- Какой генерал? Какой госпиталь? Я ничего про это не знаю. Зачем вы мне это шьете? У вас всегда так, да? Мне говорили… Мне рассказывали… Стоит признаться в одном, как вы тут же вешаете еще десять…
- Кончай темнить, парень. Ты, кажется, уже убедился, что я все про тебя знаю. Ты решил отомстить за брата. Готовился долго. Много переживал. Суд учтет твое состояние, можешь быть уверен. Тем более что генерал жив. Это не убийство, это всего-навсего покушение. К тому же…
- Да что вы такое говорите? Какое покушение? - Медведев чуть не плакал. - Не знаю я никакого генерала.
- А про брата своего тоже ничего не знаешь?
- Мой брат застрелился. В Косово. Он был хорошим человеком и не хотел убивать. Его заставили. Он не выдержал.
Александр Борисович внимательно посмотрел на Медведева.
- Вот оно что, - тихо сказал он. - Значит, генерал - не твоих рук дело?
- Да не знаю я ни про какого генерала! Зачем вы меня мучаете? Зачем?
Медведев прижал ладони к лицу и разрыдался. Совсем как маленький мальчик.
Александр Борисович окончательно пришел в себя. Обморока удалось избежать, пульсирующая боль в висках утихла, желтая пелена перед глазами рассеялась. Головокружения тоже больше не было.
Теперь Турецкий смотрел на Медведева с удивлением. Было странно видеть, как этот здоровый детина с бычьей шеей и крепкими, как у коня, мускулами рыдает, как перепуганный ребенок.
"Час от часу не легче, - подумал Александр Борисович. - Однако как все повернулось. Метил в лоб, а попал по лбу. Кто бы мог подумать?"
- Я… правда… ни про какого… генерала… - хрипло, навзрыд, бормотал Медведев сквозь прижатые к лицу пальцы.
"А ведь и впрямь не знает", - подумал вдруг Турецкий. Чутье подсказывало ему, что парень не врет.
- Ну хватит, - мягко сказал Александр Борисович. - Порыдал и будет. Нам надо ехать. Вытри слезы и поднимайся. Платок есть?
Парень, не отнимая ладоней от лица, мотнул головой.
- На, возьми мой. Да бери, он чистый.
"Эх, не было печали, да черти накачали", - в сердцах думал Александр Борисович, ведя парня к машине.
6
Удар пришелся Штырю в челюсть. Штырь отлетел к стене, задев по пути журнальный столик, споткнулся о табурет и повалился на пол, сопровождаемый звоном разбиваемой посуды.
Любого другого такой мощный удар вывел бы из строя, но только не Штыря. Тот в секунду вскочил на ноги, прижался спиной к стене и, сжав кулаки, угрюмо проговорил:
- Зря ты так, Боров.
- Другого языка ты не понимаешь, - спокойно ответил ему Антон Боровой, потирая ушибленный кулак.
- Зря ты так, - повторил Штырь. - Не по-товарищески.
- Ну ладно, хватит блажить. - Боровой нагнулся, поднял с пола бутылку водки, отвинтил крышку и глотнул прямо из горла. Вытер губы и протянул бутылку Штырю. - На, хлебни.
- Не хочу!
- Хозяин - барин, - сказал Боровой, закрыл бутылку и, поискав глазами, куда бы ее поставить, поставил на подоконник. Повернулся к Штырю.
- Может, хочешь мне вмазать? - спросил он спокойно. - Ну, давай.
- Ты вождь, - сказал Штырь, трогая пальцами ушибленную скулу и хмуро глядя на Борового. - Я клялся беспрекословно тебе подчиняться.
- Тогда какого хрена ты снова начинаешь? Водки насосался?
- Вождь тоже может ошибаться, - угрюмо проговорил Штырь. - А брататься с черномазыми мы не должны. Черномазые - наши враги!
- Слушай, Штырь, что ж ты за идиот такой, а? - с усталостью и досадой сказал Боровой. - Еще раз тебе повторяю: это тактический ход. Мы просто используем их. Когда это дойдет до твоей тупой башки?
- Все равно, - с прежним упрямством произнес Штырь. - Ты сам мне рассказывал про тот эксперимент.
- Про какой еще эксперимент?
