательства по этому делу, надо его спровоцировать и добыть то, что нам нужно.
- Тогда уж правильней было бы отвести его в комнату для допросов, усадить в удобное кресло, угостить нашим эспрессо и включить запись.
- Нет. Нам ни к чему записывать всю ту ложь, что он наговорит нам на пленку, - ведь мы не можем использовать то, что знаем сейчас, чтобы его уличить. Нам нужен союзник. Тот, кто мог бы разоблачить его вместо нас.
- И кто этот союзник?
- Вигдис Албу.
- Ага. А каким образом…
- Если Арне Албу действительно ей изменял, то шансы, что она досконально разберется в этом деле, достаточно велики. Равно как и что она непременно добудет необходимую нам информацию. А мы ведь знаем еще кое-что, чтобы ей помочь.
Халворсен вывернул зеркало заднего вида так, чтобы фары трейлера, который теперь повис у них на хвосте, не слепили его:
- Харри, ты и вправду считаешь, что это достойный способ?
- Нет. Знаешь, что такое анаграмма?
- Понятия не имею.
- Игра в буквы и слоги. Например, слово, которое с начала и с конца читается одинаково. Посмотри в боковое зеркальце на трейлер, который едет за нами. AMOROMA. С какого бы конца ты это ни прочел, получится одно и то же.
Халворсен хотел было что-то сказать, однако передумал и лишь укоризненно покачал головой.
- Отвези меня к "Шрёдеру", - попросил Харри.
В душной атмосфере зала витали запахи пота, табачного дыма, промокшей одежды и громкие голоса посетителей, требовавших принести еще пива.
Беате Лённ облюбовала себе тот же столик, что и Эуне. Заметить ее здесь было так же трудно, как зебру в коровнике.
- Долго ждешь? - спросил Харри.
- Не очень, - солгала она.
Перед ней стояла, очевидно, нетронутая пол-литровая кружка пива с уже давно успевшей осесть пеной. Проследив взгляд Харри, девушка подняла пиво с таким видом, будто выполняла долг.
- Пить здесь вовсе не обязательно, - заметил Харри и привычно переглянулся с Майей. - Впечатление бывает обманчивым.
- В общем, не такая уж это гадость, - сказала Беате, пригубив пиво. - Отец обычно говорил, что не доверяет людям, которые не пьют пиво.
На столике перед Харри возникли кофейник и чашка. Беате густо покраснела.
- Раньше я обычно пил пиво, - сказал Харри. - Но вынужден был завязать.
Беате пристально разглядывала скатерть.
- Это единственный недостаток, от которого я избавился, - продолжал Харри. - Я курю, обманываю, и я очень мстительный. - Он поднял свою чашку, как будто собирался чокнуться с ней. - А у тебя какие недостатки, Лённ? Кроме того, что ты помешана на видео и помнишь все лица, которые когда-либо видела?
- Их не так уж и много. - Девушка в ответ отсалютовала своей кружкой. - Если не считать сетесдальской трясучки.
- Что-то серьезное?
- Довольно серьезное. На самом деле это болезнь Хантингтона. Передается по наследству и весьма распространена в долине Сетесдаль.
- Почему именно там?
- Ну-у… это тесная долина в окружении высоких гор. Вдалеке от людных мест.
- Понятно.
- Мои отец и мать оба родом из Сетесдаля, и поначалу мать не хотела выходить за отца, поскольку у его тетки была сетесдальская трясучка. Иногда у нее внезапно случались судороги - начинала дергаться рука. Люди старались держаться от нее подальше.
- А у тебя это когда проявилось?
Беате улыбнулась:
- Когда я была маленькой, отец часто поддразнивал этим маму. Порой мы с ним в шутку дрались, я старалась как могла и лупила так сильно, что он говорил, будто у меня - сетесдальская трясучка. Я считала все это весьма забавным, мне хотелось, чтобы у меня была сетесдальская трясучка. Но однажды мать рассказала мне, что от болезни Хантингтона люди умирают. - Она задумчиво покрутила в руках свою кружку.
- А летом того же года я узнала, что такое смерть.
Харри кивнул военному моряку за соседним столиком и, не дождавшись ответного приветствия, пару раз осторожно кашлянул.
- А ты как, тоже мстительная?
Девушка недоуменно вскинула глаза:
- Что ты имеешь в виду?
Харри пожал плечами:
- Посмотри вокруг. Люди ведь без этого жить не могут. Всеми в этом мире движут два чувства - месть и расплата. И мальчишкой, над которым насмехаются в школе, а он потом вырастает и становится мультимиллионером, и грабителем банков, который считает, что общество его чем-то обделило. Взгляни хотя бы на нас. Пылающее жаждой мести общество, облекающее свои намерения в форму холодного, рационального воздаяния. Вот она - наша с тобой профессия.
- Что ж, вполне возможно, - сказала она, старательно пряча глаза. - Но ведь без наказаний общество попросту не может функционировать.
- Верно, однако тебе не кажется, что здесь не только это? Катарсис. Очищение через месть. Аристотель писал, что ужас и сочувствие, которые пробуждает в человеке трагедия, очищают его душу. Страшная мысль, не находишь? Получается, что через трагедию мести мы утоляем самые сокровенные желания своей души.
- Я не очень-то увлекаюсь философией. - Взяв кружку, девушка сделала большой глоток.
Харри понимающе кивнул:
- Вообще-то я тоже. Это так, для сведения. Ну что, вернемся к нашему делу?
- Сначала плохая новость, - сказала она. - Реконструировать лицо под маской практически не удалось. Только нос и контуры головы.
- А хорошие новости?
- Дама, которую он взял в заложницы на Грёнланнслейрет, считает, что смогла бы узнать голос налетчика. Говорит, он был необычайно высоким, в какой-то момент ей даже показалось, что это женщина.
- Хм. Что-нибудь еще?
- Да. Я побеседовала со служащими спортцентра "САТС" и кое-что проверила. Тронн Гретте пришел туда в половине третьего и ушел около четырех.
- Откуда такая уверенность?
- Когда он пришел, то расплатился за сквош с помощью карточки. Система зафиксировала время платежа - четырнадцать часов тридцать четыре минуты. Помнишь украденную ракетку для сквоша? Естественно, он заявил об этом работникам центра. Та сотрудница, чья смена была в пятницу, записала в журнал, когда именно поступила жалоба. Таким образом, получается, что Гретте покинул спортцентр в шестнадцать часов две минуты.
- Это ты считаешь хорошей новостью?
- Нет, погоди, я как раз к этому веду. Помнишь того одетого в комбинезон человека, которого Гретте видел проходящим мимо тренажерного зала?
- С надписью "Полиция" на спине?
- Я еще раз просмотрела видеозапись ограбления. Вполне вероятно, что на грудь и спину Забойщик мог приклеить липкую ленту.
- И что?
- Если тот человек действительно был Забойщиком, он мог принести с собой ленту с надписью "Полиция" и приклеить ее на комбинезон, как только пропал из поля зрения камер слежения.
- Хм. - Харри с шумом втянул в себя кофе.
- Этим можно объяснить, почему никто не заявил, что видел поблизости мужчину в абсолютно черном комбинезоне. Сразу после ограбления там полно было полицейских в черной форме.
- Ну а в спортцентре что говорят?
- Это самое интересное. Сотрудница центра помнит мужчину в комбинезоне, которого она приняла за полицейского. Он спешил, так что она подумала, что он торопится к началу своего сеанса сквоша или что-то в этом роде.
- То есть имя его не записали.
- Нет.
- Не очень-то здорово…
- Согласна, а теперь - главное. Она запомнила его, так как подумала, что он из какого-нибудь летучего отряда - уж очень пижонский у него был вид…
Беате передвинула свою кружку; Харри показалось, что по губам ее скользнула торжествующая улыбка.
- На нем был натянутый на лоб наполовину закатанный лыжный шлем. И большие темные очки, скрывающие остальную часть лица. И она сказала, что он нес черную сумку, по-видимому, очень тяжелую.
Харри поперхнулся кофе.
На электрическом проводе, протянутом между домами на Доврегата, болталась пара связанных шнурками ботинок. Фонарь на проводе честно пытался освещать брусчатку тротуара, однако осенняя мгла, казалось, высасывала силы из всех источников городского освещения. Правда, Харри этого не замечал - он и не глядя мог отыскать дорогу между Софиес-гате и "Шрёдером". Что было проверено уже не раз.
Беате составила список тех, чьи сеансы сквоша и аэробики в "САТС" приходились на время, когда там появился человек в комбинезоне; обзвонить их она собиралась завтра. Если она его и не вычислит, во всяком случае, был шанс, что кто-нибудь видел Забойщика в раздевалке, когда тот переодевался, и сумеет назвать его приметы.
Харри прошел под раскачивающимися ботинками. Он видел их здесь уже не первый год и свыкся с мыслью, что так никогда и не узнает, как они тут очутились.
Когда Харри вошел в подъезд, Али мыл лестницу.
- Ты, наверное, ненавидишь норвежскую осень, - сказал Харри, вытирая ноги. - Сплошная сырость и слякоть.
- В моем родном городе в Пакистане из-за смога дальше чем на пятьдесят метров ничего не разглядишь, - улыбнулся Али. - Круглый год.
Харри услышал далекий, но знакомый звук. По закону подлости телефоны всегда начинают звонить, когда ты их слышишь, но подойти не можешь. Он посмотрел на часы. Десять. Ракель говорила, что будет звонить в девять.
- Что до твоего чулана в подвале… - начал Али, но Харри уже летел вверх по лестнице, оставляя на каждой четвертой ступеньке отпечаток своих мартенсов.
Едва он открыл дверь, телефон умолк.
Харри сбросил ботинки и закрыл лицо руками. Затем подошел к телефону, поднял трубку. Номер гостиницы был записан на приклеенном к зеркалу желтом листке. Он отцепил листок и увидел в зеркале отражение первого послания C#MN. Он еще тогда распечатал мейл и прикрепил его на стену. Старая привычка, у них в убойном все стены были увешаны разными фотографиями, посланиями и прочими путеводными нитями, которые, если окинуть их взглядом, могли подсказать наличие неких взаимосвязей или же каким-то иным способом пробудить подсознание. У Харри не особо получалось читать текст в зеркальном изображении, но это и не требовалось:
Представим себе, что ты ужинаешь с женщиной, а на следующий день ее находят мертвой. Что будешь делать?
Раздумав звонить, он прошел в гостиную, включил телевизор и рухнул в свое кресло с высокой спинкой. Затем вдруг рывком поднялся, снова вышел в прихожую и набрал номер.
Голос у Ракели был усталый.