- Поедем, - сказал Гена. - Опять к нему. Что брать, я скажу тебе у дома. А пока переоденься. На заднем сиденье кожаная куртка и кепка.
- Гена!
- Молчи, дурак, сделаем дело - всю жизнь нужды знать не будем.
Кафтанов шел по коридору управления, рассеянно здороваясь с сотрудниками. У одной из дверей он остановился, задумался, постоял немного и отворил ее.
Кафтанов оглядел маленький кабинет и спросил:
- Где Летушев?
- На территории.
- Хорошо. Садись, Борис. Есть разговор.
Логунов сел. Кафтанов расположился за столом напротив.
- С сегодняшнего дня ты бросаешь все дела и займешься проверкой вот этих документов.
- Что это, товарищ полковник?
- Попытка скомпрометировать Корнеева. Ты, Логунов, понимаешь, кому и зачем это выгодно. Не скрою, начав это дело, ты можешь нажить себе могущественных врагов. Но на чаше весов доброе имя твоего товарища. Следовательно, доброе имя всех нас.
- Я постараюсь, Андрей Петрович. Логунов взял папку.
Коляска в лифт не влезала. Это была роскошная детская коляска. Нечто среднее между ракетой и автомобилем марки "Крайслер". И как Николай ни старался, он не мог ее всунуть в лифт.
Поэтому и пришлось аккуратно спускать вниз по лестнице.
- Осторожнее! - раздавался голос невидимой тещи. Коляска, солидно поскрипывая рессорами, спускалась вниз по ступенькам.
На четвертом этаже хлопнула дверь квартиры Звонкова.
Николай сверху увидел знакомую клетчатую кепку и кожаную желтую куртку.
- Женя! - крикнул он. - Женя!
Но Звонков, словно не слыша его, опрометью бросился вниз по лестнице.
Машина Тохадзе остановилась в Козихинском переулке.
- Подожди здесь, - сказал он Гене и вынул из портфеля плотный сверток.
- Бабки? - спросил Гена.
- Угу.
- Старичку.
- Угу.
- Много здесь.
- Ничего, дорогой, дело этого стоит, - с этими словами Тохадзе вышел из машины.
Звонков прощался со Львом Мироновичем у входа в институт.
На улице уже горели фонари, и поэтому осенний вечер казался чуть лиловатым.
Женя задернул молнию куртки, закурил сигарету и медленно, не торопясь пошел по улице.
Московский вечер обтекал его, даря на секунду лица, глаза, улыбки.
Он шел задумавшись и не заметил, как толпа вынесла ему навстречу спешащую девушку, и она ударилась о его плечо.
- Ой, - вскрикнула прохожая и упала.
Женя наклонился, схватил ее за руку, начал поднимать.
- Очень мило, - сказала незнакомка, - очень.
И стала собирать какие-то женские мелочи, разлетевшиеся по асфальту из ее сумки.
Звонков поднял какие-то маленькие коробочки, суетливо протянул девушке.
Она взяла их и засмеялась.
Только теперь Женя посмотрел на нее и увидел, что она очень хороша.
- Ну что же вы, может, руку подадите, встать поможете. Женя протянул руку, девушка поднялась и поморщилась.
- Ушиблись? - спросил Женя.
- Немного.
- Я сейчас машину поймаю.
- Не надо, вы только проводите меня. У вас есть время?
- Конечно, конечно, - Звонков взял девушку под руку.
- Лучше я.
Она по- хозяйски просунула руку, оперлась на его локоть.
- Кстати, меня зовут Лена.
- А меня Женя.
- Вот и прекрасно. Пойдемте, Женя, потихоньку к дому. Это была странная прогулка. Женя и не заметил, как они оказались на Чистых прудах. Стало уже совсем темно. По-осеннему желтели фонари над головой и свет лежал на аллеях словно опавшая листва.
О чем они говорили? Да разве мог он запомнить. Его кружили вечер и осень, Ленино лицо. Оно приближалось и становилось мучительно прекрасным, а потом удалялось куда-то в осенную темноту.
Они ушли с прудов, свернули на улицу Чаплыгина.
Она была пустынной в вечернее время. Они шли медленно, оттягивая час расставания.
