- Надо немедленно заняться этими Крокетами…
Закончить разговор им не удалось; жёны не позволили. Потихоньку подкравшись сзади, они дружно навалились на увлекшихся собеседников. Дети с превеликим удовольствием помогали матерям создавать "кучу малу". Вволю побарахтавшись, все наконец угомонились. Расселись вокруг скатерти. Жёны с нарочито серьезными интонациями укоряли мужей:
- Вы хотя бы здесь о делах не говорили. Отдыхать приехали.
- Правильно, правильно! - поддержал их Тростник. - Один великий ученый создал довольно оригинальную формулу человеческого счастья: тридцать процентов своего времени мы должны отдавать работе, тридцать - общению с людьми. Так вот, наш разговор с Игорем и шел за счет времени, отведенного на общение с людьми.
- Ладно уж, великий ученый! - легонько ткнула Тростника в бок жена. - Лучше вино открой…
Всех радовал лес. Обед удался на славу. Прибрав скатерть, все решили сделать еще один заход по грибы. Женщины с детьми остались вблизи поляны. Мужья разошлись в разные стороны испытать счастья.
Ветрову крупно повезло. Углубившись в лес, он набрел на одно чудесное местечко, где, как в сказке, один около одного сидели молоденькие красноголовики. Буквально за несколько минут Игорь Николаевич наполнил корзину и, мысленно представив, с каким удивлением посмотрят на нее женщины и дети, направился в обратный путь. Неожиданно он увидел небольшую поляну, посреди которой стояли "Жигули". Рядом на развернутом одеяле, в обнимку, сидели мужчина и женщина. Увидев Ветрова, они отстранились друг от друга и настороженно смотрели на него. Майор, немного смутившись, стараясь не смотреть на эту парочку, ускорил шаг. И чем дальше он отходил от места случайной встречи, тем больше какая-то смутная тревога охватывала его. "В чем дело? - думал майор. - Наскочил ненароком на уединившихся любовников. Не извиняться же мне перед ними! Не в квартиру вошел".
Но тревога нарастала. Ветров-грибник пытался рассеять свое беспокойство, а Ветров-оперативник искал причину этого беспокойства. И вдруг - о, чудо! Майор как вкопанный остановился у белоствольной березы. Номер машины, мимо которой он только что прошел, - вот она причина тревоги! "Автомашина с этим номером остановилась возле кладбища", - вспомнил Ветров. Он повернулся и торопливым шагом двинулся назад, к месту встречи. Однако Ветров-оперативник остановил его: "Стой, куда же ты? А если у них оружие? Надо позвать Тростника!"
И майор, не обращая внимания на падающих из корзины красавцев красноголовиков, побежал к своим.
Ориентироваться в этом лесу было несложно: веселые детские крики далеко разносились окрест. А вот и знакомая поляна. Игорь Николаевич, не переводя дыхания, спросил:
- Где Володя?
Жена Тростника встревоженно посмотрела на Игоря Николаевича:
- Что случилось?
- Ничего. Не волнуйся. Он очень нужен. Зовите его.
И все дружно стали звать Тростника. Тот не откликался. Ветров сунул два пальца в рот и сильно свистнул. Дочка даже присела на корточки и с восхищением посмотрела на отца. Сыну это тоже очень понравилось, и он подскочил к отцу:
- Папа, научи!
- Потом, сынуля, потом, - пообещал майор и подошел к лежащей на траве куртке Тростника. Ощупал карманы и понял, что и он оружия с собой не брал. Наконец вдали послышался голос Тростника. Прошло еще минут пять, пока он появился на поляне:
- Что вы тут вдруг раскудахтались?
- Пошли! По дороге расскажу, - бросил Ветров и повернулся к женщинам: - А вы пока собирайтесь. Мы скоро будем.
Они бежали рядом, и Ветров коротко вводил друга в курс событий. Вот и дорога. Осталось еще шагов триста, и покажется та поляна. Вдруг с противоположной стороны, прямо из лесу, на дорогу выкатили "Жигули". Ветров схватил Тростника за руку.
