Когда секретарша ушла, Яковлев снова опустился в кресло, спросил участливо:
- Может, все-таки коньяку рюмочку? Ведь случись что с вами, да еще в моем кабинете… Александр Борисович этого мне никогда не простит.
И тут же рассмеялся, ударив себя ладонью по лбу:
- Господи, чего это я? Таблетка спазмалгона и коньяк вдогонку!.. Да после подобного сочетания Александр Борисович действительно за чмо деревенское держать меня будет!
Улыбнулась через силу и Ирина Генриховна:
- Ничего, когда ваш предшественник бывал у нас в доме, то они порой по утрам и не такие опыты на себе ставили.
- Что, две таблетки от головной боли и рюмка коньяку?
- Я бы не сказала, что именно так… а вот две рюмки армянского коньяка и одна таблетка от головной боли - это, пожалуй, ближе к истине.
Судя по тому, как стал действовать спазмалгон, лекарство в аптечном киоске МУРа не бодяжили, и она вдруг почувствовала, что мозги вновь возвращаются в рабочее состояние. Даже промелькнула мыслишка, что неплохо было бы запастись здесь парочкой упаковок спазмалгона про запас, однако тут же отбросила эту мысль как кощунственную.
Дима! Ее Дима Чудецкий! И его подозревают в убийстве семнадцатилетней девочки.
Ничего страшней невозможно было и придумать.
К тому же ограбление квартиры… Мерзкое, кощунственное ограбление, в котором тоже повязан ее ученик…
Она сглотнула подступивший к горлу ком, заставила себя откашляться.
- А вы… не могло случиться так, что Дима с товарищем зашли еще к кому-то в этом доме, а следователь ухватился за первую попавшуюся версию?
Яковлев отрицательно качнул головой:
- В этом отношении ошибка исключена. Нам точно известно, что, перед тем как приехать к Лопатко, Чудецкий звонил ей, видимо договариваясь о встрече, и уже после этого он и тот второй, которого вы видели на экране, приехали к ней. Также были опрошены все жильцы этого подъезда, которые в это время были дома, и все, как один, показали, что в этот час гостей у них не было.
Осознавая, что она пытается найти хоть какую-нибудь спасительную лазейку для Чудецкого, Ирина Генриховна уныло кивнула и негромко спросила:
- А этот… второй… Кто он?
- Выясняем, - односложно ответил Яковлев, внимательным и одновременно прощупывающим взглядом наблюдая за своей гостьей. - Ирина Генриховна, я, конечно, понимаю ваше состояние и вашу боль за своего ученика, и мы сделаем буквально все, чтобы вычислить убийцу Валерии Лопатко, но вы и нас правильно поймите - все, точнее, почти все говорит не в пользу Чудецкого. И пригласил я вас не только для того, чтобы вы опознали его, но еще и для того, чтобы мне самому понять, способен ли он на убийство.
Он сделал ударение на слове "способен" и замолчал, понимая, насколько непростую задачку поставил перед женой Турецкого. От самого Турецкого он уже знал, что Чудецкий - пианист от Бога, что Ирина Генриховна видит в нем восходящую звезду и, когда он исчез из дома и к ней обратилась за помощью мать ее ученика, приняла в его розыске самое деятельное участие.
Ирина Генриховна подняла глаза на хозяина кабинета. Никогда раньше ей не приходилось отвечать на подобные вопросы, да она и представить себе не могла до этого момента, что ее могут спросить о подобном, и теперь пыталась найти в глазах начальника МУРа ответ уже на свой вопрос: "Насколько серьезно ваше подозрение, генерал? И насколько оно ответственно?"
Начальник МУРа понял ее правильно и кивнул утвердительно.
- Важно, очень важно. - Подумал немного и добавил: - Видите ли, обозначились кое-какие нюансы относительно ограбления квартиры Лопатко, я вам о них скажу чуть позже, и оперативникам, которые работают по этому делу, крайне важно знать психологический портрет Чудецкого.
- То есть способен ли он на подобное убийство или нет?
