- В шестнадцать ноль-ноль, - поправил Ширяев.
- Военная точность, - Тарасов направился к дверям. - У нас, у старых партийных кадров, все на гражданский манер.
Ширяев заботливо проводил высокого гостя до самого выхода не только из кабинета, но и из приемной.
- Приехали бы как-нибудь просто развлечься, порыбачить, отдохнуть! У нас такие замечательные места! Баньку протопим в охотничьем домике. В санатории роскошный бильярд! И пляж великолепно оборудовали. Лодочки, барышни под зонтиком! Пиво и прочие приятные напитки. На лоне природы!
Полковник Тарасов, осторожно опираясь на перила, медленно спустился на первый этаж.
Пузырь понимающе хмыкнул и, ободряюще подмигнув Ширяеву, решительно прошел в просторный кабинет, плюхнулся на освободившийся диван для дорогих гостей.
- Опять проверка? Задолбали! Каждый день! Им что, совершенно делать нечего? Только и катаются из Москвы. Туда-сюда! Туда-сюда! У них, наверное, все преступники уже переловлены. Вот они и гоняют своих, чтоб чужие боялись! Или бабки с подданных собирают, а?
Начальник, стоя у окна, смотрел, как полковник Тарасов опасливо садится в свой персональный джип "ниссан-патрол".
- Ты ему еще покланяйся и ручкой помаши! - ядовито посоветовал Пузырь.
- Помашу! Чем прикажет, тем и помашу. Чтоб и мне и тебе спокойнее жилось на этом свете.
- Это настоящий героизм! Может, где словечко замолвит, на ремонт улиц денег выделят…
- Ты не ехидничай, а лучше скажи, какого хрена вам, долбонам, понадобилось в нашем лесу джипы угонять? Другого просто не видели? Или нигде больше не бываете?
- Удобный случай. Нам как раз для своих важных и срочных дел нужна была хорошая мощная тачка. На один раз. Вот и взяли… У каких-то лохов. Они нашу рыбку, не спросясь, ловили, а мы их машинку. Все справедливо! Просто… нам больше повезло.
- Это уж точно. Повезло. Как утопленникам!
- Дай мне коньяку, начальник, а то что-то ты волнуешься. Раскраснелся весь, как турецкий помидор.
- Будет тебе и коньяк, и начальник! Вы угнали машину у начальника Московского уголовного розыска!
- У Грязнова?
- Лично!
- И что же он? Пожалел? - Пузырь нахально откинулся, положив руки на спинку дивана. - Или у него последняя машина? Подарок любящей тещи.
- Хочешь его машины сосчитать? Или тещу пощупать?
- Нет, конечно! Зачем? Своих проблем хватает. Ну, что ты на меня взъелся? Я и ссориться с тобой по пустякам тоже не хочу. К чему нам это?
- Пузырь, пошарь во лбу! - Ширяев сам постучал себя по звонкому темечку. - Не сри, где живешь. Не живи, где срешь. Закон жизни. Простой и правильный. Как светофор! А ты что делаешь? Мне же по этому факту дело открыть пришлось. Поставить оперов, следака направить. И что дальше? Где теперь этот ваш поганый джип?
- Стоит себе спокойненько в гараже. Ждет.
- В Москве, надеюсь?
- Как бы не так. Тут, у матери. В сарае. Так надежнее.
- Почти прямо на месте преступления! Ну ты… хорош! А номера? Номера-то хоть перебили?
- Чего номера? Зачем разводить этот геморрой? Мы и такие-то номера, - Пузырь руками показал передние и задние государственные регистрационные номера, - не меняли. Они нам не помеха. Мы же не собираемся этой машиной пользоваться! Старые оставили. Там же и документы на машину были. В подлокотнике. Зачем номера менять? Проскочим… По ночной столице с ветерком!
- Уже проскочили! Муровцы в нашем районе всю сеть информаторов взбодрили! В любую минуту может начаться что угодно. Зачем тебе конкретно этот джип понадобился? Ты что, не мог где-нибудь подальше угнать, в чужом районе? Или в большой Москве джипы перевелись?
- Этот прямо сам к рукам прилип!
- Мыл бы чаще руки, ничего бы не прилипало.
- Ну виноват! - взорвался Пузырь. - Да! Не там, где можно, схватил. Так что же, меня теперь за это - пристрелить?