- Смотри! Вот она!
Машина находилась от них метрах в сорока, ее номер был четко виден. "Жигули" повернули налево и стали удаляться. Ветров стоял, стиснув кулаки:
- Ушел, гад!
- Что сделаешь? Крыльев у нас нет, не догоним. Ну, ничего. Это для нас кое-что значит. Раз ездит с этими номерами, то факт - поймаем. Пошли к нашим, успокоим.
И они, уже не спеша, направились к семьям. Солнце клонилось все ниже. Надо было возвращаться в город.
Страх пришел во сне
Крокету не спалось. Он лежал на диване, забросив руки за голову, и думал. В последнее время его все сильнее начало одолевать беспокойство. Кто-кто, а уж Жора Крокет кое-что в жизни повидал, да и дел натворил столько, что и самому подчас невмоготу становится. Он научился жить осторожно. Следил за каждым своим шагом и, прежде чем что-либо предпринимать, старательно все взвешивал, обдумывал. Поэтому и удавалось ему много раз выходить сухим из воды. Но вот уже несколько месяцев что-то беспощадно глодало его, особенно после убийства Мужлина.
"Что поделаешь? - думал он. - У меня другого выхода не было. Если бы взяли Мужика, то я сейчас жил бы в муках и гаданьях: расколется или нет". Но какой-то внутренний голос, ранее не знакомый Крабу, укорял: "Он же был твоим лучшим другом. Ты сам говорил, что за тебя, дескать, я спокоен, не заложишь".
Нет, не жалость к другу беспокоила Краба. Его начинал преследовать страх. Раньше при виде работника милиции он спокойно проходил мимо, мог даже заговорить с ним. Теперь Крабу казалось, что первый же встречный милиционер поймет, кто прячется под париком и фальшивой бородой. И еще он до слез жалел деньги, оставленные возле трупа Мужлина. Много их там было. Ох как много! Надолго хватило бы.
Краб тяжело вздохнул и повернулся на бок. Жора привык жить на широкую ногу. "Надо быстрее решать, что делать с Борзовой, - размышлял он. - Через нее можно, конечно, взять заводскую кассу. А дальше? Как быть с Людкой дальше? Надо будет смываться. А она - сразу же в милицию. "Так, мол, и так, дорогие товарищи. Был у меня женишок. Только после кражи быстренько исчез". Правда, искать меня будет трудненько. Я ведь сейчас вне подозрений. Фамилии моей контора не знает. Да и Крокет, если на то пошло, сейчас находится, как любят они выражаться, в местах, не столь отдаленных".
Краб начал вспоминать операцию, которую он провел, чтобы запутать следы, уйти из поля зрения милиции. Сразу же после своего последнего освобождения с помощью Толика Пудова он украл документы у одного геолога, зазевавшегося в очереди возле киоска с прохладительными напитками. Все было исполнено очень тонко и расчетливо. Геолог, видимо, ехал к своей семье и лишился документов буквально минут за пятнадцать - двадцать до отправления поезда. Пропажа могла обнаружиться только в дороге или после прибытия пассажира домой.
Крокет был доволен. У него на руках настоящий паспорт. Правда, с переклеенной фотографией. Но сделано это достаточно искусно. В паспорте стоит штамп постоянной прописки, есть отметка, что его владелец - геолог. Так что Краб уже не рецидивист Крокет, а геолог Клешнев. Толик Пудов здорово помог. К тому же у него имеются документы на право владения легковым автомобилем, принадлежащим старику Крокету. Оформлены тоже на имя Клешнева.
После освобождения Краб удачно вскрыл сейф в одной колхозной кассе. Решил обзавестись машиной. Пришел к отцу: так, мол, и так. Того долго уговаривать не понадобилось. Получив кругленькую сумму на дорогую покупку да еще тысячу целковых в придачу, старик бросился по инстанциям. Просил, умолял, жаловался. В конце концов добился своего: "Жигули" выколотил без всякой очереди. Через неделю Крокет-старший передал автомобиль по доверенности своему чаду, лжегеологу Клешневу.
Краб самодовольно ухмылялся, вспомнив, как Толик Пудов подрабатывал технический паспорт на автомобильные номера, которые добыл Николаев, и удостоверение на право управления автомобилем на имя Фролова. Ох и шельмец этот Толик! Кто-кто, а он своим ремеслом владел безукоризненно. Новоиспеченный владелец "Жигулей" смог убедиться в этом довольно скоро - при первой же встрече с сотрудником госавтоинспекции. Случилось это при совсем непредвиденных обстоятельствах. Краб отправился на "дело", поставил на машину похищенные номера и на время стал Фроловым. Рейс предстоял неблизкий. Уже на первых километрах за городом он был остановлен возле поста ГАИ. Тут же собралось еще несколько машин частных владельцев. Шла обычная проверка документов. Лейтенант бегло взглянул на водительские права и технический паспорт, предъявленные Крабом, ничего подозрительного в них не заметил, разрешил двигаться дальше. С тех пор Краб окончательно уверовал в надежность "липовых" изделий Толика Пудова и сидел за рулем смело, даже с некоторой бравадой, как бы демонстрируя всем своим видом невозмутимость и спокойствие.
- Нет, что ни говори, - думал он, - пока мне везет. Взять хотя бы квартиру. Хозяева уехали на два года куда-то на Север. Заплатил им за весь срок, и сейчас, по сути дела, я полный хозяин этого жилья. Здорово получилось и с документами!
В воображении Краба вновь возникли застольные встречи, когда он передал свои документы старому другу. Это был многоопытный карманный вор. И Краб договорился с ним, чтобы тот не носил при себе собственные документы, а держал паспорт и справку об освобождении Краба. Крокет хорошо знал, что сколько карманник будет жить на свободе, столько он будет и воровать. А ведь веревочка вьется… наступает конец. Так оно и случилось. Друг попался с поличным и сел на скамью подсудимых под фамилией Крокет.
Эти воспоминания немного успокоили Краба. Он незаметно уснул. Но и во сне его одолевали тревожные видения. Они нагромождались одно на другое. Мелькали знакомые и незнакомые лица. Слышались какие-то страшные, загадочные реплики. Вдруг бесшумно подкатила машина, беззвучно открылась и закрылась дверца, и Краб проскользнул на заднее сиденье между Мужлиным и Людой. Машина будто поплыла по широкой асфальтированной дороге. Мимо быстро мелькали деревья, дома. Ехали на "дело". Вот только Краб никак не мог понять, зачем они взяли с собой Борзову. Неужели она знает, чем он занимается.
Неожиданно из призрачного пространства вынырнуло кладбище. Машина помчалась между могилами. Краб никак не может понять, почему они оказались именно здесь. Спросил у Мужлина, но голоса его не расслышал. Вдруг показалась могила родственников. Однажды он приводил сюда Люду. Это тогда, когда Горелов Саша со своим другом делали слепки ключей, которые Борзова оставила в машине. Краб хочет повергнуть руль машины, но ничего не получается, руки беспомощно скользят но баранке, совершенно не двигая ее. Борзова молча улыбается и тут же поворачивается к Мужлину, обнимает его. Краб хочет остановить машину, но - не тут-то было! Руль не слушается. А Борзова страстно прижимает Мужлина к себе, смеется и показывает исподтишка ключ - тот самый ключ от сейфа. Люда внезапно отшатнулась от Мужлина и начала душить Краба. Сильные цепкие пальцы все сильнее впиваются в кадык. Отчетливо видно, как его друг протягивает Люде нож. Краб узнаёт нож. Он убил им Мужика. Краб теряет самообладание. Он хочет освободиться от Борзовой и выскочить из машины, но не хватает сил. Тяжело дышать. Он изо всех сил отталкивается ногами от чего-то очень твердого. Проснулся от ушиба об пол - свалился с кровати вместе с подушкой. Сидя на полу, Краб почувствовал, что его тело покрылось липким, холодным потом. Все еще находясь под впечатлением от кошмарных сновидений, он так и замер в странной позе. Постепенно придя в себя, приподнялся и сел на диван. Закурил.
