У Каледина испортилось настроение. Он слышал по радио и телевидению, что разыскивается опасный маньяк, у которого была отличительная черта - высокий рост. На Каледина уже не раз таращились прохожие, он иногда слышал за своей спиной шушуканье, и ему это совершенно не нравилось. Несколько раз у него спрашивали паспорт и, возвращая, всегда извинялись. Но Андрей Борисович чувствовал себя белой вороной, которая выделяется в стае непривычным опереньем. Он тогда раздраженно думал: "Хорошо, хоть не заклевали пока…" Но размышлять на эту тему не хотелось, да и не было времени. Каждый занимается своим делом, и если кому-то по службе полагается проверять паспорта, что ж - пожалуйста, законопослушные граждане всегда носят документ при себе.
Андрей Борисович подошел к арке и собрался уже завернуть, как увидел на противоположной стороне высокого парня, возле которого остановилась ничем не примечательная машина. Из нее вышли два человека и подошли к парню. Он полез в нагрудный карманчик рубашки и протянул им какой-то документ. "Не я один такой…" - усмехнулся Каледин и зашел во двор.
Поздно вечером, разогнув уставшую от долгого сидения за компьютером спину, он с наслаждением потянулся, почувствовав хруст в позвоночнике, и отправился на кухню. В раковине накопилась за пару дней посуда, и он, засучив рукава, принялся кое-как ее мыть, складывая горкой на край кухонного столика. Потом достал высокий пакет кефира, налил в большую кружку с надписью на английском языке "London" и принялся за холостяцкий ужин. К кефиру приготовил несколько бутербродов с сыром и две свежие ватрушки, которые купил в булочной рядом с университетом, когда возвращался домой. Маленький телевизор на кухне показывал канал "Культура", и Андрей Борисович, думая о чем-то своем, рассеянно смотрел некогда любимый фильм "В четверг и больше никогда". Любовь Добржанская очень напоминала ему мать, и он загрустил, чувствуя себя одиноким и всеми забытым. Позже, уже лежа в постели и закинув руки за голову, он вспоминал прошедший день: перед глазами мелькали лица студентов, Елены Александровны, черноглазой девчушки из его школы, двух девчонок, оглянувшихся на него на улице, которые обидно расхохотались чуть ли не в лицо, - он скрипнул зубами и сомкнул веки, представив бесконечный океан с ровной голубой гладью воды, белых крупных чаек, с криками пролетающих над ним, и себя, мощными руками рассекающего прохладную воду. Берег быстро удалялся, и там, на песке, обхватив колени руками, сидела Оля с широко открытыми глазами. Крупные слезы катились по ее щекам, и он знал совершенно точно, что она плачет по нему. Во сне он плыл и плакал, оставляя ее маленькую фигурку среди желтых песков, и когда наконец оглянулся, вокруг был только океан.
Глава восьмая Будем просить подкрепление
Московский поезд прибыл в семь часов утра. Ясное солнце уже вовсю светило с умытого ночным дождем голубого неба. На перроне было не так уж много людей, и, когда Вячеслав Грязнов, Владимир Яковлев и Галя Романова спустились по ступенькам на платформу, Турецкий сразу их увидел и радостно бросился обнимать.
- Ну, Саша, ты будто век нас не видел! - рассмеялась Галя, уворачиваясь от его пылких поцелуев.
- Когда с любимой в разлуке, день как год тянется. А неделя - как век… - трагическим голосом произнес Турецкий и так же рьяно обнял Грязнова и Яковлева.
- На какой тачке поедем? - деловито спросил Яковлев, закидывая тяжелую сумку на плечо.
- Что у тебя там? - удивился Турецкий. - Если ты думаешь здесь дожить до Нового года - и не мечтай! У нас в Москве работы выше крыши…
- Это не у меня, а у тебя! - усмехнулся Яковлев. - Тебе Ирина Генриховна передачу собрала. Боится, оголодаешь на казенных харчах.
- Шутишь? - недоверчиво спросил Турецкий и оглядел всех по очереди. Друзья заулыбались и дружно закивали.
