Денис между тем проскользнул в комнату и первым делом пребольно стукнулся коленом об угол громадной кровати, занимавшей ее большую часть и, не выдержав, чертыхнулся.
– Эй… Ты чего? – тихо, но обеспокоенно поинтересовался из прихожей Агеев, обшаривавший в этот момент нутро шкафа фонариком.
– Расставили тут свой сексодромище… – смущенно пробормотал Грязнов-младший и, поморщившись, двинулся к окну. Его глаза уже успели адаптироваться к царившей здесь полутьме: помимо упомянутого сексодрома комната вместила в себя стоявший напротив кровати низкий стеклянный столик и два светлых глубоких кресла, обтянутых ворсистой тканью. В изголовье кровати имелась длинная полированная тумбочка для постельного белья, на которой стояла настольная лампа с темным абажуром. Это было все.
Подойдя к окну, Денис слегка отодвинул розовую гардину и внимательно оглядел открывшееся его взгляду пространство. Что касается заоконного пейзажа, он Грязнова-младшего вполне удовлетворил, поскольку отлично просматривалась как подъездная дорога к дому, так и все заасфальтированное пространство перед домом: незамеченной в подъезд не могла проскочить, пожалуй, даже мышь…
– В стенном шкафу абсолютно пусто, только старая шляпа на верхней полке… – услышал он голос Агеева, бесшумно появившегося на пороге. – Ого!.. И правда, мощный сексодром… Слушай, давай все-таки включим вон ту лампу. На улице спокойно?
– Абсолютно, – подтвердил Денис и включил лампу.
Филя, как обычно, работал быстро и тщательно, но его довольно-таки унылая физиономия свидетельствовала о том, что оптимизма обследование комнаты и даже сбор пылинок с мебели у него не вызывают.
– Видишь ли, – проговорил он, перехватив вопросительный взгляд Грязнова-младшего, – эти самые интересующие твоего дядю Саню ворсинки – не такая уж мелочь, чтобы не увидеть их простым глазом. Пока что, на мой взгляд, полный ноль.
– Что насчет отпечатков?
– Полно… Потом разберемся.
Спустя полчаса комната была "отработана" полностью, а за окнами по-прежнему царили тишина и спокойствие.
– Ладно, я в ванную пошел, – вздохнул Филя, видимо окончательно потерявший веру в успех мероприятия. В ванную комнату они уже заглядывали, на первый взгляд там и искать-то было особо нечего: женский полупрозрачный пеньюар, висевший на крючке, рядом – мужской халат, довольно много косметики на полочке, среди которой выделялся стаканчик с двумя зубными щетками и бритвенным станком.
Денис кивнул и вновь отвернулся к окну. Для завершения обыска любовного гнездышка им оставалось не более пятнадцати минут… Филя все еще возился в ванной, когда Денис насторожился: до его чуткого слуха донесся рокот мотора, явно нарастающий. Какая-то машина, судя по звуку не легковая, двигалась в сторону дома.
Метнувшись к тумбочке, он выключил лампу и, прижавшись к оконному косяку, выглянул наружу – звук мотора слышался теперь совсем отчетливо, затем на подъездной дороге появилась и сама машина, точнее, мощный грузовой рефрижератор. В первое мгновение Денис облегченно вздохнул: должно быть, вернувшийся из дальнего рейса водила, живущий в этом доме… и даже в этом же подъезде…
Трейлер действительно приглушил движок возле "их" подъезда, и только тут насторожившийся Денис понял, что на этом грузовике подвезли кого-то из жильцов дома. В кабине вспыхнул свет, в отличие от пассажира, водитель виден был Грязнову-младшему хорошо: огромный, грозного вида мужик с кирпичной рожей. Лица пассажира видно не было – только руки, открывавшие бумажник, затем отсчитывающие сотенные купюры.