- Совершенно точно. Можно было бы, конечно, расспросить об этом его сокурсников, однако не хотелось раньше времени пускать круги по воде, так как ни к чему хорошему, я имею в виду Чудецкого, это не приведет.
- Спасибо, - Ирина Генриховна с силой растерла кончиками пальцев виски, одновременно думая и о своем ученике, и о словах Турецкого, брошенных им в запальчивости, насчет рельсы, на которую Ирина собиралась положить свою голову.
И вот он, этот "следующий раз". Она вновь подняла глаза на хозяина кабинета и негромко, но достаточно уверенно произнесла:
- Нет, Чудецкий не способен на подобное. - Под ее глазом дернулся нерв, и в голосе зазвучали металлические нотки: - Не способен. В силу своего воспитания, своей интеллигентности, да еще, пожалуй, того, что вы только что назвали психологическим портретом.
Начальник МУРа не сводил с нее прощупывающе-вопросительного взгляда.
- Вы в этом уверены?
- Да.
- Хорошо, пусть будет так. Но тогда еще один вопрос. Вы уверены в Чудецком только потому, что он талантлив и является вашим учеником, или же…
- Вынуждена признаться, что и это тоже, но сейчас, пожалуй, даже не это главное.
- Но ведь не сын же он вам! - воскликнул Яковлев.
- Нет, не сын, - усмехнулась Ирина Генриховна. - Хотя, признаюсь, я бы хотела, чтобы у нашей с Турецким Ниночки был такой брат.
- Тогда что же?
- Что же?.. - негромким эхом отозвалась Ирина Генриховна и потерла кончик носа. - Видите ли, Владимир Михайлович, вы, конечно, высочайшего класса профессионал и можете принять сказанное мной за…
Она замялась было, подыскивая нужное слово, однако на помощь ей пришел сам Яковлев:
- А вы говорите как есть. Я пойму.
- В таком случае должна признаться вам, что я уже несколько месяцев вечерами посещаю Центр эффективных технологий обучения, который занимается профпереориентацией, и должна признаться, что достигла определенных успехов. Так вот, на этой фирме есть отделение, которое готовит психологов с юридическим уклоном, и я…
Начальник МУРа смотрел на свою гостью как на пришелицу с другой планеты, а она между тем продолжала гнуть свое:
- …и я не позже как этой весной выйду на диплом. Что же касается профессиональной подготовки студентов Центра, то должна вам сказать, что наш курс читает человек, придумавший технологию, благодаря которой в процессе общения с подозреваемым можно определить, в какой степени тот склонен или же не склонен вообще к правонарушениям. Кстати, методика эта разработана в секретных службах и по ней выпускаются книги для служебного пользования.
Она вздохнула и развела руками:
- Так что, дорогой Владимир Михайлович, уже исходя из наработанной мной теории, а также из того, что я знаю о своем ученике и каким я его знаю, могу с уверенностью сказать: да, Дима довольно слабохарактерная личность и легко подпадающая под влияние более сильных лидеров, однако на подобное преступление, тем более убийство, он не спо-со-бен.
Теперь в ее голосе не было даже тени неуверенности, да и звучал он как металл.
И снова хозяин кабинета вопросительно-изучающим взглядом остановился на лице своей гостьи:
- Ну что ж, коли вы утверждаете, попробуем уверовать и мы в то, что Чудецкий не убивал Леру Лопатко.
Уже на пороге, провожая Ирину Генриховну, Яковлев протянул ей свою визитку со всеми телефонами и негромко произнес:
- Александр Борисович, конечно, знает, как мне звонить, но хотелось бы, чтобы и вы… Короче говоря, вдруг возникнет какая потребность, звоните. Буду очень рад.
Она только улыбнулась.
- И большой привет мужу.
- Спасибо.
Глава одиннадцатая
На следующее утро, пожалуй не было еще и десяти, Агеев заказал в номер легкий завтрак на двоих и, пока они уничтожали салат "Весенний", сдобренный майонезом, успел надоесть Голованову своим нытьем:
- Все, баста! Больше на провокации не поддаюсь. Эдак и печень посадить можно.
- Так кто же тебя заставлял коньяк лакать? - с ленцой в голосе парировал Голованов, который также пребывал далеко не в лучшем состоянии. - Сказал бы, что у тебя печень ни к черту, да и вообще всего себя в Афгане оставил, глядишь, и пел бы сейчас молодым жаворонком.
- Да ты хоть понимаешь, чего говоришь-то, дуся? - вскинулся обиженный в лучших чувствах Агеев. - Армянский коньяк на столе, а я… печень! - И укоризненно покачал головой: - Не ожидал подобного от тебя, командир.
- Ладно, прости, - буркнул Голованов, думая в этот момент совершенно о другом.
В номере напротив царила заупокойная тишина, и этот факт будоражил сознание. О чем и сказал Агееву.
- Ну и что с того? - буркнул тот. - Если бы ты меня не поднял, я бы тоже валялся в кровати до сих пор.
Заглотнул с полстакана кефира и добавил нравоучительно:
- К тому же ты себя с этими сопляками не равняй. Сколько ты можешь за раз усидеть? То-то и оно. Так что сопи себе в две дырочки и дай людям проспаться. Насколько мне память не изменяет, они собирались еще и дискотеку посетить.
Голованов кивнул угрюмо. Примерно то же самое думал и он, однако тревожный червь сомнения нет-нет да и напоминал о себе.
Ровно в двенадцать брякнул стоявший рядом с телевизором телефон.
- Господин Голованофф?
- Да, слушаю.
- С вами желает поговорить господин Похмелкин.
- Рад буду слышать.
Секретарша Похмелкина переключила Голованова на телефон хозяина, и в трубке послышался уже знакомый баритон:
- Всеволод Михайлович? Рад слышать ваш голос. Хотел бы напомнить о наших планах. Вы как, не ангажированы еще куда-нибудь?
- Как можно! Я же вам обещал.
- В таком случае высылаю за вами машину.
- Хорошо, ждем.
Перед тем как положить трубку, Голованов не удержался, спросил:
- Василий будет? А то что-то я их сегодня еще не видел.
- Зачем? - искренне удивился Похмелкин. - Мы с вами и так уже знакомы, а что касается всего остального… У него свой бизнес, а у меня свой. Так что жду. Сколько вам надо на сборы?
- Ну-у хотя бы полчаса.
- Хорошо, в половине первого вас будет ждать у подъезда черный "БМВ".
Опустив трубку на рычажки, Голованов покосился на Агеева:
- Все слышал?
- Ну!
- И что скажешь?
- Умеет подать себя, гаденыш.
- Я не о том. Я о Вассале. Агеев пожал плечами:
- Думаю, все верно. Холоп сделал свое дело, холоп может уйти.
Вышколенный водила новенькой иномарки, предусмотрительно открывший дверь машины Голованову, доставил их к подъезду величественного даже по московским меркам строения из стекла и бетона, в котором размещался офис короля краснохолмской кожевенной промышленности. Эстафету принял столь же предупредительный, с иголочки одетый начальник охраны, самолично проводивший гостей до третьего этажа, где их уже встречал помощник Похмелкина.
- Вас ждут. Проходите, пожалуйста. М-да, Похмелкин-младший умел пустить пыль в глаза нужным для его бизнеса людям.
Когда вернулись в гостиницу, первое, что сделал Агеев, - прощупал все потаенные места, где можно было бы спрятать "клопа", и когда наткнулся-таки на крохотное устройство, прикрепленное к резной раме с пейзажем, радостно закивал. Все шло как и должно было идти. Сын краснохолмского вице-губернатора, при всей своей вседозволенности, которая обычно и приводит к краху, решил перепровериться относительно немецкого бизнесмена и, в то время когда с чисто сибирским радушием принимал в своем офисе гостя, его служба безопасности также не сидела без дела. Было бы хуже, если бы они упустили этот момент, по крайней мере для Голованова с Агеевым.
Кивком подтвердив, что все понял, Голованов пустился в занудно-утомительный рассказ о возможных перспективах совместного сотрудничества с фирмой господина Похмелкина и попросил Агеева, чтобы тот ближе к вечеру напомнил ему о телефонном звонке в Амстердам.
- А почему не сейчас?
- Можно было бы и сейчас, но… Компаньон слишком серьезный, и мне необходимо как следует обдумать предложение господина Похмелкина.
- Серьезней некуда, - согласился с "немцем" Агеев. - Мало того что король кожевенной промышленности, так вдобавок ко всему и сын вице-губернатора. А это, должен вам доложить, необходимые связи вплоть до губернатора области и налоговой полиции, а также перспектива расширения рынка.
Они перекинулись еще парочкой ничего не значащих фраз, пока Агеев не предложил:
- Может, я в бар спущусь? Посмотрю, чем поживиться можно. Если вы не против, конечно.
- Тогда в номер обед заказывай, - резонно заметил Голованов, уже освоившийся с ролью богатенького бизнесмена, которого поставили на прослушку.
- Можно, конечно, - пожал плечами Агеев, - но… Хотелось бы живьем посмотреть, чем живет этот отель.
- Живьем - это хорошо, - засмеялся Голованов. - С тех пор как уехал из Советского Союза, не слышал этого выражения.
- Что, все-таки скучновато живется в Германии? - хмыкнул Агеев. - Не тоскуется по России?
- Да в общем-то и тосковать особо некогда. Германия - страна деловых людей, и если ты по двенадцать часов в день отдаешь работе, то времени остается только на то, чтобы пива вечером выпить.
- У нас тоже не лучше стало, - подытожил Агеев. - Даже появилась новая прослойка в обществе, трудоалкоголиками называются. Ну так что, не против, если я в бар или в тот же буфет спущусь?
- Пошли вместе, - резонно заметил Голованов, сунув в карман мобильник и записную книжку.
В баре в этот час народа почти не было - и они обосновались за дальним столиком у окна, где можно было оставаться уверенным, что здесь-то тебя никто не подслушает. И пока Агеев раздумывал у стойки бара, каким пивом лучше всего привести свою голову в порядок, Голованов позвонил Сергачеву, который уже должен был ждать этого звонка. Довольно сжато и в то же время обстоятельно рассказал капитану о своей первой встрече с Ником и о том, какое впечатление произвел на него сын вице-губернатора области.
Довольно жесткий в обращении со своими людьми, волевой и предельно напористый в тех вопросах, которые касались его бизнеса. И пожалуй, именно эта напористость, зачастую безоглядная, являлась его ахиллесовой пятой. Тридцатилетнему отпрыску вице-губернатора, видимо, не давали спокойно спать те российские миллиардеры, список которых уже давно перевалил за разумную черту, и он тоже желал бы стать небожителем. Причем не врастяжку на пятнадцать лет, а здесь и сразу. Оттого и пер безоглядно, видимо уже посчитав себя если и не небожителем, то уж неприкасаемым - это точно.
- Разговор прошел успешно? - спросил Сергачев.
- Думаю, да. Но это был даже не деловой разговор, а скорее знакомство для дальнейшего делового партнерства.
- То есть он прощупывал вас, а вы его?
- В общем-то да.
- А он, случаем…
- Вы хотите спросить, не засомневался ли он во мне как в бизнесмене? Думаю, что нет. И подтверждение тому - приглашение на ознакомительную экскурсию по его головному предприятию. К тому же я говорил о предполагаемых возможностях совместного бизнеса, а не о технологических процессах, связанных с химическим производством. Все-таки я коммерческий директор концерна, а не главный технолог завода. И вовсе не обязан знать все те тонкости по производству уксусного ангидрида, который, как мне показалось, заинтересовал его не на шутку.
- Это хорошо-о-о, очень хорошо, - протянул Сергачев и тут же спросил: - А когда экскурсия?
- Сказал, что перезвонит завтра утром, и просил при этом, чтобы я по возможности задержался в городе.
- И это тоже хорошо, - произнес Сергачев. - Кстати, когда будете на заводе, попросите, чтобы он показал вам его химическую лабораторию. Есть информация, правда, пока что не проверенная, что именно там… Короче, вы меня понимаете?
- Да, конечно. Я тоже думал об этом. И вот что еще, - спохватился Голованов. - Сегодня утром, когда мы были в гостях, хозяева тоже не сидели без дела.
- "Клопы"? - догадался Сергачев.
- Так точно. Так что если вдруг будете звонить мне или Агееву…
- Я это предвидел.
- Ну и ладненько, - похвалил будущего полковника наркополиции Голованов. - Теперь о Чудецком с Вассалом. Вы продолжаете их отслеживать?
Голованов упорно чурался погоняла Пианист, хотя и догадывался, что это не очень-то нравится Сергачеву.
- По крайней мере, прошедшей ночью их зафиксировали в ночном клубе. - Судя по сухости ответа, Сергачев не очень-то желал вдаваться в подробности, и в то же время этот вопрос заставил его насторожиться: - А что, есть проблемы?
- Проблемы будут у вас, когда вы их упустите! - В голосе Голованова зазвенели металлические нотки. - А пока что… Дай-то бог, чтобы все обошлось, однако номер напротив словно вымер. За дверью ни звука, хотя на дворе уже три часа пополудни.
- Может, с телками познакомились и завалились к ним домой? - предположил Сергачев.
- Что?.. - Голованов вдруг почувствовал, как у него заныла старая, однако так и не зажившая до конца, пятнадцатилетней давности рана. - Вы… вы все-таки…
- Не будем гнать пену, Всеволод Михайлович! - повысил голос Сергачев. - И с чего бы это вдруг вы взяли, что именно на них зациклятся люди Бая? И вообще, вместо того чтобы пургу гнать, вы бы лучше по городу проехались да посмотрели, что в центре творится. И ваши страхи насчет Пианиста…
Он явно сдерживал себя, чтобы не сорваться да не поставить черт-те что возомнившего о себе дилетанта на место.
- Ладно, до связи, - буркнул Сергачев, и в мобильнике повисла гнетущая тишина.
- Козел! - выругался Голованов, тупо наблюдая, как от стойки бара к столику с подносом в руках продвигается Агеев.
Когда поднялись на свой этаж, Агеев довольно настойчиво постучал в дверь номера напротив. Ни звука.
Агеев вернулся к стойке, за которой дремала, откинувшись на спинку кресла, дежурная по этажу.
- Простите, ради бога, мы договаривались с соседями из двести восьмого поехать вместе в город, вы не знаете, они сейчас в номере?
Бабенка вскинулась, словно по ней прошелся слабый разряд тока, и потянулась рукой к ящику с ключами.
- Ключи на месте, - хриплым со сна голосом произнесла она. - Наверное, они уехали.
- А вы их сегодня не видели? Два симпатичных таких, молодых парня.
Дежурная отрицательно качнула головой:
- Да помню я их… москвичи. Но сегодня не видела. Может, еще до пересменки умотались.
"Умотались до пересменки…"
Хотелось бы в это верить и Голованову, однако он уже не верил, как не верил и в то, что Вассал с Чудецким могли прямо из ночного клуба уехать к женщинам. Для любви у них был свой номер с двумя спальнями, к тому же Вассал был далеко не тем человеком, который повелся бы на то, чтобы тащиться ночью в чужом городе к каким-то шлюхам.
Теперь уже его не отпускал тревожно сосущий червяк надвигающейся беды.
С трудом перекантовавшись в номере до семи вечера, он уже самолично вышел в коридор и трижды стукнул кулаком в дверь номера.
Тишина!
Зато из своего закутка выглянула уже знакомая им дежурная по этажу:
- Вы в двести восьмой? Нету их. Не приходили еще.
Теперь уже у Голованова не оставалось и доли сомнения, что с сыном Марины произошло что-то непредвиденное. Впрочем, он уже догадывался, что именно. И от этой его догадки ему вдруг стало страшно.
Пройдя Афган и Чечню, он не понаслышке знал, что такое угодить в лапы озверевших душманов. Надо было что-то срочно предпринимать, но он не знал что.