Когда Володя подошел к кабинету Петрова, сигарета почти догорела. Кстати, почему начальник отдела и его заместитель находятся в противоположных концах коридора? Аничкина давно занимал этот вопрос, но никакого вразумительного объяснения получить ни от кого он не мог.
- Да-да, войдите, - послышалось из-за двери в ответ на его стук.
Кабинет генерала Петрова был весьма скромен. Он напоминал Аничкину комнату майора Белова, когда тот первый раз пригласил его в КГБ. Кожаный диванчик, портрет Дзержинского на стене… Боже мой, как давно это было.
- Вызывали?
- Присаживайся, Володя.
Обычно Петров называл своих подчиненных исключительно по фамилии. "Видимо, я ему для чего-то очень понадобился", - подумал Аничкин, отодвигая стул и садясь напротив генерала.
- Ну, как дела?
- Все в порядке, Григорий Иванович. Груз ожидается со дня на день.
- А кто задействован из нашего отдела?
- Кожинов, Белых, Лебедев.
- Хорошо, хорошо… Ты, наверное, уже понял, что кто-то из них может оказаться нечистым на руку.
Аничкин мысленно поздравил себя с тем, что оказался прав в своих догадках.
- Вы кого-нибудь конкретно подозреваете?
- Пока нет. Это выяснится в ходе операции. Кстати, предлагаю назвать ее "Профилактика".
Петров вертел в руках химический карандаш. Это была одна из странностей генерала. Он не признавал ни ручек, ни фломастеров и пользовался исключительно химическими карандашами, и из-за этого в конце дня его губы становились фиолетовыми. Одно было неясно - где он добывал эти карандаши. Выпускать их прекратили лет десять тому назад.
- Груз повезешь в Раменки и оставишь там.
Вот это новость! В Раменках находился резервный склад ФСБ, который к "Пульсару" не имел ровно никакого отношения.
- А как же "Пульсар"?
Петров посмотрел на Аничкина так, что тот сразу понял беспочвенность своего вопроса.
- Оставишь там все, кроме "П-6". А вот его-то как раз и доставишь в "Пульсар".
Аничкин кивнул.
- Взамен получишь два опытных образца "Самума" и привезешь сюда.
- Но вы же понимаете, Григорий Иванович, что просто так мне "Самум" не дадут…
- Знаю, - перебил его Петров, - вот тебе личный идентификатор. Тебя уже внесли в список лиц, имеющих прямой доступ к "Самуму". Так что действуй.
Генерал Петров протянул ему небольшую карточку, сделанную из серебристого пластика.
- А цель? - набравшись смелости, спросил Володя.
- Все та же, - туманно ответил Петров.
Аничкин вышел из кабинета шефа в полном недоумении. Он уже не понимал ровным счетом ничего. Если это была проверка источников утечки информации, то зачем нужно затевать всю эту езду между "Пульсаром" и Раменками. Даже если предположить невероятное - что кто-то в ФСБ или в "Пульсаре" пытается сплавить материалы на сторону, - логичнее было бы доставить их именно в институт, а затем проследить дальнейшую судьбу всех этих детонаторов, капсюлей и взрывателей. Хотя, может быть, они были нужны только для отвода глаз. Аничкин помнил, что две недели назад "Пульсар" заказал большое количество материалов, которых хватило бы не меньше чем на полгода. Значит, все дело в "П-6" и "Самуме". Но предположить, что хоть какая-то информация о "Самуме" просочилась наружу, он не мог. Даже если просочилась, зачем нужно было везти опытные образцы на Лубянку? И опять единственным объяснением было то, что опытные образцы "Самума" были всего лишь имитацией. Разъезжать по Москве с двумя атомными бомбами под мышкой? На такое не решился бы сам директор ФСБ.
Аничкин вытащил из портсигара еще одну сигарету и двинулся в обратный путь.
Вроде все было понятно. И все-таки на сердце у Аничкина было не совсем спокойно.
Эти десять лет многому научили его. Серое здание на Лубянке жило по своим, отличным от всех остальных, законам. Здесь каждое слово в зависимости от обстоятельств, еле заметных интонаций и личности его произнесшего могло иметь самое разное значение. А необдуманное действие порой влекло за собой самые плачевные последствия. Здесь требовалось каждую минуту чувствовать ситуацию, иначе можно было и не заметить того момента, когда голова полетит с плеч.
Надо сказать, Аничкин в совершенстве овладел этой наукой. Его чутью мог бы позавидовать сам Штирлиц. И вот теперь это чутье подсказывало ему: здесь что-то не так.
Генерал-полковник Петров явно затевал какую-то крупную игру.
Глава 6
ТУРЕЦКИЙ И ГРЯЗНОВ
1
Страна выбирала себе Президента. Газеты, журналы, телевидение словно с цепи сорвались. Борьба за избирателей приняла такие чудовищные формы, что поневоле приходилось задумываться над одной простенькой и красивой мыслью: а на хрена нам Президент?
Ну что ж, думал я, если Стратегическое управление существует на самом деле, то сейчас тот самый момент, когда оно должно действовать. Одиннадцать кандидатов в Президенты. Это же свихнуться можно. Сколько простора, чтоб развернуться!
А ведь оно уже действует, подумал я, и, по всей видимости, действует давно. То есть я имею в виду, что до сих пор мы вообще о нем ничего не знали, как, впрочем, не знаем и сейчас. Ну разве кое-что.
Давай-ка представим себе, что мы легкомысленные мальчики и принимаем все на веру. То есть мы поверили во все то, что наговорил нам Степан Алексеевич Киселев, хоть нам и кажется все это, мягко говоря, фантазиями выжившего из ума последнего маршала. Но пусть его. Давайте поверим и посмотрим, что можно из всего этого выжать. Во-первых, нам необходимо ответить на вопрос: кому все это выгодно?
Кто из претендентов может быть ставленником Стратегического управления. Кроме действующего Президента, кто угодно. Ну, может быть, еще претендент-экономист, хотя это чисто личное впечатление, ничем не обоснованное и ничем, собственно говоря, не подкрепленное. И хотя полагаться на личные пристрастия в таких случаях не рекомендуется, интуиция мне подсказывает, что кандидат-экономист на дух не переносит всякие стратегические управления, если они связаны с кровью и прочим дерьмом. А как всякий следователь я имею право прислушиваться к голосу своей интуиции. Поэтому экономиста исключаем.
Я все время напоминаю самому себе, что принял рассказ Киселева за чистую монету, - так легче браться за дело. Если все окажется чепухой, я первый буду смеяться над собственными страхами. Но что-то мне подсказывает, что смеяться мне не придется. Скорее всего, придется плакать. И не мне одному.
Другой кандидат - генерал. Этот может быть связан с чертом, дьяволом и даже со Стратегическим управлением.
Еще один: лидер коммунистов. Не удивлюсь, если он. Вообще, мне кажется, что если за наследником Сталина и Ленина не стоит пресловутое Стратегическое управление, то какое-нибудь управление все равно стоит. Ну не верю я, что у этого достойного кандидата нет своих собственных начальников. Да, пожалуй, это наиболее вероятная кандидатура.
Потому что у остальных нет шансов. Не могут этим управлением (кстати, при ком состоит это управление - не при правительстве же?) управлять дебилы, которые не понимают, что у остальных кандидатов шансов стать Президентом нет никаких.
Действующего Президента, естественно, мы в расчет не принимаем. Что он - совсем сумасшедший, чтобы сидеть на такой пороховой бочке? Нет, он, я уверен, не имеет к этому никакого отношения, и если я не прав, то готов прожевать и сожрать свою прокурорскую форму старшего советника юстиции.
Итак, лидер коммунистов и генерал.
Ай да Турецкий, ай да сукин сын. Молодец, можешь бежать докладывать по начальству, что ты раскрыл всех злодеев и что нужно срочно лишить всех кандидатских полномочий вышеупомянутых кандидатов. И тогда населению России можно спокойно спать.
Или еще лучше, заарестовать обоих и припереть к стенке вопросом: где, мол, полковник ФСБ Аничкин, изверги?
Нет, так и чокнуться недолго.
Надо понимать, что кого бы ни протежировало это сумасшедшее управление, кандидат в Президенты от этого монстра, по сути, является их марионеткой. Если марионетка, то очень громогласная. Впрочем, ручаться я не могу - слишком мало знаю о марионетках, тем более такого рода.
Лидер коммунистов больше других подходит для этой роли, но тогда все было бы слишком просто. Хотя они никогда особо не отличались изощренностью в таких делах - вспомнить хотя бы августовский путч 1991 года. Невероятные наглость и самоуверенность стали их определяющей ошибкой. Поэтому личность Генсека могла бы их вполне устроить: они как раз и думают о том, что их-то он устраивает, а о тех, кто будет выбирать, то бишь избирать, они, как всегда, не думают вовсе. И это снова может стать их ошибкой.
Но пока это - так, общие рассуждения и измышления. Все может быть, надо просто иметь в виду. А пока нужно искать убийц и пропавшего полковника Аничкина.
2
К вечеру меня вызвал к себе Меркулов.
- Садись, - коротко приказал он, жестом указывая на кресло рядом с собой, и я понял: что-то произошло.
- Ты уже слышал про Борисова?
- Это кто? - спросил я.
- Значит, не слышал, - кивнул Костя. - Интересно, чем это ты у себя занимаешься? Чаи гоняешь?
- Что ты! - вроде как испугался я. - Так, в картишки по мелочишке перекидываемся. Какие чаи в рабочее время? Мы ведь понимаем…
- Короче, - перебил он меня. - Федор Борисов, председатель Национального фонда спортсменов. На него покушались сегодня ночью.
- Это тот самый, которого недавно арестовывали за хранение наркотиков? - проявил я свою осведомленность.
Меркулов снова кивнул:
- Тот самый. Наркотики оказались полным блефом. Явно подброшены, хотя, по моим данным, он их иногда употребляет. Но не в этом дело.
- Кстати, а почему это его выпустили? То есть я хочу сказать: зачем тогда арестовывали? Пугали?
Меркулов развел руками.
- Тайна сия велика есть, - сказал он. - Но ты будешь меня слушать или вопросы задавать?
- Буду, буду, - успокоил я его.
- В общем, так. Прежде чем я тебе кое-что скажу, должен сообщить нечто очень важное. Семен Семенович Моисеев нажал на НИИ судебных экспертиз, там есть кое-какие интересные результаты.
Семен Моисеев - еще один вернувшийся. В свое время его с почетом отправили на пенсию, что в переводе на нормальный язык означает выпроводили пинком, но после того, как Меркулов вернулся к работе, он настоял, чтобы Семена Семеновича Моисеева снова привлекли к работе в Генпрокуратуре: прокурором-криминалистом.
Я сделал заинтересованное лицо и спросил у своего всезнающего начальника:
- И что же это за результаты?
- Угадай.
С чего бы у него такое игривое настроение?
- Запросто, - сказал я. - Бывшего управделами Смирнова и маршала Киселева застрелили из одного и того же пистолета.
- Нет, дорогой мой, - покачал головой Меркулов. - Баллистическая экспертиза установила, что Смирнов и Киселев были убиты не из одного и того же оружия, как ошибочно ты предполагаешь, а из разных.
- Кто бы мог подумать!
- Представь себе. Более того… - он вздохнул. - В Борисова стреляли из того же пистолета, что и в Смирнова. Пули и гильзы об этом свидетельствуют со стопроцентной достоверностью.
- Разве Смирнов был убит не из винчестера?
- Я же говорю, - покачал Костя головой. - Из винчестера был убит Киселев. - А Смирнов был убит из крупнокалиберного пистолета "магнума". Из этого же пистолета было совершено покушение на Борисова.
- У этого Борисова, наверное, железное здоровье, - предположил я. - "Магнум" - оружие серьезное.
- Спортсмен, очевидно, - покачал головой Костя. - И фонд соответствующий.
- Кстати о фонде. Я слышал, они что-то там не поделили с каким-то вице-премьером. Это правда?
- Для аполитичного человека ты знаешь слишком много, - улыбнулся Меркулов. - Да, не поделили. Речь, если не ошибаюсь, идет о миллионах долларов, если не о миллиардах.
- Вот так, да? - сказал я. - Что касается меня, я бы знал, как поделить эти миллионы.
- Знаю, знаю, - сказал Костя. - Ты отдал бы эти деньги в фонд беженцев и голодающих Зимбабве…
- Я произвожу такое впечатление? - изумился я.
- И стал бы председателем этого фонда, - закончил свою мысль Костя, а я облегченно вздохнул.
- Откуда у этого фонда такие деньги?
- Борисов связан самыми тесными приятельскими отношениями с главным спортсменом страны, который курирует весь спорт страны и регулярно играет в теннис с Президентом. Слышал о таком?
- Не то бывший теннисист, не то бизнесмен.
- И то, и другое, - согласился Меркулов. - Ну и вот. Этот самый спортсмен добился для Борисова неслыханных льгот. Не хочу вдаваться сейчас в подробности, но об этом все газеты пишут.
- Да? - недоверчиво переспросил я. - В последнее время я не читаю газет.
- А телевизор ты смотришь?
- "Санта-Барбару", - кивнул я.
Он не принял шутки.
- Нужно хотя бы новости слушать, - голосом наставника провещал он, и я чуть не обложил его трехэтажным матом: как будто он не знал, что если у меня есть время, то я использую его только для того, чтобы урвать кусочек сна. Это у него в кабинете телевизор, а не у меня.
Но я сдержался и спросил только:
- Ну так что там представляли из себя их льготы и как с ними боролся вице-премьер?
- Этот фонд занимался распространением алкогольных и табачных изделий, причем не платил налоги за акциз, таможенных пошлин и прочее в этом роде.
- Здорово! - восхитился я. - То, что спортивный, так сказать, фонд не платит налоги, это нормально. А то, что он занимается распространением такой продукции, вообще никого не занимает. Нацию губит тот, кто должен заботиться о ее здоровье.
- Заплачь, - посоветовал мне Костя. - Ну и вот. В результате всех этих льгот фонд имел колоссальные прибыли. За миллиард долларов. Вице-премьер, как один из особо приближенных к Президенту, очень переживал по этому поводу.
- Ты думаешь, это он стрелял в Борисова? - поинтересовался я.
Костя моментально окаменел и строго посмотрел на меня, внимательно так посмотрел.
- А что, с тебя станется, - проговорил он задумчивым голосом. - Ты еще, чего доброго, попросишь у меня санкцию на его арест. И найдешь такие аргументы, что я санкционирую его арест несмотря на всю его депутатскую и прочую неприкосновенность.
Я был и польщен, и озадачен: зачем он мне дифирамбы поет? Странно все это как-то. Ладно, посмотрим, что ты мне дальше приготовил.
И он спросил:
- Саша, ты не задумывался над тем, откуда у этого Стратегического управления деньги? Ведь им надо очень много денег, чтобы осуществить то, что они задумали.
Я озадачился еще больше:
- То есть ты как бы говоришь мне, что информация о Стратегическом управлении заслуживает самого серьезного внимания? Так?
- Безусловно, - ответил мне Костя.
- И что это управление является сейчас для нас целью наших дальнейших следственных усилий. Мы принимаем за основную версию то обстоятельство, что Смирнова и Киселева убили по инициативе Стратегического управления? Именно шефы этого управления направили руку убийцы или убийц, если их было несколько?
- Точно так, - был ответ Меркулова.
А что, собственно, меня удивляет? Почему я, лично я, стыжусь себе признаться, что существование Стратегического управления - установленный факт? И что это - та же самая банда, только для того, чтобы ее обезвредить, понадобятся, быть может, несколько другие методы, чем это бывает в работе над обычными бандами. Но ведь наша работа такая, что мы редко когда повторяемся во всех проявлениях и деталях. Каждая банда всегда отличается от других, несмотря на все их схожие структуры и черты. Вот и надо относиться к этому Стратегическому управлению как к обыкновенной банде. И делать свое следственное дело - работать. Я даже повеселел после такого внутреннего монолога.
- Итак, ты хочешь сказать, что Стратегическое управление существовало на деньги, вырученные от продажи и алкоголя? - спросил я.
- Во-первых, не обязательно, - покачал он головой. - Во-вторых, почему - существовало? Может, и до сих пор существует, даже уверен, что существует. Не обязательно, конечно, на деньги спортивного фонда, но и не исключено. А также и на средства любого другого фонда. Откуда я знаю? Это твое дело, ты и разбирайся и докапывайся до самой сути. Что я тебя, так и буду за ручку всегда водить? Ты уже и сам большой мальчик.
- Спасибо.
- Пожалуйста. Ну, и что ты там нарыл?
- Немного.
- Будешь рассказывать, или тебя нужно заставить написать мне докладную записку?
В двух словах я рассказал о своих мыслях и предположениях относительно Аничкина, о кандидатах в президенты: генсеке коммунистов и генерале. Костя приготовился слушать долго, но я так быстро закончил свой импровизированный доклад, что, когда в кабинете воцарилась тишина, он некоторое время так и сидел с закрытыми глазами, а потом открыл их и недоуменно на меня уставился.
- Ну и… - сказал он, ожидая, что я закончу его мысль. Или свою.
- Что - и? - спросил я.
- Дальше?! - смотрел на меня недоуменно Меркулов.
- Это все.
- Все?!
- Все, - подтвердил я.
- А… - сказал Костя и закрыл рот. И вдруг вспылил: - Послушайте, старший советник юстиции Турецкий, вы чем это там занимаетесь?! Социологическими исследованиями?! Где факты? Где доказательства, все это построено на гнилом песке!
- Константин Дмитриевич…
- Вон! - заорал он. - Вон из моего кабинета. И чтобы завтра к утру у меня была информация, с которой можно было бы идти к Генеральному прокурору России, я не желаю выслушивать твои устные фельетоны и байки. Ты не Жванецкий! Таланта нет. Тебе ясно?!
- Так точно! - бодро отрапортовал я и вдруг спросил его: - Костя…
- Что еще? - сурово смотрел он на меня.
- Ты что - доложил генеральному об этом Стратегическом управлении?!
- У тебя забыл разрешения спросить! - саркастически заявил мне Меркулов. - Да, доложил. И что? Что ты хочешь сказать? Что Генпрокурор России - идейный вдохновитель Стратегического управления?! Серый кардинал этого тайного ордена?
- Как можно…
- Ну так и молчи себе в тряпочку, - отрезал Костя. И добавил уже потише: - Тому, предыдущему, не доложил бы. А этому доложил. И что?
- Тот сам не стал бы тебя слушать, - напомнил я ему.
- Идите работать, Турецкий, - сказал он мне.
Я кивнул и пошел.