Он оставил участкового в дверях, а сам, осторожно ступая по осколкам пластмассы, стекла, по обрывкам бумаги, прошел в большую комнату. Вся мебель была разломана, валялись на полу расплющенная импортная радиоаппаратура, разорванные картины, книги, разодранная одежда. Оглядывая с порога комнату, Корнилов пытался определить мотив этого погрома. И когда увидел оторванные плинтуса, понял - здесь что-то искали.
Он так и простоял у порога комнаты, прощупывая взглядом, метр за метром, завалы битого скарба, пока не приехали эксперты.
- Посмотрите замок, - попросил Игорь Васильевич. - Правда, скорее всего открывали "родными" ключами. И нет ли где тайника, может быть, уже и обнаруженного. Документы, записные книжки, фотографии... В общем, как обычно. Если что-то интересное - сразу звоните. - Он с досадой подумал о разбитом телефоне. И сказал участковому:
- А вы позвоните от соседей в свой райотдел. Пусть сейчас же привезут телефонный аппарат. Любой - старый, новый! - Увидев на лице сомнение, он добавил: - Пусть хоть со стола начальника возьмут. У него, наверное, не меньше трех стоит. И быстро!
Перед тем как выйти на лестницу, Корнилов еще раз окинул взглядом прихожую и заметил торчавшую из-под затоптанной шляпы алфавитную книжку.
"Вот это уже кое-что", - удовлетворенно прошептал он.
С Литейного полковник несколько раз звонил на квартиру Романычева. Ему не терпелось узнать, не нашли ли чего эксперт и Бугаев интересного. Трубку все время брал участковый и произносил одну и ту же фразу: "Ничего существенного, товарищ полковник". "Тоже мне дипломат", - сердился Корнилов, прекрасно, впрочем, понимая, что это эксперт осторожничает. Не хочет высказывать преждевременные догадки. Когда ему надоело выслушивать односложные ответы участкового, он попросил позвать Бородина. Сорокалетний капитан Бородин был одним из самых опытных экспертов Ленинграда.
- Бородин слушает, товарищ полковник! - Голос капитана был звонкий, мальчишеский.
- Коля, - ласково сказал Корнилов, - это ты подучил участкового отвечать на вопросы начальства: "ничего существенного"?
- Игорь Васильевич...
- Документы, записки нашли? Отвечай коротко.
- Нет. Это странно...
- Деньги, сберкнижки, ценности?
- Бугаев нашел золотой перстень с бриллиантом. В пакете с манной крупой.
- Большие ценности, Коля? Очень большие?!
- Нет.
- Тайник?
- Что-то похожее. Сейчас как раз исследуем
- Все. Умница. Больше вопросов пока нет.
- Пальчики...
- Потом, потом.
Корнилов положил трубку и вспомнил про участкового: "Хоть телефонный аппарат быстро разыскал! И то дело". Он не мог простить Матвееву, что преступник - или преступники? - разгромил квартиру, за которой ему было поручено приглядывать.
Бугаев с экспертом вернулись на Литейный около пяти.
- Результаты, конечно, сегодня? - спросил Бородин, заглянув в кабинет к полковнику. Вид у него был усталый.
- Я попрошу, чтобы вам и Семену принесли кофе с бутербродами, - вместо ответа пообещал Корнилов.
Бугаев опросил всех жильцов дома. Никто ничего подозрительного в последние дни не видел. Женщина, живущая этажом ниже, как раз под квартирой старика, выходные провела за городом. Лишь сестры - соседки старика рассказали, что в воскресенье поздно вечером у Романычева громко играла музыка.
- Какая же музыка играла у старика? - спросил он с интересом.
- Девушки утверждают - тяжелый рок. И Миррей Матье пела.
Корнилов подумал о разбитой радиоаппаратуре в квартире старика. У него никак не складывались в один образ строгий, властный - и одинокий - старик с бутылкою кефира в авоське и, любитель тяжелого рока.
- Ты не поинтересовался - часто старик музыку включает?
