- И нечего на меня так смотреть, я не девица красная.
- В этом еще убедиться надо.
- Как это - убедиться? - удивился задержанный.
- Вот так: убедиться, и все тут. Ведь имени своего называть вы не хотите. А то, что на вас брюки одеты, так это еще ни о чем не говорит. Сейчас женщины их тоже носят. Что же касается законов, то вам только кажется, будто вы их знаете.
- Это почему же?
- Во-первых, потому, что вас задержали как подозреваемого в совершении преступления, во-вторых, если вы не назовете себя, мы имеем право водворить вас в приемник-распределитель и там содержать до полного установления вашей личности. Так что, как видите, нет смысла упрямиться. Ведите себя посолиднее.
Тростник неожиданно переменил тему разговора и спросил:
- Где вы взяли эту куртку?
Задержанный машинально ответил:
- Мать купила.
- Когда и где?
- Недавно, недели две тому назад, в ЦУМе.
- Где вы работаете?
- Работал в управлении механизации, а на прошлой неделе уволился.
- Почему?
- Хотел на станкостроительный устроиться, но отказали. Узнали, что когда-то был судим.
Тростник видел, как постепенно начинает разговариваться этот человек, и не спешил переходить к главному. Как бы мимоходом он спросил:
- Кто отказал в приеме на работу?
- Начальник отдела кадров. Я раньше у него был, советовался. Сказал, что токари нужны. Даже торопил с переходом. А когда уволился, пришел к нему, подал заявление и все прочие документы, он увидел, что я отбывал наказание в колонии, сразу же отказал. У них, оказывается, своих таких хватает.
- Где вы вчера выпивали?
- Сначала один. Взял бутылку этой самой… Как ее? "Стервецкой"… Тьфу-ты!.. "Стрелецкой". Зашел в пивной бар и с досады раздушил. Потом встретил знакомых. С ними тяпнул. Затем попался этот бородатый, пригласил покататься. Смотрю - "Жигули" у него. Сел, значит, поехали. Расспросил, кто я, откуда и так далее. Предложил переночевать у него, обещал помочь с деньгами. Едем, а здесь - милиция. Кореш мой подал документы младшему лейтенанту. Тот включил фонарик, почитал-почитал и пошел к багажнику. Наверно, хотел номер машины посмотреть. В этот момент хозяин машины включил скорость и давай рвать когти. Я кричу: "Что ты делаешь?!" Он в ответ: "Заткнись! Ксивы поддельные". А машина прет напропалую. И тут - тупик. А сзади - машина с милицией приближается. Кореш орет, чтоб я выскакивал и делал ноги. Очевидно, рассчитывал, что милиционеры за мной погонятся, а он уйдет. Я, конечно, выскочил - и ходу во двор. Там, откуда ни возьмись, - забор. Куда мне? Залез на дерево. Думал, в темноте не заметят. Но не вышло. Сняли меня и - сюда привели.
- Почему фамилию не назвали?
- Сначала по пьянке, а потом просто так, - он помолчал и добавил: - Из-за упрямства.
Тростник видел, что задержанный говорит правду. Его показания представляли определенный интерес. Прикинув в уме, как быть с этим парнем дальше, Владимир Григорьевич на прощание кивнул головой начальнику угрозыска и поехал в управление. Войдя в свой кабинет, он тут же снял телефонную трубку.
- Андрей Васильевич, этот парень еще у тебя? - спросил майор, обращаясь к начальнику угрозыска. На другом конце провода последовал утвердительный ответ. - Постарайся внимательно отнестись к его показаниям. Все тщательно проверь. И еще одно поручение: нужно подготовить повестку, пусть он явится ко мне в девятнадцать ноль-ноль.
Тростник положил трубку и подумал: "Надо обязательно помочь человеку. Придется переговорить с директором станкостроительного. Пусть со своими кадровиками разберется". Он сел за стол, открыл папку с деловыми бумагами, несколько из них отобрал, положил перед собой. Но мысль майора все время кружилась вокруг последних событий. "Запутанная история получается с этой машиной, - рассуждал Владимир Григорьевич. - То на ней ездит некий молодой мужчина, то Фролов, по всем приметам похожий на Краба".
