- Что вам для этого требуется?
- Во-первых, полная конфиденциальность. Об этой ситуации будут знать три человека. Я, вы и частный детектив, которому вы поручите поиски. Всецело на вас полагаюсь. Только хочу быть в курсе поисков, так сказать… тактически. Какие шаги вы предпринимаете и каковы результаты.
На том и остановились.
- Кстати, - сказал Леонович. - Симпатичная у вас шапочка.
- Найдете мне Веснина - подарю, - вполне серьезно пообещал Турецкий.
- Заметано.
- Займемся обедом?
- А как насчет прожекторов со стадиона?
- Не сомневайтесь, - пообещал Турецкий.
Час спустя Александр Борисович вернулся в гостиницу.
Когда он взял у портье ключи от своего номера и двинулся было к лифту, то периферийным зрением уловил взмах чьей-то руки в баре, вход в который находился напротив конторки портье. Турецкий повернулся, и брови его поползли вверх: в баре сидел Гордеев, рядом с ним стояла стопка и бутылка водки "Русский Размер". Турецкий подошел и присел рядом. Забавно, подумал Турецкий, что и гурман Гордеев предпочитает именно этот напиток. Кроме них, в баре никого больше не было, а бармен был занят своими делами. Турецкий тем не менее вида, что знаком с Гордеевым, не подал, и Юрий Петрович повел себя соответственно, сообразив, что у Турецкого на то свои резоны.
Турецкий заказал пиво и, когда получил холодный запотевший бокал, написал на нем пальцем "404", быстро выпил пиво, расплатился и ушел.
Гордеев понял, что это номер его апартаментов. Подождал, пока Александр Борисович сядет в лифт, выпил с удовольствием еще одну стопку "Русского Размера" и тоже лениво двинулся к лифту. Войти в него, впрочем, не успел: зазвонил мобильный. Судя по определившемуся номеру, звонок был из Генпрокуратуры.
- Юрий Петрович, возвращайтесь в Москву, - сказал мрачный голос. Настолько мрачный, что Гордеев не сразу узнал Поремского.
- Владимир Дмитриевич? Богатым будете. Я вечером как раз вылетаю. Все дела уже закончил. Все в порядке.
- Ничего не в порядке, - сказал Поремский. - И богатым я не буду. Капустин погиб.
- Как?!
- Повесился в камере. Возвращайтесь, - повторил Поремский. - Ищите себе нового клиента.
И дал отбой.
Турецкий, не дождавшись появления Гордеева, позвонил, но не адвокату, а своему новому знакомому:
- Веник, готово?
- Забивайте стрелку, - солидно откликнулся Веник.
Они встретились на перекрестке в двух кварталах от гостиницы "Московская". Веник "работал" - протирая Турецкому лобовое стекло, он сунул в кабину мобильник, видавший виды.
- На кого зарегистрирован?
- На маму мою, - сказал Веник, забирая деньги. - Только вы с ним поаккуратнее.
- Что ты имеешь в виду?
- Да у нас тут телефоны мобильные пачками крадут.
- А где не крадут?
- Нет, тут совсем другое дело.
Оказалось, в Волжске воры освоили новый способ кражи мобильных телефонов - прямо из салонов сотовой связи, причем продавцы отдают телефоны сами. Воров "спровоцировали" волжцы, которые оставляли свои мобильники в салонах на подзарядку. У многих горожан уже давно появилась такая привычка - по-быстрому заряжать мобильные телефоны в салонах связи. Воры решили этим воспользоваться. Выглядит процесс кражи так. Клиент приходит в магазин с разряженным мобильником и зарядным устройством и просит продавцов вставить его в розетку. Обычно продавцы не отказывали в просьбе и за не-131
большое вознаграждение соглашались помочь. Если клиент выходил из магазина на какое-то время, риск лишиться телефона сразу увеличивался, потому что следящие за этим воры подходили к продавцу и требовали мобильник назад, отдавая обещанное клиентом вознаграждение. Зачастую менеджеры салонов связи просто не запоминали лицо клиента, иногда вор обращался к другому продавцу. В результате менеджеры спокойно отдавали телефон. Кражи телефонов - дело очень прибыльное, поэтому мошенники постоянно изобретают новые способы.