Наконец процесс оплаты был завершен, пассажир совсем исчез из поля зрения Дениса, и впервые он увидел его в момент, когда тот уже обходил машину, почти бегом устремившись к подъезду… Грязнов-младший видел до этого Сергея Красных только на снимке, сделанном его сотрудниками во время "наружки", но ему понадобилось всего мгновение, чтобы не только опознать Сергея, но и отметить, в каком ужасном виде тот пребывает: вымазанный глиной измятый костюм, царапины и пятна грязи на лбу. В следующую секунду Денис уже метнулся к ванной комнате.
Дверь ее, однако, распахнулась раньше, чем Денис успел окликнуть Агеева: на пороге с абсолютно счастливой, торжествующей физиономией стоял Филя, правой рукой, на отлете он держал темно-зеленый комок, измятый, в клочьях паутины…
– Под ванной, в самом дальнем углу!.. – сообщил он. – Вот суки, нелюди… Ты чего?..
Но он и сам уже услышал все, что нужно: Красных, явно прыгая через две ступеньки, успел достичь двери квартиры и теперь пытался вставить в замочную скважину ключ, который никак не попадал в нужное место: пальцы Сергея тряслись и прыгали. А Денису с Филей единственное, что оставалось, – нырнуть в кухонную темноту, на ходу выключив в ванной свет…
В следующую секунду Красных наконец справился с дверью и со стоном ввалился в квартиру, сразу же включив в прихожей свет. Что-то бормоча, он защелкал замками, затем, так же быстро погасив лампочку, бросился – к великому облегчению Дениса и Фили – в комнату. И почти тотчас до их слуха донесся звук падения тела на кровать и глухие, тяжелые рыдания. Уже неплохо ориентирующиеся в темноте, оба сыщика невольно переглянулись, хотя друг друга в отдаленном и мутном свете предрассветного полумрака видели плохо. У обоих мелькнула одна и та же мысль о том, что хотелось бы знать, что именно еще случилось этой ночью, заставившее Красных в таком темпе в столь глухой час объявиться в любовном гнездышке. Впрочем, после Агеевской находки, которую он теперь крепко прижимал к себе, называть это гнездышко любовным было бы по меньшей мере кощунственно.
Для того чтобы принять решение, Грязнову-младшему понадобилось около минуты: все равно ускользнуть отсюда незаметно от хозяина невозможно, квартира слишком мала, да и планировка не позволяет это сделать. Значит, есть смысл рискнуть, хотя вряд ли бы Сан Борисыч это решение одобрил. Но он ведь не слышит и, следовательно, не знает, в каком ужасном состоянии пребывает Красных!
Шепнув Агееву пару слов и получив в ответ одобрительный кивок, Денис все еще бесшумно скользнул к распахнутой двери комнаты и, протянув руку, включил верхний свет.
На своем веку глава "Глории" чего-чего, а насмерть перепуганных людей навидаться успел, но даже в его глазах Сергей Красных по этой части был явным рекордсменом. До появления на сцене главы "Глории" Сергей рыдал, лежа лицом вниз на дорогом атласном покрывале прямо в своем немыслимо грязном костюме и ботинках. Едва оказавшаяся очень яркой люстра вспыхнула, он издал резкий, заячий какой-то визг, и его – на взгляд Дениса, противоестественной невидимой силой – буквально подняло в воздух и перевернуло уже вверх перекошенной от ужаса физиономией. При виде Дениса Красных начал задыхаться, его побелевшие губы то открывались, то закрывались, словно он силился что-то сказать.
И тут он увидел объявившегося за спиной Грязнова-младшего Филю и, к совершенному остолбенению обоих, проворно сполз на пол, встал на колени, в позу молящегося мусульманина, и прохрипел то, что и силился сказать:
– Н-не уб-бивайте… П-п-пож-жа… только не уб-бив-вайте!..
Первым из ступора вышел Денис.
Шагнув к скукожившемуся на полу Сергею, он схватил его за шиворот и попытался поднять на ноги. Однако обмякшее от непонятного ужаса тело хозяина квартиры словно прилипло к полу, сделавшись абсолютно неподъемным. Тогда Денис сам присел на корточки и попытался заглянуть ему в лицо.
