- Трудно назвать это психодрамой, это нечто более глубокое, необъяснимое. Магия. Пан Чарек наверняка пояснит вам теорию, я не смогу. Первый раз я участвовал в расстановке и, - подыскивал он подходящее определение, - это переживание на грани потери сознания. Когда пан Теляк расставил всех, я сразу же почувствовал себя плохо. Очень плохо. И чем дольше я там стоял, тем хуже мне становилось, тем меньше я чувствовал себя собой. Ну ладно, пан уже глядит на меня, как на стукнутого, тем не менее, закончу. Я не сколько притворялся, будто бы являюсь Бартеком, сколько на самом деле им становился. Только не расспрашивайте меня, как такое возможно.
Шацкий подумал, что если всех должен будет обследовать эксперт, государственная казна потратит бешеные деньги.
- Раньше именно вы были героем расстановки, - произнес он.
- Правильно, но тогда я не воспринял всего настолько серьезно. Согласен, переживания были сильными, когда я увидел, почему мой брак рассыпался в пух и прах, но тогда то были мои личные эмоции. Понимаете? Даже если и очень глубоко скрытые, даже если теперь выдвинутые наружу, но мои, мои личные. А вот потом, с Бартеком и паном Хенриком… ужасно, мне как будто бульдозером снимали мою собственную личность. И мне хотелось бы об этом поскорее забыть.
- Вы давно уже развелись?
- Нет, недавно, год назад. И я не столько развелся, сколько расстался. В суд мы не пошли. Но теперь, возможно, нам и удастся сложить все в зад.
- Простите, не понял?
- Что не поняли?
- Вы сказали "сложить все в зад".
- Ну да, конечно же, я имел в виду сложить все назад. Не обращайте внимания на мои оговорки. У меня не хватает какого-то замыкателя в мозгу, так что с самого детства идиомы и фразеологизмы путаются. И никто не способен объяснить, почему это так.
"Псих", - подумал Шацкий. "Впечатление производит самое приятное, но на самом деле - псих".
- Да, конечно же, понимаю. А вот во время этой психотерапии, играя роль сына пана Хенрика, вы не испытывали ненависти к своему - назовем это так - отцу?
- Простите, но к чему это вы ведете?
- Ответьте, пожалуйста, на вопрос.
Каим молчал, крутя в ладони мобильный телефон. Наверное, очень дорогой; сам по себе экран был больше, чем весь телефон Шацкого.
- Да, иногда я испытывал к нему ненависть. В первый момент я хотел это отрицать, только это было бы бессмысленно. Когда вы увидите записи, сами наверняка увидите.
Шацкий сделал заметку: "терапия - видео?".
- О чем пан спросит меня теперь? Хотел ли я его убить? Убил ли я его?
- А вы убили?
- Нет.
- А хотели?
- Нет. Честное слово, нет.
- А как вам кажется, кто его убил?
- Откуда мне знать. В газетах пишут, что вор.
- Ну а если бы это должен был быть кто-то из вас? - буравил Шацкий.
- Пани Ханя, - без малейших колебаний ответил Каим.
- Почему?
- Очень просто. Она была его дочкой, которая в пятнадцать лет покончила с собой. Могу предположить, все потому, что отец приставал к ней в детстве. Во время психотерапии этого не было видно, но в газетах все время о таком пишут. Ханя это почувствовала, что-то в голове у нее перещелкнуло, вот и убила.
Когда Каим вышел, Шацкий раскрыл окно пошире и уселся на подоконнике, чтобы закурить вторую из дневной порции сигарету. Время шло к четырем вечера, на Кручей уже собиралась пробка автомобилей, направлявшихся в сторону Аллей. Стоявшее еще высоко в небе солнце растолкало тучи и разогрело мокрые тротуары, в воздухе чувствовалась сладковатый запах мокрой пыли. Идеальная погода для прогулки с девушкой, подумал Шацкий. Присесть возле фонтана в Саксонском Саду, положить ей голову на колени и рассказывать о прочитанных в детстве книжках. Он не мог вспомнить, когда они Вероникой ходили вот так просто, прогуляться. Не помнил, когда в последний раз рассказывал кому-либо о детских впечатлениях от книжек. Мало того, он не помнил, когда в последний раз прочитал что-либо, не озаглавленное "Вспомогательные материалы прокурора". Все чаще он чувствовал себя пустым и выжженным изнутри. Или это возраст?
