Турецкий проводил Полковника взглядом и пошел к лестнице. Снизу, с земли, естественно, ничего видно не было. А труп появился перед глазами лишь тогда, когда Александр Борисович поднялся почти до уровня набережной. В том, что это труп, сомнений не было. У Володи все-таки близорукость, а Турецкому очки были нужны лишь для чтения. Поэтому он увидел то, чего не мог заметить Полковник: голова у лежащего тела, на которой плотно сидела спортивная синяя шапочка-бейсболка, была неестественно вывернута набок - у живого так быть не может. Конечно, и тут прав Володя, труп, скорее всего, сбросили сверху, не утруждая себя необходимостью как-то прятать тело. Видно, расчет строился на том, что сразу не обратят внимания, а потом уже все равно. Либо очень торопились… Торопились? Почему? Преследовали их или они сами удирали? И потому не стали искать более укромного места? А таких - выезжай за город - здесь полно, между прочим… Странно, что шапка не слетела при падении тела. Приклеенная, что ли? Глупость, конечно… Но проверить можно только одним способом: спуститься, пролезть через чащобу колючего кустарника и потрогать руками. А это тебе надо, Турецкий? Нет…
И последний вывод: труп, конечно, криминальный. На это указывали также кроссовки и спортивная форма, в какой обычно ходит братва, осуществляющая еще с начала девяностых годов рэкет на диких рынках. Так кто же его приговорил? Свои бы не бросили, у бандитов смерть на "работе" - событие почетное, гранитный памятник на кладбище, считай, обеспечен. Чужие? Этим - все равно. Эти могли и бросить, как собаку. Значит, конкуренты.
В принципе, следуя логике этих рассуждений, картинка была ясная. "Фотик" трупа, в смысле мертвого лица, надо поочередно предъявить местным паханам или бригадирам, которые в здешней милиции наверняка известны. Вот и выявится как сама жертва, так и "заинтересованное" лицо. Никаких особых проблем. Впрочем, таким образом Александр Борисович описал бы ситуацию студентам-слушателям, скажем, юрфака. Но их, к счастью, рядом не было.
Почему - к счастью? А потому, что первая мысль о том, как быть дальше, была трусливенькая: оставить все, как есть. Но помешал уже, видимо, въевшийся в душу профессионализм. И вместе с ним тоже, как и у Володи, возникла дилемма: влезать в явный криминал, не имея документов, - дурость, и - сообщить все равно надо. А собственно, чего думать? Милиция - везде 02!
И он, отойдя по пустынной набережной за три квартала, достал мобильник, набрал код города и 02. Ему привычной скороговоркой ответил дежурный.
- Под лестницей на пляж, что у площади, справа, - криминальный труп, - сказал Турецкий.
- Кто говорит? - быстро спросил дежурный.
- Случайный прохожий.
- Фамилия? - рявкнул тот.
- Она вам ничего не скажет… Ну Турецкий.
- А-а-а… - словно растерялся мент. - А мы вас!.. - Он попытался что-то сказать, но Александр Борисович его опередил:
- Бэ-э… А я вас!.. - И он, рассмеявшись собственной шутке, отключил телефон…
"Что - а мы вас? - думал Турецкий, споро шагая по направлению к "Усладе" тетушки Валентины. - Ищут, что ли? Этот Плетнев, с подачи Кости, вполне мог объявить в розыск. Только хренушки им обоим! Пусть-ка Костя сперва со своим долгом разберется. Узнает, позвонит, вот тогда и потолкуем. А пока всякой ерундой, вроде того, кому понадобилось отключать в городе свет, пускай занимается "широко известный в узких кругах пинкертон" Антон Плетнев! Как про таких "наглецов" говаривал бывший президент? "Лучший министр всех времен и народов"? Что ж, какой был президент, таковы у него были и министры. Вот и этот сыщик… всех времен и народов…"
И, решив для себя так, Александр Борисович успокоился, вычеркнув на время "некоего Плетнева" из памяти… Конечно, на время - куда от них от всех денешься?!