- Зуб даю! - поклялся Яковлев. - Но велено на вокзале не распаковывать, никому не показывать. Называется сюрприз. Ирина Генриховна обещала, что там на всех хватит. Еще она сказала, чтобы мы тебе в глаза посмотрели. Если уловим твой блудливый взгляд - все наше будет. А если твои глаза будут смотреть на нас честно и открыто, то нам все равно что-то достанется. В любом случае мы в выигрыше. А ну, Саша, посмотри нам честно в глаза, гулял?
Галю душил смех, и она с трудом его сдерживала, глядя на смущенного Турецкого.
- Смущается, - обратила она внимание своих друзей на физиономию Турецкого. - Сдается мне, у него взгляд человека, который наслаждается жизнью, не брезгуя даже ее порочной стороной.
- Дурачье, - обиделся Турецкий. - У меня затравленный взгляд замордованного неблагодарной работой человека. Я спать ложусь, когда нормальные люди уже на работу встают.
- И чем же ты, друг сердешный, занимаешься ночами? - вставил свое слово Грязнов.
- И ты, Брут! - выдержав паузу, драматично изрек Турецкий. Все рассмеялись, и Саша повел москвичей на привокзальную площадь, где усадил друзей в новенький, словно только что сошедший с конвейера "мерседес".
- Оп-паньки! - восхитился Яковлев, любуясь машиной. - Это откель же такое чудо?
- Это нам Гоголев обеспечил. Представительскую…
- Видать, здорово мужика прижало, если он на представительскую расщедрился, - по-своему расценил Грязнов широкий жест Гоголева.
- Согласен, прижало… - согласился Турецкий. - Но об этом на месте, а сейчас едем в гостиницу, закинем вещи, перекусим, - облизнулся он, провожая взглядом сумку, которую Яковлев бережно поставил в багажник.
Благодаря обаянию Турецкого, подтвержденному сразу четырьмя удостоверениями работников МУРа, следователей поселили на одном этаже гостиницы.
И когда наконец в номере Турецкого открыли заветную сумку, все едва сдержали вздох восхищения. В пластмассовое ведро Ира заботливо уложила румяные пирожки, которые распространяли такой аромат, что Турецкий невольно сглотнул слюну.
- Ну, Ирка, ну жена у меня! Все-таки хорошо, что я на ней женился сколько-то лет назад! - приговаривал он, раскладывая пирожки на журнальный столик на любовно расстеленные Галей бумажные салфетки.
- Это еще не все, - заглянул в сумку Яковлев. - Тут еще есть всякие пакетики со всякой снедью, баночки…
- На чужой каравай рот не разевай! - приструнил его Грязнов и первый потянулся за пирожком. Тем временем Турецкий извлек банку квашеной капусты, соленые огурцы, маринованный чеснок - все то, что так хорошо идет под водочку, но с утра никто, конечно, пить не станет. А вот и она сама. "Путинка" - с уважением прочитал он, разворачивая газету, в которую Ирина бережно ее запаковала.
- Сплошные витамины, - опять заметил Яковлев, отправляя горсть капусты в рот.
- Водочку вечером разопьем, - предложил Турецкий.
- А водочкой Ирина Генриховна велела отпраздновать день закрытия дела, - вспомнил наказ жены Турецкого неугомонный Яковлев.
- День знакомства, день закрытия дела, - пробурчал Турецкий. - И когда ты успел с ней так подружиться?
- Да я с ней давно знаком, даже не помню, с какого дня, - удивился Яковлев нотке ревности, прозвучавшей в голосе Турецкого.
- Я о своем… дне знакомства, - неразборчиво пояснил Саша, откусывая большой кусок. - Вот что мне нравится в Иркиных пирожках - она их всегда большими делает, прямо как лапти. - И залюбовался на крупные пироги, лежащие перед ним горой.