- Рановато тебя стрелять. Еще пригодишься. Может быть…
- И на том спасибо, - Пузырь нервно прошелся по кабинету из угла в угол. - В следующий раз, прежде чем угнать, я буду у тебя спрашивать. И пробивать на компьютере ГИБДД, кто хозяин машины. Разрешите попользоваться? Мы тут дельце на три миллиона затеваем, хотим вашу копеечную тачку стырить на вечерок, не возражаете?
Ширяев исподлобья наблюдал за его кривлянием.
- Мне конкретно этот джип и не нужен вовсе! - сказал Пузырь раздраженным тоном. - Мне просто нужна хорошая грузоподъемная машина. Мощная, проходимая, вместительная! Скоростная! А уж чья она, откуда, мне лично по барабану! Я ее после дела сразу же скину! Раз проехать! Один раз!
- Нет, вы только подумайте! Ему захотелось просто прокатиться! В машине начальника МУРа! - развел руками Ширяев. - Ты сам-то понимаешь, что говоришь? На нее конкретная охота идет по всей стране! Именно на эту машину! А ты в нее залез! Да еще на опасное дело идешь! Самоубийца!
- Заколебал! - рявкнул на Ширяева вконец рассвирепевший Пузырь. - Мне что, покаяние отслужить? Или церковь в санатории построить?
- Отслужишь, - мрачно пообещал тот. - И построишь. Когда надо будет. Вообще-то я тебя пригрел в своем городе для серьезных дел, а ты гадишь под себя. И меня подставляешь. По мелочи.
- Этот ваш фермер - серьезное дело? - дьявольски расхохотался Пузырь. - Выпугивать крестьянина - важное дело? Да он со всем своим говном, хозяйством и женой, если ее распороть на запасные органы, не стоит и десятой доли того, что я взял только на последнем деле. А сейчас мы пойдем еще круче! У нас такое дело! Такие перспективы!
- Московские наскоки - это твое личное дело. Частное и конкретное. А этот фермер - будущее нашего города. Нашей страны. Кто его сейчас обуздает, того он и будет кормить! Всегда! Ты это понимаешь? Ты урвал да сбежал! А он и такие, как он, останутся тут навсегда! И будут пахать, сеять… Будут ишачить и горбатиться! На меня! На моих детей и внуков! Всегда!
- Я его сегодня же выжгу! Вместе с домом и с женой!
- Другой придет на это место. Такой же. Это народ у нас… Вся страна.
- Ты как партизанка Зоя: всех не перевешаешь!
- И незачем. Нужно бить, а не убивать. Воспитывать! Потому что он нужен. Живой и послушный. В упряжке!
- Сегодня же вечерком я на свои деньги куплю тебе сотню таких Ковригиных! Сделаешь из них крепостных.
- Ты точно мудак! Я тебе говорю о власти! А ты мне… Власть - это и есть деньги! Громадные! И постоянный поток. Ты меня слышишь?
- Очень хорошо слышу… Как ты меня… называешь, - глаза Пузыря налились кровью. - Я тебя никогда не оскорблял…
- Не пугай! - осадил его Ширяев. - Мы уже пуганые.
Постояли, вперившись друг в друга, будто в гляделки играют.
- Вот что, - перевел взгляд Ширяев, - сделаем так… Ты джип этот сраный сегодня же ночью отгонишь в лес, подальше от нашего города, и там порежешь ему сиденья, побьешь стекла, фары… И бросишь. Мы это на пацанов спишем. Мол, дети… Проблема беспризорников.
- Тебе орден! Грязнову - обломки машины. А мне пинок под жопу?
- Тебе наука! Чтобы конкретно думал, что делаешь!
- Да пошел ты! - Пузырь шарахнул кулаком в стену так, что штукатурка под обоями промялась. Потер кулак. - У меня дело на мази.
- Сделаешь, как я сказал, - ледяным тоном приказал Ширяев. - Место мне сообщишь ровно в полночь! Ты меня слышишь?
- Так точно! - прохрипел Пузырь, сдерживая ярость, и пулей вылетел из кабинета.
Бросив свою машину на стоянке перед отделением, Пузырь бегом помчался через улицы и дворы родного городка - чтобы сдержать себя, чтобы хоть немного успокоиться.