– Эй, мужик!.. – Для верности он слегка тряхнул Красных. – Ты с чего взял, что мы тебя собрались убить, а? Отвечай, слышишь? Ты меня слышишь?..
Но расслышал его Сергей не ранее чем минут через десять, и еще столько же ему понадобилось для того, чтобы поверить, что перед ним вовсе не убийцы, да и то после того как Филя, испытывавший отвращение к истерикам в принципе, а к мужским истерикам в особенности, сходил на кухню, налил в найденную там пустую кастрюлю воды и, не церемонясь, вылил ее на голову Красных… Если учесть, что и до этой процедуры внешность Сергея аккуратностью не блистала, понятно, что после нее, прежде чем с Красных стало возможно объясниться хоть как-то, ему пришлось переодеваться.
Руки хозяина квартиры, все еще не до конца поверившего в то, что смерть от незваных гостей ему не грозит, по-прежнему прыгали, и Денису пришлось помочь ему переоблачиться в найденный в ванной халат. Агеев при этом демонстративно стоял в стороне, косясь на них с нескрываемым отвращением.
– Так… – деловито произнес Грязнов-младший, после того как бледный, словно смерть, Красных был водворен, наконец, в одно из кресел. Сам он присел напротив него – на сексодром. – Теперь-то ты можешь ответить, с какого перепуга решил, что мы тебя пришли мочить?
– Разве вы не от С-стулова?.. – пролепетал тот.
Денис с Агеевым переглянулись, и Филя слегка пожал плечами – сам, мол, решай, шеф, какую туфту лепить!
– Мы не от Стулова, – сухо произнес Грязнов-младший, – мы, можно сказать, сами от себя. Так почему ты так решил?..
– Витек… Он меня п-предупредил, спрятал, но я передумал и сбежал сюда.
Денис тяжко вздохнул, выслушав эту, с его точки зрения, полную абракадабру, и на секунду задумался, потом повернулся к Филе:
– Сходи, пошуруй на кухне по части спиртного, надо его очухать, а без стакана тут не обойтись.
Бутылку коньяка Агеев отыскал на удивление быстро, но отмерил в обнаруженный там же стакан всего треть порции: в отличие от Дениса он знал, что такие вот, с позволения сказать, мужики, пьянеют быстрее, чем того хотелось бы его шефу.
– Присмотри за ним, я пойду позвоню. – Денис встал и направился на кухню – в наиболее удаленную от места действия точку, и набрал служебный номер Турецкого.
Разговор с Сан Борисычем занял больше времени, чем предполагал Грязнов-младший, но и оказался куда полезнее, чем он ожидал. Во-первых, теперь слова Красных насчет какого-то спрятавшего Сергея "Витька" не казались ему абракадаброй, а обрели вполне конкретный смысл. Во-вторых, он сам избрал, несомненно, правильную тактику, вначале порадовав дядю Саню неожиданной находкой засунутого под ванну и найденного Агеевым пледа – на такой подарок следствию Турецкий даже не рассчитывал, надеясь, что ребята всего лишь обнаружат следы пребывания этого пледа в квартире и снимут имеющиеся там отпечатки пальцев. Последнее-то, с учетом уборщицы, – и вызывало сомнения в своей результативности. Словом, порадовав Турецкого, он наконец изложил ситуацию, в которую они с Агеевым попали, конечно, не забыв особенно подробно описать невменяемое состояние Красных.
Денис за избранную им тактику разговора вполне мог поставить себе пять с плюсом: никакого взрыва и даже сколько-нибудь серьезной нотации от Сан Борисыча в ответ не последовало, зато последовала нужная информация и кое-какие распоряжения…
Вернувшись в комнату, Денис обнаружил, что выпитый коньяк оказал все-таки на хозяина квартиры свое благотворное действие, во всяком случае, взгляд у него был уже вполне осмысленный – так же как и последовавший вопрос:
– Возможно, вы все-таки скажете, кто вы?..
Нет, на хозяина как квартиры, так и положения он все еще не походил, и это было к лучшему.