- Когда белые люди начинали читать китайские книги, одеваться, как китайцы, жрать китайскую хрень, - и как потом у них глаза стали косыми.
- А, ты про это, - усмехнулся Боровой, припомнив, что где-то с полгода назад имел неосторожность пересказать Штырю то, что услышал на лекции по философии. - Мы с тобой не собираемся жрать их еду, ходить в мечеть и бегать по городу с Кораном под мышкой. С нами ничего не случится.
- Откуда ты знаешь?
Боровой понял, что беседовать со Штырем бесполезно, и вздохнул:
- Ладно. Хрен с тобой. Ты в этом деле не участвуешь. Я дам тебе другое задание.
- Какое? - насторожился Штырь.
- Отлепись от стены и сядь. Штырь послушно прошел к дивану.
- Садись! Штырь сел.
- Ну вот. Так-то лучше, - кивнул Боровой. - Помнишь фраера, который видел нас, когда мы завалили ту девчонку?
- Из детективного агентства?
- Угу.
- Пора его использовать, - сказал Боровой и, прищурив глубоко посаженные глаза, задумчиво потер пальцами подбородок. - Мы дадим ему задание. А если он попробует отказаться - пустим его женушку-сучку по кругу.
- Мне это не нравится, - сказал Штырь. - Ты говорил, что мы не воюем с белыми женщинами.
- Он мент. А она - жена мента. Ты помнишь, что менты - такие же наши враги, как черномазые?
- Помню, - глухо отозвался Штырь.
- Вот и не выеживайся. После работы она заходит в магазин, рядом с домом. Подойдешь к ней и передашь записку.
- Какую записку?
- Которую я напишу, кретин. Отдашь ей записку и попросишь передать Турецкому. А на словах передашь привет от старого знакомого.
- Хорошо, сделаю, - сказал Штырь. Шмыгнул носом и угрюмо добавил: - Обзываться-то зачем?
- Ладно, извини, - усмехнулся Боровой. - Просто ты меня за сегодняшний день здорово достал. В общем, передашь ей записку. А я пока встречусь с самим Турецким.
Штырь нахмурился.
- Че-то я не догоняю, - сказал он, машинально трогая ушибленную челюсть. - А записка тогда зачем?
- Чтобы он понял, что мы постоянно за ней следим. Что она у нас под колпаком. И что мы всегда можем сделать ей бо-бо. Понял наконец?
- Теперь понял, - сказал Штырь, потрогал челюсть и поморщился.
7
- Ну как? - спросил Турецкий у Щеткина. - Как он тебе?
- По-моему, не врет, - ответил Щеткин. - Они и в самом деле планировали ограбление. - Майор сел на стул и закурил. - Этот второй… Качеев… уже проходил по делу ограбления обменного пункта, - продолжил он. - Правда, в тот раз всего лишь свидетелем. Кстати, грабителей тогда так и не нашли. Но теперь, думаю, он в наших руках.
- Матерого зверя поймали, - усмехнулся Турецкий.
Щеткин посмотрел на него с неодобрением.
- Зря иронизируешь. Через пару дней они собирались грабить инкассаторов. Могли погибнуть люди. Это очень серьезно.
- Да я и не иронизирую. Просто… странно все это. Идешь охотиться на лося, а приходишь с медведем.
- Тоже ценный трофей, - сказал Щеткин, дымя сигаретой. Он покосился на Турецкого. - Ты, я вижу, сильно рассчитывал на эту версию.
- Рассчитывал, - сухо сказал Александр Борисович.
- Возможно, он врет, - пожал плечами Щеткин.
- Да нет, не похоже. Но ты на всякий случай тщательней его проверь.
- Само собой, - кивнул Щеткин. Александр Борисович оглядел стены кабинета.
В сердце у него вдруг засаднило. Какого черта я вообще делаю? - подумал он. - Какое мне дело до всего этого? Я теперь пенсионер-инвалид. Мне положено сидеть во дворе и играть с другими пенсионерами в шахматы или шашки. Единственное расследование, на которое я теперь могу претендовать, - это поиск пешки, свалившейся со стола в траву.
Турецкий качнул головой, прогоняя дурные мысли.
- Что Вертайло? - спросил он.
- Да пока ничего, - ответил Щеткин. - Завтра утром встречаем его с Антоном на вокзале и ведем по городу. Авось что-нибудь и проклюнется. Парня я, кстати, проверил.
- Борового? - вскинул бровь Александр Борисович.
- Угу. Странный тип. Раньше был одним из активных участников группировки скинхедов. Громили рынки, били иностранцев. Пару раз его заметали вместе с другими хулиганами, но потом отпускали - свидетелей не было.
- Ну, это как водится, - с недоброй усмешкой сказал Турецкий.
- Но вот уже года полтора, как вестей о нем никаких, - продолжил Щеткин. - Я навел кое-какие справки. Учится хорошо, после окончания института собирается в аспирантуру. По поведению никаких нареканий.
- Прямо ангел, а не человек. Если забыть об убитой девочке.
- Да уж… Одним словом, парень как парень. Антон Плетнев еще раз наведался в "Пузо"…
- В "Пузо"? Щекин кивнул:
- Ну да. Это тот пивной бар, где коротают время скинхеды и сочувствующие им. Со вчерашнего дня у Плетнева там много добрых знакомых.
- Как же, как же, помню. - Турецкий улыбнулся, вспомнив подробный и горделивый рассказ Плетнева о стычке с бритоголовыми хулиганами. "Сорок лет, а все, как пацан", - подумал Александр Борисович. - Ну и что там?
- Плетнев выяснил, что вместе с Боровым из группировки ушли еще несколько парней. Все они - близкие друзья Борового. Плетнев нарыл имена троих из них. Первый - Сергей Кержнер. Второй - Виктор Штырев. Третий - Иван Мельников.
- Кержнер, Кержнер… - пробормотал Александр Борисович, как бы что-то припоминая. - А разве это не еврейская фамилия?
- Еврейская.
- Гм… Тогда я что-то ничего не понимаю.
- Вот и друзья Борового, видимо, не понимали, - сказал Щеткин. - Я весь день посылал запросы и выяснил следующее. В мае позапрошлого года Сергей Кержнер пропал.
- Как пропал? Совсем?
- А разве иначе пропадают? - иронично поинтересовался Щеткин.
Александр Борисович тоже усмехнулся.
- Ну-ну, хватит зубоскалить. Подробности исчезновения известны?
- Да какие там подробности. Заявление об исчезновении писала мать Кержнера. Мне прислали копию из ГИЦа. Если хочешь, можешь посмотреть.
Щеткин выдвинул ящик стола, достал лист бумаги и протянул его Турецкому.
Тот достал из кармана очки, напялил их на нос и принялся читать, шевеля губами.
- "…На работу не явился", - прочел он вслух и положил листок на стол. Посмотрел на Щеткина поверх очков. - Вижу, вы с Плетневым даром времени не теряли. Значит, наши бравые парни решили провести чистку рядов? Так сказать, очистить ряды идейных борцов от нежелательного еврейского элемента?
- Похоже на то. Я собираюсь наведаться в квартиру Кержнера с обыском.
- Ну зачем же так официально? - Александр Борисович снял очки и запихал их в карман. - Думаю, его мать и так нас впустит, если узнает, что это может помочь в поисках ее сына. Кстати, а тогда, сразу после исчезновения, там никто ничего не искал?
Щеткин слегка покраснел.
- Вы ведь знаете, как наш брат, оперуполномоченный, относится к таким делам? - сказал он. - Нет тела - нет преступления.
- Короче, никто ничего не искал, - резюмировал Александр Борисович. - Будем надеяться, что мать парня оставила его комнату в неприкосновенности. Итак, Петр, давай подытожим. Полтора года назад, или около того, несколько скинхедов вдруг вышли из группировки. Они отрастили волосы, переоделись в цивильную одежду и стали жить обычной, мирной жизнью. Ходить на учебу и работу, возвращаться к ужину домой. Но все это было лишь камуфляжем, прикрытием. На самом деле наши ребятишки не отказались от своих "великих" идей. Более того, их идеи стали еще радикальнее. Если раньше они громили рынки, то теперь решили завязать с этим баловством и взяться за настоящую борьбу. Как тебе такой поворот?