Последнее время Ширяев все чаще срывался, вел себя все наглее и наглее. Никаких паритетных отношений не получалось. Шаг за шагом, мелочь за мелочью он заставлял Пузыря подчиняться, смиряться, сдерживаться. При любом удобном случае демонстрировал зависимое положение Пузыря. И это все меньше и меньше устраивало Николая.
Первым порывом было - вызвать с югов своих лихих ребят. Снять с шеи ярмо замначальника решительно и быстро.
Но… нельзя допустить, чтобы на его место залез кто-нибудь случайный, посторонний… Сама идея сотрудничества с властью теперь казалась Пузырю не только вполне приемлемой, но и совершенно неизбежной.
К вечеру во дворах за специально вкопанными столами, как и сто лет назад, собирались пожилые доминошники, пацаны возле сараев развинчивали мотоцикл, бабки рассаживались на лавочках и лузгали семечки.
- Здравствуйте, Николай Иванович! - радушно приветствовали его какие-то незнакомые мужики. - Пивком с нами не побалуетесь?
- Привет! Спасибо.
Пузырь не узнал никого из них. Вот она, всенародная слава! Шагу нельзя свободно ступить, чтоб тебя не узнали, не отметили, не приметили. Вот уж действительно, не живи, где…
И тут по спине Пузыря пробежались морозные мурашки страха: а вдруг среди этих неприметных работяг кроется сексот - секретный сотрудник внутренней разведки МВД? Какой-нибудь мелкий бакланишка вроде того Баклана… Честный и самоотверженный служака… который выследил, вынюхал… И теперь готовит капкан. Только и ждет, чтобы распахнулись ворота родительского гаража?
- Стоять! - заорал Пузырь, выскакивая на дорогу перед проезжающей машиной с широко раскинутыми руками.
Водитель опешил, выглянул в окошко:
- Жить надоело? Куда прешь под колеса?
- Братан, помоги! Надо срочно к старушке матери наведаться! - Пузырь, не дожидаясь ответа, уже полез на заднее сиденье.
А там оказалось занято! Там сидела сморщенная бабка в белом платочке. А рядом с ней несколько корзинок с каким-то стариковским барахлом.
- Вспомнил про матушку? - злорадно проскрипела старуха. - Вперед садись! Толик, отвези этого шалопая. Может, совесть его проснется. Может, будет стариков чаще навещать. Вам, молодым, даже не понять, почему мы по вас скучаем.
- Куда едем, командир? - спросил водитель Толик.
Пузырь с удовольствием отметил, что Толик его, видимо, совершенно не знает. Да и старуха, по всему видать, не местная.
- Братан, ты город хорошо знаешь? - спросил Пузырь, усаживаясь рядом.
- С какой это дури? - удивился Толик. - Ты номера мои не заметил? Мы в Москву едем. Сеструху проведывать.
- Дуру малолетнюю! - вставила недовольная старуха. - Моя блядовитая дочка наплодила кучу ребятишек, и все трехнутые! От разных отцов! А мы теперь катаемся за ними. С утра тут сижу! А у Тольки даже музыки в машине нету!
- Помолчи, бабуля, - застонал Толик. - Старик, ты дорогу покажешь?
- Не будем к дому подъезжать, - решил осторожный Пузырь. - Я тут только по прямой. Ты езжай, а потом скажу, где остановиться.
- Стариков надо каждый день проведывать! - заявила старуха. - Потому что у нас, кроме вас, родных внуков и детей, никого в мире не осталось. Ни друзей, ни знакомцев. И дела никакого стоящего нету! Вот от ненужности старики-то и мрут. Если бы вы чаще наведывались, в дела бы свои запутывали, то и мы бы дольше жили.
- Зачем? - прямо спросил Пузырь. И про себя подумал, что уж в свои-то дела ни за что не стал бы стариков впутывать.
- Как это - зачем? Что - зачем? - поразилась старушка. - Жить нам зачем? Ты что сказал?
- Да, жить вам зачем? Ни радости, ни гадости… Одни болезни и стоны.
- Много ты радости видел, молокосос! - обрушилась на него резвая бабулька. - Чего это ты мои удовольствия считаешь? Я уж сама как-нибудь решу, сколько мне жить и когда помирать! Может, у меня радости и сейчас больше, чем у тебя за всю твою непутевую жизнь?
- А с внучкой что случилось? - перевел тему Пузырь. - Зачем едете?