"Может, следовало бы позвонить какому-нибудь психотерапевту?" - подумал он и расхохотался.
Ну конечно же, нужно позвонить. Шацкий сел за стол и набрал номер Рудского. Трубку долго никто не поднимал, Теодор хотел уже было бросить затею, когда услышал щелчок.
- Да. - Голос, казалось, доносится с Камчатки.
Шацкий представился и потребовал, чтобы Рудский прибыл к нему как можно скорее. После сегодняшних допросов сделалось ясным, что личность психотерапевта и вся эта странная терапия могут стать ключом ко всему делу. Рудский извинился, сообщив, что с утра валяется с высокой температурой. Он прекрасно понимает, что это звучит как дурацкая отговорка, но действительно не может приехать. Зато он с удовольствием примет прокурора у себя дома.
Шацкий размышлял. С одной стороны, он предпочел бы встречу на собственной территории, с другой, беседа с психотерапевтом была для него важной. И согласился. Записал адрес на Охоте, пообещав, что будет через час.
Прокурор положил трубку и стукнул себя по лбу. Он же обещал Веронике, что будет дома в пять вечера и останется с малышкой, чтобы жена могла пойти на матч. Понятное дело, он мог бы перед ней объясниться, и Вероника даже бы поняла, но… Ну да, именно "но". Он перезвонил Рудскому и перенес встречу на девять часов утра следующего дня. Терапевт обрадовался и сказал, что сделает все возможное, чтобы к этому времени встать на ноги и обладать всей полнотой умственного контроля. Шацкому показалось странным, что собеседник воспользовался такой формулировкой. В конце концов, грипп - это не шизофрения.
5
Хеля испытывала триумф. Уже три раза она обыграла отца в колпачки (один раз она закончила, когда у того все пешки были в его "домике"). Теперь все указывало на то, что выиграет и в пексесо. У дочки уже было на две пары больше, а не раскрытых было только десять карт. Пять пар. И сейчас был ее ход. Если не ошибется, весь вечер будет исключительно ее. Девочка перевернула карту: засыпанная снегом сосна. Уверенным движением она перевернула следующую: засыпанная снегом сосна. Ничего не сказала, только радостно глянула на отца. Положила карточки на своей стопке и скрупулезно посчитала разницу.
- У меня на три дольше, - заявила она.
- Еще не конец, - заметил Шацкий. - Давай.
Девочка быстро перевернула карту. Рыжик. Она наморщила брови. Потянулась рукой к карточке, лежащей ближе всего к ней, и заколебалась. Вопросительно глянула на отца. Шацкий знал, что так как раз рыжик, но только пожал плечами. Сегодня он не помогает. Хеля передумала и перевернула другую карточку - барсук.
- Ой, нет, - простонала она.
- Ой, да, - ответил на это Шацкий и хапнул пару рыжиков. Оставалось взять две пары и только две "стратки". Он знал, какими будут оставшиеся карты. Потому он показал дочке язык и перевернул того самого барсука, которого Хеля только что открывала.
Хельця закрыла лицо руками.
- Не желаю я на это глядеть, - заявила она.
Шацкий делал вид, что размышляет.
- И где же был тот второй барсук? Мы его вообще открывали?
Хеля кивнула, глядя на отца через пальцы. Шацкий поместил руку над карточкой с барсуком. Дочка крепко стиснула веки. Теодор рассмеялся про себя, передвинул руку и открыл карточку с малинами.
- Ой, нет, - простонал он.
- Ой, да! - радостно завопила Хельця, быстро раскрыла оставшиеся три пары и бросилась ему на шею.
- Так скажи, кто у нас королева пексесо?
- Я король пексесо, - нагло заявил Шацкий.
- Вовсе и нет!
- Вовсе и да. Сегодня я проиграл только случайно.
- А вовсе и нет!
Замок в двери щелкнул. Вероника вернулась домой.
- Мама, а знаешь, сколько раз я выиграла у папы в колпачки?
- Не знаю.
- Три раза. И один раз - в пексесо.
- Замечательно. Возможно, тебе следовало бы играть в футбол в команде "Легия" Варшава.