- А нельзя сделать так, чтобы продавцы не брали у клиентов телефоны на подзарядку? - поинтересовался Турецкий.
- А нельзя сделать так, чтоб гаишники бабки не стригли на пустом месте? - вопросом на вопрос отреагировал Веник.
Турецкий засмеялся. Взрослый пацан, ничего не скажешь! Впрочем, все тут было объяснимо - насчет этого волжского ноу-хау: люди стремятся зарабатывать и шанс не упускают. Воры подстраиваются под новые времена, изобретают новые способы добраться до чужого добра. Так было, есть и будет.
- Погоди-ка… - У Александра Борисовича появилась идея. - Ты знаешь такие салоны, где воруют?
Веник кивнул.
Через пять минут Турецкий попросил об услуге продавца салона сотовой связи - оставил свой московский аппарат "на подзарядку". Продавец, прыщавый юнец, сосредоточенный на чтении глянцевого журнала, кивнул, даже не глядя на Турецкого. Трубка у Александра Борисовича была не из дешевых, но для такого благого дела - не жалко.
Он вернулся к своей машине и сделал вид, что отъезжает, но на самом деле остановился за углом соседнего дома и наблюдал оттуда. Заодно воспользовался новым телефоном - позвонил Вязьмикиной.
- Ольга, вы что-нибудь знаете о пропавших мачтах с городского стадиона?
- Еще бы, я писала об этом скандале.
- Позвоните Леоновичу, он вам расскажет кое-что интересное по этому поводу.
- Правда? Ну просто супер! Спасибо! Вот уж не ожидала. Вы умеете работать, Петр Петрович.
- Я пока только разминаюсь.
- Тогда уточните, пожалуйста. Я снова работаю в издательском доме "Три кита"?
- А вам бы этого хотелось?
- Я спросила первая, и поэтому вы отвечайте первый.
Турецкий представил, как Вязьмикина сейчас улыбается.
- А я спросил второй и поэтому отвечу вторым.
- Петр Петрович, прошу вас, не тяните с этим, у нас были очень хорошие издания! Городу их не хватает…
- Я изучаю вопрос, - солидно ответил Турецкий.
На этом разговор был закончен.
Пять минут спустя он увидел, как в салон буквально влетел какой-то мятый субъект неопределенного возраста и пробыл там совсем недолго - выскочил на улицу, засовывая в карман телефон Турецкого.
Ну что ж, день-другой у Александра Борисовича теперь был. Он отправил в Москву новый номер телефона.
Через сорок минут, когда он уже вернулся в гостиницу, в электронный почтовый ящик пришла первая информация от Грязнова - на Тяжлова. Она содержала в себе несколько коротких предложений.
Внимательно следит за своим внешним видом. После обеда выпивает две чашки кофе, выкуривает одну сигарету "Мальборо лайт", вечером позволяет себе бокал красного вина. Спит не менее восьми часов в сутки, никогда не ложился в постель позже полуночи. Предпочитает быструю езду. Заботится о своей физической форме - строен, подтянут, ежедневно совершает длительные пробежки с собакой и двумя охранниками.
Турецкий немедленно перезвонил Грязнову - второй раз использовал новый аппарат.
- Слава, ты издеваешься?
- Ничуть не бывало.
- Тогда что это значит?!
- Это значит, пока ничего другого найти не удалось. Работаем, ищем.
- Тогда до связи.
- Погоди, погоди! Какой ты быстрый…
- Ну?
- Петр Петрович, я тут вот что подумал… Ты меня в гости еще ждешь?
- Ну… - помялся Турецкий, который об этом и думать забыл. - Не так чтобы каждую минуту…
- Понятно, гостеприимный ты наш. Я вот что подумал. Может, я тебе любимую женщину привезу?
- Славка… - занервничал Турецкий. - Ну что, блин, за самодеятельность?!