- Как это - что случилось? - еще больше воодушевилась старушка. - Что может случиться с девкой, если она не учится в училище, а шлендает по общаге с парнями? Ты что, сам не понимаешь, чем это кончается?
- Заболела, что ли? - удивился Пузырь.
- Тьфу, тьфу, тьфу! - испугался Толик.
- Ты что сказал? - Бабулька отодвинула корзины и наклонилась к Пузырю. - Ты чего тут каркаешь? Я тебе за такие слова…
- А что я такого сказал? - пожал плечами Пузырь. - Всяко бывает. Вы же сами и говорили. Я только спросил.
- Может, ты и сам болезный, - старушка зловеще усмехнулась, открыв пластмассовые белые зубы, - а у нас в роду никто! Никогда!.. Срамных болезней не было! Дураки были! Всегда. А этого… Толик! Останови машину! Высади его, проклятущего! Может, он заразный какой! Потом не отмоешься. А мы к младенцу едем. Нечего нам заразой дышать! Гони его, гони! Подхватишь тут с ним. Стой, Толька! Кому говорю?
- Остановись, - попросил Пузырь. - Я уже почти приехал.
- Ну, старик, извини, что так, - ухмыльнулся Толик. - Бабка у нас…
- Отличная у тебя бабка! С такой не пропадешь! - Пузырь, вылезая, обернулся к ней и сказал: - Счастливого пути, мамаша! Здоровья вам небывалого! Удовольствий побольше и почаще! Старика не обижайте!
- Ты мне зубы не заговаривай, - старуха протянула руку, - ты деньги за проезд плати!
- Так они же заразные? - засмеялся Пузырь, доставая бумажник.
- Ничего, я их утюгом проглажу. Для дезинфекции.
Пузырь протянул сотенную:
- Столько хватит?
- Мы милостыню не принимаем, - гордо заявила старуха. - Толька, у тебя сдача есть?
- А сколько надо? - Толька посмотрел на бабушку через центральное зеркало.
- Рубликов восемьдесят. Или семьдесят, - глядя на Пузыря, поправилась жадная старуха.
- Оставьте. На подарок для малыша, - Пузырь хлопнул дверцей и зашагал в переулок.
- Как знаешь! - крикнула ему вслед бабушка.
Машина уехала, и стало тихо.
Сонная вечерняя улица прямиком тянулась до самого горизонта, до едва светлеющей закатной полоски. В ветвях старых лип вокруг редких фонарей клубились мошки.
В небогатых деревенских домах редко где еще светились окна.
Вдалеке мелькнул одинокий торопливый прохожий.
- А всего-то половина десятого, - отметил Пузырь. - Напились мои дорогие земляки небось и уже дрыхнут. Как в мирное время.
Калитка родительского дома, как всегда, распахнута настежь.
Николай прошел под жасминовыми кустами, поднялся по шатким ступенькам крыльца, постучал в оконце:
- Ма, это я! Отворяй!
Раздалось шарканье старых башмаков, мама выглянула, улыбнулась.
- Кушать будешь? - вместо приветствия спросила она.
- Давай, - Николай прошел в дом.
Отец дремал на диване перед работающим телевизором.
- Не дергай его, - мать прижала палец к губам, - он очень устал. На работе не платят. Вот и приходится ему подрабатывать в санатории. Ну его… Пусть хоть сейчас подремлет. Он и по ночам почти совсем не спит. Прошлую ночь до рассвета просидел в сарае, на твою новую машину любовался. И так понюхает, и так посмотрит. На всех сиденьях пересидел, даже в багажнике повалялся. Капот откроет - ахает, что и так, мол, здорово, и тут замечательно! Очень она ему понравилась. Прямо влюбился. Как малолетний дурачок. Название ее выучил, пишет везде, на каждой бумажке. Иностранными буквами.
- Я оставлю вам денег. Нам премию выписали, - Николай сел за стол под оранжевым абажуром, вытащил бумажник. Хотел дать пятисотенными, но постеснялся, подумал, что, наверное, слесаря столько не получают. Нарочно отсчитал тысячу мятыми сотнями и полусотенными.
- Большую премию заработали, - обрадовалась мама. - А сами-то начальники небось себе еще больше захапали. У нас всегда так. Кто работает, тому поменьше. А у начальства руки загребущие. Ты сам-то как? Тебе хватает?
- Я как-нибудь перекручусь. Скоро зарплата.
- Хорошие деньги платят? - Мать поманила сына на кухню. - Я тебя там покормлю.
- Деньги маленькие, но хорошие. Трудовые, - успокоил ее сын. - Честные.
Он встал и пошел за матерью на кухню.
- Молодец! - Мать прижалась к его широкой груди. - Когда ты за ум взялся, все не нахвалятся на тебя. Мне так приятно. Отец беспокоится: сколько лет ты за такую машину будешь выплачивать? Может, мы дом продадим? Пока у сестры поживем, а? Или на квартирку поменяем с доплатой. Зачем нам такое хозяйство? Сил нет тянуть эту лямку.
- Ма, не волнуйся! - Николай занервничал. - Я же говорил - не моя это машина. Меня товарищ попросил. Ему некуда ставить. А он боится, что угонят. Я сейчас за ней пришел. Он гараж купил, просил меня вернуть машину.
- Какой же ты у меня дурачок! - разогревала на плите борщ в кастрюльке. - Вечно ты у всех на побегушках. Кто-то попросил посторожить машину… Теперь он приказал тебе эту машину пригнать. А ты и разбежался! Пусть сам приедет и заберет! Не пущу я тебя по ночам ездить. Оставайся ночевать здесь. Поешь и спать ложись! Не пущу!
- Ма, я же обещал. Это мой начальник цеха! Как я перед ним буду?
- Он своих подчиненных в холуев превращает? Хорошие у вас порядки.
- Какие есть. Мне не приходится выбирать.
- Ничего, сынок, ты сможешь. Ты выстоишь. Будет трудно только первое время. Через пару лет все уже будет по-другому. Ты у меня трудолюбивый, руки у тебя золотые. Сам в начальники выбьешься. Бригадиром станешь. Женить тебя надо. Ты еще никого не присмотрел?
- Отстань, ма!
- Что значит - отстань? Ты у меня больной? Или дурак? Почему без женщины живешь? Или у тебя случайные связи?
- Разные бывают. И случайные тоже.
- Нельзя так, сынок. Ты уже, можно сказать, совсем пожилой. Через год за тебя никакая приличная девушка не пойдет.
- Побежит! - рассмеялся Николай. - Только пальцем поманю.
- Значит, все-таки есть? - обрадовалась мать. - Ты, Коленька, береги себя. Тебе много горя испытать пришлось. Много тяжких испытаний. А жизнь впереди долгая, трудная. Ты же молодость свою упустил, протратил на…
- Не грузи меня, ма.
Мать поставила перед ним тарелку:
- Не горячо? В заводской столовой хорошо кормят?
- Нормально. Дай сметаны.
- Без сметаны обойдешься. Майонез в пакетике.
Николай из сморщенного пакетика выдавил тонкую струйку, размешал.
- Чего это вы тут без меня шушукаетесь? - На кухню зашел отец. - Здорово, брехло! - поприветствовал он великовозрастного сына.
- Зачем ты так, отец? - Мать обиделась за чадо. - Прямо с порога… ни за что.
- Как это - ни за что? То говорит, что машину новую прикупил, то вдруг машина оказывается начальникова. Я спрошу на заводе, как начальник цеха такую драгоценность купил? На какие трудовые сбережения?
- Тебе это надо? - Николай подвинулся, давая отцу место рядом. - Тоже мне правдоискатель.
- Ты ему жизнь испортишь! - накинулась мать. - Он только стал подниматься. Работает, живет спокойно. А ты со своими подозрениями… Мало тебе нашего горя?
- Ладно, ладно, - пошел на попятную отец. - Не буду я проверять его начальника. Пусть себе ворует пока. Судить будут, я тогда и выступлю. Как свидетель обвинения.
- Договорились, - кивнул Николай, поднимаясь из-за стола. - Спасибо, ма. Лучше тебя никто борщ не варит! В целом мире!
- Ты куда? - расстроился отец. - Даже поговорить не хочешь?
- Начальник его с машиной ждет. Ему в темноте ехать, - объяснила мать. - Он же не остается у нас ночевать.
- Да слышал уже, - поднялся отец вслед за сыном. - Хорошая машинка. Добротно сделана. Каждая мелочь с умом! Жаль расставаться.