– Это частное дело. Что бы вы ни говорили, я отлично понимаю, что вы хотите повесить это дело на меня. Но ничего у вас не получится. Я любил Эдди Марбера, очень любил. Я, как и все, был просто в шоке, когда узнал о том, что произошло.
– А вам не известно, были ли у него враги? – задала вопрос Шивон.
– У него не было врагов, – ответил Кафферти.
– Даже среди тех, кого он обманывал?
Кларет вдруг насторожил уши, словно понял смысл последнего слова, а глаза Кафферти сузились.
– Обманывал?
– Как нам сообщили, есть вероятность, что мистер Марбер обманывал художников, так же как и покупателей: цены завышал, а выплачивал меньше… Вам не доводилось слышать ничего подобного?
– То, что вы сказали, для меня новость.
– И что, теперь у вас изменилось отношение к вашему давнему другу? – спросил Хайндз.
Кафферти метнул на него сердитый взгляд. Шивон встала с кресла. Она видела, что Кларет наблюдает за ней, видела, что собака бьет хвостом по полу.
– Поймите, – обратилась она к Кафферти, – мы не станем проверять ваше алиби, если вы назовете имена ваших друзей.
– Я не сказал "друзья", я сказал "деловые партнеры".
Кафферти тоже встал с кресла. Кларет сел.
– Я уверен, что они добропорядочные граждане, – заверил его Хайндз.
– Я теперь бизнесмен. – Кафферти поднял вверх указательный палец. – Уважаемый бизнесмен.
– Который не желает помочь самому себе, подтвердив свое алиби.
– Возможно, потому, что мне оно и не требуется.
– Будем надеяться, что это так, мистер Кафферти. – Шивон резким движением протянула вперед руку. – Спасибо, что нашли время встретиться с нами.
Кафферти пристально посмотрел на ее руку и только потом пожал, на мгновение его лицо скривилось в улыбке.
– Шивон, вы на самом деле такая твердая, как кажется?
– Для вас, мистер Кафферти, я сержант уголовной полиции Кларк.
Хайндз посчитал нужным также протянуть руку, Кафферти пожал ее. Эти трое вели откровенную игру, стараясь казаться вежливыми, непредвзятыми, придерживающимися одинаковых взглядов – словом, вылепленными из одного теста.
Когда, выйдя наружу, они остановились на тротуаре, Хайндз поцокал языком и сказал:
– Ну и как верить этому гнусному Верзиле Кафферти?
– Просто не позволяй ему дурачить себя, – спокойно возразила Шивон.
Она понимала, что Хайндз слушал его голос, смотрел на его рубашку и галстук… А она сосредоточилась на глазах Кафферти, и они, как ей показалось, говорили о его принадлежности к миру чуждых для нее существ, хищных и жестоких. И, что более важно, теперь она была уверена, твердо уверена в том, что никакая тюрьма его в своих камерах не удержит.
Шивон посмотрела в окно приемной, задержав на нем взгляд, а Донна смотрела на нее оттуда до тех пор, пока рев босса не заставил ее со всех ног броситься в кабинет и плотно закрыть за собой дверь. Трудно было поверить, что такие звуки мог издать человек…
– Он допустил лишь одну оговорку, – задумчиво произнесла Шивон.
– Когда говорил про вызов такси?
Шивон кивнула.
– Знаешь, что меня больше всего интересует? Кто на самом деле заказывал такси.
– Думаешь, Кафферти?
Она снова закивала и, повернувшись к Хайндзу, спросила:
– В какой компании, по-твоему, он сделал бы заказ?
– В своей? – неуверенно предположил Хайндз.
Она снова закивала головой, а затем бросила взгляд на старомодный "ягуар", припаркованный на другой стороне улицы. Водителя она не знала, но, всмотревшись в фигурку на заднем сиденье, сразу узнала того самого человечка с крысиным лицом, получившего от Кафферти разнос в тот момент, когда они вошли в приемную. Она подумала, уж не тот ли это тип, которого зовут Хорьком… или как-то вроде того.