- Хреновина какая-то… К чему бы все это? - проворчал он. - И чего пугаться?! Мужика нет в живых. Кто докажет, что именно я убил?
Мало-помалу Краб успокаивался. Его мысли приобрели некоторую стройность, и он начал размышлять дальше:
- Отца надо предупредить. А то еще проболтается, что машину по доверенности передал.
Краб прикидывал, как жить дальше. Нет, угрызения совести его не мучили. Он думал, как тоньше и хитрее действовать, чтобы не попасть впросак…
Николаев готовит ключ
Ветров решил еще раз побеседовать со стариком, который жил в доме Рогальских. Предупредил Севидова и спустился вниз. Но у входа его окликнул постовой:
- Товарищ майор! К вам гражданин.
Ветров взглянул на стоявшего рядом с постовым мужчину и сразу же вспомнил Щербакова, который работал вместе с Николаевым. Тот тоже узнал Игоря Николаевича.
- Я к вам, товарищ Ветров.
Ветров пожал ему руку и пригласил в кабинет. Майору показалось, что Щербаков пришел с каким то важным сообщением о Николаеве. Так оно и получилось. Лишь только они вошли в кабинет, Щербаков, волнуясь, начал рассказывать:
- Понимаете, смотрю, Николаев тайком что-то мастерит. Заметит - кто-то приближается - сразу все в стол прячет. Как-то в обеденный перерыв поглядел, что там лежит. Смотрю - ключ. Скорее всего от сейфа.
- Николаеву вы ничего не говорили?
- Нет. О таких вещах лучше помолчать.
- Это вы правильно решили, Николаев закончил работу?
- Да.
- Не знаете, кому передал?
- Нет, не знаю.
Ветров задумался: "Опять Николаев! Неужели он сам и крадет? Вдруг это и есть Краб? Но по приметам совсем не похож".
На прощание Ветров попросил Щербакова сообщать ему немедленно, если заметит в действиях Николаева что-либо подозрительное.
У майора не выходил из головы Крокет. Игорь Николаевич поехал к нему.
Машина быстро неслась по осенним улицам. Майор задумчиво смотрел в ветровое стекло. Прошло уже немало времени, как это дело было поручено ему. Много уже сделано, и он не сомневался, что преступникам недолго ходить на свободе. Но пока кое-что остается неизвестным. Кто он - Краб? Какова роль Николаева? Кто еще входит в эту группу?
А время бежит. Каждый день может принести новое преступление. Надо все сделать, чтобы этого не случилось. Но как?..
Машина подъехала к дому Крокета. Все было, как и в тот раз, когда Ветров приходил сюда с Майским: так же заперта калитка, так же хозяин не открывал ее. Но вот, наконец, и старик.
Игорь Николаевич поздоровался. Было видно, что Крокет при дневном освещении не узнаёт майора. Пришлось напомнить. Хозяин сразу же сник и начал объяснять, что квартирантов больше не держит. Но Ветров перебил его:
- Вы можете их держать. Только делать это надо так, как велит закон. Я хочу задать вам несколько вопросов. Приглашайте в дом.
- Да, да! Входите, пожалуйста.
Они вошли в ту же комнату, где Ветров побывал в предыдущий раз. Майор, увидев все ту же старушку, поприветствовал ее. Она молча кивнула головой и с любопытством посмотрела на гостя.
"Странно, - подумал Игорь Николаевич. - Немая она, что ли?"
Хозяин словно прочитал его мысли:
- Вы не удивляйтесь, что она молчит. Уже три года, как онемела. Садитесь, пожалуйста, - и он суетливо придвинул к Ветрову стул.
