7
Константин Дмитриевич Меркулов сидел на диване с чашкой чая в руке. Завидев Турецкого, он улыбнулся и по привычке - на правах старого друга - хотел приветливо сострить, однако Турецкий не дал ему такой возможности.
- Здравствуйте, Константин Дмитриевич, - равнодушно произнес он, не подавая Меркулову руки и проходя к креслу.
Меркулов слегка растерялся, но тут же взял себя в руки.
- Привет, бродяги, - дружелюбно сказал он. - Ну что, ребята, поработали на славу! Улики железные. Торговля оружием… Я думаю, надо брать этих ореликов с поличным. - Константин Дмитриевич поставил чашку на столик и вытер губы тыльной стороной ладони. Посмотрел на Турецкого. - Что думаешь, Сань?
- Брать, конечно, надо, - спокойно ответил Турецкий. - Но по-умному. - Он повернулся к Плетневу. - Антон, ты говорил, у них там - раритетное спецоружие?
- Угу, - кивнул Плетнев. - Пистолеты из углепластика. Для бесшумной стрельбы.
- И стоят, наверное, недешево?
- Да уж как пить дать, - усмехнулся Плетнев. - Такие игрушки стоят огромных денег.
Александр Борисович кивнул, словно услышал именно то, что ожидал.
- И на черном рынке наверняка большим спросом не пользуются, - сказал он. - Скорее всего, это был специальный заказ.
- Ну да, - отозвался, качнув гривой седеющих волос, Меркулов. - А с клиентами у них, похоже, вышла какая-то неувязка. Значит, теперь сбыть все это богатство будет для них затруднительно. Ты это имеешь в виду?
- Да, - сказал Александр Борисович. Он сдвинул брови и задумчиво проговорил: - Если бы у нас была возможность выкинуть на черный рынок сообщение о том, что кто-то хочет купить именно эти пистолеты?.. - Турецкий поднял взгляд на Меркулова. - Кстати, Щеткин утверждает, что в Свентицкого стреляли именно из такого оружия.
- Вот тебе улика, которую можно сделать неопровержимой, - откликнулся Меркулов. - Надо действовать!
Однако Турецкий не спешил с выводами.
- Времени у нас маловато, - сказал он после паузы. - Вдруг им подвернется другой заказчик? Подставных лиц искать - это процесс долгий… - Александр Борисович повернулся к Плетневу: - Антон, ты говорил, с Вертайло работает человек из органов?
- Что? - вздернулся Меркулов. - Что это еще за закрытая информация? Почему вы мне сразу об этом не сказали? Кто такой?
Плетнев ответил слегка смущенно:
- Парень с Петровки… Вертайло ему как раз задание дал заказчика найти.
- Так что же вы?.. - с досадой начал Меркулов, но Турецкий не дал ему договорить.
- Скорей всего, этот парень работает в отделе по незаконному обороту оружия, - спокойно и рассудительно изрек он. - Его надо прижучить. Щеткин… - Турецкий сделал паузу и покачал головой. - Нет, Щеткин вряд ли нам поможет. Чин слишком маленький. Да, Антон, вижу, у нас проблема.
Лицо Меркулова пошло пятнами. Он еле сдерживался, чтобы не раскричаться.
- Слушай, Турецкий, - заговорил он обиженным и рассерженным голосом. - Хорош уже! Ты что, мстишь мне?
Турецкий ничего не ответил и даже не посмотрел в его сторону.
Меркулов встал с дивана.
- Сань, думай что хочешь, но я сделал для тебя все, что мог. И если я не оправдал твоих ожиданий, то извини, я - не Бог. Но ты никогда не сможешь обвинить меня в том, что я тебе не помогал.
Турецкий по-прежнему молчал.
- Что ты молчишь? - повысил голос Меркулов. - Разве я не прав?!
Повисла пауза. Александр Борисович медленно поднял взгляд на Меркулова и так же медленно проговорил:
- Ты можешь нам еще раз помочь, Константин Дмитриевич?
- Да я только о том и говорю, - взволнованно ответил Меркулов, которого странное поведение друга сбивало с толку. - Только что именно ты имеешь в виду? Какого рода помощь тебе нужна?
Турецкий с Плетневым переглянулись.
- Нагрянешь в МУР с прокурорской проверкой? - спокойно поинтересовался у Меркулова Александр Борисович.
Некоторое время Меркулов молчал, обдумывая предложение. Потом вздохнул и кивнул:
- Ладно. Куда ж я от вас денусь? Сегодня же все и сделаю. - Он поднял руку и посмотрел на часы. - Если время позволит. Но для начала нужно узнать, что это за тип?
- Механизм уже запущен, - пошутил Турецкий. - Не думаю, что это займет много времени. Щеткин должен позвонить с минуты на минуту. Как только позвонит, я тут же перезвоню тебе.
8
Прокурорская форма всегда была Константину Дмитриевичу к лицу. Китель подчеркивал его широкие плечи, прямую не по годам осанку, гордый взлет львиной головы. Он шел по коридору с видом спустившегося с неба божества.
В последние годы Меркулов сильно сдал. Стали все чаще побаливать суставы. Голова стала совсем белой. Лицо прорезали резкие, глубокие морщины. Иногда, глядя на себя в зеркало, Константин Дмитриевич с грустью осознавал, что время его близится к закату. Что впереди осталось не так уж много лет, а за ними… Впрочем, о том, что его ждет за ними, Меркулов думать не хотел. Хватило бы здоровья поработать еще лет пять - и то было бы хорошо. А то вон Турецкий… намного младше, а за какой-то год превратился из сильного, молодого мужчины в пожилого, побитого жизнью инвалида. С тростью ходит, в обмороки падает. И этот взгляд… взгляд затравленного волка.
Меркулов поморщился и тряхнул головой - нельзя так думать о друге. С ним еще все будет в порядке. Врачи сейчас хорошие, организм у Турецкого всегда был железный. Бог даст, все еще вернется в норму.
Дежурный, сидевший за столиком, завидев Меркулова, вскочил с места с такой быстротой, словно в стул была встроена маленькая катапульта, и отдал честь.
Меркулов кивнул и с холодной вежливостью поинтересовался:
- Вы не подскажете, где кабинет майора Столешникова?
- Четыреста двенадцатый, - отрапортовал дежурный. Сделал широкий жест рукой и пояснил: - Сразу после поворота направо.
- Благодарю, - так же холодно проговорил Меркулов и зашагал дальше по коридору.
Майор Столешников, молодой еще человек, в черном кожаном пиджаке, сидел за столом и просматривал лежащие перед ним стопкой бумаги. В дверь постучали.
- Входите! - громко сказал Столешников, не отрываясь от бумаг.
Дверь кабинета открылась, и на пороге возник Меркулов во всем наводящем трепет великолепии своего прокурорского наряда.
Столешников раскрыл было рот, но тут же поднялся со стула, отчеканив:
- Здравия желаю!
- Садитесь, майор, - по-начальственному холодно разрешил Меркулов.
Столешников сел, не сводя с гостя озабоченно-растерянного взгляда. Константин Дмитриевич вошел в кабинет и сел в кожаное кресло, прямо напротив Столешникова.
Тот сглотнул слюну и спросил дрогнувшим голосом:
- Чем могу помочь, товарищ генерал-полковник?
- Видите ли, в чем дело, майор, - заговорил Меркулов, сверля лицо Столешникова холодным, немигающим взглядом. - У меня к вам конфиденциальное дело.
- Ка… какое? - заикаясь, спросил Столешников.
- Я бы хотел приобрести партию спецоружия.
Лицо майор вытянулось, на щеках появились алые пятна.
- То… товарищ генерал, я не…
- И немедленно, - спокойно сказал Меркулов. - Познакомьте меня, пожалуйста, с прапорщиком Вертайло.
9
Шагая по влажной, покрытой выбоинами, плотно утоптанной тысячами ног дороге, Боровой смотрел по сторонам и дивился. Он и представить не мог, что в Москве, пусть даже на самой ее окраине, стоят целые ряды "деревенских" избушек. Серый покосившийся штакетник заборов, облупленные резные ставни на темных окнах. Такое ощущение, что ты попал в какую-то умирающую деревушку где-нибудь в средней полосе России, а не в московский район Жулебино, который (Боровой специально справлялся в Интернете) считался одним из самых благоустроенных в столице.
Забавно было то, что по другую сторону проспекта высились башни и "китайские стены" вполне современных новостроек. Там виднелись витрины магазинов и ресторанов, в одном месте мелькнул даже боулинг. А по эту сторону скособоченные избушки таращились на своих младших белоснежных сестер, как древние, прибитые к земле годами старухи на восемнадцатилетних рослых девиц.
Нужный дом Боровой увидел сразу. По виду он не отличался от остальных избушек, но прямо возле калитки через штакетник был перекинут красный ковер, служивший опознавательным знаком.
Боровой подошел к калитке, положил пальцы на ржавую ручку и легонько надавил. Калитка с душераздирающим скрипом распахнулась, впуская гостя на грязный дворик, уставленный полусгнившими ящиками и грязными полосатыми сумками, из которых торчали горлышки таких же грязных бутылок.
Боровой пересек двор, подошел к окну и стукнул в него костяшками пальцев. Стекло опасно задребезжало в гнилой раме.
- Эй! - крикнул Боровой. - Есть кто дома?
Внутри послышались голоса. Затем громыхнула старая массивная щеколда, и дверь избы приотворилась. Боровой увидел ухмыляющееся лицо Умара.
- Здравствуй, Антон, - приветливо поздоровался тот. - Входи в дом, ты правильно пришел.
Антон шагнул через высокий порог и, войдя в темные, пахнущие затхлым сени, пожал протянутую руку чеченца.
- Далеко же ты забрался, - сказал Боровой.
- Э, какой далеко? - усмехнулся Умар. - До метро три остановки на автобусе. Считай, центр Москвы!
Умар засмеялся мелким, сухим смехом. Боровой почувствовал острое желание заткнуть ему рот кулаком, но сделал над собой усилие и тоже усмехнулся.
- Да уж, хата с окнами на Кремль, - сказал он. - Мы в дом пройдем или здесь будем пылью дышать?
Умар посторонился и сделал широкий жест рукой.
- Проходи, дорогой. У меня уже и "поляна" накрыта.
Боровой двинулся в глубь дома, к маячившему впереди светлому квадрату дверного проема.
- Голову пригни, - сказал Умар. И вовремя, потому что Антон как раз входил в комнату и, не предупреди чеченец, впаялся бы лбом в низкую притолоку.
- Карлики здесь, что ли, жили? - проворчал Боровой.
- Русские жили, - тихо проговорил у него за спиной Умар.
Боровой обернулся.
- Это шутка, - сказал Умар. Улыбнулся и повторил: - Шутка! Проходи в комнату, дорогой. Давно тебя ждем. Соскучились уже.
Боровой прошел в комнату. На ветхом, потертом диванчике сидел знакомый уже ему чеченец Аслан. Он кивнул Антону, но с кресла не поднялся.
Насчет "накрытой поляны" Умар не обманул. Прямо перед креслом стоял небольшой круглый стол, а на нем бутылка коньяка, пара бутылок красного вина и тарелки с закусками.
- Садись, Антон, в ногах правды нет, - весело сказал за спиной у Борового Умар.
Боровой сел во второе кресло, а сам Умар примостился рядом с Асланом, на диване. Пока Антон оглядывал комнату, Умар открыл бутылку и разлил по бокалам вино. Протянул один бокал Боровому.
- Держи, партнер!
- Я не пью, - сказал Боровой.
- А за мое здоровье? Боровой дернул щекой и ответил нехотя:
- Один бокал, и все.
- Какой базар. Бокал так бокал, насиловать не станем. Да, Аслан? - Умар подмигнул своему товарищу. Тот, однако, остался серьезен.
- Много болтаешь, Умар, - сухо проговорил Боровой. - К делу пора переходить.
- Выпьем и сразу перейдем. Ну, давай!
Они чокнулись. Умар одним глотком ополовинил бокал и почмокал сизыми губами. Боровой слегка пригубил и поставил бокал на стол.
- К делу, - сказал он.
- К делу так к делу, - прищурил черные глаза Умар.
Боровой поднял с пола сумку, с которой пришел, и поставил ее на диван. Судя по усилию, с каким Боровой это проделал, сумка была очень тяжелой. Боровой расстегнул молнию и жестом пригласил чеченца заглянуть в сумку.
Умар скосил глаза на Аслана и сказал:
- Проверь. Аслан встал, обошел диван, нагнулся над сумкой.
Поковырялся в ней немного, поднял взгляд на Умара и кивнул.
- Все в порядке? - спросил Боровой.
- Да, Антон, все в порядке, - ответил Умар.
- Ты обещал показать мне кандидатов.
- Кандидаток, - поправил его Умар. - Аслан, сделай.
Аслан кивнул и вышел в соседнюю комнату. Вернулся он через несколько минут, и не один: за ним шли две девушки в темных платьях. Шли тихо, молчаливо, опустив глаза в пол. Одна была брюнетка, по виду - жительница Кавказа, вторая (к полной неожиданности Борового) - светлоглазая блондинка. Волосы у обеих были гладко зачесаны назад и скручены в хвосты.
Девушки прошли в комнату и остановились. Брюнетка продолжила смотреть в пол, а блондинка слегка приподняла голову и скользнула взглядом по лицу Борового.
- Вот, Антон, как и обещал, - сказал радушным голосом Умар. - Эти две шахидки послужат Аллаху, когда…
- Умар, он русский? - неожиданно произнесла блондинка.
- Что? - не понял Умар.
- Это мужчина - русский? - тихо повторила свой вопрос девушка.
Умар нахмурил лоб и кивнул:
- Да, Зурна, русский. Как и ты.
Девушка пристально посмотрела на Борового и спросила:
- Почему он здесь?
- Он с нами, Зурна, - ответил ей Умар. - Он поможет нам в нашей святой борьбе. - Ведь поможешь, Антон?
- А куда ж я денусь, - ответил Боровой и хотел было усмехнуться, однако встретился взглядом с девушкой и почему-то не улыбнулся. Она смотрела на него прямым взглядом, в котором были и любопытство, и недоверие, и решимость.
- Ну? - снова обратился Умар к Боровому. - Ты хотел посмотреть, и ты посмотрел. Они могут идти?
- Да, - ответил Боровой. - Они могут идти.
Умар сделал знак Аслану. Тот что-то буркнул по-чеченски - девушки повернулись и, как прежде, гуськом вышли из комнаты. Как только дверь за ними закрылась, Умар повернулся к Боровому и сказал:
- Ну? Что скажешь? Понравились тебе мои смертницы?
Боровой разлепил спекшиеся от напряжения губы и произнес таким голосом, словно каждое слово давалось ему с неимоверным трудом:
- Она и правда русская?
- Зурна? Да, Антон, русская. Ее Зоя зовут. А Аслан прозвал ее Зурна. Ей тоже так больше нравится. А почему ты спрашиваешь?
- Я… Я думал, что они обе чеченки.
- Чеченки - не чеченки, какая разница? Аллаху ведь все равно. Главное, чтобы правоверные были. А Зурна - мусульманка.
- Почему? То есть… как это случилось?
- Просто. Вышла замуж за чеченца. Приняла ислам и переехала с ним в Грозный. Потом мужа убили русские, а она осталась одна.
- Но почему она согласилась умереть?
- Умереть за Аллаха почетно, Антон.
Боровой помолчал, потом спросил:
- Ты заплатил ее семье деньги?
Умар усмехнулся.
- Заплатил немного. И еще заплачу, если она сделает все, как надо. Как говорят русские: "не подмажешь - не поедет". А почему ты спрашиваешь?.. А-а… Она тебе понравилась, да? - Умар тихо засмеялся и прицокнул языком. - Хорошая девочка, Антон. И в постели тоже. Я пробовал.
- Как пробовал? - изумился Боровой. - А разве у вас это… положено?
- А разве у вас не положено спать с собственной женой, Антон? - хитро сощурив глаза, поинтересовался Умар.
- Так она…
- Моя жена, - кивнул Умар. - И вторая, Тамуся, тоже. И следующие тоже будут моими женами. Им нужна поддержка, Антон, и я ее им даю. Как это говорят у русских… Я вселяю в них уверенность - вот как. Я вселяю уверенность, а Аллах - веру. Вместе мы наполняем их жизнь смыслом.
- Какая же это жизнь? - усмехнулся Боровой. - Это смерть.