- Думаю, вполне правдоподобен, - кивнул Щеткин. - Учитывая, какие метаморфозы произошли в мышлении россиян за последние несколько лет. И во внутренней политике правительства, кстати, тоже.
- Не диссидентствуй, Петя, - с усмешкой сказал коллеге Турецкий. - Итак, наши доблестные борцы за чистоту белой расы организовали что-то вроде террористического кружка. Вернее - организации. Для начала ушли на подпольное положение, состряпали устав, программу, оформили цели и задачи борьбы…
- Вряд ли так-то уж, - с сомнением произнес Щеткин.
- А почему бы и нет? - пожал плечами Александр Борисович. - Радикально настроенная молодежь любит играть в такие игры. Чтобы побольше церемоний и торжественных клятв. Не удивлюсь, если они зачитывали клятву вслух под гробовую музыку, а потом подписались под ее текстом кровью.
- Они же не сатанисты, - снова возразил Щеткин.
Турецкий пожал плечами:
- Да какая, к черту, разница? Помнишь про количество ножевых ранений? Сначала семь, потом - двенадцать. Это у них что-то вроде церемониала. Чтобы каждый из членов центрального комитета организации ударил жертву ножом.
- Центральный комитет? - Щеткин с сомнением покачал головой. - Вот уж этого-то в помине нет. Это же просто пацаны.
- Когда организация разрастается, центральный комитет просто необходим. Что-то вроде совета старейшин.
- А ты думаешь, их теперь много?
Александр Борисович вздохнул.
- Кто знает? Дерьмовые и агрессивные мыслишки распространяются быстро. Тем более, когда это касается молодежи. Спроси мою жену, - она, как дипломированный психолог, тебе подтвердит: больше половины подростков склонны к немотивированной агрессии. А тут такой прекрасный повод - встать под знамя "великой борьбы", поставить свою агрессию в услужение "великой идее". И тем самым оправдать свой природный сволочизм. Но хватит теории, вернемся к практике. Итак, бывшие скинхеды решили бороться по-взрослому. Сколотили бригаду, назвали ее "Черные волки"… а как же иначе? Тут без громкого названия не обойтись… И взялись за работу. Для начала вышвырнули из бригады еврея Кержнера.
Вывезли его в подмосковный лесок и дали лопатой по башке. А потом зарыли или утопили в каком-нибудь болоте.
- Вот с этим спорить не стану, - сказал Щеткин, с любопытством поглядывая на Турецкого и удивляясь, как ловко тот обрисовал картину происшествия (если, конечно, в ней хоть что-то есть от реальности).
- Затем, - продолжил размышлять Александр Борисович, - новоявленные "черные волки" принялись за настоящую работу. То есть за физическое устранение врагов. Однако единичные убийства мало похожи на "великую борьбу". Тогда они стали разрабатывать план какого-нибудь грандиозного деяния. Чтобы сразу, во весь голос, заявить о себе. Статьи, телерепортажи, и в каждом репортаже, в каждой статье роковое словосочетание - "черные волки".
- По-моему, ты преувеличиваешь, - сказал Щеткин.
- Может быть, - согласился Турецкий. - Но давай рассуждать дальше, авось к чему-нибудь и придем. Итак, для того чтобы почувствовать себя настоящей силой, бригаде "черных волков" нужно совершить что-нибудь грандиозное. Если вспомнить, что главная цель организации - уничтожение врага, то можно предположить, что…
Турецкий неожиданно замолчал. Его лицо осунулось, на лбу прорезались морщины. Щеткин весь подался вперед.
- Кажется, я понимаю, о чем ты, - сказал он, понизив от волнения голос. - Тот самый теракт, о котором говорил Плетнев?
Александр Борисович с усилием потер лоб.
- Ч-черт… Вот ведь до чего договорился. Да нет, все это не более чем моя фантазия.
- А если нет? - встревоженно спросил майор. - Если они и впрямь задумали что-то подобное?
- Если так, то дело дрянь, - мрачно сказал Турецкий. - И дело осложняется одним маленьким фактом… Понял уже, о чем я?
- Да, - тихо произнес Щеткин. И выдохнул: - Вертайло.
- Угу. Бывший прапорщик, спекулировавший боеприпасами. Мразь, которую генерал Свентицкий отправил на нары.
Турецкий и Щеткин переглянулись.
- За Боровым следят? - спросил Александр Борисович.
- А как же. Водят всюду. Но парень то и дело норовит ускользнуть.
- Чувствует слежку? Щеткин подумал, покачал головой:
- Вряд ли. Просто осторожничает. Пару раз за день он просил у прохожих мобильные телефоны - чтобы позвонить. Видать, боится прослушки.
- И что, давали? - поинтересовался Турецкий.
- Как ни странно, да. У парня просто дар убеждения. Харизма, как это нынче принято говорить. Глядишь, и новый Гитлер вырастет. Тем более что общество уже готово к его приходу, - добавил Щеткин.
- Опять диссидентствуешь?
- Просто констатирую, - пожал плечами майор.
- Ладно. Пора обсудить план действий…
8
Темная фигура отделилась от дерева и двинулась навстречу Турецкому. Александр Борисович остановился и стал ждать. Он узнал парня еще до того, как тот приблизился. Высокая, сухопарая фигура, руки спрятаны в карманах брюк, спокойная походка - походка волка, обходящего свою территорию.
- Здравствуйте, Александр Борисович, - поприветствовал Боровой Турецкого, останавливаясь перед ним.
Турецкий окинул его презрительным взглядом.
- А, ты. Я тебя сразу не узнал.
- Вы не слишком-то вежливы, - сказал Боровой.
Александр Борисович почувствовал, как в душе у него вскипает ярость.
- Я бы с удовольствием свернул тебе шею, - искренне сказал он.
- Вряд ли у вас это получится, - заметил Боровой. - Так что не советую и пытаться.
- Чего тебе нужно?
- Поговорить. "Возьми себя в руки", - приказал себе Турецкий, чувствуя, как внутри у него все клокочет от гнева.
- Я не настроен с тобой разговаривать, - сухо проговорил он.
На узких скулах Борового заиграли желваки.
- А мне плевать, настроены вы или нет, - сказал он. - Вам придется со мной поговорить. - Боровой повертел головой и кивнул в сторону витрины кафе. - Давайте зайдем в кофейню.
- Я спешу, - ответил Турецкий холодно. - У меня дела.
- Дела подождут. Если, конечно, вы не хотите подвергнуть опасности свою семью.
Турецкий сжал кулаки и двинулся на Борового.
- Послушай, щенок…
- Тс-тс-тс. - Боровой покачал головой. - Не стоит. Не поможет.
Турецкий остановился. Пристально посмотрел бандиту в глаза и спросил:
- Чего ты хочешь? Я никому ничего не рассказал.
- Я знаю, знаю, - закивал Боровой. - Поэтому вы и ваша жена еще живы. Давайте зайдем в кофейню обсудим дальнейшие наши отношения. Поверьте, я не хочу причинять вам вреда. И не смотрите на меня волком. Насколько я помню: волк - это я. А вы всего-навсего легавая ищейка. И хватит препирательств. Пошли!
Боровой повернулся и, не вынимая рук из карманов, двинулся к кофейне. Турецкий, секунду помедлив, зашагал за ним.
Они сели у окна - так захотел Боровой. Разговаривая с Александром Борисовичем, парень то и дело бросал в окно быстрые, внимательные взгляды.
"А он и в самом деле похож на хищника, - подумал Турецкий. - Только не на волка, а на шакала, который нашел кусок мяса и теперь спешит сожрать его, пока не пришел кто-нибудь покрупнее и пострашнее".
- Вы ведь работаете в частном детективном агентстве, - начал Боровой. - А значит, имеете знакомых и в милиции, и в охранных фирмах.
- К чему ты клонишь? - резко спросил Турецкий.
Боровой слегка прищурил темные, недобрые глаза и сказал:
- Мне нужна ваша помощь. Не бойтесь, вы не подвергнете свою жизнь опасности. И никакой уголовщины тоже не будет. Просто вы воспользуетесь своими связями и добудете мне несколько удостоверений. Уверен, вы сможете это сделать.
Турецкий ответил не сразу. Некоторое время он разглядывал лицо парня, удивляясь поразительной наглости, с которой тот предлагал ему сделку.
- Так как? - спокойно спросил Боровой и усмехнулся. - Сможете сделать это для меня?