* * *
На кухне возобновился разговор двух женщин.
- Да, у тебя уже немного заметно, - сказала Мила, когда Ирина нарочно выпятила живот. - А какой месяц?
- Считай, четыре, - ответила Ирина.
Они еще с поездки Ирины Генриховны вместе с Васькой этим летом в Новороссийск, где и познакомились тогда, перешли на "ты". Хотя Мила была много моложе жены Турецкого. Но уж так случилось.
Сначала Мила познакомилась там с Антоном, с которым у нее завязалась такая романтическая дружба, но их "романтика" очень скоро перешла в откровенные любовные отношения. И не курорт здесь был виноват, просто в Новороссийске у Милы жили родители, а Антон показался ей храбрым рыцарем - крупным, сильным, собой симпатичным и высоким, ну, чуть пониже Турецкого, с которым познакомилась немного позже. Просто невысоких мужчин Мила "в упор не видела". Сама же была невысокой, но тоже сильной и гибкой. А в мотоциклетной форме напоминала бойкого паренька. Да ей и было-то всего двадцать три года. А потом к мужчинам приехала Ирина с сыном Антона. И что-то разладилось между Милой и Антоном. Она уехала, и встретились снова уже в Москве, где Мила жила и работала программисткой в компании "Яндекс", а официально она именовалась ведущим специалистом коммуникационных сервисов. И ее знания уже не раз оказывались нужными Антону в его работе. И все бы у них, наверное, сложилось, но мешали характеры обоих. Любовь почему-то заканчивалась ссорой. Нет, не потому, что они не подходили друг другу, как раз наоборот - тут претензий ни у кого не было, наверное, это Антон никак не мог определиться, чего он от нее хочет: ничем не отягощенных любовных отношений или устройства семейной жизни. Но с учетом того, что рядом всегда будет находиться Васька, не вечно же ему жить у Турецких!
А Мила и сама никак не могла сказать себе уверенно: и тянуло ее к Антону, и раздражал он ее своими "заморочками", тогда ссорились, чтобы вскоре снова встретиться и начать, как говорится, с нуля.
Она и теперь приехала от родителей из Новороссийска, где, догуливая остатки летнего отпуска, немного успела отдохнуть от непрерывной и утомительной работы в компании. Потом решила увидеться, и попала в такую минуту, когда Антону было явно не до нее. И какие могут быть любовные свидания в тюрьме! Но Александр Борисович пообещал ей устроить одно свидание с Антоном, уверенно убеждая ее, что это провокация чистейшей воды и Антона они обязательно вытащат из камеры если не сегодня, то завтра. Говорил твердо, и Ирина тоже подтверждала, что это дело одного, максимум двух дней. Вот Мила и остановилась у Турецких, чтобы таким образом оказаться поближе к Антону.
Между прочим, и с Васькой у нее сразу, еще в Новороссийске, установились некоторым образом приятельские отношения. Ваську, как и всякого нынешнего мальца, тянуло к компьютеру, а лучшего учителя, чем Мила, ему было определенно не сыскать. И здесь, в Москве, он встретил ее с радостью, ну, к примеру, как старшую сестру, даже проявлял ребяческую фамильярность, и Мила ему охотно это прощала. А сегодня даже в школу отвела вместо Ирины, которая занялась стиркой Васькиных рубашек, трусиков и прочего, а потом и встретила, привела домой обедать, как тот ни рвался побегать во дворе. Там какие-то его приятели уже бегали. Но Мила, напустив на себя строгость Ирины, запретила, и неугомонный Васька был явно разочарован. Пообедаешь, сделаешь уроки - вот тогда. Пришлось ему смириться. А там и пылесос подвернулся - техника!