Ирина проснулась рано. Но когда она, накинув халат, вышла на кухню, чтобы включить чайник для первой чашки утреннего кофе, услышала еще в коридоре легкие щелчки. Это, вероятно, Васька, в последние дни, по понятным причинам, переселившийся в пустую комнату Нинульки, с утра пораньше включился в очередные игры на компьютере. Совсем помешался мальчишка на этих бесконечных модных "стрелялках".
Ирина заглянула в комнату дочери. Так оно и есть. Но только мальчик не рыскал какими-то тайными тропами в искусственных зарослях непонятных, внеземных джунглей и не отстреливал доисторических чудовищ, а старательно рисовал что-то на мониторе.
Подумала: пусть поиграет, все лучше, чем по двору носиться. С дачей-то так ничего и не получилось, поломал им поездку Турецкий. И сам исчез, и Катя словно с цепи сорвалась: не поеду! Прав, мол, Сашка, развели тут черт знает что, да еще у него на глазах! Да никакой мужик такое не сдюжит!.. Словом, завелась. Вот и остался Васька в городе. И теперь отец его мотается по городам и весям, разыскивая Шурку, Катя дуется, и даже Костя Меркулов в телефонных разговорах перешел на скучный, профессионально-деловой тон. Одна душевная разрядка и осталась - Васька…
- Привет, чем занят? - спросила она.
Увлеченный мальчик даже не обернулся. Ответил, не отрываясь от экрана, на котором было изображено развесистое дерево, похожее на все на свете абстрактные деревья, которое он увешивал красными кружками.
- Это я тренирую память…
- Вон оно что! - Ирина даже языком прищелкнула. - И на каком этапе она у тебя в настоящий момент находится? В процессе запоминания, сохранения или уже воспроизведения?
- А какая разница? - задал умный вопрос Васька, и Ирина усмехнулась, вспоминая, чем она занималась более полугода в Центре эффективных технологий обучения, на курсах психологов-криминалистов…
- Видишь ли, Василий, - стараясь не улыбаться, сказала она: с серьезным человеком и разговор серьезный, - эти процессы протекают в форме моторной, эмоциональной, образной и, наконец, словесно-логической памяти…
- Понятно, - кивнул Васька, продолжая разбрасывать по зеленому фону красные пятна.
- Неужели?! - восхитилась Ирина, с дьявольскими усилиями удерживаясь от хохота. - Это очень хорошо, Василий, - почти простонала она. - Ты мне потом как-нибудь объяснишь, ладно?
- А чего тут объяснять, тетя Ира? - снисходительным тоном бросил он и откинулся на стуле, разглядывая, словно художник, свое изделие. - Элементарно, Ватсон!..
Ирина выскочила на кухню, но не добежала - глаза застилали слезы, - и она лбом открыла дверь в ванную, где, уже ничего не видя перед собой, чисто механически пустила сильную струю воды сразу из обоих кранов и зарыдала от хохота, привалившись всем телом к захлопнувшейся двери…
Отсмеявшись, отплакавшись, она умылась обычной ледяной водой, чего никогда бы не позволила себе в нормальных условиях, забыв про все свои кремы и мази, а потом долго растирала лицо шершавым полотенцем, пока оно не стало гореть огнем. Посмотрела на себя в зеркало… Ужас! Старуха!.. Но какие молодые глаза! И как сияют!.. На минутку ей стало радостно, но Ирина тут же одернула себя: муж исчез, а она радуется! Нашла чему…
После завтрака, для которого она с трудом оторвала мальчика от компьютера, она не могла не поинтересоваться, что его увлекло в том странном рисунке. И при чем здесь тренировка памяти? Может быть, то дерево связано с какими-то важными событиями в его жизни? Ведь путем рассуждений, развивая логически тему, как бы в обратном направлении, можно подойти и к источнику загадки, не так ли?
Васька согласился. Но оказалось, что загадки для него никакой не было. Он помнил, что дерево, которое он изображал, называется яблоней и на ней росли очень большие, красные яблоки. А вот как называлось другое дерево, он не мог вспомнить. И третьего - тоже.
- А, значит, это ты яблоню рисовал? Но разве они такими большими бывают?
И Ирина, естественно, поинтересовалась, чем вызван его интерес к плодовым деревьям? Это в школе, что ли, получил такое задание?
- Я тоже думал, что не бывают, но дядя Саша меня уверял, что именно такие они и были. - Васька показал руками округлость величиной с арбуз. - Нет, в школе мы это не проходим.
- Так в чем же тогда смысл твоей тренировки?
- Понимаете, тетя Ира, я не могу вспомнить названия других деревьев, про которые говорил дядя Саша. А когда я вспомню, то, наверно, вспомню тоже, и где они росли.
- Интересный ход мыслей, - отметила Ирина. - И что же это тебе даст в конечном счете?
Зазвонил городской телефон, но, судя по звуку, звонок был междугородный. Ирина вышла в прихожую, подняла трубку.
- Здравствуй, это Антон, - услышала она. - Как у вас?
- У нас все нормально, - резковато и нетерпеливо ответила Ирина. - Меня интересует, что у вас?
- Что у нас?.. Саша, определенно, в городе, но на связь со мной не желает выходить категорически. Он разговаривал с Константином Дмитриевичем. Даже дежурному по горотделу милиции позвонил, труп там какой-то обнаружил, представляешь? А на связь выходить не желает, хоть ты тресни! Я понимаю Меркулова, он еле сдерживает уже раздражение… Да и Саша еще о чем-то его просил. Выяснить про кого-то… Меркулов не сказал… Но они поругались, это я понял. Ира, вспомните, ну, может, есть у него тут кто-то знакомый, у кого он мог остановиться? Я ж не могу весь город прочесывать или надеяться на случайную встречу! А на меня еще Константин Дмитриевич расследование это повесил… авария со светом, весь город, я говорил тебе, сутки в темноте сидел… Прямо не знаю, что делать!..
- Я тоже пыталась вспомнить, но так ничего и не смогла… Ну что ж, если нет новостей, остается ждать… С Василием будешь разговаривать?
- Передай ему мой привет и скажи, чтоб вел себя послушно. Надеюсь скоро вернуться, освобожу вас…
- Не говори глупости! - резко сказала Ирина и услышала гудки отбоя.
Постояла, подумала и вернулась на кухню.
- Твой папа звонил, очень занят, но просил передать тебе привет и поцеловать…
- Вот еще… - солидно пробурчал мальчик, но лоб для поцелуя тете Ире подставил. - Ладно… Пойду тоже работать. Спасибо, тетя Ира… А он там как? - обернулся от двери. - Ни с кем еще не подрался?
- Нет, Вася, - нахмурилась Ирина. - Надеюсь, пока не успел.
- А чего ты говоришь таким серым голосом?
- Каким? - изумилась Ирина.
- Ну серым… никаким… Вот! - Он чуть не подпрыгнул от озарения. - Я ж говорил! Я вспомнил! Там был этот… тут!.. Как его?
- Тут? - переспросила Ирина.
- Тутовник! - воскликнул Вася. - Черная ягода, как чернила! Девчонкам в лоб зафигачивать!
И еще жердя…
- Вася, - прямо расцвела Ирина, - ты же умница! Жердёла! Абрикос! Это росло у…
- У тети Вали! Дядя Саша говорил, что, когда он был, как я, она была его всего на десять лет старше! А по деревьям лазала лучше всех! Суперская тетка!
- Ой, какой ты молодец! - воскликнула Ирина и кинулась в большую комнату, которую она называла гостиной, к стенному шкафу. - Васька, сюда! Нужен синий блокнот!
И она стала вываливать на пол из больших ящиков стопки исписанных тетрадей, сложенных газет, писем, телеграмм и прочих бумаг, связанных в пачки и лежащих отдельно друг от друга, а также целую груду старых телефонных книжек и блокнотов…
Через час Ирина Генриховна позвонила Меркулову в приемную. Его секретарша, вечная Клавдия Сергеевна, много лет уже неравнодушная к Турецкому, о чем было известно всем без исключения, и не только в Генеральной прокуратуре, узнав голос Ирины, поинтересовалась:
- А как чувствует себя Александр Борисович?
И голос такой лилейно-проникновенный. Торжествует, наверное, стерва, подумала Ирина. Всё они у себя, в прокуратуре, знают…
- Отдыхает, - нейтральным тоном, или, как сказал бы Васька, "серым голосом" ответила законная супруга Турецкого и попросила ее срочно соединить с Константином Дмитриевичем.
- Слушаю, Ира, - глуховатым голосом ответил Костя. - Какие проблемы?
- Мы вспомнили, у кого остановился Шурик! У своей родной тетки. Ее Валентиной зовут, а фамилия - Ермакова, по мужу. Он давно умер. А эта Валя, я помню, пару раз к нам приезжала, еще на старую квартиру. И жила она, я не запомнила тогда, не то в Новороссийске, не то в Туапсе. А сейчас мы нашли старую записную книжку Шурика, где и был адрес: улица Гвардейцев, пятнадцать, собственный дом. А про сад Васька вспомнил, из рассказов Шурика, представляешь, какая удача?
- Да, слава богу, - тускло ответил Меркулов. - Ну хорошо, я сейчас перезвоню Плетневу. А что, эта тетка не могла никуда переехать?
- Костя, ну собственный дом - на юге! Кто ж бросит?
- Вот бы ты и… Ох, господи… - Костя тяжко вздохнул.
- Можешь не вздыхать, я уже для себя решила. Вот Ваську пристрою, уговорю Катю и махну к нему. То есть за ним.
- Вот это - другой разговор, - явно обрадовался Костя. - И мне тоже будет чем его порадовать…
- А что такое? - забеспокоилась Ирина, как будто разговор зашел о чем-то неприятном.
- Да просьба у него была… Как условие сотрудничества, - неохотно ответил Меркулов. - Вечный альтруист наш Саня. Может, он и прав, не знаю. Ладно, спасибо, ты нам здорово облегчила задачу. Я сообщу, когда будут новости…
Глава тринадцатая ПО СЛЕДУ
Фотоателье, где можно было проявить пленку и отпечатать снимки, Турецкий нашел тут же, на набережной, неподалеку от длинного, похожего на пресловутый барак сталинских еще времен, одноэтажного здания с весьма прихотливо написанной вывеской "Интернет-кафе "Снасть". Интересно, что у них тут, подумал Александр походя, надо бы при случае заглянуть. Нинке в колледж писульку отправить, что папа жив-здоров, скучает и ждет в гости любимую дочку… Да, увы, не домой уже, а в гости. Вот как быстро привычные понятия меняют свой смысл…
А фотоателье начинало работать с восьми. Вероятно, по той причине, что народ здесь встает рано - юг, курорт, и этим все сказано. Значит, не раньше восьми…
Хорошо, а когда работнички появляются в "Усладе"? Тоже к восьми? Или, по-хозяйски, пораньше все-таки? Оказалось, по-хозяйски. Когда Турецкий свернул с площади к зданию кафе, он увидел за отдернутыми занавесками зала какое-то шевеление. Молодцы!
Да, в самом деле повариха и официанты уже готовились к приему посетителей. Александра Борисовича встретили приветливо. Оказалось, сюда еще вечером звонил Сергей Иванович и передал от имени хозяйки, что все они тут сделали правильно, она довольна и намерена в самые ближайшие дни снова возглавить предприятие.
- Это хорошо, - сказал Борис, - оно как-то и спокойнее…
О машине на сегодняшний день они договорились без всяких вопросов: Боря просто отдал Александру ключи, сказав, что машинка на стоянке, с другой стороны, у служебного входа. А потом подумал и вручил свои права - на всякий случай. Других-то документов у Турецкого не было, но если бы возникла необходимость, то - черт с ним! - можно было бы сослаться на городскую прокуратуру, где что-то делает Антон Плетнев. Но это уже - на самый крайний случай. Ни видеть его, ни тем более общаться Александр Борисович не собирался. И вообще пошли они все к…!
Так за разговорами, какими-то мелкими делами и заботами время подошло к восьми, и Александр Борисович помчался уже на машине в фотоателье. Мастер удивился, когда Турецкий представил ему пленку для проявки, из которой были использованы всего четыре кадра. Но желание клиента - закон, особенно тут, на юге. Да и таксу клиент готов был заплатить двойную. Словом, пока Александр Борисович проехался по набережной, рассматривая город со стороны моря, пленка была проявлена и фотографии отпечатаны. Правда, еще не успели досохнуть, но это уже теперь особого значения не имело. А заодно Александр купил у тетки, стоявшей с ведром, из которого торчали букеты роз, один - из пяти штук, их он собирался поставить у тетки в ее маленькой гостиной. Нельзя отступать от собственных обещаний: ведь на фоне этого события не станет неожиданностью и букет в руках Капитолины Сергеевны, что бы Валенька ни придумывала себе по этому поводу. А в том, что будет именно так, Александр не сомневался…
А между тем в районе лестницы на пляж, мимо которой проехал Турецкий дважды, было заметно шевеление, которое Александр не мог не отметить своим профессиональным глазом. Стояла черная "Волга" с проблесковым маячком, который не работал, и "рафик", принадлежавший, скорее всего, криминалистам. "Медицины" уже не было, значит, труп увезли, а теперь все еще искали следы. Ох, козлы! Ведь дураку ясно, что трупака сбросили с набережной, через парапет! Какие же следы могут в этом случае остаться? Только на парапете или рядом. Надо искать возможных свидетелей, видевших остановившуюся здесь машину. Искать среди тех, кто здесь часто бывает - на пляж ходит по вечерам, любит прогуливаться по набережной. А это - вечерняя работа. Может, и ночная. Далее. Покойника надо идентифицировать! Что, так уж велик город? Если он - из местных, его сразу опознают, а тогда и остальные вопросы легче будет решить…
И еще, ощущая в себе приступ легкого злорадства, Турецкий внимательно вгляделся в народ, толпившийся у парапета, но Плетнева, его высокую фигуру, не обнаружил. А было бы любопытно посмотреть на растерянную физиономию "известного, опытного сыщика", мать его… Ну нет так нет…
Из фотоателье Турецкий заехал в ближайшее почтовое отделение, купил большой конверт, в каких обычно пересылают фотографии, затем выпросил у миловидной девушки листок чистой бумаги и написал следующий текст:
"Антон, тебе все равно не хрена делать, так вот возьми и отправь по факсу в адрес Генеральной прокуратуры, для Меркулова К. Д., эти четыре фотографии. Он в курсе. Турецкий". А еще он приписал на всякий случай номер Костиного факса, который до некоторых пор помнил наизусть. Но… пропала надобность.
Затем он запечатал фотографии, которые уже высохли, разложенные на переднем сиденье автомобиля, вместе с запиской в конверт и сверху написал: "Городская прокуратура г. Новороссийска. Для Плетнева А. В. от Турецкого А. Б.". И добавил в скобках слово "срочно". Оставалось только найти человека, который согласился бы положить этот конверт на стол дежурного. Но за полсотни, максимум за сотенную купюру на этот "рисковый шаг" согласится кто угодно. Лучше - мальчишка…
И как в воду смотрел. Естественно, потребовалась сотня. Турецкий сказал пареньку, что торопится, а сам отъехал в сторонку и посмотрел, как тот вошел с конвертом в двери прокуратуры, а вышел совершенно спокойно через минуту уже без оного - значит, все прошло нормально и никто его не преследовал - и беззаботно побежал по своим надобностям. Дело сделано. И Александр Борисович отправился за Сергеем Ивановичем, чтобы вместе с ним проверить, что имеется в теткином доме, а чего нет, закупить нужное - Серега наверняка все про это знает, - а затем ехать к ней в больницу.
Единственное, чего он не мог предугадать, - это то, что малый камушек, стронутый с места, вполне возможно, случайной птицей, присевшей отдохнуть на вершине высокой горы, уже покатился, задев несколько лежащих ниже, и те, в свою очередь, столкнули с места другие, и, потихоньку набирая силу, по крутому спуску с горы посыпалась сперва маленькая, а затем все увеличивающаяся и усиливающая шум полоса камнепада, превращающегося в лавину. Которая в конце своего пути спокойно могла бы опрокинуть и завалить своей тяжкой массой любое препятствие…