- Вперед! - провозгласил Лимонник и выбросил вперед руку, как полководец, посылающий войска в бой.
И работа закипела. Лимонник просматривал разделы, связанные с историей и культурой разных стран. Плетнев, по совету адвоката, вел поиски бессистемно, руководствуясь главным принципом всех обывателей - "на что глаз упадет".
Вскоре Плетнев повернулся к Лимоннику и помахал ему книжкой в желтой глянцевой обложке.
- Кажется, это то, что нужно. Называется "Эти странные японцы"! Годится?
- То, что врач прописал, - кивнул Лимонник. - Давай еще.
- А сколько нужно?
- Сколько найдешь. Но не меньше двух.
- Почему именно двух?
- Одна книга - почти сплетни. Две - это уже "выборка" и статистика.
- Понял, - сказал Плетнев. - Буду искать подружку этой красавице. - Он тряхнул книгой, бросил ее на столик и продолжил поиски.
Спустя минут двадцать он распрямился, помассировал костяшками пальцев затекший позвоночник и поинтересовался:
- Господин любитель лимонов, а что, если нам поискать в интернете? Скачаем кучу всякой всячины об этих ваших японцах, распечатаем и передадим Турецкому? По-моему, это будет проще, чем копаться в этой архивной пыли. Да и информация в интернете самая что ни на есть популярная.
Лимонник поправил пальцем сползшие от усердия на кончик носа очки и ответил:
- Нет, Антон! Процессуальный кодекс надо знать лучше.
- А что я не так сказал?
- То, что распечатка приравнена к рукописи. А рукописи в следственный изолятор передавать нельзя. Можно только книги и брошюры.
Плетнев вздохнул.
- Жаль. Тогда - вот. Все, что есть.
Он указал на стопку книг, громоздившуюся на столике. Там было шесть книг и путеводителей с заголовками "Япония", "Страна восходящего солнца - традиции и современность", "Путь самурая" и так далее. Плетнев взял верхнюю книжку, полистал ее и прочел вслух:
- "В одиннадцатом веке во время праздника весны вокруг императорского дворца проводили двадцать одну зеленую лошадь. Лошади должны были быть зелеными как символ наступающей весны…"
Лимонник улыбнулся и уточнил:
- Это что же, выходит, что японцы лошадей зеленой краской красили?
Плетнев хмыкнул и продолжил читать:
- "Для этого японцы выбирали, по их мнению, очень густо-зеленую масть: вороную. Белую масть можно трактовать как очень светло-зеленую, но белый цвет в Японии - это цвет траура".
- Да, - задумчиво проговорил адвокат. - А я сегодня вообще лимоны не поливал. До чего я с вами дошел…
- Это ты к чему? - поинтересовался Плетнев.
- Это я так. О зеленом…
- А-а, - протянул Плетнев. Он закрыл книгу и посмотрел на обложку скептическим взглядом. - Скажи, любитель лимонов, что Сашка из этой макулатуры полезного вычитает?
- А вот это уже его дело, - сказал Лимонник. - Он попросил принести ему все эти книги, значит, у него есть мысли по поводу японцев. Наша задача выполнить его просьбу. Ладно, хватай книги под мышку и айда выписывать.
18
Это было обычное с виду кафе. Круглые столики, мягкие стулья. На стенах - черно-белые псевдо-гравюры с видами разных городов мира. Вот только вдоль двух стен красовались ряды компьютеров, за которыми на высоких стульях сидели молодые люди.
За столиками кафе тоже, в основном, сидела молодежь.
- Это и есть твое любимое интернет-кафе? - спросил Плетнев, обращаясь к сидевшей напротив девушке и поглядывая вокруг.
Девушка, невысокая, стройная, стриженная коротко, под мальчишку, в ярком свитере грубой вязки, кивнула:
- Да. Тебе нравится? Плетнев пожал плечами.
- Кафе как кафе. А к компьютерам я совершенно равнодушен, ты же знаешь.
- Ну и зря. За компьютерами будущее. И ты, с твоим дремучим подходом, рискуешь в это будущее просто не вписаться.
- Ничего. Как-нибудь впишусь. Мила, ты…
- Подожди, - оборвала его девушка. - Я закажу себе еще пирожных.