- Никакой самодеятельности, - отрапортовал Грязнов. - Я же позвонил с тобой посоветоваться?
Позвонил. А что? Ты подумай. Устроим тебе с ней сентиментальную встречу, как Штирлицу с женой. Пальчики оближешь.
- Я в разводе, - на всякий случай сказал Турецкий, имея в виду, разумеется, господина Долгих. - Ты забыл?
- Хм… Грязнов наконец дал отбой. Турецкий вздохнул с
облегчением. Хотя Грязнов, конечно, может и нагрянуть - с него станется…
Несколько минут спустя Турецкий расположился на своем любимом балконе, только переставил кресло - снял шапочку и подставил лысину негрубому вечернему солнцу. Курил, пил холодную минеральную воду, работал - записывал некоторые идеи и тут же стирал, просто хотел увидеть, как это выглядит со стороны. Обдумывал план ближайших действий. Ждал новостей от Леоновича и из Москвы…
В какой-то момент Турецкий уловил движение сзади, на соседнем балконе. Очевидно, новые постояльцы. Вода закончилась. Он встал, чтобы взять в холодильнике новую бутылочку, повернулся и успел увидеть, как на соседнем балконе мелькнуло пятно… красного цвета. Кто-то ушел с балкона в номер. В красной одежде. Хм… Совпадение? А почему бы и нет. Додумать мысль Турецкий не успел - в дверь постучали.
Он сначала все же взял в холодильнике новую бутылочку "перье", потом уж открыл.
На пороге стояла улыбающаяся Ольга Вязьмики-на. Она с наскока чмокнула Турецкого в щеку и вле-135
тела в номер. Александр Борисович покачал головой, прикрыл дверь и пошел следом.
- Зачем пожаловали, Оля?
- Ага, значит, уже не Вячеславовна?
- Будем считать, что рабочий день закончен.
- Тогда будем считать, что это - визит признательности. Хочу в очной форме сказать вам спасибо за Леоновича. - Она с любопытством разглядывала номер. - Не представляю, как вы его развели на такой материал… Черт возьми, шикарно живут газетные магнаты!
- Это было непросто, - пробормотал Турецкий не совсем понятно по какому поводу. - У вас что-нибудь еще, Ольга Вячеславовна?
- Ага. Вы знаете, что у вас на стене висит? - Она кивнула на картину, портрет Гагарина, выполненный в несколько абстрактной манере.
- Мазня какая-то, - пожал плечами Турецкий.
- Мазня?! Ну вы даете?! Это же Васильковский! Наш местный Пикассо. Или Глазунов. Кому как больше нравится. Наверно, номер стоит кучу денег, а?
- Ольга Вячеславовна, бога ради, давайте ближе к делу.
- Давайте, - охотно согласилась Вязьмикина. - Все-таки хотелось бы знать, что вы намерены делать в ближайшее время, Петр Петрович? А с Васильков-ским я бы на вашем месте обязательно познакомилась.
Турецкий вспомнил инструктаж Меркулова и невольно улыбнулся.
- Для начала я собираюсь привлечь стратегического партнера, который заинтересован в развитии проектов издательского дома и готов в это инвестировать.
- Леоновича?
- Я хоть человек и новый в издательском деле, как вы справедливо заметили, но не настолько же глуп. Пока он не выиграет выборы, договариваться ни о чем с ним не стану.
- Значит, есть кто-то еще на примете! - обрадовалась Вязьмикина. - Давайте поужинаем, и вы мне все расскажете.
Теперь Турецкий уже усмехнулся - с той долей небрежности, на какую был способен Петр Петрович Долгих.
- Поужинаем - давайте. А что вам рассказывать, я сам решу. Знаете поблизости приличное заведение? Но только не "Волга-Волга".
- Есть один ресторанчик… А уж как вам там понравится, я не знаю.
Ресторанчик оказался ничего себе, если бы только не музыка.
Едва они вошли, Турецкий поморщился, да и Ольга невольно прижала руки к ушам. Музыка была живая, но лучше бы ее не было вовсе. Пианист извлекал из своего инструмента какие-то немыслимые звуки, и едва ли это была импровизация - в воздухе стояла тщательно спланированная какофония.
"Пианист - это занятно, - подумал Турецкий. - Такое нечасто сейчас увидишь. Ретро-стиль. Не стреляйте в пианиста… Или как раз стреляйте?"
Вокруг пианиста расположилась компания японских бизнесменов. Они оживленно о чем-то спорили, не обращая ни малейшего внимания на изливавшиеся на них звуки. Или, точнее, они им не мешали, а создавали благоприятный фон.
- У нас тут завод открылся, компьютерный софт производят! - прокричала Ольга, кивая на японцев. Нормально говорить было едва ли возможно.
Турецкий заметил, что у пианиста усталый вид. Глаза блуждали по залу, будто он надеялся, что все-таки найдется кто-то, кто перехватит его взгляд, подойдет к нему, похлопает по плечу и скажет: "Передохни, дружище. Давай-ка я побренчу, а ты выпьешь стаканчик виски с содовой". Турецкий подмигнул ему и попросил официантку позвать менеджера заведения.
- Сейчас есть только арт-менеджер, - надменно сказала официантка, девушка, которая выглядела ненамного старше дочери Турецкого.
- Еще лучше, - кивнул Турецкий. - Зовите. Ольга с любопытством наблюдала за тем, что будет дальше.
Несколько минут спустя появился маленький кругленький человечек с черными усами, эдакий Эркюль Пуаро.
- Скажите, любезный, можно прекратить музыку? - спросил у него Турецкий.
- А зачем? - удивился арт-менеджер. - У нас в концепции заведения в это время заложена музыка.
- У вас тапер играет за деньги?
- Обязательно, - важно кивнул арт-менед-жер. - Что душа пожелает. Заказывайте.
- Тогда я заплачу, чтобы он прервался на часок. Тишины душа желает.
Ольга прыснула.
- Это как?! - изумился арт-менеджер. - Я… мы… у нас так не делают…
- Все когда-то бывает первый раз. - Турецкий хлопнул его по плечу и двинулся к пианисту.
Через минуту вопрос был решен. Немногочисленные посетители распрямили спины и благодарно закивали.
Когда Турецкий возвращался к своему столику, у него в кармане завибрировал телефон. Турецкий на ходу достал его, посмотрел на дисплей - слава богу, это звонил Меркулов. Но Александр Борисович рано обрадовался - связь прервалась, едва он успел сказать "алло".
Он еще не дошел до своего столика, как навстречу привстал мужчина лет пятидесяти и протянул руку. Он был чуть выше среднего роста, худощав. Седые волосы были коротко острижены, на желтом лице виднелись глубокие складки, холеные усы походили на щеточку. Его немигающие глаза светились любопытством. Держался он, однако же, весьма любезно, даже сердечно. Представился Аркадием Сергеевичем Агафоновым и сообщил, что чрезвычайно польщен знакомством с представителем крупного бизнеса. Турецкий несильно удивился тому, что его (точнее, господина Долгих) тут знают, и вернулся за свой столик.
- Поздравляю, вы удостоились чести, - сказала его спутница. - Впрочем, после Леоновича я уже мало чему удивляюсь.
- То есть?
- Ну как же, познакомились с самим Флюгером!
- И кто такой "сам Флюгер"?
- О! Так вы даже не знаете? А вот он явно вас опознал. Впрочем, это неудивительно. После встречи с Леоновичем, наверно, уже слух пошел. Флюгер, то есть Аркадий Агафонов, крупный персонаж игорного мира. У него две страсти - игра и рыбалка.
- Вероятно, он очень терпелив и удачлив?
- Совершенно справедливо. По крайней мере, в Волжске Флюгер - самый знаменитый игрок. Большой талант. Однако гораздо менее известен тот факт, что за свою жизнь он играл не только в покер, но и буквально во все мыслимые игры. А особой его страстью стало держать пари. Я сама слышала, как он говорил: если человек не думает, что это он тебя разводит, то у тебя нет шансов заставить его поставить деньги…
Вот оно что, игрок, значит. Веснин играет в покер. Флюгер - вообще профессионал. Может быть, они знакомы? Черт побери, они должны быть знакомы!
Турецкий оглянулся, но Флюгера-Агафонова в ресторане уже не было. Он повернулся к Вязьмики-ной и невольно вздрогнул.
Отчего-то она невольно напомнила ему…
В голову пришла полузабытая история, женское лицо, большие глаза, нервно подрагивающие ноздри, мочки ушей, почти полностью скрытых каштановыми волосами… Ничего конкретного, как скажет любой криминалист, по таким приметам внешность не обрисуешь… Оно поколебалось перед ним и сгинуло… Собственно, Турецкий, при всем старании, не мог бы восстановить в памяти черты той девушки, с которой был знаком, когда еще работал в городской прокуратуре. А фотографии у него никогда не было. Нет, кажется, была одна, но она сама ее забрала и порвала. Это было лет пятнадцать или шестнадцать назад. Она училась в МГУ и работала в ленинской библиотеке, что-то там каталогизировала и систематизировала. Они познакомились в бассейне, он обратил внимание, как загорелая девушка азартно прыгает с бортика и половину дорожки проплывает под водой. У него уже была семья, но они стали любовниками в первый же день знакомства, и очень быстро Турецкому стало казаться, что он знает ее всю жизнь. Никогда в жизни, ни до, ни после, ему не было так легко ни с одной женщиной. Ради нее он мог бы пожертвовать абсолютно всем, но она никогда и ничего не требовала. Иногда ему казалось, что она читает его мысли. Иногда она угадывала его желания. А иногда даже сны. Почему-то его это и не удивляло, тогда это казалось ему в порядке вещей. Иногда она становилась невероятно холодной и непоправимо чужой. Несколько недель спустя она призналась, что у нее есть не только муж, есть еще ребенок, и он составляет смысл ее жизни. "А я?" - спросил Турецкий, хотя позже возненавидел себя за этот вопрос. "Теперь и ты", - сказала она. Это был последний день лета, вернее, последняя ночь. Турецкий запомнил ее на всю жизнь. Прожженный и часто циничный московский следователь ничего не мог с собой поделать - неделю спустя он понял, как невыразимо любил он эту фактически незнакомую ему женщину. Она совершенно исчезла из его жизни, и тут только Турецкий обнаружил, что не знает ни ее адреса, ни телефона. Он бросился ее искать и наткнулся на стену. Оказалось, что в библиотеке она больше не работает. В МГУ, как выяснилось, она не училась вовсе. У него была ее фотография, но незадолго до исчезновения Вера ее порвала на такие мелкие клочки, на которых не просматривалось ни одной черты ее лица. Она будто исчезла совсем, словно и не существовала. У Турецкого осталось ощущение солнечного удара, какой-то неподвижной боли в затылке - потрясения и непонятного счастья с примесью горечи - надолго, возможно, на всю жизнь… Впрочем, наверно, у каждого мужчины есть такие истории. Он краем глаза посмотрел на Ольгу Вязьмикину. Вот ведь, в самом деле, вспом-нилось-вздрогнулось. Что-то в ее внешности промелькнуло такое, отчего он и… Чтобы окончательно переключиться, Турецкий сказал:
- Ольга Вячеславовна, расскажите мне об этом человеке, Флюгере.
Вязьмикина с азартом кивнула, не обратив внимания на то, что он снова назвал ее по имени-отчеству.
Если было хоть что-то достойное спора, Аркадий Агафонов, известный также как Флюгер, либо делал на это ставку, либо просто помалкивал. А поскольку спорить для него было дело привычное, то за свою жизнь он сделал немало ставок. Но он не был обычным разводилой. Он никогда не искал в качестве жертвы лохов - он искал настоящего чемпиона и делал лоха из него.
Одно время Флюгер любил играть в пинг-понг. То есть он играл в пинг-понг едва ли не всю свою жизнь, но однажды Флюгер решил на этом подзаработать.