Игорь Николаевич сразу же перешел к делу:
- Василий Рафаилович, а где сейчас ваш сын?
Старик смутился, но, быстро овладев собой, вспылил:
- А что вас, собственно говоря, интересует? И почему вы спрашиваете меня? Он уже давно взрослый человек и пусть сам отвечает за себя.
- Вы же отец, - перебил его Ветров, - и должны знать, где он находится.
- Не извольте беспокоиться - знаю.
- И где же?
- Опять сел. Где ему еще быть!
- Как сел? За что?
- Откуда я могу знать. Написал, что арестовали в Литве, и больше - ни слова. Теперь он вообще не интересует меня. Не хочет жить честно - как хочет.
Такой поворот дела для майора оказался неожиданным. Он спросил:
- Давно арестован?
- Наверно, уже полгода, как я письмо получил.
- Василий Рафаилович, нам известно, что вы купили машину. Где она сейчас?
- Где, где, - проворчал старик. - В деревне, у родственников.
- У каких родственников?
- А вам-то что? - вопросом на вопрос ответил старик. - Моя машина. Куда хочу, туда и ставлю. Или, скажете, - нельзя?
- Нет, почему же. На техосмотр представляли?
- Конечно. Весной, как и все. А сейчас зима приближается, вот и отогнал в деревню к родственникам. Зимой все равно ездить не буду.
Ветров нутром чуял, что не искренен старик. Ох как не искренен! Однако спорить с ним бесполезно: правду не скажет. И Игорь Николаевич решил переменить тему разговора:
- Скажите, к вам от сына никто не приходил?
- Нет, не приходил. Да и какой он мне сын. Только по документам. Он себе живет, я - себе. Друг другом не интересуемся.
- Где он отбывает наказание?
- Уже и не помню. Письмо, которое он прислал, я выбросил. Больше не писал.
- Ну, ладно, - сказал Ветров вставая, - мне, кажется, все ясно.
- Почему вы заинтересовались моим сыном?
- Из исправительно-трудовой колонии, где он ранее отбывал наказание, нам сообщили, что вы интересовались его судьбой. Мы и решили, что человек пропал. Но теперь будем знать, где он.
Ветров видел, что такое пояснение успокоило старика. Майор попрощался и вышел из дома. Сел в машину, а в душе - тревога. Нет, нельзя верить этому вертлявому старику. Нельзя. Он вспомнил, что хотел съездить в Вильнюс и попытаться найти мастера, который изготовил чемодан, обнаруженный на месте происшествия. "Заодно и с Крокетом побеседую", - решил Игорь Николаевич.
В этот момент машина подъехала к управлению…
Командировка
Вильнюс. Прекрасный старинный город, сохранивший свою национальную культуру. Широко и вольно разбросаны его дома и улицы на холмистых берегах двух рек. Ветров любил приезжать сюда.
Приехав в город, он прямо из гостиницы позвонил начальнику уголовного розыска. Телефон долго не отвечал, и Ветров уже хотел положить трубку, как вдруг послышался щелчок. Ответил знакомый голос:
- Лисаускас слушает.
- Привет, Станислав. Узнаёшь, кто нарушил твой покой?
- Нет, не узнаю. Постой, постой! Неужто Ветрова некие могучие вихри занесли наш город?
- Точно, узнал.
- А где ты?
- Естественно, в гостинице.
- Все скромничаешь, бессовестный! Почему ко мне не заехал?
- Но волнуйся, дружище. Я еще успею надоесть тебе. Работы привез для всего городского розыска. И если найдешь машину, чтобы меня доставить к себе, то я готов быть вашим работодателем.
- Я сам еду. Ты где остановился?
Ветров сообщил другу, в каком номере его искать, и начал быстро приводить себя в порядок. Лисаускас не любил заставлять кого-либо подолгу ждать себя. Так оно и получилось. Не прошло и полчаса, как они приехали в управление внутренних дел. Лисаускас пригласил в кабинет своего заместителя. Ветров начал рассказывать: