- Не знаешь, - закричал один из молодых оперов. - Не знаешь! А человека старого бить по голове гантелей - это ты знаешь?
- Замолчи, Колесников, - спокойно сказал капитан.
- Дайте мне позвонить, - чуть не плача попросил Женя.
- Дам, - так же ласково ответил капитан, - дам, только сначала подпиши, что ты убил Желтухина. Молчи. Я понимаю, ты убивать не хотел. Вошел в квартиру, взломал тайник. Кстати, где ценности? - Капитан посмотрел на Звонкова.
- Хорошо, - продолжал он, - об этом потом. Ты вошел, взломал тайник, тут и старичок появился. Ты испугался и ударил его. Мы понимаем, ты убивать не хотел. Запомни, если ты признаешься, то суд поймет, что ты убил случайно, в состоянии аффекта. От страха…
- Нет!.. - Звонков вскочил.
Один из молодых оперов толкнул его в грудь. Женя с грохотом упал на стул. В дверь заглянул дежурный.
- Не колется?
- Расколется, - усмехнулся молодой, - куда ему деваться.
- Звонков, - капитан закурил, протянул сигареты Жене, - Звонков, поймите, мы вам не враги. Наоборот, мы вчетвером должны найти выход из этих страшных обстоятельств. Мы опытнее вас. Наш долг не только наказывать, но и помогать людям.
Свет лампы слепил Звонкова. Он сидел, вжавшись в стену, словно пытаясь проломить ее и очутиться на ночной улице вдали от этого кошмара. Голос капитана звучал мягко и вкрадчиво, но глаза цепко следили за Жениным лицом. Холодные глаза человека, привыкшего лгать.
- Значит, молчать будешь! - не выдержав, вскочил зашедшийся криком капитан. - Ну смотри, сволочь, смотри!
Капитан сорвал со стола материю.
- Твоя гантеля. Звонков кивнул.
- Ты не кивай здесь! Говори, твоя или нет!
- Моя.
- Значит, ты гантелю в пластиковую сумку положил. Правильно. Неудобно с гантелей по улице ходить. Ты, Звонков, когда старичка-то тюкнул гантелей по голове, растерялся, это правильно. Ты не убийца, ты жадный просто. Очень жадный человек. Ты испугался, конечно, и забыл не только гантелю, но и сумку. А в ней газета была "Московская правда" с твоим адресом. Это, Звонков, второе. А вон сумка с вещами, в которой, кстати, две сберкнижки Желтухина. Это, Звонков, у тебя при обыске нашли. Значит, это и есть третье. То, что ты убил, мы знаем. Но с тобой еще кто-то был. Так ведь? Кто был с тобой?
- Разрешите мне позвонить.
- Когда сознаешься, и позвонить разрешим и кофе дадим. Кто с тобой был?
Капитан наклонился к Звонкову. И Жене показалось, что глаза его стали огромными, как абажуры настольных ламп, они надвигались на него. И некуда ему было спрятаться от них. Глаза капитана давили на него, вжимали в стену.
- Так кто с тобой был?
- Дайте мне позвонить? - Звонков вскочил и словно сбросил г себя гипноз страха этого вечера и глаз капитана.
- Сидеть!
Молодой опер опять толкнул Звонкова.
А за окном уже начало светать, и погасили лампочки. В кабинете был утренний полумрак, светлеющий с каждой минутой.
Капитан снял китель и галстук, сидел в одной рубашке с черными пятнами пота на спине.
Все курили.
- Значит, не дадите позвонить? - спросил Звонков.
- Нет, - капитан затянулся глубоко и закрыл глаза.
- Тогда пишите адрес сообщника.
Опера словно проснулись. Движения их стали расчетливо-быстрыми.
- Ну раз начал, Звонков, колись. Не останавливайся на полпути.
Женя взял сигарету, закурил.
- Пишите. Улица Островского, дом 6, кв. 29. Зовут его Игорь. Больше ничего не знаю.
Корнеева разбудил звонок в дверь. Длинный и требовательный.
Еще не проснувшись, он автоматически натянул тренировочные брюки и пошел открывать.
А звонок бесчинствовал в квартире.
Корнеев распахнул дверь.
- Сдурели.
В прихожую ворвались двое в штатском и двое в форме.
- Уголовный розыск! - крикнул один. - Стоять!
- А я и так стою, - усмехнулся Корнеев.
- Ты Игорь? - молоденький опер повел стволом пистолета, матово блеснувшим в темноте коридора.
- Убери ствол, - Корнеев нащупал выключатель, зажег свет. Теперь он видел всех четверых. Возбужденных, с жадным охотничьим азартом в глазах.
- Товарищ майор, - внезапно сказал один из оперативников, - Игорь Дмитриевич…
- А это ты, Афанасьев? Кто это тебя научил по утрам в квартиры вламываться?
- Так на вас показали.
- Кто?
- Звонков.
- Какой Звонков?
- Да Евгений Николаевич. Тот, что Желтухина из Козицкого, дом четыре, заделал.
- Подожди, Афанасьев, толком расскажи…
Корнеев вошел в комнату, где под охраной сержанта сидел Звонков.
- В интересное дело ты меня втравливаешь, Женя. Не больше не меньше, как соучастие в убийстве.
- У меня не было выхода, Игорь, иначе они бы меня сломали. Я боялся сознаться в том, чего не делал.
- Женя, времени мало. Давай по порядку. Гантеля?
- Два дня назад я вернулся домой, ее не было.
- Ты заявил в милицию?
- Да.
- Так чего же ты молчишь?
- А я говорил им, но они хотели слушать только то, что хотели.
- Где ты был вчера, между 15 и 18?
- У кинотеатра "Новороссийск" ждал девушку.
- Три часа?
- Да. Она сказала, что может опоздать, и просила меня подождать ее. Сказала, что придет обязательно.
- Она так тебе понравилась?
- Да.
- Кто-нибудь тебя видел у кинотеатра?
- Я не видел никого.
- Ты давал кому-нибудь ключи?
- Ты же знаешь.
- Знаю, но бывает всякое.
- Исключено.
- Ты пошел на свидание с работы?
- Да.
- Где мне найти эту девушку?
- Не знаю.
- То есть?
- Знаю только, что ее зовут Лена, она очень красивая и живет на улице Чаплыгина.
- Ну, это тоже кое-что. Дом какой?
- Четыре, второй подъезд.
- Женя, вспомни, кто тебя видел у "Новороссийска".
Звонков грустно покачал головой.
- Так, - сказал Борис Логунов и встал из-за стола, - значит вы, Тохадзе, продолжаете утверждать, что лично получили эту телеграмму?
- Зачем обижаешь? - Гурам Тохадзе даже головой затряс возбужденно. Мол, до чего недоверчивые люди бывают.
- Тогда, пожалуйста, распишись здесь. Борис подвинул Тохадзе лист протокола.
- Здесь? - Тохадзе медленно начал читать.
- Неразборчиво?
- Нормально, - Гурам расписался.
- Прекрасно. Теперь, Тохадзе, ответьте на такой вопрос. Как вы одновременно могли жить в Москве, вот справка из гостиницы "Минск", и получать телеграмму в Батуми?
- Я на два дня улетел домой.
Тохадзе ответил быстро, словно ожидал этого вопроса.
- Вот справка Аэрофлота, - Логунов вынул из папки бумагу, - в ней говорится, что за последний месяц ни ваша фамилия, ни ваши паспортные данные не были зарегистрированы в аэропортах Москвы.
- Мне друг продал билет. Я по его фамилии летел.
- По какой?
- Слушай, Давид его зовут, а фамилию не помню. Логунов сел, взял ручку, записал.
- Значит вы, Тохадзе, утверждаете, что ваш знакомый по имени Давид уступил вам свой билет?
- Утверждаю.
- Распишитесь.
- Здесь?
- Да. Продолжим. Вы приехали в Батуми и получили телеграмму.
- Конечно, получил, - Тохадзе вскочил, - какое ему дело, когда я куда ехал. Я свободный человек! Понимаешь!
- Пока.
- Что пока?
- Свободный пока.
- Ты что, угрожаешь мне?
- Вы садитесь, Тохадзе. Спокойно садитесь и прочитайте показания проводника поезда "Батуми - Москва" Чачава. В них она показывает, что получила эту телеграмму от вашей сестры и передала ее вам в Москве.
- Слушай! Кому веришь? Проводнику? Они все продажные. Они что хочешь скажут.
- Хорошо. Я устрою вам очную ставку.
- Зачем? Слушай, чего тебе надо?
- Вот что, Тохадзе, разговор по делу. Мне надо, чтобы вы обвинялись по двум статьям - 130 и 181.
Тохадзе задумался на минуту.
- Что-то я не помню таких статей.
- Вполне естественно. Вы ранее дважды привлекались по 146 статье. За разбой. Не так ли?
- У вас учет.
- Пока не жалуемся. Разъясняю смысл статей: 130 - клевета; 181 - дача заведомо ложных показаний. Так будем говорить серьезно?
Лифтерша, разговаривая, прижимала к груди роман Пикуля "Слово и дело", словно боялась, что Корнеев его отнимет.
- Людмила Тарасовна, вы говорите, что в вашем подъезде никакой красивой, высокой блондинки по имени Лена нет.
- Точно знаю.
- А может она гостила или снимала комнату?
- Вы знаете, молодой человек, когда сидишь на одном месте десять лет, запоминаешь всех, кто проходит мимо тебя.
- Вы весь день дежурите?
- Нет, с девяти утра до семи вечера.
- Понятно…
Подъезд дома, где живет Звонков. Первая дверь. Игорь позвонил.
- Добрый день, я из милиции. Могу задать вам несколько вопросов?
- Конечно.
- Вы никогда не видели посторонних, входящих или выходящих из шестой квартиры?
- Это от Женьки Звонкова?
- Да.
- Да, вроде, нет. И опять дверь.
- Добрый день, я из милиции… Второй этаж. Третий. Четвертый.
Игорь только поднес руку к звонку, как дверь отворилась и на площадку выехала детская коляска, похожая на ракету.
Корнеев отступил. Высокий парень, управляющий этим сооружением, аккуратно прикрыл за собой дверь.
- Здравствуйте, - сказал Игорь, - я из милиции.
- А я, - засмеялся парень, - из второго таксопарка.
- Вот и познакомились, - Игорь достал удостоверение.
- Да не надо, я вам верю.
- Вас как зовут?
- Николай Серпухов.
- Николай, вы знаете Звонкова?
- Мы с Женькой друзья.
- Тем лучше. Вы не замечали никого постороннего, входившего или покидавшего квартиру Звонкова?
- Да, как сказать. Я эту неделю в ночь, вот с бойцом своим и гуляю.
- Всегда в одно время?
- Да, плюс минус полчаса. Так вот позавчера вывожу коляску. Она в лифт не входит, поэтому спускаю по ступенькам, аккуратно. Гляжу, из Женькиной квартиры человек выходит. Я его сверху вижу. Куртка вроде как у Женьки, только вот кепка джинсовая. Думаю, с чего Женька начал кепку носить. Я его окликнул, а он бегом по лестнице.
- Значит, человек в куртке не остановился, когда вы его окликнули?
- Да он убежал просто. Я спустился на улицу, а у подъезда Любовь Васильевна сидит из десятой квартиры: Я ей, мол, тетя Люба, куда Женька Звонков побежал? А она мне: никакого Звонкова в глаза не видела. А в кожаной куртке? А она и говорит, выбежал какой-то, сел в машину и уехал.
- Любовь Васильевна, вспомните, позавчера из подъезда выбежал человек в кожаной куртке и джинсовой кепке.
- Это которого Коля Серпухов за Женю Звонкова принял?
- Да.
- А чего вспоминать. Выбежал он и сразу на ту сторону улицы. У церкви его машина синяя ждала.
- А какой марки машина?
- Я, к сожалению, не разбираюсь в них. Легковая, видно.
Капитан Коновалов, все еще не успевший переодеться в штатское, шагал по своему маленькому кабинету. Нервничал Коновалов, злился.
- Что ты воду мутишь, Корнеев? Наше дело взять убийцу. Мы его взяли. Дальше пускай прокуратура разбирается.
Игорь посмотрел на Коновалова, помолчал.
- Что ты молчишь? Сегодня бы уже отправили этого Звонкова в ИВС и ладушки.
- А если тебя, Леня, в ИВС?
- А меня за что?
- А его?
- Ну ты даешь, начальник, как за что? На гантеле его отпечатки пальцев, в пластиковой сумке газета с его адресом, в квартире вещи убитого Желтухина, факт их знакомства подтвержден. Чего тебе еще!
- Мне ничего, Леня. Только некая Лена на улице Чаплыгина не живет. Вот заявление Звонкова о краже гантели, вот показания соседей о том, что из квартиры Звонкова выходил посторонний.
- Ну и что?
- То есть?
- Я же говорю тебе, пусть от этого у прокуратуры голова болит. Мы-то здесь причем?
- Леня, Леня, ничего ты не понял и не поймешь. У тебя сыск, нечто вроде завода. Тебе план необходим.
- Только не строй из себя святого, Игорь. Не надо.
- А я не святой, Леня. Я сыщик. И мое дело искать. А ты, кстати, руководишь уголовным розыском отделения, и ты должен тоже искать.
- Так что же, целоваться мне теперь с твоим Звонковым или самому в ИВС сесть?
В дверь постучали.
- Войдите, - крикнул Коновалов.
В кабинет вошел Лев Миронович.
- Вы меня вызывали. Моя фамилия Шнейдерман.
- Конечно, - Корнеев встал, - садитесь. Лев Миронович сел, огляделся.
- Вас, кажется, Лев Миронович зовут?
- Да.
- Вы работаете вместе со Звонковым?
- Двенадцать лет.
- Что вы о нем можете сказать?
- Он прекрасный человек и великолепный работник.
- Лев Миронович, позавчера во сколько Звонков ушел с работы?
- В четырнадцать. Свидание у него было в три.
- А почему свидание? Он вам сказал об этом?
- Некий опыт подсказал мне. Если человек так тщательно одевается…
- А чем был одет Звонков?
- Серый костюм, рубашка голубая, галстук полосатый.
- Вы это точно помните, - вмешался в разговор Коновалов.
- Конечно.
- Лев Миронович, за последние дни вы не замечали ничего необычного в поведении Звонкова?
- Знаете, он рассказывал мне о каких-то странностях, творящихся в его квартире. И мы пытались связать это с пропажей ключей.
- Каких ключей?
- От квартиры Звонкова. Его кто-то вызвал по телефону вниз. Женя простоял полчаса, вернулся, так никого не встретив. А уходя домой, он начал искать ключи, и они оказались в другом кармане халата.
- Чушь это, - оборвал Льва Мироновича Коновалов, - глупость. Случайно он переложил.
- Да нет, товарищ капитан. Звонков известен мелочной скрупулезностью. Он ключи вместе с деталями в карман не положит.
- Значит, вы считаете, что ключи у Звонкова похищали?
- Я ничего не считаю, я рассказываю, как это было.
- Спасибо, - Корнеев встал, пожал руку Льву Мироновичу, - вы очень помогли нам.
Лев Миронович вышел.
- Ну, что теперь скажешь? - Корнеев посмотрел на Коновалова.
- Показания-то подмытые, не точные. Вроде да, а вроде нет.
- Но соседи Желтухина показали, что видели человека в коричневой кожаной куртке. А Звонков был в сером костюме.
- Он переодеться мог. Слушай, Игорь, я понимаю, Звонков твой знакомый, ты и стараешься.
- Я что, стараюсь его по блату в начальники устроить?
- Все равно есть некий душок.
- Вот что, Леня, я вижу, ты уже формулировку для Кравцова подготовил.
- Да что ты, Игорь. Ну, что ты считаешь, надо делать со Звонковым? Отпускать?
- Зови его.
Милиционер ввел Звонкова. Женя почернел за эту ночь и половину дня. Лицо обросло щетиной, в глазах появился сухой блеск, словно у больного.
- Женя, - сказал Корнеев. - Я все проверил. Твои слова подтверждаются, но отпустить мы тебя не можем.
- Почему?
- Слишком тяжелое обвинение предъявлено тебе. Твои доводы пока еще не перевешивают обвинение. Мы вынуждны задержать тебя на семьдесят два часа.
- Мне все равно, Игорь. Все равно. Я устал.
- Уведите его.
Звонков встал, как автомат и пошел к дверям. И Корнеева поразила его совершенно равнодушная спина. Он шел, как сломанный человек.
- А я думал, что ты не решишься, - усмехнулся Коновалов, - я у прокурора постановление запас.
- Ты молодец, Коновалов, ты еще всеми нами покомандуешь.
- Игорь! Игорь!
Донесся из коридора голос Звонкова. Корнеев бросился к дверям.
В конце коридора два милиционера держали рвущегося Звонкова.
- Что, Женя?
- Я вспомнил, Игорь. Нас Толя Балин на улице Чаплыгина видел.
Кравцов сидел в своем кабинете среди книжечек, фломастеров, календарей. Вымытый, стерильный, в рубашке с тугим крахмальным воротником.
Он посмотрел на вошедшего Корнеева, потер ладони и улыбнулся.
Нехорошая улыбка получилась у начальника отдела. Так улыбаются победители.
- Ты чего это, Корнеев, мешаешь людям, так сказать, убийцу ловить? Приятелей выгораживаешь?
- Попрошу обращаться ко мне на вы, как положено по инструкции.
Кравцов откинулся в кресле, внимательно посмотрел на Корнеева.
- По инструкции, значит. Хорошо. Решением руководства я отстраняю вас от разработки по делу Желтухина. Идите. Вашими порочащими звание работника органов связями займется инспекция по личному составу.
В коридоре Корнеева догнал сотрудник НТО.
- Товарищ майор, мы проверили дактилоскопию убитого Желтухина.
- Что-нибудь есть?
- Не что-нибудь, а очень много.
- Не понял.
- А вы посмотрите, - сотрудник раскрыл папку. - Желтухин один из крупнейших уголовников. По архиву считалось, что он умер в Чите. Его настоящая фамилия Трунов.
- Вот это подарок, - засмеялся Корнеев, - с меня коньяк, ребята.
На столе перед Кафтановым лежало дело Желтухина-Трунова и рапорт Корнеева.
Он закончил читать бумагу, посмотрел на Игоря.
- Интересно. Считаешь Звонкова невиновным?
- Считаю.
- Что я тебе могу сказать, - Кафтанов потер ладонью щеку, - снять тебя с этого дела распорядился Громов. Сегодня он уехал с нашей делегацией в Монголию. Будет через четыре дня. Они твои.
- Спасибо. Зазвенел телефон.
- Кафтанов. Да… У меня… Даю. Начальник протянул трубку Корнееву.
- Так… Понял… Спасибо, Борис. Толя Балин сидел в комнате Логунова. Увидел входящего Корнеева, он вскочил.
- Что с Женькой?
- Плохо, Толя. С кем ты его видел на улице Чаплыгина?
- С одной девицей. Она у нас в ресторане часто бывает.
- Как ее зовут?
- Вроде Лена.
- Найти ее можно?
- Попробуем, - Толик потянулся к телефону.
Кафтанов нажал кнопку селектора.
- Слушаю вас, Андрей Петрович.
- Соедините меня в начальником МУРа, срочно…
А Звонкова снова допрашивали. Та же троица. И так же угрожающе наклонялся Коновалов.
- Я не буду говорить. Ничего не буду говорить вам, - выкрикнул Женя.
На лестнице уже горел свет. За окном смеркалось. Тихо гудел лифт, пробираясь между этажами. Вот кабина остановилась. Лена увидела на площадке троих мужчин.
- Вы Лена? - спросил Корнеев.
- Предположим.
- А если точнее?
- А вы кто?
- А мы из МУРа, - Борис Логунов достал удостоверение, - поедемте с нами…
- Ну, а я-то здесь причем? Меня попросили. Познакомься, покрути ему мозги и свидание назначь.
- А вы не спросили - зачем?
- Спросила. А Слава сказал, разыграть его надо.
- Какой Слава?
- Ну, Голубев, журналист.
- Вы его адрес знаете?
- Конечно.
Странная квартира была у Славы Голубева. Большая, трехкомнатная, но какая-то нежилая. Похожая на гостиницу.
Сегодня у него был "катран". То есть, говоря по-русски, карточный притон.
Для крупной игры собрались трое известных "катал" (картежников).