- Смерть - это часть жизни, брат. Ты еще молодой, но когда-нибудь поймешь. Ну, хватит об этом. Давай поговорим о деле. Взрывчатки ты принес много. Взрыватели у меня есть. Бомбы мы сделаем сами. Взрывы будут хорошие, много человек пострадает.
- Ты уверен?
- Не сомневайся.
Скрипнула дверь, и в комнату вошел Аслан. Он снова уселся на диван, лицо его по-прежнему ничего не выражало, словно было вылеплено из глины. Заговорил Умар.
- Ты говорил, что придумаешь, как провести их на стадион. Придумал?
Боровой кивнул:
- Да. У них будут специальные удостоверения.
- Это хорошо.
- Главное, чтобы бомбы сработали! - с неожиданным жаром сказал Боровой.
Умар посмотрел на него, прищурив черные глаза.
- Бомбы сработают, - сказал он спокойным голосом. - Клянусь Аллахом.
- А девчонки твои не подведут?
- Не смогут, - ответил Умар. - Если что-то пойдет не так, я сам взорву эти бомбы.
- Дистанционным пультом? Умар кивнул:
- Да. - Он чуть склонил голову набок и посмотрел на Борового лукавым, "восточным" взглядом. - Я выполнил уговор, Антон, - сказал он. - Теперь дело за тобой. Думаю, что ты меня не обманешь.
- Я свое слово держу, - сурово проговорил Боровой. Он встал с кресла. - Мне пора. Привезешь ко мне девчонок завтра утром - я их проинструктирую. И переодень их. Чтобы не выглядели как чучела.
- Созвонимся, брат, - с улыбкой сказал Умар. "Лесная обезьяна тебе и брат, и сестра, и жена, сволочь", - подумал Боровой, глядя на ухмыляющуюся физиономию чеченца. Он уже было повернулся к двери, но вдруг остановился, чуть-чуть помедлил, словно обдумывал какую-то мысль, затем проговорил глуховатым голосом:
- Если бомбы не взорвутся, Умар, я тебя убью.
- Они взорвутся, - ответил чеченец.
- Ну, пока.
- Будь здоров, дорогой!
Боровой повернулся и зашагал к выходу.
"Обманет или нет?.. Обманет или нет?.." - вертелось у него в голове. Он не доверял Умару в первую встречу, но сейчас он не доверял ему еще больше. Впрочем… как можно доверять черномазому? Правильно говорит Штырь: хороший черномазый - мертвый черномазый. Ну, ничего. Главное, сделать дело, а там поглядим. В конце концов, ему это тоже выгодно.
Успокоенный этими мыслями, Боровой распахнул калитку и, испытывая большое облегчение, покинул этот мерзкий, заставленный гнилыми коробками дворик-"гадюшник".
10
Двери склада были массивными, обитыми железом, как двери какого-нибудь старинного амбара.
- Ну, чего встал, приятель? - весело осведомился у Столешникова оперативник Дима. - Жми.
Столешников смерил Диму презрительным взглядом, словно говоря: "щенок, что бы ты понимал в жизни?" Затем протянул руку и нажал на кнопку вызова, расположенную рядом со складской дверью. Внешне Столешников выглядел спокойно, но мертвенная бледность ясно свидетельствовала о том, каких усилий ему это стоило.
- Кто там? - послышался из динамика мужской голос.
Столешников слегка наклонился и негромко проговорил:
- Миша, это Столешников. Мы приехали. Открой.
- Открываю, - ответил из динамика голос Вертайло.
Раздался щелчок и вслед за ним тихий писк. Столешников взялся за ручку и потянул тяжелую дверь на себя. Дверь поддалась.
Переступив порог, Дима оглядел склад быстрым, внимательным взглядом.
- Чего встал? Шагай давай, - окликнул его через плечо Столешников.
Дима зашагал за ним.
В самом конце склада, возле деревянных ящиков и картонных коробок, стоял Вертайло, а рядом с ним - плечистый парень в черной форме с блямбой какого-то охранного агентства на рукаве.
Вертайло смотрел на приближающуюся пару спокойно и внимательно. Дима покосился на Столешникова. Тот был по-прежнему бледен, по впалому виску сбежала капля пота.
- Спокойно, майор, не трясись, - тихо сказал ему Дима. - Срок идешь себе сокращать.