Набрав нужный номер телефона, Тростник услышал голос Майского.
- По Фролову ты выяснил?
- Да, Владимир Григорьевич. Технический паспорт и удостоверение на право управления автомобилем на имя Фролова поддельные. В городе прописано тридцать девять Фроловых. Ни один нам не подходит.
- По машине повторную ориентировку дал?
- Дал, только что.
Владимир Григорьевич положил трубку на аппарат и снова задумался. В который раз его мозг назойливо сверлил каверзный вопрос: "Где же скрывается этот Краб? Связан, ли он с Крокетом? Вполне возможно, - рассуждал далее он, - что Краб имел документы на имя Фролова. Откуда у него этот автомобиль? Наверняка краденый. Да, видимо, надо по-настоящему браться за Пудова".
Где Шубак?
Когда Лисаускас узнал фамилию человека, который заказывал чемоданчик, то, еле сдерживая восторг, воскликнул:
- Шубак, говоришь?! Мы же его разыскиваем!
- За что?
- За кражу оружия. Познакомился с женщиной - начальником почтового вагона, украл у нее наган и - дай бог ноги - скрылся. Сколько нам трудов потребовалось, пока не удалось установить, что это Шубак. Он же ей представился под другим именем. Та развесила уши, поверила. К себе - в вагон - пригласила. Два раза в рейс брала. А он выбрал момент и спер оружие.
- Где же он сейчас находится?
- Где-то здесь. Дважды ему на хвост наступали, но выскальзывал, - Лисаускас немного помолчал и добавил: - Самое опасное, что, по нашим данным, Шубак готовит вооруженное нападение на инкассатора. На какого именно инкассатора и где - пока не знаем. Известно только, что женщина по имени Лариса прячет его на своей даче. Так что давай вместе высчитывать, где его искать.
Лисаускас заметил, что Ветров чему-то улыбается, и удивленно спросил:
- Ты чего улыбаешься?
- Вспомнил одну детскую считалочку. - И, видя, как недоуменно смотрит на него друг, пояснил: - Иду сегодня сюда, смотрю - недалеко от гостиницы дети играют. Одна девочка - годика четыре ей - считает: "Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, царь велел меня повесить, а царица не дала и повесила царя. Царь висел, висел и в помойку полетел. А в помойке жил Борис - председатель дохлых крыс, а жена его Лариса - замечательная крыса". Вот только не запомнил, что дальше.
- Ну тебя! Дурачишься, а у меня голова кругом идет. Замолотит Шубак мокруху, будет тогда считалочка! А тут еще и ты на мою голову. Нет бы взять жену, детей да прикатить сюда отдохнуть на пару деньков. А то только работу подкидываешь да еще считалочками занимаешься. - И неожиданно передразнил Ветрова: - "А жена его Лариса - замечательная крыса". Между прочим, установить бы эту Ларису, тогда Шубака взять нетрудно.
- А что вы предприняли?
- Запросили списки владельцев дач и проверяем их. Ищем и оперативным путем, но пока - увы!..
- Ладно уж прибедняться. Если ты взялся за это дело, то сомнений нет - найдешь. Я тоже боюсь: если не возьмем Краба - жди новой беды. Надо полагать, что замышляет он не прогулку на катере.
Ветров помолчал с минуту, потом спросил:
- Передали для моих по телетайпу записку о Крокете?
- Конечно, еще вчера.
- Интересно, что старик теперь скажет о сыне?
Чужой - к родному отцу
Старик Крокет не спал. После того как майор побывал у него и поинтересовался сыном, он потерял покой и сон. Крокет прожил на свете немало. И обмануть его было трудно. Нутром чуял, что над сыном сгущаются тучи. Нет, не за судьбу Георгия волновался он. Боялся за себя. Хотя сын никогда ему о своих делах не рассказывал, но он хорошо видел, что тот живет не как все. Старый Крокет не вмешивался в его дела: пусть живет, как знает. Но эта история с машиной? А вдруг и его на старости лет возьмут? Он узнал однажды, какая жизнь уготована уголовникам, и сейчас, на склоне лет, ему не хотелось снова пробовать те харчи, что ел когда-то на протяжении целого года. Через несколько дней старик сходил на почтамт и отправил короткое письмо на имя Клешнева: просил сына приехать на побывку.
