- Как тебе нравится? - спросил Антон, которому так и не удалось, в сущности, доломать Круглова. Тот уже начал сдаваться, но, вероятно, Плетневу помешала та пауза, которую он сам же невольно и предложил, выйдя на короткое время из подсобки. Значит, бандит успел опомниться и понять, чем грозит ему сдача Вахтанга. Хотя, впрочем, такая его точка зрения дела не меняет, Вахтанг отомстит каждому, кто на него сослался, это бесспорно. Или на кого покажет милиция? Так получается?
В общем Щеткину картина была ясна, и он позвонил на Петровку, чтобы прислали оперативную машину для перевозки задержанных.
- Куда ты их? - спросил Плетнев, который сожалел, что ему не удалось доиграть партию с Кругловым. Надо было сменить тактику и сделать больно. Не хотелось, чтоб потом на "Глорию" кивали. Адвокаты этот ход очень любят применять в суде, в самый неожиданный момент, - избиения, давление, изощренные методы. Ничего не поделаешь, они тоже свой хлеб зарабатывают.
- Я с начальством перемолвился, в общих словах ситуацию описал. Предложили в наши "Петры", по камерам.
- Правильно, вместе их не надо. А с Красновым у тебя что?
- Пробили, есть такой, погоняло Копыто. Из-за кулака.
- Я видел, но ему не повезло, мой оказался проворней…
- Документы правильные, без подделки, - и права, и техталон. Трудится в поте лица своего старшим охранником в Подольске, на машиностроительном заводе. В настоящее время находится в отпуске. Дома проверили, не бывает в последнее время. Соседи говорят, что, возможно, уехал к родственникам в Украину.
- Зацепочку-то хоть какую-нибудь оставили?
- А ты как думал? - улыбнулся Петр. - Сейчас валютные обменники района взяли под контроль. Но это, сам понимаешь, хлопотное дело. Народу-то мало. Работаем вместе с командой ОБЭПа.
- А эти двое, что в Прокудинском переулке, над "аптекой"?
- И этих двоих дома не оказалось. Машины тоже нет. Вряд ли смылись. Ты ж говорил, у них там целый склад в квартире? На легковой не вывезти. Ну, посмотрим, тоже держим под наблюдением. Вот и все, что могу сказать. Немного, но когда появятся материалы на этого непонятного Вахтанга, думаю, дело пойдет скорее. И, самое странное, когда "пошустрили" среди уголовной братвы, те как воды в рот набрали. Неужели такой "авторитет", и у нас под боком, а мы ничего и не знаем? Странно. А может, это "поручик Киже"? Веселый розыгрыш? Компания "весельчаков" таким образом крупные "бабки" гребет? И никто и никогда этого мифического Вахтанга не видел? Вот такие сомнения закрадываются.
- Ну ладно, будем ждать, - подвел черту Плетнев и пошел к Максу в его мрачный, подвальный отсек, заставленный компьютерами и где великий "бродяга" творил чудеса, взламывая такие "пароли", что спецы и из МВД, да и из ФСБ только головами качали. Был тут, конечно, некоторый противозаконный момент, но, во-первых, Макс никогда ничего не делал такого, что причинило бы вред правоохранительным органам, а во-вторых, те и сами, зная таланты Макса, нередко прибегали к его помощи в безвыходных ситуациях. И, в этом смысле, сохранялось некое статус-кво, устраивающее обе стороны.
На приход Плетнева "бродяга" отреагировал мрачно. Вокруг него валялись пустые пакеты из-под чипсов и сильно пахло кофе, который тот "глушил" едва ли не литрами, такая у него и чашка была - великанская. И все это являлось следствием особого волнения, когда "великого хакера" преследовали неудачи. Он даже не посмотрел на вошедшего. Но пробурчал в ужасную свою бороду, усыпанную крошками:
- Ни в одном приличном досье нет этого вашего Вахтанга! Что прикажешь делать? Куда еще лезть?
- Если б я знал, старина, - печально вздохнул Антон. - Но, по всем статьям выходит, что личность он в криминальном мире известная. Его по-настоящему боятся, понимаешь? А где он и, главное, кто он, никто не говорит. Даже имя произносить не хотят. Чем же он их всех запугал? Но что запугал - точно. Увидеть бы, я б ему, мерзавцу, своими руками свернул бы шею. Как куренку!
- Иди, воюй там, а? - неприветливо отозвался Макс. - Без тебя тошно. Такое со мной в первый раз…
- Ладно, пойду, спасибо… Там Всеволод появился, они чего-то с Сашкой обсуждают. Пойду спрошу, что ли…
Он вышел, не договорив. Вернее, договорив про себя, молча. О том, что осточертели ему все эти бабы, что совсем он запутался, а сына видел в последний раз чуть ли не неделю назад. Тот скоро перестанет узнавать отца. А об уважении вообще речи нет… И собственную квартиру на московской окраине уже давно запустил, практически не бывает там, поскольку Васька давно уже находится под присмотром Ирины, а Саша, надо отдать ему должное, покончил со своими сценами ревности и к постоянному присутствию в своей квартире сына Плетнева, кажется, привык. Ну и слава богу…
Из кабинета Голованова вышел Турецкий. Увидев Антона, поманил его пальцем, и они вышли на улицу: значит, хотел сказать что-то важное, но чтоб не для всех.
- Слушай, Антош, - без предисловий начал Александр Борисович, - тебе придется недели на две, максимум, что-то предпринять с Васькой. Может, попросишь кого? Ну, из… баб-то у тебя за последнее время как-то, смотрю, прибавилось.
- Я понял, Саша, - Плетнев понурился и пожал плечами. Ну, конечно, надоел…
- Ни черта ты не понял. Я хочу съездить с Иркой к дочери. Ну, ты знаешь, Ника - в Лондоне, в Кембридже учится. И в этом году не приезжала, своя жизнь у бывшего ребенка. Ничего не поделаешь, растут они быстрее, чем мы хотим. И вырастают, а ты не замечаешь… Ирка соскучилась, я же вижу. А потом я тебе открою одну тайну, разглашать которую совсем ни к чему.
- Да, Саш, о чем ты?! - чуть не возмутился Антон.
- Я - о чем? - он ухмыльнулся. - Сегодня Ирка созналась: она уже на пятом месяце, понимаешь? И если мы теперь не слетаем в Лондон, то больше она туда с пузом, которое теперь начнет расти не по дням, а по часам, к дочери не съездит. И - все. Ясна картина? А потом я еще принял участие в судьбе соседской девочки. Ее наши славные чиновники не хотели отпускать в Сорбонну, в колледж. Она выиграла какое-то количество олимпиад, что ли, короче, персональный вызов и предложение продолжить учебу во Франции. Да, по-моему, ты в курсе этой истории, чего я, на самом деле?..
- Знаю в общих чертах. Так она при чем?
- Я ж ее пробил через свою… знакомую, которая у президента сейчас в советниках по культуре бегает, представляешь?
- Ну, Саш, у тебя связи!
- Это еще от Питера Реддвея. Ну, из Гармиша. Ты с ним не знаком, приедет - познакомлю. Суть не в том. Я матери этой Люси, Людмиле, пообещал сам отвезти девочку в Париж, - все равно по дороге, - и сдать на руки Марго. А уж она постарается, чтобы девочку хорошо встретили и устроили в колледже. Это ж важно, правда? А пока нас не будет, ты можешь у нас пожить с Васькой. Может, Катя вам окажет помощь?
Плетнев поморщился, и Турецкий живо отреагировал:
- Что, кончились у вас отношения? Ну, ты - артист! В общем, поговори с Ириной, как сделать лучше - и решите. Надеюсь, не возражаешь?
Антону показалось, что в интонации Турецкого промелькнула ирония. Это - "не возражаешь?". Как будто он мог возражать! Но опять что-то нехорошо складывается…
- Саш, ну, как ты можешь говорить? Я и так благодарен вам, должник по гроб…
- Слушай, ты чего? - поморщился Турецкий. - С этими бабами совсем плохим стал? Я тебе про Фому, а ты про Ерему! При чем здесь благодарность какая-то? Гробы еще придумал… Ты можешь, - он затряс пятерней перед носом Антона, - организовать хоть одну из этих баб позаниматься с Васькой? Его ж нельзя оставлять одного. Так, между прочим, и сына потерять можно!