Знала она и о том, что летом между Александром Борисовичем и его женой были серьезные конфликты, до ссор доходило. Впрочем, Турецкий и оказался в Новороссийске потому, что сбежал из Москвы, заподозрив свою жену в измене ему с Антоном. А потом они его разуверили. Ну, слава богу, кажется, все уладилось к общей радости. И больше того, Ирина, как выяснилось, успела даже забеременеть. Но пока мужу не говорила. И сейчас они вдвоем на кухне негромко, чтоб не слышал Васька со своими вездесущими ушами-локаторами, обсуждали серьезный вопрос: заметно уже или еще не очень? Стоит ставить мужа в известность о том, что он может готовиться к приходу нового члена семьи, или погодить немного? А причиной было то, что наметилась поездка в Лондон, к Нинке, через Париж. Ну, как пропустить такое? А ведь Шурик, узнав о беременности, может и наложить свое вето, с него станется… Ради здоровья жены, - все же надо сохранять справедливость, - он запросто пожертвует любыми Парижами…
В разговоре возникла пауза, и Ирина обратила внимание на то, что Васьки не слышно, наверняка опять что-то напроказничал: у этого мальчишки просто шило сидит в одном месте, за ним нужен постоянный глаз да глаз. Последнее Ирина сказала, имея в виду то, что она очень рассчитывала на помощь Милы в этом вопросе. Если уедут, то кто же за Васькой-то проследит? Антон целые дни на работе, а Ваську оставлять в одиночестве просто нельзя: он или пожар устроит, или дом взорвет - способный мальчик. Но, правда, с появление Милы он стал как-то спокойнее, строже к себе, что ли. Причина-то была совершенно ясна: недаром же Мила была высококлассным специалистом в компьютерных делах, она открывала Ваське такие секреты, что у того не только уши двигались, но и глаза светились фарами. А Мила легко и непринужденно учила его обращению с этой сложной техникой.
Ирине оставалось только завидовать, да оно и понятно: молодежь, их время, они ничего не боятся. Сама же Ирина, конечно, умела пользоваться компьютером, но - в пределах "пишущей машинки", считала, что ей уже поздно учиться, да и незачем.
- Чего-то не слышно, - сказала она, и Мила кивнула:
- Он же там с пылесосом занялся, - засмеялась она. - Сама сказала, что он плохо фурычит!
- Господи, еще этого не хватало! Единственный пылесос! Вася! - закричала Ирина и прислушалась. Но в доме было тихо. - Вот же сорванец, - сказала она, - и, оставив у шкворчавших котлет Милу, решительно направилась в Васькину комнату, где прежде жила Нина, до ее отъезда в Кембриджский колледж, чтобы прекратить самодеятельность и усадить мальчишку за уроки.
Сперва она обратила внимание на то, что приоткрыта дверь на лестницу, и подумала, что сама забыла закрыть. Но, заглянув на ходу в комнату, увидела стоящий на полу пылесос с отвинченной крышкой, сама она валялась в стороне. А Васьки нигде не было.
- Вот же босяк! - воскликнула она. - Вася, перестань валять дурака, вылезай, ты где спрятался?
В ответ - молчание.
- Вася! Выходи сам, иначе хуже будет! Я тебя нашлепаю!
Ирина уже рассердилась, но вдруг почувствовала, что у нее где-то внутри все похолодело. Она кинулась к приоткрытой двери, выскочила на лестничную площадку и услышала, как внизу с шумом закрылись двери лифта. Но наверх он не пошел. Неужели этот мелкий проказник, вопреки ее запрету, убежал на улицу? Господи, ну что это за ребенок?! Ну как его можно оставлять одного? Да и справится ли Мила? И вообще, захочет ли она взваливать на две недели такую обузу на свои плечи? От Антона-то помощи все равно никакой… Что ж это такое делается?!
- Вася! Вася!! - продолжала она звать, но слова гулко отдавались на лестнице. - Мила!! - уже в полном отчаянье закричала она в открытую дверь.
Девушка быстро вышла на площадку.
- Что случилось?
- Не знаю, - растерянно сказала Ирина, - но боюсь, что этот пакостник, прямо бандит настоящий, ускакал во двор! Или где-то в квартире спрятался, поиграть ему захотелось! Ну, что это такое?! - чуть ли не плача, восклицала Ирина.
В течение следующих пяти минут они с Милой обыскивали квартиру, заглядывая за занавески, в шкафы, в кладовку - повсюду. Но Васька не откликался, и вообще его не было в квартире, это теперь стало ясно.
Ирина так разнервничалась, что Мила испугалась за нее.
- Погоди, не суетись, если он сбежал во двор, то я его догоню. Подожди меня здесь. Ой, котлеты!
- Да плюнь ты на них! - уже исступленно закричала Ирина. - Я тебя умоляю, спустись во двор и хорошенько его нашлепай!
- Иди в квартиру, - заторопила ее Мила, - и сядь, не скачи козой, тебе нельзя! Не волнуйся, куда он убежит? Он же не такой тупой!