- Ну, сравнил, - рассмеялась Галя. - Я думаю, Ирина Генриховна не очень-то порадовалась бы такому сравнению…
Плотно позавтракав, опергруппа отправилась в Управление внутренних дел, где их уже с нетерпением поджидал Гоголев. Обменявшись общими рукопожатиями и крепкими мужскими объятиями, следователи приступили к работе. Когда Гоголев ввел их в курс дела, Турецкий заключил:
- И все нападения маньяк-убийца совершал в праздничные дни: Новый год, старый Новый год, Рождество, Восьмое марта, Первое мая… Только последняя дата какая-то непонятная - семнадцатое мая.
- Может, она ему тоже чем-то дорога, - заметил Грязнов.
- Да, и это лишний раз подтверждает, что серийные убийцы крайне редко изменяют своим привычкам. В серии этих убийств уже после третьего эпизода мы составили формально-логическую модель преступления. И в дальнейшем все остальные случаи идеально вписывались в эталон. Не говоря уже о том, что медэкспертиза подтвердила: все биологические материалы принадлежат одному и тому же человеку. Вопрос только в одном - кто он? - Гоголев задумчиво посмотрел на следователей.
- И где он! - продолжил его мысль Турецкий.
- Неужели метод "просеивания" на дал хоть какую-то подсказку? - поинтересовался Грязнов.
- Ты не представляешь, Слава, сколько сил мы на это бросили. Использовали уже готовые списки избирателей и по ним работали с населением. Каждый раз, когда находили очередной труп, расширяли круг поиска. Ты думаешь, мы только в Центральном районе работали? Хотя все убийства совершены именно в Центральном, прихватили Адмиралтейский, Фрунзенский, Московский… У нас, оказывается, полно одиноких мужиков, которые вызывают подозрение, или семейных, склонных к агрессии и насилию, их жены на себе не раз испытали… Я вам покажу таблицу, которую составили наши ребята, туда включены все параметры с учетом информации, которая у нас есть на убийцу. Кстати, когда беседовали с женщинами, которые признавались, что их мужья или сожители проявляют по отношению к ним агрессию, ни одна не захотела заявить на своего благоверного. Зачем терпят, понять не могу. Если бы он хоть семью содержал, так ведь нет - женщина его кормит, поит, а в благодарность от него же грубость, побои…
- Если дело коснулось побоев, то это происходит, как правило, в семьях с низким социальным статусом. А заниженная самооценка - плод воспитания в семье и многолетнего внушения нашего общества, что женщина без мужчины ничто. Помните, еще в фильме "Родня" одна из героинь высказалась: "Быть незамужем - неприлично". Она ведь выразила мнение общества… - вмешалась Галина.
- Судя по описанию свидетельницы Кузововой, столкнувшейся в своем дворе с выбегавшим убийцей, ему между тридцатью и сорока годами. Хорошо хоть это заметила, - вернулся к сообщению Гоголев. - Эта деталь, конечно, помогает сузить круг поиска.
- Скорее всего, этот человек настолько примелькался жителям района и патрульным группам, что его уже как бы и не видят… - размышлял вслух Яковлев.
- Добропорядочный гражданин, которого не распознаешь по поведению, - продолжил развивать его мысль Турецкий. - Мы уже убедились, что преступник умный и хитрый человек.
- Да, к сожалению, вид и манеры сексуальных маньяков почти никогда не вызывают у окружающих опасений и подозрений. Они легко контактируют с людьми и производят положительное впечатление. Сексуальные насилия и убийства всегда совершают трезвыми. - Вячеслав Грязнов уверенно рисовал портрет сексуального маньяка, поскольку в его богатой практике приходилось расследовать подобные дела.
- Добавь к этому, что они достаточно полно прогнозируют объективное положение вещей, хорошо ориентируются в ситуации, легко преодолевают преграды на пути к достижению своей цели, - и у тебя получится психологический портрет преступника. Гоголев достал из папки несколько сшитых листов: - Ознакомьтесь и делайте выводы. Я очень рассчитываю на вашу помощь. Не часто нас посещают такие специалисты.
- Не посрамим Москву! - Грязнов достал из кармана очки, водрузил на свой крупный нос и углубился в изучение бумаг. Содержимое нескольких папок с накопленными материалами следствия перекочевали в руки следователей, и в кабинете наступила тишина.
…Черная старенькая "Волга" мягко катилась по дороге.
- Дим, а как тебе удается так плавно переключать скорость, что даже ничего не чувствуешь? У меня машина всегда немного дергается. Как ни стараюсь, все равно рывком получается. Инструктор нервничает…
- Опыта у тебя маловато, ты над сцеплением работай. Небось, отпускаешь его быстро, вот рывок и получается.
- А так она у меня глохнет.
- Я тебе говорю - опыта мало. Только неделю на курсы ходишь, а хочешь уже Шумахером быть.
- Дай я сейчас за руль сяду, заодно потренируюсь. А то у меня времени совсем не остается после работы.
- Ну, ты совсем… Нашел время. Вон наш спортсмен идет, едва тащится. Набегался, наверное, притомился. Вот кому не позавидуешь. Пять раз в неделю с мячом скакать часами. Я три раза в неделю в спортзале занимаюсь по два часа, и выжатый, как лимон, прихожу…
- Зато у них зарплата какая. А у нас?!
- А ты чужие деньги не считай. Они ему даром не даются. Знаешь, какой у спортсменов высокий процент травматизма? Моя Валюшка работает в оздоровительном центре. Как начнет рассказывать, чуть не плачет. Жалостливая она у меня. Про одну гимнастку недавно рассказывала. Молодая совсем, девчонка. Во время тренировки с брусьев слетела, позвоночник сломала. Лежит в спинальном отделении уже полгода. Пока чемпионкой была, все о ней знали, всем нужна была, а стоило из обоймы выпасть, хоть бы раз начальство ее проведало. И ведь не встанет уже, на грошовую пенсию будет жизнь доживать. Хорошо, мать-отец есть, присмотрят. А помрут?
- Жива, и слава богу, - вздохнул Петя. - А те девчонки, которых наш маньяк загубил… Представляешь, сколько слез их родители пролили? А мы все катаемся, катаемся… Вон наш майор потопал. Смотри, какой пакет здоровый тащит, интересно, что у него там?
- Труп расчлененный, - ухмыльнулся Дима.
- Да ну тебя, скажешь тоже. Жратву на всю семью накупил. Что-то я проголодался.
- Рано еще. Вот еще кружок сделаем, тогда закусим. Хотя не правы мы с тобой. На сидячей работе пузо отрастим, будем, как Петрович, - вспомнил он старшего следователя из соседнего отдела.
- Тьфу-тьфу, - сплюнул Ковалев и помолчал с минуту. Потом вдруг что-то вспомнил и рассмеялся: - Ну, тогда липосакцию сделаем. Моя тетка с Украины такое брюхо отрастила, а она заведующая магазином. С деньгами тетка, понятно. Поехала в Киев на липосакцию, решилась все-таки на старости лет. Уйму денег заплатила, сделали ей операцию. Все подружки завидовать стали, постройнела она, помолодела, а жрать-то привыкла от души, меры не зная. Подумала - раз кусок живота отхватили, еде негде будет накапливаться, проскакивать она будет за неимением места. Ну, и опять пузо нарастила, прямо стыдоба. Подружки потешаются, говорят, деньги ты про… Лучше бы в Турцию дважды съездила отдохнуть, - расхохотался он, вспоминая теткину историю.
- А австралиец наш уехал, - вспомнил вдруг Дима.
- А, тот, что с кошельком на животе. Это ты по аналогии с Турцией его вспомнил?
- Да, я когда его паспорт смотрел, кучу виз видел. Он и в Турцию намылился, и еще бог знает куда… Чуть ли не половину земного шара облетит. Даже в Америке побывает. - В голосе Димы прозвучала зависть.
- Эх, найти бы этого маньяка, нам бы премия привалила, и сами бы куда-нибудь смотались.
- В город Житомир.
- Да хоть куда. А то никаких впечатлений, одна рутина…
- Мало тебе впечатлений! Тут девушки одна за другой погибают, а ему скучно!
- Да, Дим, - вспомнил Ковалев, - у нас тоже ведь спецкурс по серийным убийствам начался. Твой Кобыщанов читает. Уже профессор! - похвастался Петя. - Ты про Кожепарова слышал?