"Интересно, - думал старик, - где он взял документы Клешнева? А вдруг убил?!" - От этой мысли Крокета забил озноб, и он, кряхтя и громко сопя, начал подыматься с постели.
В этот момент что-то ударилось об оконное стекло. Старик замер. В стекло опять что-то стукнуло.
"Наверное, он", - подумал хозяин и, натянув на ноги резиновые боты и набросив на плечи пальто, вышел во двор. Громко залаяла собака, и старик, прикрикнув на нее, приблизился к калитке.
- Кто там?
- Я. Открой.
Старик узнал голос сына и дрожащими руками начал быстра отодвигать запоры. Наконец калитка распахнулась, и в свете уличного фонаря возникла фигура незнакомого мужчины. Вид его был страшен, и Крокет с испугом воскликнул:
- Кто вы?
- Да я, батька. Не бойся! Я просто переоделся.
Голос действительно был сына, и хозяин глухо выдохнул:
- Проходи. Напугал меня. Что за леший, думаю, ночью приперся. Чего ты так нарядился?
- Чего, чего! Не маленький - сам можешь догадаться. Кто у тебя дома?
- Никого. Старуха одна спит. Иди в хату.
Краб вошел в дом, подождал, пока отец, заперев калитку, войдет следом, и спросил:
- Где мы поговорим?
- Идем на ту половину. Квартирантов уже нет. Там и поговорим.
Они прошли в дальнюю комнату. Старик щелкнул выключателем и испуганно уставился на незнакомое чудище: сын это или не сын?
- Я специально оделся так. Если у тебя спросят, кому машину дал по доверенности, скажи - Клешневу. Дескать, познакомился с ним и он тебе понравился. Уехал, мол, на моей машине в экспедицию. Возвратится - машину пригонит.
- Я тебе по делу послал письмо. Милиция про тебя спрашивала.
- Когда? - вскочил со стула Краб.
- Несколько дней назад.
- Чем интересовались?
- Меня это как раз и волнует. Спрашивали, где машина, где ты.
- Ты ответил?
- Сказал, что ты сидишь, а машина - в деревне.
- Не спрашивали, в какой?
- Спрашивали. Ответил, что не могу сказать. Так и так, говорю: стыдно будет перед родственниками, если начнут у них интересоваться мною и моей машиной.
- Молодец! Это ты хорошо придумал. А что еще спрашивали?
Старик задумался:
- Больше, кажется, ничего. Ну, а ты как?
- Нормально, - усмехнулся сын. - Живу, не скучаю.
- И веселого, видать, мало?
- А почему же?
- Так, как ты живешь, - это все время в страхе жить, в поту спать. - И старик неожиданно для самого себя спросил: - Жора, ты людей убиваешь?
Страшен был вопрос. В большой, полуосвещенной комнате он прозвучал как-то по-особому зловеще. Но не смутил он Крокета-младшего.
- Людей? Зачем их убивать? - кисло улыбнулся он. - Сами подохнут. - Немного помолчав, ночной гость добавил: - Хотя нож в тело человеческое, как в масло, входит и сделать это совсем нетрудно. - Крокет снова вспомнил Мужлина. В воображении вспыхнул момент, когда он осветил фонариком сломанную ногу. Краб скрипнул зубами и зло взглянул на отца: - Чего ты вдруг на эту тему разговор завел? Гляди у меня, старик! Продашь - не посмотрю, что батька…
- Что ты! Что ты, Жора! Да разве я хотел! Я просто так. Чует мое сердце - не оставил свое ремесло… За тебя переживаю.
- За меня переживать не надо. Я давно - не сосунок. Сам выбрал дорогу. Сам по ней и пойду, пока не остановят.
Отец смотрел на сына, словно впервые видел его. Кто знает, может, парик, грим, странная одежда заставили Крокета-старшего по-другому посмотреть на свое создание.
Было видно, что старика уже давно мучает роковой вопрос, и он не выдержал:
- Скажи, Жора, почему ты стал таким?
Сын измерил его с ног до головы презрительным взглядом и бросил в упор:
- Каким воспитал, таким и стал.
Старик потупил голову и, преодолев смущение, задал еще один вопрос:
- Помню, была у тебя девушка. Где она сейчас?
- Не знаю. Не нужен был ей, когда отсидел первый срок.
Неожиданно Краб сам спросил:
- Вот ты, отец, спрашиваешь, почему я таким стал. Так вспомни, каким ты был раньше. Разве забыл, как мать бил? Это ты загнал ее в могилу. Мы с тобой, как видишь, люди одинаковые. Ну да ладно уж. В общем - держи язык за зубами. Всего!
Отец провел его до калитки…
Встреча с Николаевым
Николаева они дождались на улице, когда тот шел после работы домой.
Горелов подошел к нему сбоку и окликнул. Николаев остановился и, увидев друга, заулыбался:
- А, Саша? Привет!
- Знакомься. Кореш мой. Пойдем в сторонку - поговорить надо.
Они прошли к небольшому скверику и присели на садовую скамейку.
Разговор вел Горелов:
- Давно видел Краба?
- В последние дни что-то не появлялся.
- Он тебя просил по пластилиновому слепку ключ сделать?
- А ты почему интересуешься?
- Да ты не дрейфь! Этот слепок мы вот с ним делали, поэтому и спрашиваем. Краб как в воду канул. А мы на мели сидим. Башни нужны.
- Ну, я сделал ключ. А что?
- Да ничего. Мы тебя хотим в долю взять.
- А Краб?
- Без него обойдемся. Хитрый он больно! О нас все знает, а мы - что о нем? Вот то-то! Даже фамилию темнит.
- Это ты верно сказал, - согласился Николаев. - Мы о нем ничего не знаем. Я с ним вон уже сколько соли съел. Сколько ключей, отмычек сделал. Даже на "дело" с ним и Мужиком ходил, а веры ко мне все равно нет у него. Конечно, я бы тоже согласился, чтобы обо мне никто ничего не знал: ни фамилии настоящей, ни адреса. Тогда и спать можно спокойно.
- А ты что? Спишь неспокойно? - спросил Скалов.
- А ты как думал? Разве будешь спокойным, когда тебя в любой момент за мягкое место схватить могут. Ты сам-то не местный?
- Нет - проездом. Вот у друга остановился.
- Тебе легче. Замолотишь пару краж и - бывайте здоровы. А нам здесь каждый день живи и бойся. Ну, ладно. Так какое дело ко мне?
Горелов ответил:
- Надо пару ключей да набор отмычек сделать. Есть у нас одна квартира. Хозяева уехали, а она, бедненькая, ждет нас не дождется. И касса колхозная тоже умоляет, чтобы в гости пришли.
- Сделать, конечно, можно… Время надо. Тяжело сейчас на заводе этим делом заниматься. Вокруг глаза, чуть что - сразу замечают.
- А из старых запасов ничего не осталось? - спросил Скалов.
- Нет. Сделал Крабу и Мужику один набор - пальчики оближешь. Так потеряли где-то.
- Набор?
- Все, что надо для сейфов любой конструкции, - хвастливо заявил "мастер".
Скалов видел, что Николаева, измученного долгим безделием, начало изрядно заносить. В пылу безудержного бахвальства он готов был во все тяжкие пуститься. Лейтенант продолжал осторожно вытягивать из него нужные сведения.
Николаев рассказал, что длинный фонарик и надетый на его верхнюю часть фотообъектив позволяют регулировать толщину луча света и не дают ему распыляться, быть видимым с улицы.
- Молодец! - похвалил его Скалов. - А какой ты объектив ставишь?
- В принципе можно почти любой. Крабу поставил "Гелиос". У сестры валялся старый фотоаппарат, и я продлил жизнь этому объективу.
Горелову не сиделось. Он был не против такой беседы, но если бы к ней еще и бутылочку.
- Слушайте, огольцы! А что, если продолжить этот разговор где-нибудь в другом месте? Захватим пару бутылок.
- Брось ты! Бутылок, бутылок! - перебил его Скалов. - Поздно, в магазинах водка уже не продается.
- А зачем водка? Возьмем пару "фаустов" - это не хуже.
- Хреновину порешь, Сашка! - проговорил, вставая, Николаев. - Жить надо уметь. Вот для тебя пара "фаустов" - и вся услада жизни. Возьми меня. Чем я лучше тебя? Ничем. Но меня на "чернило" не тянет. Другое дело - ресторан, девочки, музыка, коньячок. Понимаешь? Когда это все есть, чувствуешь себя человеком. Поэтому, если хотите, пошли в ресторан. Там найдем что надо и вечер проведем красиво.
Такая перспектива Скалову не улыбалась. Не хватало еще, чтобы к приезжему человеку подошел кто-либо из знающих его людей.
- Нет, в ресторан идти сегодня не стоит, - возразил Василий. - Ты лучше подумай над нашими предложениями. Если согласишься, то готовь инструменты. На днях мы тебя встретим на том же месте.
Они попрощались и разошлись…
Дома у Шубака
Во все эти дни Ветрову пришлось активно поработать. В вильнюсском архиве он изучал уголовное дело, по которому привлекался к ответственности Шубак. Вместе с местными оперативными работниками участвовал в проверках его связей. Несколько раз беседовал с Чеховским. Сейчас он направлялся к родителям Шубака. Было решено, что Игорь Николаевич под видом знакомого побеседует с ними и попытается собрать дополнительные сведения.
Старики Шубаки жили на окраине города в уютном доме, окруженном высоким дощатым забором. В глаза бросалась прикрепленная шурупами к калитке металлическая пластина. На ней гравер искусно изобразил оскаленную песью морду, а рядом - руку, указательный палец которой протянулся к кнопке электрического звонка. Ветров позвонил и стал ждать.
Прошла минута, другая. Никто не появлялся. Игорь Николаевич снова нажал на кнопку. Прошло еще какое-то время, и наконец во дворе послышались шаркающие шаги. Звякнул запор, и калитка распахнулась. Перед Ветровым стоял пожилой мужчина.
- Здравствуйте! Здесь проживает Шубак?
- Здравствуйте! - ответил хозяин. - Проживает здесь. Проходите, пожалуйста.
Ветров, подходя к высокому крыльцу, обратил внимание на идеальный порядок во дворе. Все было расставлено по своим местам. Под навесом виднелась аккуратно сложенная поленница. Вошли в дом. Хозяин предложил раздеться. Майор снял плащ и следом за хозяином прошел в большую, светлую комнату. Здесь все говорило о достатке. Из боковой двери вышла сухонькая старушка. Игорь Николаевич поздоровался. Она вежливо ответила и пригласила присаживаться.
- А Антон дома?
- Антон? - Ветров заметил, как смутился хозяин.
- Так вы к нему?
- Да, к нему. Я, правда, уже давно в Вильнюсе не был. Может, с ним что случилось? Вас удивил мой приход?
- Нет, нет, - поспешно ответил хозяин. - Я подумал, что вы ко мне. Антона дома нет. Он уехал.
- Надолго?
- Кто его знает. Нам он ничего не сказал… Взял и уехал.
- Странно. А он работает?
- Да где там! - махнула рукой хозяйка, но муж прикрикнул на нее:
- Да подожди ты! А вы, простите, кто будете?
- Я? Просто знакомый. Мы знаем друг друга с прошлого года, когда я был здесь в командировке. Он мне дал свой адрес. Приглашал, когда буду в Вильнюсе, заходить. Вот и зашел. У него тогда затруднения были с работой. Он устроился?
- Устроился, а через месяц бросил, - с огорчением произнес хозяин. - И чего мы только не делали, чтобы он наконец человеком стал. Да разве он послушает! Друзья - на первом плане.
- Да, друзья у него довольно странные, - подтвердил Ветров. - Я тогда ему тоже об этом сказал. Одни имена чего стоят - Краб, Мужик…
- Да, это так, - тяжело вздохнула хозяйка. - Наши слова не идут ему впрок. Сейчас спутался с этой… трудно даже женщиной назвать.
- А кто она?