Ожидая, пока она закажет пирожных, Антон отхлебнул кофе и зябко повел плечами. Последние два дня он чувствовал себя немного простуженным. Однако, как всегда, не лечился, надеясь на силы организма, и даже не мерил температуру. А вдруг покажет "тридцать восемь"? Пока не глянешь на шкалу градусника, ты здоров и силен. А едва увидишь, что организм "перегрет", как тут же почувствуешь себя больным и разбитым.
Мила отпустила наконец официанта и вгляделась в лицо Плетнева.
- Что-то ты выглядишь не очень. Осунулся, постарел. В последнюю нашу встречу ты выглядел орлом.
- Я и сейчас орел, - усмехнулся Плетнев. - Только пообтрепавшийся.
- Это точно! - Мила засмеялась. - И все-таки я чертовски рада тебя видеть!
Теплые пальцы Милы опустились на запястье Плетнева, и он вздрогнул от неожиданности. Мила заметила это движение и поспешно убрала руку. По лицу ее пробежала тень.
- Я вижу, ты не очень рад меня видеть? - проговорила она и плотно сжала губы.
- Наоборот, - сказал Плетнев. - Это ведь я разыскал тебя.
- Да, это правда, - кивнула Мила, и лицо ее вновь просветлело. - Прости, в последнее время я стала слишком нервной.
Плетнев прищурился.
- У тебя проблемы?
- Были кое-какие, - ответила Мила и виновато улыбнулась. - Но я не хочу грузить тебя своими проблемами. Все-таки мы с тобой столько не виделись… целую вечность!
Плетнев улыбнулся, постаравшись, чтобы улыбка вышла не слишком кислой. Он уже навел справки о Миле, с которой когда-то (целую вечность назад!) у него было что-то вроде… романа, так, что ли? Слишком уж пошло звучало слово "роман" применительно к их с Милой отношениям. Они были короткое время не только любовниками, но и друзьями. Близкими друзьями. Казалось, ничто не способно разрушить эту дружбу. Однако жизнь показала, что это не так.
- Я бы тебе раньше позвонил, но у меня не было твоих телефонов, - сказал Плетнев.
- У меня твоих - тоже, - сказала Мила. Антон улыбнулся, достал из кармана визитную карточку и протянул ее девушке.
- Это чтобы ты больше не потерялась, - сказал он.
Мила спрятала визитку в рюкзак. Вид у нее было забавный - как у хулиганистого мальчишки.
Плетнев решил, что не стоит кривить душой и разыгрывать из себя старого друга, которого вдруг, спустя годы, потянуло на сантименты.
- Мила, мне может понадобиться твоя помощь, - честно признался он.
И тут же пожалел о том, что сказал это напрямик. Улыбка вновь сошла с губ Милы. Лицо ее похолодело.
"Поторопился, - понял Плетнев и досадливо поморщился. - Кретин! Вечно ты лезешь со своей прямолинейностью. А перед тобой не просто старый приятель, а женщина. Нужно срочно исправлять ситуацию!"
- Мила, слушай, я… - начал было Плетнев, но Мила не дала ему договорить.
- Плетнев, - резко сказала она. - Сначала ты уходишь от меня, не сказав ни слова и даже не попытавшись объяснить почему. Пропадаешь где-то целую прорву лет. Не заходишь, не звонишь. А потом вдруг объявляешься в моей жизни, просишь о встрече, предлагаешь встретиться в кафе - и вдруг заявляешь, что у тебя ко мне дело. Тебе не кажется, что это свинство?
- Кажется, - вздохнул Антон. - Возможно, я слишком прямолинеен, но у меня не очень много времени, поэтому я… - Он не хотел сейчас вступать в объяснения, что все у них было с точностью до наоборот: ушла она, разъяренная вечным Антоновым "занят". Но обвинять другого всегда легче. Ну, пусть, если ей так хочется…
- Ясно, - кивнула Мила и холодно усмехнулась. - Но у меня его еще меньше. Я выкроила пять минут для встречи с тобой из своего "плотного графика". И эти пять минут истекли. Прости, я должна бежать.
Мила быстро поднялась из-за стола.
- Мила! - окликнул ее Плетнев.
- Надеюсь, ты в состоянии заплатить за кофе? Если нет, то я сама.
Не успел Антон сказать и слова, как на стол полетели две скомканные сотенные бумажки. Швырнув деньги, девушка повернулась и выскочила из кафе. В глазах у нее застыли слезы.
19
Маша Антипина взяла сумочку и помахала подругам рукой:
- Пока-пока!
Она вышла в зал ресторана и направилась к выходу. Машина смена длилась четыре часа, и за это время она успела здорово вымотаться. Да и стоит ли удивляться? Сегодня ведь пятница. День, когда все менеджеры Москвы отправляются после работы не домой, а по барам и ресторанам - снимать накопившееся за неделю напряжение. Официантки не успевали обслуживать толпу жаждущих пива и закусок менеджеров. Новенькие быстро уставали, путали заказы, забывали про заказы, задерживали заказы, принося за столик остывшие шашлыки и свиные рульки.
Что касается Маши, то она работала официанткой уже почти год, и пятницы ее совершенно не пугали. Она никогда ничего не путала и никогда ни о чем не забывала. На лице Маши всегда играла приветливая улыбка. Но в конце смены неизменно накатывала усталость.
Вот и сейчас Маша шла через зал, осунувшаяся и измотанная, и грела ее одна лишь мысль - о том, как спустя полчаса она окажется дома, сделает себе горячую ванну, нальет в бокал шампанского (ритуал, который повторялся каждую пятницу) и будет лежать в горячей ванне и пить ледяное шампанское, пока на нее не накатит блаженная сонливость. Потом выберется из ванной, закутается в мохнатый халат, вернется в комнату и усядется в кресло перед электрическим камином, который приобрела специально для этих пятничных "вечеринок наедине с собой". Целый час она будет сидеть перед камином, пить шампанское и слушать музыку. Ну, или смотреть какую-нибудь видеоновинку, что тоже очень и очень неплохо.
Маша шла через зал ресторана, устало улыбаясь в предчувствии скорого отдыха. Она уже была в нескольких шагах от выхода, когда громкий мужской голос окликнул ее:
- Мария!
Маша вздрогнула и оглянулась. За крайним столиком сидел рыжеволосый, конопатый и чрезвычайно упитанный мужчина лет тридцати пяти. Он смотрел на Машу и приветливо улыбался. Лицо мужчины показалось Маше отдаленно знакомым. Но узнать она его не смогла.
- Вы меня? - осведомилась на всякий случай Маша.
- Разумеется! - кивнул мужчина, оглядывая ее с ног до головы, как невесту на смотринах.
Маша была высокой, пышногрудой девушкой с копной светло-русых волос. Настоящая русская красавица, как говорили про нее подруги. Круглое лицо Маши было если и не красивым, то весьма и весьма миловидным.
Оглядев Машу, незнакомец сделал широкий жест рукой:
- Присаживайтесь, Маша! У меня есть к вам разговор.
- Моя смена кончилась, и я спешу домой, - сказала она, хмуря бровки.
- Знаю, милая Маша. Знаю, что закончилась! Я специально дожидался, пока закончится, и держал это место для вас! Мне даже пришлось приплатить менеджеру зала, чтобы ко мне никого не подсаживали. Поэтому не обижайте меня, присядьте хотя бы на пару минут.
Маша колебалась. Лицо рыжего незнакомца ей не нравилось. Его широкие жесты и манера ухмыляться - тоже. Но, с другой стороны, - не могла же Маша уйти просто так, не выяснив, в чем дело и что нужно от нее этому неприятному мужчине.
- Хорошо, - кивнула Маша. - Только на две минуты.
Она присела за столик и посмотрела ему в глаза:
- Ну?
- Тебя ведь зовут Мария? - вежливо спросил он.
- Да. - Маша слегка склонила голову и улыбнулась. - А мы что, знакомы?
- Заочно, - ответил рыжий. - Мне тебя описал один человек. Год назад вас с ним связывала крепкая дружба.
Маша слегка побледнела, но нашла в себе силы и тихо проговорила:
- Что за человек? Я не знаю, о ком вы говорите.
- Да ну? - Незнакомец улыбнулся, обнажив крупные белые зубы с щелкой между верхними резцами. - Неужели не понимаешь? А я думаю, что прекрасно понимаешь. - Он взял свой стакан, отхлебнул пива и спросил: - Скажи, пожалуйста, кем ты работала год назад?
Маша побледнела еще больше.
- А какая вам разница?
Незнакомец продолжал улыбаться уже с похабной гримасой. Тогда Маша сердито выпалила:
- Я работала официанткой!
- Правда? А если подумать?
- Не понимаю, на что вы намекаете? - Голос Маши дрожал от гнева. - Я вас никогда не видела и понятия не имею, о чем вы говорите!
- Тихо, - приказал незнакомец и приложил у губам толстый белый палец, покрытый рыжими волосками. - Тс-с-с. Не стоит привлекать внимания. Давай не будем ходить вокруг да около. Тебя зовут Мария Антипина. Но год назад многие мужчины знали тебя под именем Стелла. Именно под этим именем ты оказывала им… как бы это помягче сказать… услуги интимного характера.
Незнакомец снова выдавил омерзительно пошлую улыбочку. Маша молчала. Она не знала, что сказать. Лишь сидела и затравленно смотрела на страшного незнакомца, явившегося к ней подобно черной тени из прошлого.
- Ну, что же ты молчишь? - поинтересовался незнакомец. - Ой, извини, - спохватился он, - я ведь забыл представиться! Когда вижу перед собой красивую девушку, всегда теряюсь и почти теряю дар речи. Меня зовут Шепот. - Он слегка наклонился вперед, посмотрел Маше в глаза и с усмешкой поинтересовался: - Ты меня не помнишь?
Маша покачала головой:
- Нет.
- А между тем мы встречались. Правда, всего один раз. Но эту встречу я запомню надолго. У тебя такие ласковые руки и такие нежные губы…
- Перестаньте! - резко сказала Маша, заливаясь краской стыда. На глазах у нее выступили слезы. - Зачем вы пришли? Что вы от меня хотите?
Шепот откинулся на спинку стула, весело посмотрел на Машу и сказал:
- Сущую малость! Сделаешь для меня одну работенку и получишь за нее тысячу долларов. После чего мы расстанемся, чтобы никогда больше не встречаться.
Маша достала из кармашка шелковый платок и промокнула мокрые глаза.
- Я давно этим не занимаюсь, - сказала она, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.
Шепот кивнул:
- Я знаю. Но тебе придется тряхнуть стариной. Для тебя ведь это сущий пустяк. Всего лишь еще один мужик. Проведешь с ним ночку, а потом забудешь, как страшный сон. Да еще и деньжат срубишь. Выгодная сделка, как ни крути.
Маша сидела на стуле, понурив голову.
- Но я не могу, - промямлила она. - Я уже не могу. Я изменилась. Я стала другой.
Шепот презрительно дернул щекой:
- Ты мне-то не заливай. Я баб хорошо знаю. Шлюха не может измениться. Даже если она выйдет замуж за олигарха, все равно останется шлюхой.
Глаза Маши яростно сверкнули.
- Слушай, ты… - процедила она сквозь зубы. - Сейчас я позову ребят из охраны, и они вышвырнут тебя отсюда, как бродячую шавку. А если попрошу, тебе так накостыляют, что ты всю жизнь на лекарства работать будешь!
Шепот выслушал маленький монолог Маши с насмешливым интересом. А когда она замолчала, небрежно и иронично проговорил:
- А теперь послушай меня. Я не заставляю тебя возвращаться к старой работе. Но долги надо возвращать. За тобой ведь остался должок. Помнишь?
- Меня отпустили, - тихо сказала Маша.
- Отпустили, - согласился Шепот. - Но это не значит, что тебе простили долг. Помнишь того парня, которого ты не обслужила как надо? Твоей "мамке" пришлось возвращать ему деньги. Сумма, конечно, не такая уж большая. Но за год набежали проценты.
На лице Маши отразилось отчаяние.
- Он был садист, - сказала она. - И он избил меня до полусмерти.
- А вот это никого не волнует, - сказал Шепот. - Он был твоим клиентом. И он ушел недовольный. Ты легла в больницу, а потом заявила, что уходишь из бизнеса. Тебя пожалели. Но сейчас ты снова здорова, и пришло время вернуть старый должок.
Маша молчала. Слезы текли по ее щекам, оставляя темные разводы туши.
Видя, что девушка "на грани", Шепот решил сменить подход. Он протянул руку и прикрыл ладонью пальцы Маши.
- Ну, не дуйся, малышка. Всего один клиент. Может быть, он тебе даже понравится. - Шепот усмехнулся и насмешливо поинтересовался: - Как ты относишься к азиатам?
20
Рю Такахаси был особенно хмур. Он сидел в русском ресторанчике и пил маленькими глотками "хреновуху". Этот напиток Рю полюбил месяца два назад, когда начальник отдела устроил для них "корпоратив" в русском стиле. Поначалу его привели в замешательство русские блюда с огромными солеными огурцами, свиными жареными ногами и копчеными ребрами. Но после нескольких рюмок "хреновухи" (замечательный вкус которой Рю распробовал с первого раза) русская еда пошла на "ура".
С тех пор он довольно часто сюда захаживал. Чаще всего один, поскольку для коллег Рю этот русский "трактир" так и остался местом экзотическим и диковатым.
Рю допил "хреновуху" и подозвал официанта.
- Еще? - поинтересовался у хмурого азиата официант.
- Да, - сказал Рю и вежливо добавил: - Будьте, пожалуйста, любезны.
- Нет проблем, - ответил шустрый официант, и уже через две минуты на столике Рю появился новый маленький графинчик с "хреновухой".
За эти минуты вынужденного перерыва Рю снова немного приуныл. В голове теснились неприятные и мрачные мысли. "Неужели я не ошибаюсь? - думал Рю. - Неужели все так плохо? Неужели вокруг обман?"
Рю принадлежал к тому редкому разряду людей, которые всегда чувствуют себя виноватыми в чужом позоре.
Он налил себе в рюмку "хреновухи" и на этот раз выпил залпом. Потом решил - хватит! - и резко поднялся из-за стола. И надо ж такому случиться, что в этот самый момент мимо стола проходила официантка - грудастая блондинка с чувственными губами. В руках официантка несла поднос, и острый локоть японского менеджера угодил аккурат в середину этого подноса.
Раздался звон падающих тарелок и стаканов. Официантка вскрикнула. Рю попытался удержать поднос, но не рассчитал движения и сделал еще хуже - теперь тарелки и стаканы посыпались на пол.
Вокруг загалдели люди. Рю готов был провалиться сквозь землю от стыда и обжигающего чувства вины. Он кинулся было поднимать осколки разбитых тарелок, но девушка-официантка удержала его за рукав.
- Не надо! Я сама!
- Извините, пожалуйста, сильно очень! - бормотал Рю, смущаясь еще больше от миловидности официантки и ее мягкого взгляда.
- Ничего страшного. Успокойтесь. Однако успокоиться быстро Рю не удалось.
Лишь спустя десять минут, когда осколки были убраны с пола, а Рю (он сам на этом настоял) расплатился за битую посуду, на душе у него стало спокойнее.
- Ну и шуму вы устроили, - сказала ему с улыбкой официантка, когда страсти немного улеглись. - Вы китаец или японец?
- Японец, - ответил Рю, хмуря брови и по-прежнему смущаясь от прямого и любопытного взгляда, каким его разглядывала девушка.
- А вы хорошо говорите по-русски, - проворковала она, поправляя рукой светло-русые локоны.
- Я просить очень сильно меня извинять, - сказал Рю. - Я встал… неправильно.
- Да ладно вам, я сама виновата. Надо было смотреть по сторонам. Но я здесь недавно, не привыкла работать в таком полумраке, вот и не заметила.
- Как я могу, чтобы вы меня простить? - спросил Рю, разглядывая девушку из-под насупленных бровей и не замечая, что его губы сами собой раздвигаются в улыбку.
- Вы хотите загладить вину? - Взгляд девушки стал лукавым. - Что ж, я не против. Кстати, моя смена кончилась, и я теперь свободна. Хотите, чтобы я вас простила? Угостите меня коктейлем.
- Да, но я спешить, - растерянно ответил Рю.
- Спешите? - Улыбка покинула полные, чувственные губы девушки. Девушка разочарованно вздохнула. - Что ж, раз так…