– Постой-ка секунду, – бросила она Хайндзу и двинулась к мостовой, собираясь пересечь улицу. Но пока она смотрела направо, затем налево, шоферу явно подали какую-то команду, и, когда она была уже посередине проезжей части, "ягуар" тронулся с места, а глаза Хорька неотрывно следили за ней через заднее стекло. Лишь сигнал приближающегося мопеда вернул Шивон к реальности, и она резко рванула назад, где ее ждал Хайндз.
– Ты что, его знаешь? – удивился он.
– Правая рука Кафферти.
– И о чем ты хотела его спросить?
Она уже подумала об этом и сейчас старалась подавить улыбку. Ну о чем, собственно говоря, она могла спросить Хорька… и была ли необходимость бросаться к нему через дорогу в неположенном месте?
Но именно так поступил бы Ребус.
Все, кто был в участке, обсуждали известие о пропаже картины. Секретарша Марбера откопала цветное фото, с которого сейчас делали копии, а старший инспектор Билл Прайд определял стоимость картины. Отчеты о прошедшей утром кремации тщательно изучались. Ни в одном не содержалось хоть мало-мальски важных сведений. Основной новостью на этот час было происшествие с картиной Веттриано. Хайндз отправился в дом Марбера, где у него была назначена встреча с Синтией Бессан.
– Хочешь, потом встретимся и пойдем куда-нибудь выпить? – предложил он Шивон.
– А ты уверен, что мадам Син тебя отпустит? – Она улыбнулась и отрицательно покачала головой. – На сегодня у меня запланирован вечер дома, – объявила она.
Полчаса назад она объявила то же самое Дереку Линфорду, приглашавшему поужинать – "так, ничего особенного… ну, где-нибудь здесь. Несколько наших соберутся…". Услышав отказ, он побагровел.
– Я изо всех сил стараюсь сделать тебе что-нибудь приятное, Шивон.
– Еще несколько таких уроков, Дерек…
Джилл Темплер потребовала представить рапорт о пропавшей картине. Шивон представила, кратко изложив лишь самую суть. Темплер выглядела задумчивой. Когда телефон на ее столе зазвонил, она подняла трубку, нажала на рычаг, разрывая соединение, и положила трубку на место.
– Что теперь будем делать? – спросила она.
– Не знаю, – пожала плечами Шивон. – Сейчас хоть что-то может высветиться. Более того, возникают вопросы, которые необходимо разрешить. Например: почему именно это полотно?
– Случайность? – предположила Темплер. – Схватил первое, что попало под руку?…
– И при этом не забыл снова включить сигнализацию и запереть за собой дверь?
Темплер понимала, что Шивон говорит дело.
– Будешь разбираться с этим? – спросила она.
– Если есть в чем разбираться, я готова притащить из дома хоть весь инструмент, да еще и лупу в придачу. Думаю, надо подшить это в папку с грифом "Интересные факты".
Шивон заметила, как помрачнело лицо Темплер, и она догадывалась, почему: шефиня наверняка вспомнила, что в подобном тоне обычно высказывается Джон Ребус…
– Извините, – сказала Шивон, чувствуя, как у нее вспыхнули щеки. – Дурная привычка.
Она повернулась, собираясь выйти из кабинета.
– Кстати, – остановила ее Темплер, – а как Верзила Гор Кафферти?
– Купил собаку.
– Что ты говоришь? А он не боится, что мы превратим ее в наши глаза и уши?
– У этой собаки, по-моему, кроме носа и хвоста, ничего нет, – ответила Шивон и решительным шагом направилась к двери.
10
– Ну, что будешь теперь пить, Джон?
Всякий раз, когда Ребус заходил в очередное питейное заведение, Джаз Маккалоу задавал этот вопрос. Они ехали в Эдинбург на двух машинах. Одну машину согласился вести Ребус: а раз так, он не должен позволять себе лишнее. Джаз, сидевший за баранкой второй машины, после каждого приема внутрь доказывал, что он практически ничего не пил, так что все увещевания были ему вообще по барабану.
До шести часов они усердно работали над материалами дела, и Теннант неотлучно находился при них. Под конец, попросту и без церемоний, Уорд пригласил его провести вечер с ними. Но Теннант вежливо и с достоинством отказался, возможно, из-за того, что не знал, как это будет воспринято коллегами,
– Господи, – сказал он. – Я же не смогу за вами угнаться и слишком скоро окажусь под столом.
Шестеро разместились в двух машинах: Ребус за рулем, на заднем сиденье Стью Сазерленд и Грей, тут же обозвавший "сааб" Ребуса "старым драндулетом".
– А ты, Фрэнсис, на чем ездишь? На "бентли" с откидным верхом?
Грей замотал головой:
– "Бентли" я держу в гараже, а езжу в основном на "лексусе".
Это была правда, он ездил на самой крупной модели "лексуса" с кожаным салоном. Ребус и представить себе не мог, сколько такая машина может стоить.
– И сколько сейчас надо выложить за такую тачку? – спросил он.
– Не больше того, что раньше, – был ответ.
Сазерленд начал с причитаниями вспоминать,
сколько стоили машины, когда он учился водить. Ребус, пользуясь случаем, наблюдал за Греем в зеркало заднего вида. Вообще-то он предпочел бы иметь пассажирами Грея и Уорда, чтобы попытаться еще сильнее настроить их друг против друга. Его бы также устроило, если бы Уорд и Грей ехали вместе с Маккалоу – тогда по крайней мере можно было бы посмотреть, действуют ли они как-то сообща. Но ни тот ни другой вариант не выгорел.
Они захотели сперва поесть, поэтому он привез их в индийскую закусочную на Николсон-стрит. А после этого в "Королевский дуб". За стойкой сидели четверо подвыпивших мужчин. Двое, в центре, пришли вместе; те, что сидели по краям, были каждый сам по себе. Все четверо курили так усердно, словно поспорили, кто выпустит больше дыма. В углу расположились два парня с гитарой и мандолиной; они импровизировали, глядя при этом в глаза друг другу со страстью пылких любовников.
Ребус и его собутыльники заполнили собой все оставшееся пространство крошечного бара.
– Черт побери, Джон, – промычал Там Баркли, – а где девочки?
– Ты, Там, видать, забыл, что мы вырвались практически из заключения.
В "Королевском дубе" они пропустили по одной, после чего двинули в центр. "Кафе Ройал", "Эбботсфорд", "Купол" и "Стэндинг Ордер" – четыре паба, четыре порции на брата.
– Великая ночь в Эдинбурге, – как бы про себя произнес Баркли, провожая глазами подвыпившие компании, тихо бредущие мимо них. – А я все сомневался, правильно ли нас зовут Дикой ордой?
– До Баркли наконец-то дошло, кто он на самом деле, – отозвался Джаз Маккалоу.
– Но ведь именно поэтому нас и турнули на этот курс, разве нет? – не унимался тот. – Мы не играли по их долбаным правилам.
Изо рта у него потекли слюни, и он обтерся тыльной стороной ладони.
– Люблю, когда человек говорит то, что думает, – смеясь и хлопая Баркли по плечу, объявил Фрэнсис Грей.
– А мне нравится тот, кто пьет и не пьянеет, – заплетающимся языком пробормотал Маккалоу, обращаясь к Ребусу.
– А в Глазго было бы иначе, верно, Фрэнсис?
– Что ты имеешь в виду, Там?
– Да вот в такую ночь.
– В Глазго не чувствуешь себя так свободно, это уж точно.
Грей обхватил Баркли за плечи.
– Я и говорю… Вот, например, это место… – Баркли внимательно осмотрелся вокруг. – Это же настоящий дворец, а не пивная!
– Здесь раньше был банк, – пояснил Ребус.
– Это не настоящий паб. Ты слышишь, что я говорю?
– Мне кажется, – сказал Стью Сазерленд, – ты не говоришь, а бормочешь, потому что ты пьян.
Лицо Баркли расплылось в улыбке.
– Возможно, Стью, ты прав. А возможно, совершенно не прав.
Все хором засмеялись и согласились двинуться в обратную сторону, рассчитывая зайти в какой-нибудь паб, мимо которого они прошли на пути сюда. Ребусу по-прежнему хотелось повести их в Каугейт, но куда бы они ни решили пойти, он не сомневался, что Баркли уже достаточно. Более шумные бары, заполненные подростками и залитые ярким и ежесекундно меняющимся светом… Нет, в таком месте их шестерка смотрелась бы, как… в общем, как шестерка копов, которые решили расслабиться. Некоторые были уже без галстуков, хотя все в костюмах, кроме Маккалоу, который перед самым выездом заскочил в свою комнату и надел джинсы и водолазку. Коллеги не упустили случая посмеяться над ним: старый пердун, а вырядился по моде…
Когда они добрались до перекрестка Саут-бридж и Хай-стрит, Фрэнсис Грей вдруг попросил свернуть на Хай-стрит и ехать по ней в направлении Кэнонгейт. Так и сделали, хотя все-таки попытались вытянуть из него, зачем и куда они едут.
– А может, он знает хорошую пивную, – предположил Баркли.
У Ребуса чуть покраснели уши. До этого он вел себя как гид, который стремится увести группу туристов подальше от привычных для него мест. Он хотел, чтобы эти пабы и дальше оставались его пабами.
Грей остановил машину у магазина килтов и уставился на соседнее здание.
– В детстве мама приводила меня сюда, – медленно проговорил он.
– А что здесь такое? – поинтересовался Стью Сазерленд.
– Вот здесь, Стью, – Грей топнул ногой по тротуару, – здесь то, что делает нас теми, кто мы есть!
Сазерленд огляделся.
– Что-то никак не пойму…
– Это дом Джона Нокса , – пояснил Ребус. – Здесь он жил.
– Все правильно, так и есть, черт возьми, – согласно закивал Грей. – Кого еще приводили сюда матери?
– Я был здесь в школе с экскурсией, – промямлил Джаз Маккалоу.
– Так и я тоже, – оживился Алан Уорд. – Ну и скучища, скажу я вам.
Грей поднял вверх указательный палец.
– Ты оскорбляешь нашу историю, Алан. Нашу историю.
Ребус хотел сказать о том, против чего выступают женщины и католики. Он не много знал о Джоне Ноксе, но смутно помнил, что этот человек не вызывает особых симпатий ни у тех ни у других.
– Ноксландия, – провозгласил Грей, разводя руки. – Вот что такое Эдинбург, ты согласен, Джон?
Ребус чувствовал, что это какая-то проверка. Он пожал плечами и спросил:
– Какого из двух ты имеешь в виду? Был ведь еще один Нокс: доктор Роберт Нокс . Он покупал трупы у Берна и Хея. Может, он для нас даже еще важнее…
Грей на несколько секунд задумался, а потом на его лице появилась улыбка.
– Арчи Теннант подбросил нам труп Рико Ломакса, и мы занимаемся вскрытием. – Он медленно закивал головой. – Здорово придумано, Джон. Очень здорово.
Ребус не был уверен, что Грей сказал то, что думал, тем не менее принял его похвалу.
Там Баркли, стоявший с безучастным видом и не принимавший участия в разговоре, вдруг объявил:
– Надо пойти отлить.
Он шагнул к дорожке, ведущей к ближайшему подъезду, и вскоре скрылся в темноте.
Алан Уорд внимательно осматривал улицу, поворачивал голову то вправо то влево.
– Это место напоминает мне Таймс-сквер в Дамфрисе, – заключил он и вдруг, затем, заметив двух приближающихся женщин, воскликнул: – Ну вот, настал и на нашей улице праздник! – Сделав к ним несколько шагов, он закричал: – Давайте к нам, леди! Понимаете, мы с друзьями никогда здесь не были… А как насчет того, чтобы мы поставили вам выпивку?…
– Да нет, спасибо, – ответила одна из женщин, кинув пристальный взгляд на Ребуса.
– Тогда, может, где-нибудь перекусим?
– Мы только что поели, – подала голос ее спутница.
– И как поели, хорошо? – спросил Уорд.
Затеяв разговор, он уже не хотел его прекращать. Первая женщина не спускала глаз с Ребуса. Стью Сазерленд так и стоял у витрины магазина килтов, изучая цены.
– Пойдем, Дениз, – сказала первая женщина.
– Как это пойдем? Мы же с Дениз как раз беседуем, – запротестовал Уорд.
– Пусть они идут, Алан, – прервал молчание Ребус. – Джин, я…
Но Джин тянула Дениз за рукав. Она все не сводила с Ребуса гневного взгляда, пока ее внимание не привлек появившейся слева из темноты Там Баркли, который пытался на ходу застегнуть молнию на брюках.
Ребус хотел было ей что-то сказать, но осекся. Уорд приставал к Дениз, пытаясь узнать номер ее телефона.
– Господи! – закричал изумленный Баркли. – Пока я отливал, они уже успели… Да куда же, леди, постойте!
Но леди уже ушли своей дорогой. А Ребус стоял, как столб, и молча смотрел им вслед.
– Ты осел, Алан, – заплетающимся языком бормотал Баркли. – Ты хотя бы узнал ее телефон?
В ответ Алан лишь оскалился и подмигнул, кивнув головой в сторону Баркли.
– Да она тебе в мамаши годится, – объявил Стью Сазерленд.
– Да нет, скорее в тетушки, – уточнил Уорд. – В чем-то выиграешь, в чем-то проиграешь…
До Ребуса вдруг дошло, что рядом с ним стоит Грей.
– Джон, это твоя знакомая?
Ребус утвердительно кивнул.
– Не скажу, что ваша встреча ее обрадовала. Ее зовут Джин?
Ребус снова кивнул.
Грей обхватил его за плечи.
– Джон погорел, – объявил он. – Встретил особу, с которой меньше всего хотел встретиться.
– Так всегда бывает в таких местах, – сказал Алан. – Этот паршивый город слишком мал! Столичный город! Да это скорее столичная деревня.
– Да ладно, Джон, не бери в голову, – старался ободрить его Джаз Маккалоу.
– Ну все, пошли, давно пора выпить, – предложил Сазерленд, указывая пальцем на ближайший к ним паб.
– Отличная мысль, Стью. – Грей еще крепче обхватил Ребуса за плечи. – Может, после выпивки повеселеешь, Джон? Одну дозу…
Ребус медленно кивнул.
– Одну дозу, – повторил он.
– Молодец, – ободрил Фрэнсис Грей и двинулся к дверям паба, по-прежнему держа его за плечо.
Ребус ощущал ужасную тяжесть, чувствовал, как на плечи что-то нестерпимо давит, но это была вовсе не чужая рука. Он вдруг представил, как после седьмой или восьмой пинты вдруг теряет контроль над собой и выбалтывает на ухо Фрэнсису Грею ту самую тайну, которую он хранит столько лет.
Убийство Рико Ломакса… оно ведь целиком на мне…
А потом спросит Грея про Берни Джонса – услуга за услугу… а Грей откажется от всего.
Туфта это, Джон, сплошная туфта, и ничего больше. А ведь ты доделываешь дела Стрэтерна, неужто сам не понимаешь?
Направляясь к пабу, Ребус инстинктивно чувствовал, что Джаз и Уорд идут вслед за ним, отрезая ему путь к отступлению…
Таксист ни за что не хотел сажать в машину шестерых, но все-таки уступил, когда ему посулили хорошие чаевые… А кроме тога, это ведь были копы. Они с трудом втиснулись в салон, но поездка, к счастью, была короткой. Шофер высадил их на Арденн-стрит, и Ребус повел их к себе. Он помнил, что в холодильнике был лагер, а в буфете – банки с пивом и виски. Там же стояли чай и кофе. Молоко бы тоже сейчас не помешало, но ведь всегда как-то обходились без него.
– Какая красивая лестница, – восхитился Джаз Маккалоу, осматривая узорный кафель на стенах и мозаичный пол, на которые Ребус никогда не обращал внимания, хотя прожил тут не год и не два.
Они поднялись на второй этаж, и Ребус, достав ключ, открыл дверь. У порога на полу лежала почта: несколько листков и конвертов.