– Вы, Сергей, – холодно произнес Денис, – вполне можете считать, что мы – представители соответствующих органов…
На изумленный взгляд Фили Грязнов-младший не обратил ни малейшего внимания.
– И в этой связи договоримся: поначалу вы ответите на наш вопрос, по крайней мере на один. А дальше – посмотрим… Итак: вам знакома эта вещь?
Он протянул руку и ловко вынул из рук Фили плед.
Красных посмотрел на облепленный мусором и паутиной, измятый комок мохера с некоторым удивлением:
– Вы его нашли?.. А я думал – куда он запропастился… Где он был?.. – Он посмотрел на Дениса вопросительно и тут же спохватился. – Да, конечно, эта вещь мне знакома… Это мой плед, пропавший совсем недавно…
– Когда вы обнаружили, что плед, как вы говорите, пропал?
– Не знаю точно… Наверное, дня три назад… Я заехал сюда днем, чтобы спокойно отдохнуть… У меня дома… жена… в общем, мы с ней… того… поругались немного, я и поехал сюда, поскольку ночь не спал… Тогда и обнаружил… А… Что с ним случилось?..
Красных опасливо покосился на плед, Филя и Денис внимательно наблюдали за ним, поскольку он явно был не в том состоянии, когда люди его типа способны лгать. И Денис почувствовал по неясным причинам некоторое облегчение: он, вопреки роду своей деятельности, терпеть не мог иметь дело с убийцами…
– Сейчас я вам расскажу что, – спокойно произнес он. – Вы, вероятно, в курсе горя, которое постигло Илью Рудольфовича Стулова.
Красных горестно скривился и кивнул. А Денис продолжил, и не подумав "смягчить углы".
– Так вот. Девочка, как вам, вероятно, ни ужасно будет сейчас это услышать, убита здесь, в вашей квартире…
Сергей, к которому только-только вернулись живые краски, моментально, с какой-то невероятной скоростью, вновь побелел, а ужас, только что оставивший его, вновь вспыхнул в глазах Красных, руки взметнулись к гортани и сжали ворот халата.
– Нет… – прошептал он. – Мариночку… здесь… Нет!..
– Мариночку и именно здесь, – безжалостно подтвердил Денис. – После чего убийца завернул ее тело в этот вот плед и вынес из квартиры. Почему он вернулся и принес его назад, мы пока не знаем, хотя причин может быть…
– Нет!.. – простонал Красных. – Вы же не думаете, что это сделал я?! Я не мог бы, клянусь, я даже котенка не мог бы утопить в ведре, тем более Мариночку! Я ее с пеленок знаю… Господи, кто… Кто это сделал?!
– Прекратите истерику! – сурово оборвал его Денис. – Допустим, не вы… Допустим даже, что не Стулова… Кто еще имел доступ в квартиру? Только про уборщицу мне говорить ничего точно не нужно!
– Ключ… Всегда лежит под ковриком… Возможно, кто-то подсмотрел, как кладем… Я не знаю!..
– Под ковриком? – не выдержал Агеев.
– Но здесь совершенно нечего красть, уверяю вас… Конечно, и у нас с Ларой есть ключи. Там запасной, но больше я ничего не знаю, слово даю, ничего!..
– Хорошо… Допустим, мы вам поверим, – произнес Денис, переходя к последнему этапу задания, данного Турецким. – Полагаю, вы понимаете, что, опираясь исключительно на ваши слова, сделать это сложно?
– Вы что же, думаете, это все-таки я – Мариночку?! О господи!.. Да говорю вам, это меня – меня! – хотят убить, меня заказал Стулов! А я – разве я похож на убийцу?! Боже мой…
Красных обессиленно откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.
– Что ж… – Денис достиг финала своей партии. – Попытаемся вам поверить… Но для этого вам придется прямо сейчас поехать с нами в прокуратуру и зафиксировать свои показания… Кстати, Стулов вас и не думал заказывать.
Сергей открыл глаза и недоверчиво посмотрел на Дениса.
– …Есть основания считать, что вашей жизни действительно угрожает опасность, уважаемый господин Красных, но совсем не с той стороны, откуда вы ее ожидаете…
– А… с какой?
– Со стороны вашего закадычного дружка-приятеля Виктора Степановича Иванова. Считайте, что вас сегодня удрать оттуда, куда он вас спрятал, надоумил ваш персональный ангел-хранитель. Есть у вас во что переодеться?
Красных, при последних словах Дениса потерявший дар речи, ничего не ответил.
– В стенном шкафу болтается спортивный костюм, – буркнул вместо него Филя, внимательнейшим образом отслеживающий развернувшуюся перед ним мизансцену.
– Не может быть… – к Сергею, наконец, вернулся утерянный дар слова.
– Еще как может! – заверил его Денис, поднимаясь на ноги. – Одевайтесь, господин Красных, и побыстрее, нас ждут.
Но у того, видимо, вновь вспыхнули нехорошие подозрения в адрес незваных гостей. Поерзав в кресле, он, наконец, решился, отведя в сторону глаза:
– Но… почему я должен вам верить? А вдруг вы все-таки от Стулова, тем более что ваше нелепое обвинение… Должны же быть какие-то документы, в конце концов?..
– Поздновато вы спохватились насчет документов, – усмехнулся Денис. – Я бы на вашем месте поинтересовался ими сразу. Прошу!..
И к Филиному негодованию Грязнов-младший преспокойно протянул Красных свое подлинное удостоверение.
– Вы… Вы правда из "Глории"? – Впервые за все время на лице хозяина квартиры появилось что-то вроде облегчения. – Я слышал про вас…
– Считайте, что мы вас сегодня спасли, – строго произнес Денис. – Поверив насчет пледа и даже взявшись проводить в прокуратуру. Сегодня вам вообще везет: следователь, ведущий дело, дежурил, правда, уломать его выслушать вашу, прямо скажем, фантастическую историю мне удалось с большим трудом.
Филя, в свою очередь, с большим трудом удержался, чтобы не фыркнуть: во дает Денис Андреич, артист ты наш… В то же время он испытывал восхищение перед тем, как четко, словно по нотам, отыграли патовую ситуацию Грязнов-младший вкупе с Турецким, превратив ее в диаметрально противоположную.
Кто-кто, а Агеев прекрасно понимал, что, будь Красных не столь трусливым мужиком или попадись они ему же на проникновении в его квартиру, но в другой ситуации, неприятностей и им, и "Глории" было бы не избежать… И тем не менее: выжать столько информации не из чего-нибудь, а из самого настоящего прокола, да еще столь виртуозно, как на его глазах сделал Денис, – это надо уметь!
…Спустя примерно полчаса, когда серебристый "лексус" Дениса со странным, облаченным в поношенный спортивный костюм пассажиром на заднем сиденье и молчаливым Агеевым рядом с водителем покинул, наконец, микрорайон Выхино, над Москвой уже вовсю разгорался рассвет – темно-красная полоса охватывала половину столичного горизонта, на глазах прогоняя синеву ночи, гася звезды.
Когда "лексус" достиг знаменитой Дмитровки, в спальне адвоката Виктора Степановича Иванова зазвонил будильник, поставленный им на шесть утра. Виктор редко вставал так рано, но сегодня впереди у него был сложный день: встреча с Ярым, во время которой неизбежно возникнут сложности, затем поездка в охотничий домик, где этот размазня, вероятно, совсем раскис от страха… Мысль о Красных разбудила адвоката окончательно. И полежав еще минуты три, еще раз прокрутив в голове все последние события, он принял по поводу бывшего дружка-приятеля окончательное решение…
То есть принял-то он его еще вчера, но сейчас, лежа в рассветной тишине своей спальни, обдумал и одобрил еще раз: Красных с его трусостью, несомненно, опасен им с Ларой, несомненно опасен! Так что все, что он решил, – действительно правильно.
Виктор Степанович Иванов всегда так делал – обдумывал, едва проснувшись, свои вчерашние решения. Он не сомневался в том, что народная мудрость абсолютно права и утро вечера действительно "мудренее".