Шацкий спрятал карточки в коробку, поднялся с пола и пошел в прихожую. Его жена закинула трехцветный шарфик на вешалку. Одета она была, как всегда одевалась на матч: тонкий гольф, ветровка, джинсы, кеды. Вместо очков - контактные линзы. Стадион на Лазенковской не был подходящим местом, чтобы демонстрировать его прелести.
- Только не говори, что продули.
- Ничья, но как бы продули. Влодарчик пропустил три стопроцентные ситуации, даже я бы попала. Последние двадцать минут играли вдесятером, потому что тот кретин Новацкий получил два горчичника. Сначала за фол, а потом за бессмысленную симуляцию. Придурок. А так весь матч мы вели…
- И кто забил?
- Карван головой после подачи Влодарчика. Гроцлин сравнял за пару минут до конца. Стыдуха, чего и говорить.
- И когда матч-реванш?
- Пятнадцатого.
- Едешь?
- Даже не знаю. Не хотелось бы снова слышать, как весь стадион сельских вопит: "легла, легла Варшава!"
Шацкий понимающе покачал головой и отправился на кухню готовить ужин. Вероника пришла к нему покурить. Кроя бутерброды, он рассказал ей о деле Теляка и о сегодняшних допросах.
- Интересно, Бабинич как-то рассказывал мне о подобной психотерапии. Помню, тогда мне все это показалось каким-то сектантским.
- Давай, давай, в нашем доме вновь появляется адвокат Бабинич, - перебил ее Шацкий, не поднимая взгляда от доски, на которой резал помидоры на салат с фетой и подсолнечными семечками.
- Тео, ну пожалуйста, не надо меня мучить. Разве я допытываюсь, кто из практиканток делает тебе кофе?
- Я сам себе его делаю.
- Ну да, как будто бы мы вчера познакомились, так?
Он только пожал плечами. Не хотелось ему ссориться.
Когда-то все это было только шутки. Потом в шутках появилась ревность. Теперь же все подобного рода разговоры перерождались в агрессивное раздражение обеих сторон.
Шацкий доделал салат, наложил себе, загнал дочку в ванную и уселся за компьютер. Ему необходимо было ненадолго отключиться от внешнего мира, нужно было сыграть. Теодор гордился тем, что прошел все ступени эволюции в этой сфере - от ZX Spectrum и Atari с играми, записываемыми на магнитофонные кассеты, через С64 и Amiga с дискетками, до первых персональных компьютеров с зеленоватым монохромным монитором, и вплоть до нынешних машин, которые в миллионах цветов и в реальном времени рисовали перед ним на мониторе альтернативные миры. Он был уверен, что все более совершенные игры со все более интересными сюжетами и фабулами вскоре станут элементом культуры наряду с романами Дэна Брауна и фильмами Спилберга. Правда, мир игр пока что не дождался своего "Имени розы" или же "Амадея", но это всего лишь вопрос времени. Как правило, он играл в приключенческие и тактические стрелялки, но сегодня ему хотелось сделаться единственным справедливым на тропическом острове, где очень плохой доктор вел очень нехорошие генетические эксперименты, пользуясь охраной очень злых наемников. Если бы участники процессов понимали, чем по вечерам занимается надменный, совершенно седой, несмотря на свои тридцать шесть лет, безупречно одетый прокурор… Ему хотелось смеяться всякий раз, когда он включал компьютер.
- Ты же не собираешься начинать игру? - спросила Вероника.
- Полчасика, - ответил Шацкий, злясь на себя за то, что оправдывается.
- А мне казалось, будто мы разговариваем.
И конечно же, он почувствовал себя виноватым.
- Через полчасика. Думаю, ты еще не будешь спать.
- Ну, не знаю. Думаю, ты же еще не будешь спать.
- Ну, не знаю. Может лягу пораньше.
- Я и правда сейчас закончу, только дойду до сэйва, - ответил автоматически Шацкий, сконцентрировавшись на снайпере, который затаился на мостике разбитого японского авианосца.
- У меня здесь пуля с твоим именем! - загремело из динамиков, и сразу же после того один из наемников распорол воздух очередью из автомата. Герой Шацкого отскочил за металлическую переборку, но свое получил. Черт!
- Прошу прощения, не мог бы ты надеть наушники? - холодно попросила Вероника.
Теодор потянулся за ними.