- Не часто. Ту, что в субботу играла, заводил несколько раз.
- Странно... - Задумчиво сказал полковник.
- Игорь Васильевич, ничего странного тут нет. Ребята из ЭНТО проверили - в разбитом магнитофоне кассета сохранилась. На одной стороне этот тяжелый рок, а на другой Миррей Матье. Преступник просто включил кассету, которую оставил в кассетнике Романычев.
- А что ж девчонки не заглянули к старику? Я просил, если появится, пускай зайдут, предупредят.
- У них гости в тот вечер были. Парни. Танцы-шманцы. Магнитофон - тоже на полную мощность. А утром, вернее, днем уже, позвонили к Романычеву в квартиру - никого. Решили, что дед опять куда-то отлучился.
Предварительные итоги технической экспертизы наводили на мысль о том, что злоумышленник искал в квартире Романычева какие-то ценности. Или документы. Искал и, судя по разгромленному тайнику, нашел их.
- Тайник-то простенький. Двойное дно в мебельной стенке, - сказал Бородин. - Незачем было всю мебель ломать. Мы собрали там пыль, микрочастицы - завтра сможем сказать, приблизительно, конечно, что в нем лежало.
Корнилов так посмотрел на эксперта, что тот, усмехнувшись, поправился:
- Сегодня. Конечно, сегодня. И, естественно, очень скоро. А вот что касается пальчиков, то пальчики в этом тайнике - только хозяйские. А на молотке, которым преступник работал, отпечатков нет. Значит, в перчатках...
- У нас в последнее время как в детективных фильмах - что ни ограбление, то в перчатках! - прокомментировал Корнилов.
- На замке никаких царапин.
Корнилов кивнул. Этого следовало ожидать.
- Игорь Васильевич, убитый был человеком верующим? - спросил эксперт.
- Что, библии тебя надоумили или иконы? - Он еще в первое посещение заметил на полке несколько богатых изданий библии.
- Не-ет, - улыбнулся Бородин. - Священное писание тут ни при чем. И Четьи-Минеи теперь тоже не доказательство набожности, - он раскрыл папку, которую держал на коленях, и, достав из нее несколько листочков, положил на стол перед полковником.
На одном листке крупно, дрожащим почерком было написано: "Во здравие рабов божьих", на другом - "За упокой рабов божьих". На первом листке всего пять имен, на втором - имена теснились в два столбца.
- Интересно, - сказал Корнилов, мельком пробегая имена здравствующих. Среди них было два мужских имени и три женских.
- Инте-рес-но, - в тон полковнику отозвался Бородин. - И я, товарищ полковник, догадываюсь, что вам особенно интересно.
- Ну-ка, ну-ка? - оценивающе посмотрел Игорь Васильевич на эксперта. - Выкладывай свои домыслы, товарищ из молодых, да ранний...
- Современная стереофоническая аппаратура, тяжелый рок, Миррей Матье и вдруг эти бумажки - за упокой, во здравие, - в голосе Бородина чувствовалось смущение. Намек полковника на его самоуверенность, хоть и высказанный шутливым тоном, заставил его почувствовать неловкость. - Что-то не сходится. Мы с Бугаевым посмотрели разбитую аппаратуру - она совсем новая. Ею почти не пользовались. И кассета с тяжелым роком - единственная в квартире. Не для себя он магнитофон берег.
- Что еще?
- В квартире "работал", конечно, не профессионал...
- Если он же убил старика, то сделал это вполне профессионально. Ты мне, Коля, скажи - почерковедческую экспертизу успели провести? - Игорь Васильевич показал на листочки "во здравие" и "за упокой".
- Провели. Почерк убитого.
- И ни писем, ни документов?
- Бугаев собрал все бумажки. Разбирается. Но не много, совсем не много. Не дружил с пером покойник. И корреспондентов не имел.
- Это еще не известно. Может быть, не любил хранить?.. Как только прояснится с тайником, сразу сообщи. И возьми на экспертизу еще одну бумажку. - Корнилов достал из сейфа дело Бабушкина, осторожно вытащил анонимку.