Из- за угла ударил свет фар, осветил их, машина остановилась.
Лена закрыла ладонью глаза.
- Может, вас подвезти? - с этими словами из машины вылез Толик.
- Ты как здесь очутился? - удивленно спросил Женя.
- Секрет.
- Так подвезти?
- Спасибо, не надо, - Женя улыбнулся.
- Ну, как хочешь, тебе жить, - Толик внимательно посмотрел на Лену, захлопнул дверцу и уехал.
- Это ваш друг? - спросила Лена.
- Да.
- У него хорошая машина.
- Неплохая, только поршни постукивают.
- А вы автомеханик?
- Что-то вроде.
- Из автосервиса? - с уважением спросила Лена.
- Нет, я инженер, работаю в лаборатории по изучению автомобильных двигателей.
- А-а…
Женя не уловил интонации. Но в голосе Лены послышалось явное разочарование.
Они шли по тихой улице. Их плечи касались друг друга. Только улица совсем не длинная, да удивительно короток осенний вечер.
- Когда я тебя увижу? - спросил Женя. Они стояли у освещенного подъезда.
- Завтра.
- Где?
- У кинотеатра "Новороссийск", за ним есть площадка.
- Это у выхода?
- Да
- Во сколько?
- А во сколько ты можешь?
- В любое время.
- Тогда давай в три.
Лена взяла Женю за отвороты куртки, притянула к себе и поцеловала.
Женя стоял и смотрел, как она входит в подъезд, как набирает код, как поднимается к лифту.
Вот она повернулась, помахала рукой.
Хлопнула дверь лифта.
Звонков закурил и пошел в сторону бульваров.
Он шел быстро и легко, как ходят счастливые люди.
Лишь завернул за угол Женя Звонков, как тут же из парадного вышла Лена. Она огляделась и почти побежала по улице.
У автомата остановилась. Бросила монету, набрала номер.
Проговорила несколько слов. Повесила трубку.
А тут и зеленый огонек появился в переулке.
Лена подняла руку.
Звонков вошел в квартиру. Зажег свет в прихожей. Кто-то опять побывал здесь. Он видел это в разрушении привычного строя вещей. Вон коврик сдвинут, спички упали с тумбочки на пол, гантель откатилась на середину коридора…
Они же у стены всегда стояли.
Звонков подошел, поднял гантелю, поставил ее на место. Одну. Второй не было.
Он бросился в комнату. Заглянул под диван, пошарил под шкафом, отодвинул журнальный стол.
- Нету.
Звонков вошел в дежурную часть отделения и положил перед молодым лейтенантом гантелю.
- Вот.
- Вы это что, гражданин?
Лейтенант вскочил. К Звонкову придвинулись два крепких сержанта.
- Вы что, гражданин? - строго спросил дежурный. Он был совсем молодой. И офицерская форма была свежей и необмытой.
- У меня гантелю украли, - устало сказал Звонков и опустился на садовую скамейку, неведомо как попавшую в дежурную часть.
- Чего, чего?
- Гантелю украли, вот что, - зло ответил Женя.
- Давайте по порядку, - лейтенант сел, поправил портупею и повязку. - Фамилия, имя, отчество, место жительства.
Звонков ответил и лейтенант аккуратно записал все на бланке.
- Давно вы обратили внимание, что посторонние посещают вашу квартиру?
- Дней семь назад.
- Ранее ничего не пропадало?
- Да, вроде, нет.
- Хорошо, товарищ Звонков. Я завтра утром передам все это вашему участковому инспектору, а он сообщит вам о результатах.
- Спасибо.
- Не стоит. Эта наша служба. Звонков вышел.
Один из сержантов поднялся со скамейки, подошел к дежурному.
- Видишь, тронулся малый, Это от бормотухи. У нас рядом с общежитием мужик тоже от перепоя черного человека увидел, схватил топор да начал по двору за ним гоняться. И этот псих.
- Это, Рахимов, установит врач. А наше дело оказывать гражданам всевозможную поддержку.
- Да гнать таких бухариков надо, а не бумаги писать.