- Что-то не припомню.
- Ну, значит, Кобыщанов вам об этом не рассказывал, а то бы запомнил. Тоже серийный убийца. Представляешь, мальчику глаза выколол иголкой, чтобы тот его не опознал. А через три дня вернулся в тот же двор, стал выведывать у соседей о судьбе этого мальчика, выяснять, что говорят об этом случае. Соседи заподозрили неладное, в милицию сообщили, описали его внешность. Художник изготовил его рисованный портрет, показали в соседних домах, так один из жильцов узнал его!
- Нашего кто бы увидел. А то только рост и возраст знаем, да размер ноги.
- Приставить бы к каждому такому по "хвосту"! - размечтался Петя.
- А это уже наша задача - на хвосте сидеть. В патрульной милиции сейчас немало народу задействовано. Главное, бдительность не терять. Так что хватит трепаться, Петро, сосредоточься!
Галина Романова, размешивая ложечкой растворимый кофе, убеждала оперативников:
- Я просто не вижу другого выхода. Если у вас возникли какие-то другие версии, пожалуйста, излагайте. А я на данный момент считаю, что эту версию тоже стоит отработать.
- Ну ладно, я - "за", - согласился с ней Грязнов. - Вы, ребята, иногда забываете, что перед вами не просто женщина, а опер высокого класса.
- Да кто ж спорит? Просто "приманка" - это всегда риск. - Турецкий прихлебывал горячий кофе и откусывал белыми крепкими зубами большие куски от бублика с маком. - Галя - наш боевой товарищ. И мы несем за нее ответственность перед Родиной и семьей.
- Ой, держите меня четверо! С каких пор ты, Саша, стал у нас таким трибуном? - сдержанно рассмеялась Романова.
- А я всегда таким был, - с напускной скромностью ответил Турецкий. - Просто вы не замечали. Нет пророка в своем Отечестве!
- Версия не хуже других, - вставил свое слово Гоголев. - Не вижу причин отказываться от нее. Проведем оперативный эксперимент, только подготовимся к нему основательно.
- Хорошо бы парик раздобыть. Все жертвы были блондинками или светловолосыми девушками. Это одна из особенностей объектов влечения маньяка.
- А нашу красавицу природа и ростом не обидела…
- И силушкой тоже.
- Да и ума ей не занимать, - засыпали они комплиментами свою любимицу.
- Да бросьте вы, ребята, - засмущалась Романова, - совсем захвалили.
- Но я предлагаю, чтобы в остальных квадратах тоже прогуливались блондинки. Нам нужны изящные парни среднего роста, желательно умеющие передвигаться на высоких каблуках, - предложил Турецкий расширить зону эксперимента.
Гоголев велел пригласить нескольких оперов, и еще около часа члены опергруппы выбирали подходящих кандидатов на роль "приманки", которые должны были действовать под прикрытием оперативных групп.
И когда, наконец, утвердили еще четверых, Турецкий провел инструктаж.
- Наиболее ответственным является момент задержания преступника с поличным. Поэтому надо действовать крайне осмотрительно: с одной стороны - быстро, чтобы маньяк не успел нанести "приманке" телесных повреждений и убежать с места преступления.
А с другой - без лишней поспешности, чтобы не дать себя обнаружить преждевременно. А то можно его спугнуть и не получить повод для задержания. Вспомните случай со Стороженко, когда группа прикрытия слишком рано себя обнаружила, и у следствия не оказалось доказательств попытки нападения на женщину. Стороженко после задержания отпустили, а он после этого в течение трех лет совершил двенадцать убийств с изнасилованием, шесть изнасилований и два покушения на изнасилование.
- А парики где возьмем? - непринужденно спросил Крупнин, которому тоже выпало сыграть роль "приманки".
- В университетском студенческом театре, у меня там жена ведет студию художественного слова, - ответил следователь Чернов, которого именно с этой целью и привлекли к оперативному эксперименту.
Когда все детали предстоящей операции обсудили и москвичи остались с Гоголевым одни, он мощно потянулся, захрустев косточками, и уставшим голосом объявил: