- Нет, - сказал он. - Вы просите у Моше Горина одолжить вам трех или четырех своих лучших людей, может, даже и больше. Мужчин, бойцов, а не мальчиков. В тот момент, когда мы напрягаем все силы, а правительство дышит мне в спину, потому что я борюсь с их драгоценным детантом, разрядкой. Нет, Яков, - еще раз покачал он головой, - я готов оказать вам любую помощь, которая в моих силах, но что же я буду за руководитель, если я вслепую пошлю своих людей, сам не зная, куда и зачем - пусть даже по просьбе Якова Либермана?
Либерман кивнул.
- Я так и предполагал, что рано или поздно вы захотите все узнать, - сказал он. - Но не требуйте от меня доказательств, рабби. Всего лишь выслушайте и поверьте мне. В противном случае будем считать, что я впустую потратил время. - Обведя взглядом всех присутствующих, он в упор посмотрел на Горина и откашлялся. - Кстати, - сказал он, - у вас есть хоть какие-то познания в биологии?
- Господи! - выдохнул тот, что с усиками.
- По-английски это называется "клонинг", - сказал Бахрах. - На эту тему несколько лет назад была статья в "Таймсе".
Горин с трудом улыбнулся, старательно обрывая ниточку от пуговицы на рукаве рубашки.
- Этим утром, - сказал он, - у постели своего сына, я обратился к Нему: "Что еще ты ниспошлешь нам, Господи?" - И повернувшись к Либерману, он кивнул с горькой улыбкой. - Девяносто четыре Гитлера.
- Девяносто четыре мальчика с генетической наследственностью от Гитлера, - поправил его Либерман.
- Для меня, - сказал Горин, - они девяносто четыре Гитлера.
- Вы уверены, - обратился Гринспан к гостью, - что этот человек, Уиллок, еще жив?
- Уверен.
- И что он не переехал в другое место?.. - это вопрос чернобородого.
- У меня есть его номер телефона, - сказал Либерман. - Я не собирался с ним разговаривать, пока не знал, что вы возьметесь за то, о чем я вас прошу... - он посмотрел на Горина, - но женщина в той семье, у которой я остановился, по моей просьбе позвонила туда этим утром. Она сказала, что хотела бы приобрести собаку, и он сам подошел к телефону и гаркнул на псов. Это он. И сам растолковал, как ей добраться до места.
Горин повернулся к Гринспану.
- Вам придется заняться этим делом. - И к Либерману: - Единственное, чего мы не можем - это перевозить оружие через границу штата. ФБР с удовольствием воспользуется поводом арестовать и нас, и наци.
- Могу ли уже звонить Уиллоку? - спросил Либерман.
Горин кивнул.
- Я бы хотел тут же направить к нему в дом какого-нибудь толкового парня, - бросил Гринспан. Молодой человек с усиками пододвинул телефон поближе к Либерману.
Тот надел очки и вынул из кармана конверт с записанными данными.
- Привет, мистер Уиллок, - хмыкнул стоящий у окна Бахрах, - ваш сын - Гитлер.
- Я не собираюсь вообще упоминать о мальчике, - сказал Либерман. - Он может сразу же насторожиться, учитывая способ его усыновления. Итак, я звоню?
- Если у вас есть код района.
Либерман, считывая цифры с конверта, набрал номер.
- Скорее всего, он уже вернулся из школы, - сказал Горин. - Мальчик может сам снять трубку.
- Мы друзья, - сухо ответил Либерман. - Мы уже дважды встречались с ним.
Телефон на другом конце провода подал голос. Еще раз. Либерман смотрел на Горина, а тот на него.
- Ал-ло, - низким горловым голосом ответил мужчина на том конце.
- Мистер Генри Уиллок?
- Говорите.
- Мистер Уиллок, меня зовут Яков Либерман. Я звоню вам из Нью-Йорка. Я руковожу Информационным Центром по розыску военных преступников в Вене. Может, вы слышали о нас? Мы собираем информацию о нацистских военных преступниках, разыскиваем их и стараемся передать в руки правосудия.
- Слышал. Об Эйхмане.
- Это верно, были и другие. Мистер Уиллок, сейчас я иду по следам другого из них, который оказался в вашей стране. Я направляюсь в Вашингтон, чтобы проинформировать ФБР. Не так давно от руки этого человека погибли двое или трое людей, и он готовит очередное убийство.
- И вы хотите приобрести сторожевого пса?
- Нет, - сказал Либерман. - Тот, кто должен погибнуть следующим, мистер Уиллок, - он посмотрел на Горина, - это вы.
- Ясно. Это кто? Тед? От акцента тебе не отделаться, дубовая голова.
- Я вас не разыгрываю, - сказал Либерман. - Я понимаю, вы считаете, что у нацистов нет никаких причин убивать вас...
- Чего? Да их-mo я уложил целую кучу; держу пари, что они были бы чертовски рады добраться до меня. Если кто-то из них болтается вокруг.
- Один в самом деле...
- Да ладно, кончай! Кто это говорит?
- Яков Либерман, мистер Уиллок.
Горин едва не застонал:
- О, Господи!
Либерман заткнул пальцем ухо.
- Заверяю вас, - сказал он, - этот человек явился в Нью-Провиденс, чтобы убить вас, он бывший член СС, может, он уже несколько дней обитает на месте. Я пытаюсь спасти вашу жизнь.
Молчание.
- Я нахожусь в офисе рабби Моше Горина и лиги Молодых Еврейских Защитников. Пока я буду договариваться с ФБР, чтоб приставить к вам охрану, что может занять целую неделю или около того, рабби хотел бы послать к вам своих людей. Они могут быть у вас... - он вопросительно посмотрел на Горина, который тут же подсказал: - Завтра утром.
- Завтра утром, - повторил Либерман. - Согласны ли вы принять их помощь, пока не появятся люди из ФБР?
Молчание.
- Мистер Уиллок?
- Послушайте, мистер Либерман, если это в самом деле мистер Либерман. Ладно, может, так оно все и есть. Но я хочу вам кое-что объяснить, Вы говорите с человеком, у которого едва ли не самая надежная охрана в США. Во-первых, я бывший офицер исправительных учреждений штата, так что я кое-что понимаю в вопросах собственной безопасности. И, во-вторых, у меня полный дом дрессированных доберман-пинчеров; стоит мне сказать хоть слово и они разорвут горло любому, кто осмелится хоть косо взглянуть на меня.
- Рад это слышать, - сказал Либерман, - но смогут они предотвратить падение на вас стенки? Или остановить пулю, которая прилетит откуда-то издалека? Такая судьба постигла двух человек.
- О чем вообще, черт побери, идет речь? Никакие нацисты за мной не охотятся. Вам нужен какой-то другой Генри Уиллок.
- Есть кто-то другой в Нью-Провиденсе, который выращивает доберманов? Шестидесяти лет отроду, с женой, значительно моложе его, с сыном примерно четырнадцати лет?
Молчание.
- Вы нуждаетесь в защите, - еще раз сказал Либерман. - И нацист должен быть схвачен, а не разорван доберманами.
- Я поверю только когда меня убедит ФБР. И мне не хочется, чтобы тут вокруг слонялись еврейские мальчиками с бейсбольными битами.
Несколько секунд Либерман не знал, что сказать.
- Мистер Уиллок, - наконец сказал он, - могу ли я повидаться с вами по пути в Вашингтон? Я вам постараюсь объяснить кое-что еще.
Поймав вопросительный взгляд Горина, он отвел глаза.
- Валяйте, если вам так хочется; я всегда на месте.
- Когда вашей жены не бывает дома?
- Большую часть дня. Она преподает.
- А мальчик ходит в школу?
- Когда не удирает оттуда, чтобы сбегать в кино. Он вбил себе в голову, что будет вторым Альфредом Хичкоком.
- Я буду у вас примерно завтра днем.
- Как вам угодно. Но только вы. Если я увижу кого-нибудь из ваших "Молодых Еврейских Защитников", то спущу собак. У вас есть карандаш? Запишите, как до меня добраться.
- Я знаю, - сказал Либерман. - До встречи завтра. Я надеюсь, что вечером вы останетесь дома.
- Что я и собрался сделать.
Либерман повесил трубку:
- Наверно, имело смысл сказать ему, что к ситуации имеет отношение усыновление его ребенка, - повернулся он к Горину, - тогда бы он явно в меня вцепился. - Либерман улыбнулся. - И, скорее всего, я должен был бы убедить его, что "Молодые Еврейские Защитники" - это не "еврейские мальчики с бейсбольными битами".
Он повернулся к Гринспану.
- Вам придется ждать где-то поблизости от него, куда я вам и позвоню.
- Первым делом я должен добраться до Филадельфии, - сказал Гринспан. - Собрать своих людей и подготовить вооружение. Я хотел бы взять с собой Пола, - обратился он к Горину.
Они стали обсуждать порядок действий. Гринспан и Пол Штерн отправятся в Филадельфию в машине Штерна, как только соберутся, а Либермана в машине Гринспана утром двинется в Нью-Провиденс. Как только он убедит Уиллока принять помощь "Защитников", то звонит в Филадельфию, откуда выезжает команда, встречающаяся с ним в доме Уиллока. Как только там все наладится, он отправится в Вашингтон и машина Гринспана будет в его распоряжении, пока ФБР не сменит команду.
- Я должен позвонить в мой офис, - сказал он, отпивая чай. - Они думают, что я уже на месте.
Горин жестом показал на телефон: к вашим услугам.
Либерман покачал головой.
- Нет не сейчас, там уже поздняя ночь. Буду звонить с самого утра.
Он улыбнулся.
- Не хочу вводить вас в расходы.
Горин пожал плечами.
- Я и так все время звоню в Европу, - сказал он. - Там наши команды.
Либерман задумчиво кивнул.
- И кое-кто из моих помощников переходит к вам.
- Кое-кто в самом деле, - согласился Горин. - Но тот факт, что мы тут сидим бок о бок и обдумываем наши совместные действия, доказывает, что в любом случае они работают на одно и то же дело, не так ли?
- Думаю, что так, - сказал Либерман. - Да. Конечно.
И помолчав, он сказал:
- Сын Уиллока занимается не рисованием. Сейчас 75-й год, и он интересуется кино.
Он улыбнулся.
- Но инициалы подобрал себе подходящие. Он хочет быть другим Альфредом Хичкоком. И отец, бывший гражданский служащий, также считает, что это дурацкая идея. Гитлер в свое время отчаянно спорил со своим отцом по поводу своего желания стать художником.
Рано утром в среду Менгеле, перейдя улицу, снял себе комнату в другом отеле, в "Кенилуорте", записавшись как мистер Курт Кохлер из Эванстоуна в Иллинойсе, проживающий по адресу Шеридан-роуд, 18. Его достаточно вежливо попросили уплатить авансом, потому что у него с собой был только тощий кожаный портфель (бумаги, нож, обоймы для "Браунинга", алмазы) и небольшой бумажный мешочек с виноградом.
Он не мог звонить в офис Либермана из номера, снятого на имя синьора Рамона Ашхейма-и-Негрина, потому что после смерти Либермана легко будет установить, что ему звонил некий Кохлер, да и кроме того, ему не очень хотелось разменивать на четвертаки семь долларов и час сидеть в телефонной будке, скармливая автомату мелочь. В роли Курта Кохлера он может рассчитывать на оплату звонка с той стороны, если в этом возникнет необходимость.
Из своего второго номера (который не заслуживал и одной десятой звезды) он созвонился с фрейлейн Циммер и объяснил ей, что он прилетел из Нью-Йорка, отправив тело Барри без сопровождения, ибо заметки бедного мальчика имеют исключительно важное значение - даже более, чем он предполагал - и должны как можно скорее попасть в руки герра Либермана. Но, ради Бога, куда же он делся?
Его нет в "Бенджамине Франклине"? Фрейлейн Циммер была удивлена, но не обеспокоена. Она позвонит в Маннгейм и постарается что-то выяснить. Может, герр Кохлер постарается обзвонить другие отели, хотя она не могла представить, зачем мистеру Либерману останавливаться в каком-то другом месте. Вне всякого сомнения, он скоро созвонится с ней; он всегда так поступает, когда у него меняются планы. (Всегда!). Да, она даст знать герру Кохлеру, как только у нее появится какая-то информация. Я в "Кенилуорте", милая барышня; в "Бенджамине Франклине" не оказалось мест, когда он туда обратился. Но там, конечно, держат номер для герра Либермана.
К тому времени, когда он снова услышал ее голос, ему удалось обзвонить чуть ли не тридцать отелей и шесть раз он звонил в "Бенджамин Франклин".
Либерман, как и предполагалось, вылетел во вторник из Франкфурта; то есть, он или в Вашингтоне, или же сделал какую-то остановку на пути в Нью-Йорк.
- Где он там обычно останавливается?
- Случается, в отеле "Эдисон", но обычно у друзей или помощников. Их там у него очень много. Вы же знаете, что в этом городе живет много евреев.
- Знаю.
- Не волнуйтесь, герр Кохлер. Я не сомневаюсь, что скоро услышу его голос и сразу же передам ему, что вы его ждете. На всякий случай, я останусь тут допоздна.
Он позвонил в "Эдисон" в Нью-Йорке, обзвонил все гостиницы в Вашингтоне и каждые полчаса звонил в "Бенджамин Франклин"; пару раз, не обращая внимания на моросящий дождь, перебирался туда, дабы убедиться, что его одежда и вещи по-прежнему находятся в номере с табличкой на дверной ручке "Просьба не беспокоить".
Ночь он провел в Кенилуорте. Точнее, он пытался уснуть. Напряжение не покидало его. Он думал о пистолете в ночном столике. В самом ли деле ему удастся убить Либермана и всех других (осталось семьдесят семь человек!) прежде, чем его выследят и убьют самого? Или, что еще хуже, схватят и ему придется на всеобщий позор предстать перед этим ужасающим судилищем, что пришлось вынести беднягам Штанглю и Эйхману? Почему бы не положить конец этой борьбе, планам, замыслам и тревогам?
В час ночи он проснулся, включил телевизор и понял, что видит посланное ему свыше знамение, вселившее в него непоколебимую надежду - в ночном показе шел потрясающий фильм о фюрере и генерале фон Бломберге, наблюдающими за армадами Люфтваффе; приглушив звук омерзительных комментариев на английском, он смотрел на изображения на старой зернистой пленке и у него мучительно и сладко сжималось сердце...
Теперь спать.
В несколько минут девятого, в четверг утром, когда он только собирался снова связываться с Веной, раздался звонок:
- Алло?
- Это мистер Кохлер? - женщина, американка, явно не фрейлейн Циммер.
- Да.
- Здравствуйте, я Рута Фарб. Мы друзья Якова Либермана. Он остановился у нас в Нью-Йорке. И просил меня позвонить вам. Недавно он связывался со своим офисом в Вене и выяснил, что вы ждете его. Он будет в Вашингтоне сегодня вечером, около шести. Он был бы рад пообедать с вами. Как только он приедет, то будет сразу же звонить вам.
- Прекрасно! - сказал Менгеле, испытывая радость и облегчение.
- Будьте любезны, не можете ли сделать для него одолжение? Позвонить в отель "Бенджамин Франклин" и сказать, что он обязательно приедет?
- Да, с удовольствием! Вы в курсе дела, каким он прилетает рейсом?
- Он едет, а не летит, Он только что выехал. Поэтому вам звоню я, а не он. Он несколько торопится.
Менгеле нахмурился.
- Так он может прибыть значительно раньше шести, - сказал он. - Если он на машине.
- Нет, ему еще надо завернуть в Пенсильванию. Может, он будет даже несколько позже, но обязательно приедет и первым же делом позвонит вам.
Помолчав, Менгеле спросил:
- Никак, он собирается переговорить с Генри Уиллоком? В Нью-Провиденсе?
- Да, я как раз объясняла ему, как туда добраться. Яков, конечно же, с большим интересом ждет встречи с вами. Я чувствую, готовятся какие-то крупные события.
- Да, - сказал Менгеле. - Благодарю вас за звонок. Да, кстати, вы не знаете, во сколько должны встретиться Яков и Генри?
- К полудню.
- Благодарю вас. Всего хорошего.
Положив трубку, он посмотрел на часы и застыл в неподвижности с закрытыми глазами; открыв их, он тут же связался с портье и попросил подготовить ему счет за еду и телефонные разговоры.
Наклеить усы, надеть парик. Пистолет в кобуру. Пиджак, пальто, шляпа, взять портфель.
Перебежав улицу и очутившись в "Бенджамине Франклине", он остановился у стойки портье, чтобы оставить соответствующие инструкции, и тут же переместился к стойке, где оформляли прокат машин. Симпатичная молодая женщина в желто-черной форме ослепительно улыбнулась ему.
Ее улыбка потеряла лишь малую долю обаятельности, когда она узнала, что клиент - парагваец и не имеет кредитной карточки. Это означало, что оплата аренды должна быть наличными и авансом; примерно шестьдесят долларов, как она считает: сейчас она посчитает более точно. Он выложил банкноты, продемонстрировал свои права и сказал, чтобы машина была готова через десять минут, не позже, после чего поспешил к лифту.
В девять часов в белом "Форд-Пинто" он уже был на скоростной трассе, ведущей в сторону Балтимора; впереди до горизонта лежало чистое синее небо. Пистолет под мышкой, нож в кармане пальто и Бог на его стороне.
Если он будет ехать с разрешенной скоростью в пятьдесят пять миль в час, он успеет оказаться в Нью-Провиденсе примерно на час раньше Либермана.
Остальные машины медленно обходили его. О, эти американцы! Предел скорости пятьдесят пять миль в час, а они гонят на шестидесяти. Но, покачав головой, он позволил себе несколько прибавить скорости...
Он оказался в Нью-Провиденсе - скопление обветшавших домишек, магазин и одноэтажное кирпичное здание почты - в десять минут одиннадцатого, но ему еще предстояло самостоятельно найти Олд Бак-роуд, ни у кого не спрашивая, чтобы позже никто не мог описать полиции его и/или машину, Дорожная карта, которую он получил на заправке в Мэриленде, куда более подробная, чем атлас, уточнила, что городок по названию Бак находится к юго-западу от Нью-Провиденса; он двинулся в том направлении по выщербленной двухрядной дороге, которая тянулась среди опустевших на зиму фермерских полей; останавливаясь на каждом перекрестке, он вглядывался в поблекшие, но все еще четкие указатели Порой мимо него проезжали случайные машины и грузовики.
Наконец он нашел Олд Бак-роуд, которая тянулась от трассы в обе стороны; повернув направо, он двинулся в сторону Нью-Провиденса, присматриваясь к надписям на почтовых ящиках. Он проехал "Грубера" и "С.Джонсона", Голые ветви без листьев сплетались над узкой дорогой. Навстречу ему попалась запряженная лошадью повозка. Приглашение покататься в экипажах он встречал на рекламных щитах вдоль главной дороги; обитавшие тут менонниты предлагали туристам местное развлечение. На козлах черного экипажа сидел темнобородый мужчина и женщина в темной накидке, которые, не отрывая глаз от дороги, смотрели прямо перед собой.
Дорога петляла между деревьями, и почтовые ящики, стоящие поодаль от дорожного полотна, попадались все реже. Пустынность местности была ему на руку: он может пустить в ход револьвер, не опасаясь, что его услышат.
"Г.Уиллок". В нижней части почтового ящика была красная табличка - грубые черные буквы на которой предостерегали (или приглашали?) - "СТОРОЖЕВЫЕ СОБАКИ".
А вот это уже было плохо. Хотя и не так уж плохо, поскольку наличие сторожевых псов давало ему более убедительный повод обратиться к хозяину, чем выдумка о летнем турне для мальчиков, которую он собирался опять пустить в ход.
Он повернул направо, стараясь не выскочить из глубокой колеи, и грязная ухабистая дорога постепенно стала подниматься наверх между деревьями. Днище машины проскрежетало по камням; это будут проблемы мистера Херца. Хотя и его собственные, если машина выйдет из строя. Он сбросил скорость. И глянул на часы: 11.18.