- Обещаю тебе еще одну дырку! - с ненавистью прохрипели динамики еще до того, как он воткнул штекер в гнездо.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
вторник, 7 июня 2005 года
70 процентов поляков утверждает, будто бы жизнь и учение Папы римского поменяло их жизни. Критически же Иоанна-Павла II оценило 0 процентов. Александр Квасьневский обратился к Влодзимежу Цимошевичу, чтобы тот передумал и стартовал в президентских выборах. Физик из UAM выдвинул теорию, что через какое-то время на Земле должен появиться супер-хищник, истинная машина для убийства, который станет наводить порядок на планете. Green Day дал концерт в "Блюдце". В Варшаве, перед Национальным Музеем столкнулось целых три трамвая. 13 человек попало в больницу. Музей Техники в Парке культуры и отдыха получил дефибриллятор от Овсяка, чтобы иметь возможность спасать посетителей. Все больше людей протестует против отмены Парада Равенства, организаторы объявляют митинги, на проведение которых не должны получать согласия. Максимальная температура в столице - 15 градусов, несмотря на это, солнечно и без осадков.
1
Занятия психотерапией наверняка приносят доход, подумал Теодор Шацкий, ставя машину перед новеньким зданием с апартаментами на Павиньского. Он еще чуточку посидел в машине, чтобы выслушать до конца Origin of the Species с новейшего диска U2. Шикарный номер, и альбом шикарный, мужики из Дублина наконец-то вернулись к роковым корням. Когда же он доложился у портье, сидящего за выложенной мрамором и гранитом стойкой, а потом прошел через прелестный внутренний дворик с фонтаном и детской площадкой, то подумал, что быть терапевтом - занятие чертовски доходное. А когда вошел в квартиру на одиннадцатом этаже, то почувствовал, что отдал бы все, лишь бы еще раз очутиться на пороге карьеры, и вот тогда он, без каких-либо сомнений, выбрал бы психологию.
Рудский и вправду был похож на больного, а его возраст это впечатление лишь усиливал. Шестидесятилетний мужчина может выглядеть превосходно, но лишь тогда, когда сам об этом позаботится. В воскресенье на Лазенковской Рудский выглядел замечательно, словно смесь Хемингуэя и Щона Коннери. Сегодня, с жирными редкими волосами, с кругами под глазами, плотно завернувшийся в халат, он был пожилым, больным человеком.
Квартира, похоже, была довольно большая, около ста метров площади, но Шацкий мог об этом только догадываться, точно так же, как и расположении комнат в приватной части. Рудский провел его в салон, и на сей раз прокурор просто не был в состоянии сдержать эмоций. Квадратное помещение, объединенное с кухней, несмотря на свою площадь в чуть ли не четыре десятка квадратных метров (вся его квартирка занимала площадь пятьдесят два квадрата), а стены, выходящие на север и запад, были полностью стеклянными, они состояли из одних лишь окон. И вид был способен сбить с ног. На западе, правда, смотреть мало чего было - крыши Охоты, уродливый купол Blue City, Щеншливицкую Горку. Зато на севере кичился варшавский Манхеттен. С этого места все небоскребы Центра, казалось, стояли друг рядом с другом. Старые: Forum, Mariott и Intraco II; и новые: Intercontinental, "Золотые Террасы", Rondo 1, здание Daewoo, понятное дело - Дворец, который даже представлял собой любопытный контраст для окружающего его моря стекла. Вид был настолько абсолютно варшавским, что оставлял за собой даже панораму левого берега с Гданьского моста. Шацкий подумал, что нужно будет обязательно найти повод приехать к Рудскому после заката. Может, обыск?
- Внушительно, не правда ли? - прохрипел Рудский, вручая Шацкому чашку с кофе. - Вам обязательно нужно будет приехать ко мне вечером. Иногда ночью я могу стоять у окна целый час, и это мне совершенно не надоедает.
Шацкий призвал себя к порядку.
- Действительно, может кому и нравиться, - безразличным тоном прокомментировал он.
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ. Цезарий Рудский, родился 2 августа 1944 года, проживает на улице Павиньского, образование высшее, ведет частную психологическую консультацию. Отношение к сторонам: посторонний; за дачу фальшивых показаний не привлекался.
Предупрежденный об уголовной ответственности согласно положений статьи 233 УК сообщает следующее: