* * *
- Вы не напомните мне, Илья Ильич, - Турецкий слегка прищурился, - откуда мне определенно знакомо ваше лицо?
Тот засмеялся.
- Я тоже вспоминал в связи с нечасто встречающейся фамилией, а когда вы вошли, сразу вспомнил.
- Ну-ка, постойте! - тонким голосом протянул Александр Борисович. - Если мне не изменяет моя память, мы вместе работали… лет, этак, с десяток назад. Не так?
- Все именно так, - продолжал улыбаться полковник. - Подсказать?
- Нет, не надо. Должен сам вспомнить… - И тут же кивнул, улыбаясь. - Есть, Илья Ильич! Только тогда вы были просто Ильей и опером. А занимались мы?.. Ох, тяжкое время было! Вице-премьеров прямо посреди улицы расстреливали, помните? А потом красавица актриса эта… Имя помню, Айна… Латышка, кажется, да?
- Вот и я об этом…
- Но вы тогда были в Тверском отделении милиции. "Червонец", кажется, или сто пятое?
- Все правильно, в сто пятом… Да, времена… Так что хочу сказать, я уж понял, за чем вы. Следователь потребовал, чтобы я нашел и вызвал сюда Плетнева, ничего ему, естественно, не сообщая, а здесь, вот у меня в кабинете, пару часиков назад следователь предъявил ему постановление о задержании в связи с двойным убийством на Красной Пресне.
- Это в Прокудинском, что ли?
- А вы, оказывается, уже знаете?
- От вас услышал, Илья Ильич. Так обвиняется-то кто? Неужели Плетнев? - Турецкий фыркнул.
- К сожалению.
- Все было по форме?
- Понятное дело. Предъявили, потребовали объяснений. Наручники, и увезли. Куда, не могу сказать.
- Как вел себя Антон?
- Вы знаете, удивил. Абсолютно спокойно. Рассказал свою биографию, вкратце. Но, должен вам сказать, что следователь ни одному слову не поверил и, больше того, откровенно провоцировал Плетнева на протест. Ну, с ним еще были двое, из "физической защиты" вероятно. Не дал он им повода, и это раздражало следователя. Да, а еще он знаете, что сказал? Следователь на фразу о том, что "Глория" его не бросит, странно так отреагировал: "А вы, говорит, слишком самонадеянны", на что ваш коллега срезал его: "А вы слишком болтливы". Ух, как тот вспыхнул! В кандалы закатал бы… Что, между прочим, не исключено. Они могли и по дороге поработать с вашим коллегой. Пойдете на свиданку, обратите внимание. Отсюда он уехал без царапины. Подтвердим, если надо.
- Скажите, Илья Ильич, а кто такой этот следователь?
- Он - из окружной прокуратуры. А убийства - они на нашей территории.
- А что он собой представляет? Как его фамилия? Ваши чисто внешние впечатления?
- Я его почти не знаю. Никишин фамилия, даже именем-отчеством не представился. Советник юстиции.
- Подполковник?
- Нет, майорские погоны.
- Значит, младший советник. Выскочка, думаете?
- Разве я так сказал? - улыбнулся полковник.
- Нет, подумали, - вежливо улыбнулся и Турецкий. - А серьезные улики-то хоть были?
- Одна, но важная. Под трупом обнаружено удостоверение Плетнева, ну, липовое, конечно, но фотография и фамилия-то подлинные. По ним и вычислили его предыдущее убийство. Через нашу картотеку.
- Ах, какой я молодец! - воскликнул Турецкий.
- Не понял?
- Сейчас объясню, Илья Ильич. С теми парнями, которые ограбили женщину, Антон пересекался еще во вторник. И тогда же потерял удостоверение. И мне сказал. А я заставил его сесть и написать нашему директору объяснение, в смысле рапорт, поставить число, место, время, расписаться и сверху - печать. И - в дело. А трупаки-то вчерашние или свежие?
- Похоже на то, что очень свежие. Кровь еще не застыла.
- Ну, главное, чтоб покойничков судебно-медицинская экспертиза не "состарила". Вызов-то когда последовал? Ну, я имею в виду, сработала сигнализация?
- Сегодня. Опергруппа прибыла ровно через пять минут, кровь, говорю, совсем была свежая, липкая на удостоверении.
- Ну, тем более… Понимаете, какое дело, Илья Ильич, крупно прокололся следователь. Вот если б вчера убили, тогда другой разговор. А так - чистая туфта. Не вяжется у вашего Никишина. К тому же он ничего не знает про рапорт Плетнева.
- Да я уж и сам чувствую, - очень неохотно сознался полковник. - "Заказуха" какая-то. А еще тут вот… - Он достал ключи от машины. - Плетнев просил последить, пока сидит. Может, вы заберете, Александр Борисович? Она во дворе у нас.
- Спасибо, но я на машине. А завтра кто-нибудь из наших товарищей подъедет, зайдет к вам, хорошо? За ночь-то с ней ничего не случится? А то ж я знаю оперов, вечная нехватка транспорта.
Полковник рассмеялся:
- Ну точно, уже подъезжали. Тогда желаю удачи… Он ничего не сказал, куда повезут, но, по моим прикидкам, либо "Петры", либо "Бутырки", ну и последний вариант - "Матроска". Двойное убийство - это ж не для "обезьянника" какого-нибудь.
- То-то и оно, - Турецкий усмехнулся, вспомнив подполковника Устинцева. - Учту. Всего хорошего, Илья Ильич…
* * *
Меркулову Александр Борисович позвонил уже из "Глории". Шел седьмой час, и Турецкий понимал, что у всех нормальных людей рабочий день закончился. Но прокуратуры он не относил к "производствам" нормальным и решил, что Костя наверняка еще не уехал домой. Позвонил по городскому телефону, зная, что разговор, если таковой может состояться, наверняка затянется, а деньги на мобильнике надо все же экономить - не баре.
Секретарши, естественно, не было, и после нескольких гудков трубку поднял сам Костя.
- Привет, это Саня.
- А! Здорово, чем порадуешь? Или хочешь огорчить?
- Скорее второе.
- Ну давай, - с унылым вздохом ответил Меркулов. - Я так и понял, когда услышал твой голос на городском телефоне. Что у вас там опять случилось? Кого арестовали?
- Так ты в курсе?
- С чего ты взял? Просто я уже знаю: твой звонок в такое время - это не приглашение, как в былые времена, отправиться в Сокольники, скажем, и выпить по кружечке пивка.
- А что, давай поедем, заодно поговорим, и я попытаюсь рассеять твою тоску по былым временам, - Турецкий засмеялся, но Меркулов продолжил тем же "тусклым" голосом:
- Да куда уж нам… мне… Говори, чего надо? Просить ведь собрался?
- Ага, Костя, припадаю к стопам, как говорится. Нынче Антона посадили за двойное убийство.
- Да что ты говоришь? - странно даже, что Костя не удивился, и Турецкий это немедленно отметил.
- Представь себе. Но тут есть предыстория. Вчера вечером этот господин, твой, кстати, крестник, - Саня намекнул, что именно Меркулов рекомендовал Плетнева в "Глорию", когда тот вышел после "психушки" из затяжного запоя и помог с установлением личности и захватом террориста, - вместе с другом Щербаком и двумя дамами не нашли ничего лучшего, как посетить вечером "забегаловку, именуемую рестораном "Султан", в нашем районе. Там к их дамам, естественно, привязались торгующие и те, кто их "крышует", наши братья меньшие из бывшего СССР. Завязалась драка. Ну, еще какие-то перипетии, короче, мальчики отправились отдыхать с девочками. Вполне логичное завершение несостоявшегося банкета, правильно?
- Пока да, - философски ответил Костя. - Ну, и?
- И тут господина Плетнева вынимают, в прямом смысле, из дамской кровати…
- Ну, Саня! - недовольно перебил Меркулов. - Это же твой товарищ!
- О том, что товарищ, - дальше. А пока двое ментов…
- Фу, Саня! Хоть ты…
- Нет уж, извини, - перебил его Турецкий, - именно менты, а не сотрудники правоохранительных органов, предъявляют Антону - ни много ни мало - постановление о его задержании за убийство двух представителей нацменьшинств с санкцией окружного прокурора, ну, нашего, Яснова, что ли… Убийцу увозят и запирают в "обезьяннике", прошу обратить особое внимание. Далее, рыдающая дама вынимает из постели уже меня, и мы мчимся в отделение. Ей они сказали: в одно, а отвезли в другое, это не важно. Нашли. Представь, я в своем старом мундирчике, но с большим достоинством, Петька Щеткин, как действительный представитель законной власти, ну и Филя. И мы разыгрываем небольшую "комедь", причем даже сам Самойленко не счел "стремным" для себя подыграть нам. И выяснили мы следующее: никаких убийств не было, заявление написали сгоряча, потому что, видишь ли, "аскарбились мальчики", когда им не дали женщин лапать. И тут же податель заявления на моих глазах написал начальнику отделения, что никаких убийств не было, а просто им так показалось. И теперь - еще короче. Установлена типичная фальсификация, целью которой было посадить именно Плетнева. Кто, за что, пока нам неизвестно. Плетнева мы, конечно, освобождаем, главный их мент, подполковник Устинцев, приносит "публичные" извинения, и все возвращается на круги своя. До утра. Потому что, когда утром наш кавалер покидает квартиру вместе с дамой, на них нападают двое с целью "замочить" на месте и мужчину и женщину… если им не удастся ее употребить по прямому назначению.
- Саня, ну когда ты откажешься от этого своего воровского жаргона? И зачем мне все твои подробности? Где Антон?
- Как где, сидит! Но ты дослушай эту леденящую душу сагу, она стоит того. Итак, покушение не удается, бандитов доставляют в агентство, допрашивают и передают Петьке в МУР. Конец первого акта. Занавес. Начинается второй акт. Антона приглашают, заметь, в "восемьдесят восьмое", на другом конце округа, где ему снова предъявляют постановление о задержании в связи с обвинением в убийстве опять двоих человек, но только не в Хамовническом, а в Краснопресненском районе. Антон там был, но вчера, а "замочили" сегодня, кровь еще была свежая. Ну, с алиби мы разберемся, как и с потерей им фиктивного удостоверения, по ко-торому его якобы и вычислили. Но лично меня, Костя, сильно беспокоит возня вокруг Антона. Кто-то его определенно хочет упрятать за решетку, подставляет по всем статьям. За ним и черная "восьмерка" бегает, которую никак не удается прижать: появляется и исчезает, будто сторожит. Вот, на основании этого удостоверения, обнаруженного возле трупа, и арестовали Антона. Куда увезли, неизвестно. По моим представлениям, если уж взялись упечь его, то могут кинуть к уголовникам, для пресса. Им не так-то просто будет, но - тем не менее. А начальник "восемьдесят восьмого" оказался моим знакомцем. Мы с ним вместе раскручивали дело, помнишь, на Неглинке? Зам премьера и его любовница - актрисулька из Латвии? Он сказал мне, что, по его мнению, никаких серьезных и веских оснований для задержания и устного предъявления обвинения в убийстве у "следака" не было.
- Господи! - воскликнул Меркулов. - Ну как ты можешь, Саня?! А ты сам…
- Не волнуйся зря, я никогда не путал "следака" со следователем. Но "взял" его, проявив при этом явное злорадство, сле… дователь из центральной окружной прокуратуры, некто Никишин. И оба постановления были подписаны этим… нет, не Ясновым, а Ясниковым, вспомнил: Георгий Авдеевич, что сидит на "Льва Толстого". Не понимаю, как же он так, запросто, подписывает ордера, не видя того, что это все - липа? Подстава? Ты можешь мне объяснить? Это у нас… пардон, у вас, уже в систему входит, что ли?
- Не надо горячиться, это - во-первых. А во-вторых, ты сам говоришь о подставах, так почему ты не считаешь, что и прокурора подставили недобросовестные сотрудники? Надо разобраться, на каком основании…
- Основание у них железное: двойное убийство в прошлом и осуждение на пятнадцать лет, замененное моими же стараниями на "психушку". Нет, тут я другое вижу: кому-то Антон жестко переехал дорогу. И этот "кто-то" из кожи лезет, чтобы отомстить, а для этой цели использует - теперь мы это отчетливо наблюдаем - продажных "ментов" и "следаков". А ты можешь ругаться, сколько хочешь. И количество этих оборотней, несмотря на усиленную борьбу с ними, объявленную еще на моей памяти, не снижается, а быстро увеличивается. Вот так, дорогой Константин Дмитриевич! Сформулировать теперь слезную мольбу?
- Не надо, - Костя вздохнул. - Попробую дозвониться… А ты попозже перезвони мне. Домой уже. Привет Ирине с этим… Васькой ее.
- Вот-вот, а я о чем? Твой крестник уже на Ирине верхом ездит! А я не "моги обижаться". Мы ж гуманисты, блин! Чужие дети всегда дороже своих собственных. И вот теперь я, вместо того чтобы лететь со своей, подчеркиваю, женой к Нинке, обязан думать, куда пристроить Ваську и как вызволить из каталажки его папашу! Поэтому у меня не просьба, а требование, господин заместитель генерального прокурора.
- Это сейчас не важно. В тебе говорит естественное раздражение, я тебя понимаю. Но ты… держи себя в руках. Между прочим, но это не для оглашения, я предложил генеральному восстановить тебя в должности. Разумеется, после вердикта врачебной комиссии. Но это, я думаю, ты пройдешь. Ты - как? Не сильно возражаешь, надеюсь? А то чего мундир-то таскать и вздрагивать от каждого милиционера? - Костя засмеялся.
- Так-то оно так, - усмехнулся и Турецкий, понимая, что его горячность в отношении Кости не очень уместна. - Я должен подумать, посоветоваться…
- Э-э-э… тогда пиши пропало, Ирина ни за что не согласится, уж я-то знаю. Вот и получается, что нашего полку убыло, а ты спрашиваешь, кто с оборотнями у нас борется? Был такой, Турецкий, тот боролся, и говорят - небезуспешно, да нет его больше… Ладно, я постараюсь выяснить, чем они там думают, - уже сердито закончил Меркулов.
* * *
Окружная прокуратура ЦАО тоже еще работала.
- Приветствую, Георгий Авдеевич. Меркулов.
- Добрый вечер, Константин Дмитриевич. Чем обязан столь позднему звонку?
- Пояснить хочу один вопрос. Мне звонили из агентства "Глория", вы, вероятно, в курсе. Задержан их сотрудник по обвинению в двойном убийстве, Плетнев Антон Владимирович.
- А, да, я в курсе. Подписывал…
- Оба постановления?
- В смысле? Не понял, Константин Дмитриевич.
- Да чего ж непонятного-то? Подполковник Устинцев, начальник отделения в Хамовниках, на основании постановления за вашей подписью, задерживает Плетнева, подозреваемого в убийстве двух человек. Его коллеги подъехали в это отделение и выяснили, что вся эта операция с задержанием - обыкновенная подстава. Факты не соответствуют действительности. Плетнева освобождают, извиняются, устанавливают, что заявление было действительно фальсифицировано. Далее, не проходит половины суток, как следователь Никишин задерживает того же Плетнева снова в связи с двойным убийством, но по другому теперь адресу. При этом улика предъявляется лишь одна и та - сомнительная. Не понимаю, что происходит? Сегодня утром на Плетнева напали двое убийц, но у них ничего не получилось, их скрутили, допросили и отправили в МУР. Странная цепь событий тянется, вам не кажется, Георгий Авдеевич? Чей тут особый интерес просматривается, не интересовались?
- Ну, вы сами понимаете, Константин Дмитриевич, что моего интереса тут нет и быть не может. Кстати, об убийцах я не слышал, не докладывали. Не знаю почему.
- А я, представьте, знаю. Думаю, потому, что у вас сидит чей-то "крот". И эти фальсификации необходимы его хозяину. Причины пока и я не знаю, полагаю, ребята из агентства и сами разберутся, совершенно не полагаясь на вашего Никишина. Он-то чего злорадствовал при задержании, когда Плетнев сам явился? Обрадовался, что получил возможность раскрыть тяжкое преступление через час после его совершения? Вам-то он что докладывал?
- Доложил, что улики и свидетельства налицо, я не стал проверять, даже похвалил за оперативность.
- А на то, что речь снова о Плетневе, не обратили внимания?
- Честно говоря, нет, Константин Дмитриевич, каюсь.
- Покаяние - вещь хорошая. А куда его Никишин отправил? Это можно узнать? Адвокат куда должен явиться?
- Одну минуту, сейчас…
Прокурор снял трубку внутреннего телефона и набрал номер Никишина. Тот дисциплинированно, пока не ушел Сам, был на месте.
- Срочно ко мне. Погоди, ты куда Плетнева своего отправил?
- А что? - встревожился следователь.
- Когда я спрашиваю, отвечать! - рявкнул прокурор.
Меркулов услышал и улыбнулся: знакомые дела…
- В "Бутырки", Георгий Авдеевич.
- Ко мне! - Он бросил трубку и взял городскую: - В "Бутырки" его отправили, ИЗ номер два.
- Понятно. Значит, я хочу попросить вас учесть следующее. Мне хорошо известны хитрости отдельных следователей. Например, кинуть упрямого, не желающего сознаваться подозреваемого, а не обвиняемого, как в данном случае, в "пресс-хату", чтобы с ним поработали уголовники. Если у вас проходит именно этот вариант следственных действий и вы не сможете доказать виновность подозреваемого Плетнева, сочувствия я проявлять не стану. Спокойной вам ночи…
В трубке пошли короткие гудки, а прокурор все держал ее, пока не открылась дверь и не появился Никишин.
- Ну, - сказал Ясников, - где твои бесспорные улики по Плетневу?
- А с чего это вдруг возник вопрос, Георгий Авдеевич? - забеспокоился следователь.
- Тебя не это, Никишин, должно интересовать, а то, что если утром завтра у меня на столе не будет конкретного подтверждения фактов, указанных в постановлении и на основании которых произошло задержание подозреваемого, - последнее слово Ясников произнес по складам, чтобы до Никишина дошло, - то простым объяснением ты не отделаешься. Меркулов мне предъявляет факты, о которых был обязан сообщить мне ты! И если он уже заявил, что не станет проявлять сочувствия к нерадивому следователю, то можешь себе представить, как отнесусь к твоему расследованию я. Что у тебя добавилось, кроме этого задрипанного удостоверения, о котором ты докладывал, когда явился за постановлением?
- Завтра утром проводим следственный эксперимент на месте происшествия! - бодро доложил Никишин, но сердце екнуло.
- И на что ты надеешься?
- У него нет алиби.
- А если будет? - холодно спросил Ясников.
- Тогда… - Никишин поиграл бровями. - А на нем уже висит двойное убийство. Значит, он способен… - И замер под ледяным уже взглядом прокурора.
- В "пресс-хату" его сунул?
- Понятия не… имею… Георгий Авдеевич, - Никишин почувствовал, как становится холодно его спине.
"Опять этот проклятый Меркулов! Да что ж это творится?! Ну неужели он…", - даже про себя не желал произносить имя "серьезного" человека следователь, чтоб по нечаянности не сорвалось с языка.
Сама история была, в общем, достаточно банальная. Взялся помочь, посодействовал, получил неплохой гонорар и… подсел. На крючок. Как в анекдоте про корову, кошку и воробья. Замерз воробышек, упал на дорогу. Корова шла мимо и кинула на него теплую лепешку. Он согрелся и высунул головку наружу: "Чирик-чирик!" А его увидала кошка, вытащила и съела. Отсюда три вывода. Первый: не тот тебе враг, кто тебя с дерьмом смешал. Второй: не всяк тебе друг, кто из дерьма вытащил. И третий, самый главный: попал в дерьмо, не чирикай!..