- Да думаю я об этом, - раздраженно ответил Антон. - Не получается никак.
- Ну, сам сиди. Какой разговор? Поговори с Севой, пусть найдет тебе дело попроще, не связанное с большой затратой времени. Подумай головой-то! Ну, е-мое! Две недели всего. А почему с Катей-то поругались?.. Ох, Антон, и характер же у тебя! Элку организуй, что ли… Ах да, она ж работает… Не тех баб собираешь, друг мой, - нравоучительно заметил Турецкий.
- Слушай, - вдруг обрадовался Плетнев, - а эта женщина, чью дочь ты повезешь?.. Она не может?
- Возможно, взялась бы, да только там тебе уже делать нечего.
- Почему?
- Потому что. Я попросил Филиппа помочь. Он сделал. И между ними, полагаю, что-то вспыхнуло. Ну, как у тебя с той… у которой деньги увели. Я не знаю, что там и как, но не советую, Динка - баба отличная. Сам со слезой ушел в сторону. Вот так. Думай, три-четыре дня у тебя есть, а дальше один будешь действовать.
- Спасибо, Саш… Я хотел, если важных дел не предвидится, на квартиру съездить, хоть посмотреть, что там и как, не сгорела ли?
- Спроси у Севы, по-моему, ничего… Да, кстати, у тебя по поводу Вахтанга по-прежнему никаких мыслей?
- Нет. Макс уже взвыл. Впервые, говорит, такая "лажа". Нервничает, кофе литрами глотает, весь утонул в своих чипсах, кошмар…
- Задачка непростая, но… попробуем что-нибудь…
Турецкий открыл дверь и вошел первым в приемную. Антон еще постоял на улице. Что-то он не понял в последней фразе Саши… Попробуем… что-нибудь? А чего пробовать-то? Странно, смысл, определенно, какой-то был, а вот какой, не мог постичь Антон.
* * *
Серый человек, которого наверняка не узнал бы Плетнев, точнее, узнал бы его машину - черную "восьмерку", не больше, внимательно наблюдал за "тойотой" Антона. Зная, что тот уже засек его машину, "серый" не спешил, отставал на четыре-пять машин от объекта своего внимания. Плетнев подъехал наконец к своему дому на Мурановской улице, в Бибиреве, и не поставил машину на свое место, а бросил ее у подъезда, как будто не собирался здесь надолго задерживаться. Но запер машину, проверил ручки и вошел в подъезд. "Серый" быстро уехал.
Так же торопливо он выскочил на МКАД, по кольцевой промчался до Дмитровского шоссе и, свернув направо, из Москвы, довольно скоро доехал до своей старой дачи, которая находилась в районе железнодорожной станции "Новодачная". Здесь у него прятались братья Акимовы, которым дядя Миша, - так он велел им называть себя, - сказал, что их ищут и менты, и Вахтанг. Каким-то образом, может, Копыто "стукнул", тот узнал, что они назвали его тому менту, который их избил и забрал деньги. И теперь милиция начала его активный поиск. Словом, надо срочно заехать на квартиру, забрать там все, что вместится в машину, из наиболее ценного, и снова возвращаться сюда. А здесь уже засесть прочно, пока шум не успокоится. Это для них единственная возможность уцелеть.
Короче говоря, думать уже некогда, - в путь!
Спустя час с небольшим они въехали во двор дома в Прокудинском переулке.
- Проверить надо, нет ли здесь ментовской засады. Вы посидите, а я аккуратно посмотрю.
Дядя Миша набрал код и стал пешком подниматься по лестнице. При этом он осторожно оглядывался, но присутствия ненужных людей не обнаружил. Оставалась дверь.
Он тщательно обследовал ее, зная ментовские штучки из рассказов опытных домушников, с одним из которых познакомился на зоне в Мордовии. Тот, вспоминая свои похождения, поучал малоопытного в таких делах Михаила: гляди, мол, если квартира "засвечена" ментами, там обязательно должен остаться их след. И рисовал в воображении, какими они бывают.
Так и есть, вспомнил Михаил поучения того вора, сменившего "масть" и осужденного за убийство с изнасилованием, заметил он тонюсенький проводочек, протянутый от нижнего торца двери к дверному косяку. Совсем незаметный, если ты не знаешь, что и где надо искать, и если пальцы у тебя огрубели от тяжелой физической работы.
Ну вот, все ведет к удаче. Он подумал, что вряд ли засада ожидает в квартире, раз установлена сигнализация. Но действовать надо стремительно. И он вернулся к машине. Сел, вывел ее на улицу. На вопрос зачем, - доходчиво объяснил:
- Я же сказал: брать только самое ценное и необходимое для жизни на даче еще в течение минимум двух-трех недель. Ну, исподнее, чтоб не завшиветь, деньги там, другие ценности, которые могут изъять при обыске.
И последнее условие выдвинул: в квартире им можно пробыть не более трех минут. Дверь, по всему видно, поставлена на скрытую сигнализацию, и милиция прибудет на место не раньше, чем через пять минут. Это уже из его опыта. Так что действовать быстро, он тоже поможет им, своим замечательным кабанчикам, как ласково называл братьев про себя Михаил. Но им, разумеется, об этом не говорил. Не должен человек знать своей судьбы.
И хотя уже им было известно, что наружное наблюдение отсутствует, а видеокамеры дядя Миша при осмотре не обнаружил, мешкать нельзя. Как войдут, сразу один - в комнату, другой - на кухню, там, в банках для круп они хранили свои деньги. И через две минуты оба должны быть в прихожей.
В общем, план разработали, вспомнили, где что лежит, чтобы обойтись без поисков, и, соблюдая осторожность, пошли. Спокойно, не торопясь, не нервничая. Дядя Миша лично следил, чтобы братья не нервничали: успокаивал, говорил, что для него это - обычное дело, нервы тут только мешают. Главное, держать себя в руках и не расслабляться. Провожая своих милых кабанчиков, дядя Миша вспоминал свои прошлые дни…
* * *
Жизненный случай, который привел на нары барака в зоне "строгого режима" того, бывшего "домушника", был поучительным и долго обсуждался среди осужденных: правильно или неправильно поступили паханы, вынеся свое решение…
Ну, жил да был веселый парень, "брал" квартиры ювелирно, знал механизмы многих, если не большинства секретных замков. То есть для него они просто не представляли секрета, а разница между ними была лишь во времени затраченной работы. Ни о какой смене "масти", как говорят блатные, и не помышлял. Работа радовала, денег хватало на любые причуды, включая женщин, - живи да радуйся, пока не поймали. Но он верил в свою удачу. Одним словом, он сам называл себя "фартовым мужиком".
И все бы так продолжалось, если бы однажды с ним не приключилась одна печальная, даже трагическая история.
Сначала он изменил основному своему правилу: не работать там, где живешь. Но уж больно случай подвернулся удачный, не использовать его никак было невозможно, ноги, что называется, сами несли в чужую квартиру соседнего дома с тем, где парень вырос на глазах соседей и превратился во вполне взрослого и серьезного сорокалетнего мужика. Не знавшие о его "профессии" соседи считали его приличным и деловым бизнесменом. Да и время пришло такое, что "деловые" сразу оказались на поверхности, по их успехам или неудачам остальные собственные жизни мерили. Так вот Родя, он же - Родион Мешков, говорили, сам сделал свою карьеру: ишь, как одевается, на какой машине раскатывает, какие женщины с ним!
И тут, словно надоело его судьбе с ним возиться, поставила она его перед выбором…
Короче, "взял" он шикарно отделанную, новую квартиру, в которой солидный мужчина, примерно его же возраста, проживал с красавицей-женой. Баба была, конечно, на загляденье. Муж - весь день в своем бизнесе крутится, она - не рожавшая еще и не знавшая никаких забот, занималась собой. Бутики всякие, выставки, загранпутешествия и отдых. Красивая, содержательная жизнь. И нарушил ее Родион.
Он вошел в квартиру посреди дня, полагая, как он уже замечал, что хозяйка вернется только под вечер, а хозяин - тот вообще ближе к полуночи. Поэтому и торопиться не стал: работал вдумчиво. Не хватал первое попавшееся, разобрался, где что, отыскал даже сейф домашний. Но, увидев сигнализацию, решил не трогать, от греха, как говорится. И, тем не менее, пару хороших сумок он наполнил. Еще раз осмотрелся и решил уходить. Причем план был таков: выносить не через подъезд, где его могут засечь знакомые и запросто поинтересоваться, куда это он собрался с полными сумками, в которых "челноки" товары возили. И вообще, не ошибся ли он, дом-то его по соседству. Ну, а там - слово за слово, и сгореть можно. Нет, он предварительно снял замки с чердачных люков, чтобы сразу унести сумки наверх, закрыть люк, а ночью, через второй, вернуться за вещами. План вроде нормальный…
Он уже поднял сумки и собрался выходить, когда услышал, как поворачивается ключ в замке - с той стороны. Сориентировался мгновенно: одну сумку - под стол, накрытый каким-то покрывалом, вторую - рядом со шкафом. А сам встал и затаился за большой плотной шторой окна.
В комнату быстро и раздраженно не вошла, а почти вбежала красавица и, злясь на что-то или кого-то, стала сбрасывать с себя верхнюю одежду. Потом, вроде успокаиваясь, продолжала свой стриптиз медленнее. У Родиона будто что-то оборвалось внутри. Вот она - вся голая, сучка, и перед большим зеркалом красуется - туда, сюда поворачивается.
Ему бы удержаться, подождать, пока она в ванную уйдет - день-то жаркий, взопрела, поди, - и тихо самому удалиться, можно и без сумок - голова дороже. Но словно бес какой-то вселился. И мужик не вынес такой пытки. С ревом он выскочил из-за шторы и кинулся на женщину, а она от неожиданности онемела и даже не пыталась оказывать сопротивление. Он повалил ее на пол и, извиваясь от нетерпения, вошел в такой раж, что сам уже забыл, где находится и что делает.
Но она пришла в себя и заорала! Стала бить его кулаками, царапаться, кусаться и снова орать на весь дом. Надо было одновременно и рот ей зажимать ладонью, и когти ее удерживать, чтоб морду не разодрала, - сильная сучка-то оказалась, - и дело свое жаркое делать. Потому и другого выхода у Роди не осталось, как немножко придушить ее, чтоб притихла, и он смог бы наконец осуществить до конца свое испепеляющее желание, каждый раз возникавшее, когда он наблюдал ее из окна, медленно вынимающую свою длинную ногу из машины. Он почти зверел в такие моменты. И вот же - сбылось, так теперь и выхода другого нет, чтоб ее утихомирить, не бить же головой об пол! А то, что делал он, вовсе не казалось ему изуверством или зверским насилием, - да что ей, впервой? Небось, кроме мужа, и других мужиков имеет, оттого, небось, и злилась, примчавшись, что сорвалось у нее где-то. Иных мыслей у Родиона просто не было.
Но он заметил другое: когда маленько сжимал ей шею, она переставала сопротивляться, зато дергалась так, что страсть в нем вскипала с новой силой, и он уже терял самообладание, все чаще сжимая и сжимая ее горло.
Он взял свое и отвалился в сторону, но она-то не шевелилась. И когда он наконец пришел в себя и посмотрел, чего замолчала, вот тут испугался: мать честная, да неужели?! Точно, пребывая в одурении, он "пережал", задушил красавицу, и сам того не заметил…
Какой же страх на него сразу навалился! Какой дикий ужас!
Он понял, что надо немедленно линять. Не до вещей уже. И ее трогать нельзя, пусть так и лежит. Может, решат менты, что она любовника к себе привела, а тот садистом оказался, вот и поплатилась… бедная…
Ушел Родион тогда через технический этаж и во двор вышел через соседний подъезд. И на беду свою сразу наткнулся на соседскую бабку, которая знала его еще маленьким. Та и в разговоры: что да как? А чего в этот дом заходил?