Эксперт прочитал и осуждающе хмыкнул.
- Пусть проверят, не Романычев ли писал. Я буду ждать.
Оставшись один, Корнилов внимательно перелистал алфавитную книжку старика. Она была совсем новой, похоже, что Капитон Григорьевич завел ее недавно. "А куда же он дел старую? - подумал полковник. - Неужели переписал из нее нужные телефоны и уничтожил? Нет, пожилые люди так не поступают. Чаще всего хранят даже бесполезные вещи".
Он вспомнил о своих затрепанных и исписанных вдоль и поперек записных книжках, хранящихся в письменном столе, и усмехнулся: "Тут уж сказываются профессиональные навыки". К старикам Корнилов причислять себя не спешил.
Большинство адресов и телефонов, записанных Романычевым, говорили о его бытовых заботах: прачечная, стол заказов, жилконтора, собес, почта... Несколько телефонных номеров были предварены аббревиатурой "Д. К.". Судя по всему, телефоны Дома культуры: "массовый отдел", "администратор", "бухгалтерия". Ряды холодных, бездушных цифр... И только напротив одного номера значилась фамилия - Зеленкова А. П.
"Агния Петровна, секретарь директора", - вспомнил Игорь Васильевич. Были еще десятка два телефонов и адресов. Имелся адрес вологодского племянника. Фамилия Бабушкиных отсутствовала. И не значились в книжке Климачев и Поляков - соучастники преступления. Правда, Климачев умер. Естественно, что в новую алфавитную книжку он не попал. А Поляков? Может быть, старик не записал его фамилию из осторожности? Хотя какая уж теперь может быть осторожность?
Сведений из алфавитной книжки удалось выудить немного. Корнилов переписал в свой блокнот несколько незнакомых фамилий и телефонов. Потом вспомнил про списки "во здравие" и "за упокой". Достал их из стола. "Заупокойный" список полковник отложил в сторону. Не интересовали его сейчас мертвые. А несколько имен на "заздравном" листочке он сверил с именами в записной книжке очень тщательно. Не вызывали никаких сомнений Агния и Михаил - секретарша из Дома культуры и вологодский племянник. А вот Анны, Дмитрия и Леонида Корнилов в записной книжке не нашел. "Может быть, Анна - больная дочь?" - подумал он и позвонил Бугаеву. Сказал недовольно:
- Семен, я тебя давно жду!
Оттого, что во время встречи в Доме культуры он не выслушал старика до конца, не привез в Управление, не записал на магнитофонную ленту его исповедь, Корнилов нервничал. Чувствовал себя неуютно. Что бы изменилось, если бы он сразу после лекции дал выговориться старику? Многое. Не надо было бы ломать голову над тем, как восстановить доброе имя Бабушкина, не надо было бы копаться в биографии Романычева.
Бугаев пришел с толстой тетрадью в руках.
- Что, Сеня, уж не нашел ли ты его дневники?
- Увы! Дневников и записных книжек нет, зато есть кое-что оригинальное. Имел дедушка страсть - коллекционировать некрологи.
- Некрологи?
- Сейчас увидите. - Майор положил тетрадь на стол. В ней очень аккуратно были наклеены маленькие прямоугольники с черной каймой - вырезанные из газет некрологи. На первых страницах они уже пожелтели от времени и плохого клея, а в конце тетради один некролог лежал еще не приклеенный.
Игорь Васильевич понял, что это за кладбище, как только начал вчитываться в скорбные строки. "Дирекция, партийный комитет и профком с прискорбием извещают о смерти старейшего печатника типографии Ивана Петровича Ярикова, последовавшей..." "Исполком Куйбышевского районного Совета депутатов трудящихся с глубоким прискорбием извещает о безвременной кончине депутата районного Совета, директора типографии имени Володарского..."
- Выходит, что Капитон Григорьевич внимательно следил за тем, как вымирают его бывшие сослуживцы?
- Еще как внимательно! - усмехнулся Бугаев. - Очень интересовало его движение личного состава типографии. Для этого и типографскую многотиражку выписывал.
Нашел полковник в мартирологе и Климачева. А последний, еще не водворенный на свое место некролог, сообщал о смерти кандидата технических наук Полякова Петра Михайловича, последовавшей 2 апреля 1987 года.
- Ну, что ж! - сказал Корнилов, закрывая тетрадь. - Одного подозреваемого мы можем реабилитировать посмертно.
- Да, Игорь Васильевич. У меня просто гора с плеч свалилась. Знаете, сколько в Ленинграде Поляковых Петров Михайловичей? Сорок три!
- Можешь оставить их в покое.
- А мы опять у разбитого корыта? Филин с работниками райотдела человек сто опросил. И отдыхающих из санатория, и служащих госдач. Их там понастроили - живого места не осталось. А ведь Остров Трудящихся называется!
- Семен, не отвлекайся. Есть еще один вариант, - Корнилов вздохнул. - Не могу я больше медлить... - Эту последнюю фразу, непонятную для собеседника, он сказал скорее для себя, положив конец терзавшим его сомнениям. Ему и сейчас еще не верилось, что сын Алексея Дмитриевича Бабушкина имеет какое-то отношение к убийству старика. Но труп нашли на Каменном острове, совсем рядом с домом, где живут Бабушкины. И старик говорил о том, что уже не раз делал круги возле их дома, но зайти не осмеливался. А вдруг в воскресенье решился?
- Возьми группу, поезжайте на Каменный остров. Большая аллея, дом тринадцать. На пересечении со Второй Березовой. Квартира один. Живут Бабушкины...
- Это же регистратура санатория? Был я в этом доме. На средневековый замок похож. Неужели те самые Бабушкины?
- Да. Позвони в прокуратуру, попроси разрешение на обыск.
- Вы думаете, что младший Бабушкин...
- А ты можешь предсказать, как поведет себя человек, встретившись лицом к лицу с подонком, оклеветавшим его отца?
Корнилов снял трубку, торопясь набрал номер.
- Бородин, долго ты будешь испытывать мое терпение?
- Весь отдел на вас работает, Игорь Васильевич! - отозвался эксперт.
- Это правильно, - смягчаясь, сказал Корнилов. - Если ты сообщишь мне, что хранилось в тайнике у Капитона, я тебе многое прощу.
- Портфель кожаный. А может быть, "дипломат".
- Или дамская сумочка, - с иронией сказал Корнилов.
- Тоже не исключено. Но даже если это и была дамская сумочка, то обязательно черного цвета и новая. Мы обнаружили частицы черной краски. Краска эта в стране не производится, значит, портфель или "дипломат" иностранного производства...
- А как с анонимкой?
- Установить невозможно. Вы же видели почерк Романычева?! У него болезнь Паркинсона.
- Слышал? - спросил Корнилов майора.
- Слышал. Портфельчик, значит, искать? Только если похититель не дурак, он этот портфельчик уже давно сжег или выбросил. Его ведь не тара интересовала, а содержимое.
- Вот и проверишь. Поезжай, чего еще ждешь?
- Бабушкин знает, что с его отцом приключилось?
- Мне это неизвестно. Да и решил-то я его проверить просто для очистки совести. Слишком просто было бы все.
9
Бугаев вернулся веселый. "Значит, все-таки Бабушкин", - решил Корнилов, поймав себя на мысли, что это ему неприятно.
- Попадание в десятку, Игорь Васильевич, - сказал майор. - В прихожей на самом видном месте, под вешалкой, стоял новенький баул. А в баульчике - девяносто три тысячи. Эксперты сейчас взяли его в работу, да и так все ясно. Из тайничка покойного дедушки вещичка. По размерам тютелька в тютельку! - Бугаев наконец сел в кресло. Пальцы правой руки привычно выбивали на подлокотнике барабанную дробь.
- А что Бабушкин?
- Спокоен, глазом не моргнул, рассказал нам сказочку: "Один знакомый старик, фамилии его он не знает, куда-то очень спешил и попросил баульчик подержать у себя дома. А что в бауле - старик сказать не изволил". За идиотов он нас, что ли, принимает?!
- Приметы этого старика Бабушкин описал?
- Как ни странно, приметы он дал верные. Точный портрет Романычева. Сам Бабушкин экскурсовод, возит туристов на автобусе...
- И старик несколько раз ездил с ним, - сказал Корнилов.
- С вами, товарищ полковник, не соскучишься. - Майор удивленно посмотрел на шефа.
- Мне, Сеня, сам старик об этом рассказал. Да прекрати ты дергаться! - не выдержал он. Барабанная дробь, которую выстукивал Бугаев, мешала ему сосредоточиться. - Скажи лучше - ключи, документы Романычева в квартире нашли?
- Нет. Не так прост этот экскурсовод, каким хочет выглядеть.
- Кто с ним живет?
- Две старухи. Мать и тетка. Откуда баул взялся - не знают. "Наверное, Дима принес..." - бархатным голосом пропел майор и тут же добавил с ехидцей: - Никто ничего не знает, а сами несколько дней спотыкались об эти сто тысяч! - он помолчал несколько секунд. - А вообще-то бедно живут.
- Про отца разговор не заходил?
- Нет.
- Старик отдал Бабушкину баул при свидетелях?
- Нет, конечно! Они приехали в Гатчину, осмотрели дворец, парк. Потом остановились на площади. Все экскурсанты пошли в магазин. Даже шофер. А Бабушкин остался в автобусе. Вот тут-то и начинается его сказочка: взволнованный старик сообщил, что ему придется задержаться в Гатчине, а баул мешает. Поставил рядом на сиденье и убежал.
- И никто из экскурсантов баул не видел?
- Бабушкин не помнит.
"Если разыскать экскурсантов, то можно восстановить всю картину, - подумал Корнилов. - Только как их разыскать?"
- Сеня, ты не выяснил, что это была за экскурсия? Из какой- то одной организации?..
- Нет. Покупали билеты в кассе у Исаакия.
- Остался еще шофер.
- Вы не верите, что Бабушкин преступник?
- Я не верю, что такие вопросы на пользу делу.
10
Дмитрий Алексеевич Бабушкин оказался высоким худощавым блондином. Сутулый, бледный. Разглядывая его, Корнилов подумал, что Бабушкина можно было бы назвать типичным горожанином. Веко над левым глазом у него чуть-чуть подергивалось. А серые умные глаза смотрели без испуга. Скорее с вызовом.
- Меня зовут Игорь Васильевич Корнилов, - сказал полковник. - Я начальник отдела Управления уголовного розыска.
Бабушкин то ли пожал плечами, то ли просто шевельнулся.
- Я просил бы вас еще раз рассказать, как попали к вам деньги.
Бабушкин повторил слово в слово все, что рассказал Бугаеву.
Когда он закончил, полковник спросил:
- Раньше вы встречали этого человека?
- Да, встречал. Два или три раза он ездил со мной по городу.
- По одному и тому же маршруту?
- Нет, конечно. У меня много тематических маршрутов. - Он усмехнулся. - Практически все. И городские, и пригородные.
- Он разговаривал с вами?
- В первой поездке только вопросы задавал. После второй - увязался за мной. Расспрашивал.
- О чем?
- Ну... о чем? Откуда я город так хорошо знаю? Его историю. Где учился? Это бывает. Только чаще женщины цепляются. Женщины бальзаковского возраста, - как-то игриво сказал Бабушкин. И добавил: - А иногда и молодые.
- А про себя старик ничего не говорил?
- Нет. Но если судить по вопросам, человек начитанный. Курбатова и Столпянского проштудировал.
"Говорить о том, кто этот старик, ему пока не стоит, - решил Корнилов. - Иначе все осложнится".
- В последний раз вы ничего не заметили необычного в его поведении?
Бабушкин задумался.
- Пожалуй, нет. Вот только...
Корнилов ждал.