- Гнать, Рахимов, из милиции надо таких, как ты, и запомни: бухарики в медвытрезвителях, а в дежурную часть приходят граждане.
Борис Логунов шел по длинному коридору гостиницы "Россия". Двери, двери, двери. Цифры, цифры, цифры.
Поворот. И сразу нужные цифры 8-0127. Борис постучал.
- Да, - раздалось за дверью.
Логунов вошел в прихожую. Номер был люкс.
- Входи, дорогая, входи. Борис толкнул еще одну дверь.
Гостиная, обставленная с чуть потертым гостиничным шиком. Несмотря на раннее время стол накрыт словно для банкета.
Переливались на солнце бутылки. Дефицитные закуски громоздились на тарелках.
И сам Тохадзе был не утренним. Для вечера он оделся. Для приема. Тугой воротник голубой рубашки обхватил шею, галстук переливался полосками, а синий костюм отдавал шелковым блеском.
Ослепительно сияли черные ботинки и золотогубая улыбка Гурама Тохадзе. Улыбка была предназначена явно не для Логунова, как и цветы, которые Гурам держал в руках.
- Здравствуйте Тохадзе, - безлико сказал Логунов, - как я понимаю, вы меня не ждали.
Гурам, прищурившись, поглядел на Логунова. Коротко так. Стремительно.
И Логунов по его лицу понял, что догадался он, кто пришел к нему.
Битый был парень Гурам Тохадзе. Тертый.
- Здравствуйте, начальник, хорошему человеку всегда рад.
- А почему начальник?
- А у вас в столице все начальники. Это мы просители, дорогой. К столу прошу.
- Это потом. Я из МУРа, - Логунов достал удостоверение. И опять мазанул по нему взглядом Гурам.
- Зачем обижаешь, дорогой. Тохадзе человеку на слово верит. Садись.
Логунов сел. Огляделся.
- Гражданин Тохадзе, у меня к вам один вопрос, как вы попали в квартиру майора Корнеева?
- Плохой человек твой майор. Плохой. Прислал мне телеграмму о брате. Я в самолет и в Москву. Позвонил ему.
- Откуда телефон узнали?
- На Петровке дали, в справочной.
- Вы говорили с Корнеевым?
- Позвонил ему. Обрадовался. Думаю, какой хороший человек.
- То есть?
- Он предложил: "Пойдем, дорогой, со мной в ресторан, там и поговорим. Посидим, как братья". Так и сказал, клянусь честным словом.
- Что вы сделали?
- Обрадовался, дорогой. Пригласил его в "Узбекистан". Там поговорили. Я знал, что он человек гнилой, вымогатель. Друга позвал с фотоаппаратом…
- А как вы в его квартире оказались в семь часов?
- Не был я там.
- Не надо, Тохадзе. Вас соседка опознает.
- Зачем соседка, ты слушай, что я скажу. Корнеев твой хоть и молодой, но гнилой совсем. Не наш. Деньги, понимаешь, вымогать начал. Послушай, откуда у честного человека деньги. Я в "Сельхозтехнике" работаю. На Доске почета фотокарточку имею. Откуда у меня деньги?
- А наверное оттуда же, откуда машина "Волга" и номер, который стоит сорок рублей в день.
Тохадзе опять прищурился, усмехнулся.
- Слушай, ты зачем пришел? А? Мои деньги считать или взяточника разоблачать? А? Скажи. Раз он милиционер, значит может над родственными чувствами издеваться? Ты скажи! Не боишься, что я на тебя управу найду.
- Не боюсь, - усмехнулся Логунов, достал из кейса бумаги. - Давайте закрепим ваши показания.
- Зачем это?
- Порядок такой…
Звонков завязывал галстук, наклонившись к зеркалу, вмонтированному в дверцу шкафа.
Он осторожно, двумя пальцами, зажал узел и аккуратно затянул галстук.
- Хорошо, - сказал подошедший Лев Миронович, - необыкновенно хорошо. Куда, если не секрет?
- В исполком, - уверенно соврал Женя, - насчет гаража.
- Милый Женя, запомните, некоторый жизненный опыт подсказывает мне, что просители одеваются попроще. Скромнее, чтобы вызвать жалость у чиновника. Поэтому я делаю вывод: вы идете на свидание.
- Лев Миронович, вы ясновидец.
- Опыт, милый Женя, опыт. А это самое горькое в жизни.
- Почему?
- Да потому, что он приходит с годами.
- Не всегда.
- Вы оптимист, Женя. Итак, у вас свидание.
- Именно. Только не говорите завлабу.
- Какому, Женя? Последний раз Геннадия Петровича Мусатова я наблюдал мельком на прошлой неделе.
- А вдруг принесет нелегкая. Я в книге-то записался. Лев Миронович поднял руку.
- Благославляю.
- Аминь! - Уже на бегу весело крикнул Звонков.
- Клавдия Степановна, - сказал Логунов, - вы, пожалуйста, вспомните, когда этот человек Игорю звонил.
Они сидели на кухне и пили чай из большого пестрого чайника. И вся кухня была как этот чайник. Чистенькая, пестрая, веселая.
- Я, Борис Николаевич, не припомню точно. Но по телевизору "Спокойной ночи, малыши" показывали. Я музыку услышала.
- А по какой программе?
Клавдия Степановна поставила чашку, подумала.
- Я всегда по второй смотрю…
- Значит было ровно двадцать часов.
- Точно. Я еще думала, уйдет он до программы "Время" или нет.
- А что потом было?
- Ну, грузинец этот трубку положил. И говорит: "Нет его, мамаша. Позвольте, я ему посылку оставлю". Я открыла дверь Игоря. Он туда зашел, свет зажег. А через минуты две вышел. Сказал спасибо и ушел.
- Что у него было в руках?
- Так у него с собой сумка была.
- Что потом?
- Вышел он, сумка уже пустая. Поблагодарил и ушел.
- Клавдия Степановна, вы узнаете этого человека? - Логунов положил на стол фотографию Гурама Тохадзе.
- Он это! Он…
На часах уже было три двадцать, а Звонков все ходил возле кинотеатра "Новороссийск". Вон девушка, высокая, блондинка, из такси вышла.
Женя дернулся. Нет. Это не Лена.
За окнами, плотно забранными решетками, отцветали магнолии. Субтропики за окнами. Осенние, прекрасные субтропики.
А в маленькой комнате двое ребят. Модные такие ребята. Поглядишь и скажешь, на артистов эстрады похожи. Только торчат из-под пиджаков пистолетные кобуры, да видны тяжелые сейфы за их спинами.
Зазвонил телефон. Длинно-длинно. Так обычно межгород вызывает.
- Лакоба, - поднял один из ребят трубку. - Здравствуй, Боря, здравствуй, дорогой.
Он закрыл ладонью трубку и сказал соседу:
- Логунов из МУРа…, да… Слышу, Боря. Когда отдыхать приедешь? Ждем тебя с Ревазом… Конечно, знаю… Да кто в Батуми этого Тохадзе не знает… Телеграмма… Понял… Сделаем, Боря… Жди…
А Женя Звонков стоит у кинотеатра с ненужным букетом. Проходят мимо люди. Две девушки пробежали, поглядели е. улыбкой.
Лены все не было.
Пожилая женщина вышла из квартиры, заперла дверь. Уже было совсем спустилась к лифту, как что-то вспомнив, - опять поднялась и остановилась у дверей Желтухина.
- Степан Федорович, - крикнула она. - Степан Федорович! Не услышав ответа, нажала на кнопку звонка. Подержала немного, потом толкнула дверь. И она открылась.
- Степан Федорович,…
Желтухин лежал в коридоре лицом вниз, вокруг головы растекалось темное пятно.
- А-а-а!
А Женя Звонков ждет. Он стоит здесь уже третий час, надеясь на чудо.
У дома Желтухина остановилась милицейская машина. Вылезли оперативники, выпрыгнула из кабины большая серая овчарка.
Женя Звонков медленно идет переулками к улице Чаплыгина. Начинает смеркаться. Он доходит до знакомого дома, достает сигарету, закуривает. Решил Лену ждать здесь.
Зазвонил телефон, и Логунов снял трубку.
- Так… Так… Спасибо, Дато… Что делает?… Живет в номере люкс в "России"… Вот как попал, не знаю. В Москве командировочные на вокзалах спят, а "деловые" в люксах. Такова жизнь. Спасибо, Дато… Ты очень помог.
Борис Логунов вошел в почтовое отделение. Огляделся. Никого. За барьером читает книгу хорошенькая девушка.
- Здравствуйте.
- Здравствуйте, - девушка подняла голову.
- Вы не помните, кто отправлял эту телеграмму?
- А вы кто?
Логунов достал удостоверение, раскрыл.
- МУР, - улыбнулась телеграфистка, - прямо как в повести. Логунов взглянул на лежащую на столе книгу. "Петровка, 38". Девушка прочла телеграмму.
- Я ее помню. Я ее не хотела отправлять. Мне показалось, что она шифрованная.
- А кто ее отправлял, помните?
- Конечно. Старичок. У него на пиджаке нашивки за ранение. Он говорил, что отправляет ее по поручению адвоката. Я даже паспорт его проверила.
- Фамилию помните?
- Сейчас, - девушка полистала календарь, вот: Желтухин, Козицкий, дом 4.
Уже стало совсем темно, когда Звонков понял, что ждать бесполезно. Он медленно пошел в сторону бульваров. Медленно, медленно. Словно непосильный груз на себе нес.
- Товарищ полковник, - Логунов положил на стол рапорт, - я все сделал.
- Читать потом буду. Расскажи.
- Ну, конечно, Тохадзе на своем стоял. Разрешите закурить.
- Кури. Я в этом не сомневался.
- Я говорил с соседкой Игоря. Корнеев ей не звонил и вообще эти люди пришли сами, неожиданно. Начали на стол накрывать, а старушке сказали, что они лучшие его друзья. Далее я в Батуми позвонил, Лакобе. Он установил, что телеграмма пришла в Батуми четырнадцатого сентября, а Тохадзе уехал шестого. В почтовом отделении мне удалось установить, что телеграмму посылал некий Желтухин, проживающий в Козицком переулке, дом 4.
- Как фамилия?
- Желтухин, Андрей Петрович. Хочу вечерком навестить его.
- Не стоит. Его убили сегодня между пятнадцатью и шестнадцатью часами.
- Как?
- Очень просто. Стукнули гантелей по голове. Ваши выводы?
- Товарищ полковник, - отчеканил Логунов, - путем оперативно-розыскных действий я установил. Первое: майор Корнеев не вымогал деньги у гражданина Тохадзе. Второе: Тохадзе и Желтухин вошли в сговор с целью опорочить майора Корнеева. Считаю, что майор Корнеев ни в чем не виноват.
- Рано, Логунов. Бери эти бумаги и тряси Тохадзе. Выясни, кто стоит за этим делом. Это главное.
- Ясно.
- Иди, Борис, ты хорошо поработал. Спасибо.
- Товарищ полковник, а кто убил Желтухина?
- Да вышли на него уже. Его сегодня возьмут ребята из восемьдесят восьмого. Только одного не могу понять, как они хотели найти взятку. Как? Это ты, Борис, тоже должен узнать.
Женя Звонков вошел в подъезд, поднялся к лифту, постоял, постукивая пальцами по панели управления. Потом нажал кнопку.
Кабина медленно поплыла между этажами и остановилась. Звонков вышел, покопался в кармане, нашел ключ, но только успел вставить его в замочную скважину, как из темноты выскочили двое, скрутили его, захлопнули на руках наручники.
- Милиция, Звонков, вы арестованы.
Комната была залита пронзительно белым неоновым светом. Осветительные трубки под потолком потрескивали словно дрова. Звонкова допрашивали трое. Капитан в милицейской форме и два молодых парня в светлых рубашках, с приспущенными галстуками.
- Послушайте, Звонков, будьте разумным человеком. Гантеля ваша?
Женя кивнул. Он сидел у стены, протирая платком пальцы рук, запачканные краской для дактилоскопии.
- Ну вот, видите, - капитан говорил миролюбиво и тихо. Таким голосом обычно говорят с больными людьми.
- Как могла гантеля попасть в комнату к убитому Желтухину?
- Я же сказал, не знаю! - крикнул Женя.