- Ой, Господи! - запричитала Ирина, но Мила закрыла за собой дверь и побежала вниз по лестнице, он же мог и на лестничной площадке затаиться. Сейчас только этого и не хватало, бегать за Васькой!
Ирина маялась, ходила из угла в угол, а потом в нетерпении снова вышла на площадку. Услышала какой-то странный звук - не стон и не мяуканье. Звук доносился сверху. Она поднялась на один пролет и с ужасом увидела на каменном полу совсем маленького котенка, по которому словно прошлись тяжелые сапоги. Он был раздавлен, но еще жив. Ничего не видел, не слышал, только слабые писки издавал. И это был кошмар…
Ирине стало плохо, даже голова закружилась. Она не могла больше находиться рядом с этим ужасом. Котенок не жилец, это было видно с первого взгляда. Но кто это сделал?! Какой мерзавец?!
Боясь притронуться к маленькой жертве, Ирина отвернулась и почувствовала, что пол уходит у нее из-под ног. Держась за перила, она осторожно опустилась на ступеньку. Писк прекратился. А она все сидела на холодной бетонной ступеньке и не могла встать, ноги не слушались.
Снизу пошел лифт. Двери отворились на их этаже. Вышла растерянная Мила с детской сандалией в руке. Ирина сразу узнала ее, в них Васька бегал по квартире, вместо тапочек надевал. А Мила, услышав сдавленный горловой звук, быстро обернулась и увидела Ирину, сидящую на верхней ступеньке.
- Ты с ума сошла! - закричала она и кинулась к Ирине. Подхватила ее под руку, потянула вверх. - Вставай немедленно! Поднимайся! Ты же застудишься, ненормальная! В чем дело? Почему ты здесь?.. - вопросы сыпались горохом.
Ирина посмотрела на нее расширенными от страха глазами и неуверенно кивнула назад. Мила взглянула и с отвращением воскликнула:
- Какая сволочь это сделала? Узнаю, убью гада!.. Погоди…
Она подняла Ирину со ступеньки и осторожно спустила до двери, а там провела на кухню и усадила на стул. А сама схватила старую газету и метнулась на лестницу. Там она развернула газету, бросила сверху на котенка, который и не подавал признаков жизни, через газету обеими руками подхватила трупик животного, завернула его и, с пронзительным жестяным визгом открыв мусоропровод, кинула туда газетный сверток. И только тогда перевела дух.
Ирина отрешенно сидела на стуле, держа в руке Васькину сандалию.
- Ничего не понимаю, - сказала Мила. - Во дворе вообще не видно поблизости мальчишек. А в кабине лифта, на полу, я нашла вот это, - она показала пальцем на сандалию. - Чья это?
- Васина, - глухо сказала Ирина и вдруг заплакала, по-бабьи причитая и размазывая слезы по лицу. "Потекли" глаза. - Господи! За что мне такое наказание?! Ну, чем я провинилась?! Сколько это может продолжаться?! - Слезы лились рекой, слов стало совсем не слышно, только всхлипы и стоны…
- Ну, хватит уже! - сердито прикрикнула Мила, которая тоже почувствовала щекотку в носу при виде неподдельного горя. - Хватит, говорю. Я сейчас оденусь и спущусь во двор. Ну, если я его обнаружу, задницу нахлещу так, что навек запомнит! Успокойся, не реви. Давай котлеты лучше жарь новые, а то благополучно сгорели. Чем мужа-то кормить будешь?
Она сняла с плиты сковородку с почерневшими котлетами, от которых шел едкий дым, и залила сковородку водой. Зашипело. Да, хорошие были котлеты, вкусные, Мила уже пробовала. Ну а эти… Она ушла в туалет и выбросила их по одной в унитаз, спуская несколько раз воду.
В дверь позвонили. Ирина сорвалась со стула и ринулась в прихожую. Миле показалось, что та сейчас готова задушить Ваську, таким гневом вспыхнули ее глаза, и кинулась следом.
- Ну! - в ярости закричала Ирина и рывком распахнула дверь. И осеклась. На пороге стояла пожилая женщина с тяжелой сумкой в руке. Вид у нее тоже был растерянный.
- Ирочка, что у вас тут случилось? - растягивая слова, выдавила она из себя.
- Мария Васильевна, Васька пропал! - Ирина снова зарыдала, но Мила отстранила ее и заговорила сама:
- Сидел, возился с пылесосом, а потом вдруг исчез. Мы кинулись искать, а его нигде нет. Я уж во двор выбегала, там тоже никого. Одну сандалию нашла, в лифте… Может, вы чего знаете?
- Ой, девонька, я и не знала, что ты отсюда, от Турецких, а то я б тебе еще внизу сказала.
- Говорите скорей, - заторопила Мила, - что случилось? Вы видели что-нибудь?
- Да то-то ж и оно! Я из магазина шла, из "Красного", ну, что - на проспекте. Вот иду и вижу, у нашего-то подъезда машина черная стоит. Не совсем рядом, а на повороте к набережной. На углу, стало быть. И тут гляжу, а из подъезда выскакивает мужик и паренька под мышкой держит, ладонью рот ему затыкает, а мальчишка-то ногами дрыгает, сопротивляется, значит. Я-то не поняла сразу, что это такое! Уставилась на мужика. А он ка-ак зыркнет на меня глазами и кулак показывает. И ощерился, ну прямо зверюга какой-то! Я и растерялась: не дай, думаю, бог, еще убьют ни за что ни про что! А энтот мужик-то, он мальчишку кинул на сиденье в машину, сам следом прыгнул, - фьюить! - и был таков. Я-то за угол побежала, чтоб посмотреть, куда он поехал, а он уж во-он где, у сороковых домов.
- Мария Васильевна, что ж вы на пороге? - застонала Ирина. - Проходите, садитесь…
Все устроились, разумеется, на кухне. Мария Васильевна только носом потянула и сказала:
- Котлеты сгорели.
- Да будь они прокляты, эти котлеты! Что с Васькой?
- Так что? Я уже все и сказала. Энтот так быстро сиганул, что я и номер увидеть не успела. А я сразу-то и не поняла, Ирочка, что это ваш паренек, ну, который с вами живет. Лица-то не видно, а ведь так разве угадаешь? Я и думаю себе: что ж это могло быть? Никак украли мальца-то?
- Почему вы решили, что украли? - вмешалась Мила.
- Так ведь рожа-то у мужика, как есть, разбойная! Он-то, говорю, как ощерился на меня, - ну, чистый волк. Ужас. Ну, пока думала да соображала, вспомнила, что видела, как Ирочка паренька энтого в школу провожает, а потом встречает. И додумалась: ваш, наверное, да?
- Увы, наш, - вздохнула Мила. - А еще чего-нибудь про того мужика запомнили? Вы ж близко стояли?
- Не то чтобы близко, ну, как отсюда до двери.
- Значит, могли видеть подробности?
- Да какие там подробности? Он паренька так вот прихватил, - Мария Васильевна обняла рукой свою полную сумку и показала, как мужик держал Ваську, зажав его голову и плечи под мышкой, и как на нее посмотрел. Она даже глаза выпучила и рот открыла в зверском таком, как в телевизоре показывают про бандитов, оскале. Нет, ты представляешь, девонька! На глазах прямо! И ничего не боятся! Совсем оборзели, бандиты проклятые!
- А приметы какие-нибудь не заметили? Ну, там, как он выглядел внешне? Во что одет? Лысый, нет? Возраст примерный?
- Ага, не совсем лысый, но такой, - закивала женщина. - В сером костюме. И весь сам какой-то серый. Я ж говорю: волк… Возраст, спрашиваешь? Думаю, лет около шестидесяти, матерый такой злодей. А вот еще чего! Вспомнила! У него на кулаке, которым он мне погрозил, синее было. Ну, как эти рисуют себе, уголовные… Я в телевизоре-то видела… Ужасти сплошные… А как, Ирочка, с Люсенькой-то нашей? Удалось чего?
- Да все с ней хорошо, - поморщилась Ирина. - А у нас - совсем плохо! Вот, собрались ехать, и Людмилу хотели прихватить с собой, чтоб устроить… А теперь какая ж поездка?!
- Да ничего, не волнуйся, глядишь, образуется. И с поездкой ничего не случится… А за Люсеньку, ой, как спасибо-то вам! - запричитала и Мария Васильевна. - И уж Саше-то, Сан Борисычу твоему, такая благодарность! Доброй души человек!..
- Да, добрый… - пробормотала, начиная сердиться не на шутку, Ирина сквозь зубы. - Ну, вот что теперь нам с тобой делать? - она посмотрела на Милу, словно ища у нее поддержки.
- Больше ничего такого не заметили, что помогло бы отыскать этого преступника? - Мила внимательно посмотрела на Марию Васильевну. - Что в глаза бросается? Чего у других мужиков нет? Цвет волос какой?
- Дак волосы-то? - три волосинки, и те - дыбом. А чего у других нет? Ха!.. - она задумалась и вдруг встряхнула головой. - Во, вспомнила, кажись! У энтого, когда он мне кулаком грозил, что убьет, мол, на месте, если я кричать стану… ага, вот тут, - женщина показала на костяшки своего кулака, - синее было, да? Я так сказала?
Мила в нетерпении кивнула.
- Ага… а если приглядеться, то это вроде как нарисованные такие перстни были. Только это буквы, по-моему, по букве на палец. Я еще чего обратила внимание: "Маша" показалось. Ну, не свое имя. Кто она ему там, энта Маша, полюбовница? Жена? Дочь? Только откуда, думаю, семья у такого зверюги?
- Обычно уголовники на этих пальцах свои собственные имена накалывают, - со знанием дела сказала Мила. - А уж на груди - церкви всякие, "не забуду мать родную", про могилу всякое и прочее.
- Точно! Грудь-то я не видела, а вот на руке, когда кулаком он тряс и рукав пиджака опустился, вот тут, - она показала на внутреннюю сторону своего локтя, - я заметила тоже нарисованное, вроде креста. И вокруг него чего-то вьется. То ли цветок, или вьюн, не поняла. Только где ж было разглядывать-то? Я от страха даже глаза закрыла…
- Ну, хоть это увидели, и за то спасибо.
- Да уж чего спасибо-то, не за что… Ну, чем могла. Ваш, значит, ай-я-яй!.. Пойду, девоньки. Извиняйте.
- Спасибо, тетя Маша, - по-домашнему простилась Ирина. - Будем звонить… А чего говорить, и сама не знаю… Но мобильную трубку она достала и нажала вызов мужа. - Шурик, ты где?.. Как, что со мной? Ты посмотрел бы! Беда у нас страшная… - Ирина стала излагать события в той последовательности, как они происходили, даже мертвого котенка вспомнила.
- Дай, я скажу два слова, - заявила Мила, отбирая у Ирины трубку. - Александр Борисович, сейчас я вам…
- Мила, в чем дело, мы ж на "ты"? Объясни внятно, что стряслось? Куда убежал Васька, я ничего не понял? И при чем здесь коты?
Мила в двух словах описала ситуацию и добавила то, о чем стало известно от Марии Васильевны, которая сама видела, как происходило похищение мальчишки. Теперь это ясно. Видимо, Васька вышел на лестницу, к мусоропроводу, а там его поджидал похититель. Описала его внешность, включая и синюю надпись на пальцах, похожую на "Маша".
- Миша, небось, - поправил ее Турецкий. - Давай еще раз повтори: какие приметы?
И Мила описала - со слов женщины, естественно. И про крест, чем-то оплетенный, не забыла.
- Наверняка не крест, а кинжал, они любят такую символику. "Вышивка" это у них называется. Матерый, значит, уголовник. Сидел основательно и, скорее всего, по "мокрому" делу… Ах, как это все некстати!
- А что, бывает и кстати? - усмехнулась Мила.
- Это хорошо, что ты хладнокровие сохраняешь, - скупо похвалил Турецкий. - Пожалуйста, я тебя прошу, присмотри за Иркой, она ж беременная, ты знаешь?
- А тебе-то откуда известно? - удивилась девушка. - Мы тут с ней тайны сохраняем, ничего не говорим, а ты…
- Господи, Мила, глаза-то у меня есть? Или я уже не сыщик? Вот что теперь с Антоном делать, просто не знаю… Это месть ему, ежу понятно…
- А что делать? Вы разве его не вытащите из тюрьмы?
- Да разговаривал я с ним, практически только что. И мы с ним решили, что один денечек он еще проведет там, чтобы враги утихомирились, а завтра хотели уже официально - с адвокатом, с предъявлением алиби и протестом против задержания… И видишь, как получилось?.. На черной, говоришь? А марка?
- Я не видела, а Мария Васильевна…