Посидев немного в холле и полистав один из предложенных посетительнице гламурных журнальчиков, Галочка широко зевнула и, поднявшись с мягкого, обтянутого лайкой диванчика, со скучающим видом заглянула вначале в парикмахерский зал, затем, прогулочным шагом дойдя до двери, за которой исчезла Екатерина Константиновна, словно томясь от ничегонеделания, заглянула и туда.
Олег Александров, внимательно наблюдавший сквозь огромные стеклянные окна салона за этими манипуляциями из своей машины, был несколько удивлен дальнейшими действиями Романовой.
Вернувшись на свой диванчик и вновь взяв в руки журнал, Галя на несколько минут склонилась над ним, потом, поднявшись, снова заглянула в парикмахерский зал, что-то у кого-то спросила, накинула, подойдя к вешалке, дубленку и с самым недовольным видом вышла на улицу… Зачем?! По предварительно оговоренному плану, Романова во взятии не участвовала, ни в коем случае не должна была светиться и уж тем более покидать салон до завершения операции… Будь она обычной клиенткой, случайно приехавшей раньше назначенного времени, ее действия были бы понятны: убедившись, что ждать, пока освободится мастер, в любом случае придется, решила прогуляться, скажем в кафе посидеть… Именно к кафе, расположенному напротив "Лады", через дорогу, она и направилась.
Для чего проделала капитан Романова все означенные действия, уже не Олег, а сидевший рядом с ним Боря Погорелов догадался за мгновение до того, как Галочка, переходившая с самым рассеянным видом дорогу, "случайно" задела радиатор их машины.
- Ситуация изменилась, она что-то нам сообщает… Точно!
В соответствии с предварительным планом оперативного мероприятия, в случае если девушке удалось бы засечь момент появления в салоне Январева, она должна была всего лишь пересесть с дивана в кресло, развернув его в сторону окна - не исчезая из поля зрения оперативников. Уже они в свою очередь должны были передать по рации спецназу команду на взятие.
Дождавшись, когда Романова скроется за дверью кафе, Борис неторопливо выбрался из машины, предварительно включив движок, и, обойдя ее спереди, открыл радиатор, сделав вид, что что-то его в работе двигателя не устраивает. Впрочем, вернулся он почти сразу, сжимая в руке маленький желтый квадратик бумаги-липучки, и, ничего не объясняя Олегу, тут же склонился к рации.
- Первый, я Третий! Хорошо слышите?.. - торопливо произнес Погорелов.
- Третий, я Первый… Слышу отлично, прием…
- Объект в кабинете массажиста, переодет женщиной… Парик рыжий, халат форменный… Операцию начинаем через минуту, готовность нулевая - всем постам!
Олег невольно приоткрыл от изумления рот:
- Как это - женщиной? - довольно глупо спросил он.
- Ну бабой… Р-разговорчики!..
Борис легко тронул машину с места, дав задний ход, выезжая с парковки, и через полминуты они уже оказались перед входом в салон, одновременно с ними с другой стороны, остановившись с их машиной нос в нос, почти впритык, подполз невидный на вид серый микроавтобус с тонированными стеклами… Еще через полминуты по команде Погорелова двери микроавтобуса отъехали в сторону - и оттуда посыпались, словно горох из мешка, парни в камуфляже и масках…
Вся операция, как потом с удивлением обнаружил Олег, заняла ровно семь с половиной минут и прошла на удивление гладко, если не считать визга сотрудниц и клиенток салона красоты "Лада"… Именно спустя семь с половиной минут из дверей салона и вывели, уже в наручниках, некое существо неопределенного пола в съехавшем набок рыжем парике и порванном женском халате невинного голубого цвета, из-под которого торчали ноги в мужских брюках и туфлях сорок последнего размера: на физиономии "тетки" читалась крайняя степень изумления. И, несмотря на значимость момента - наконец-то взяли неуловимого Январева! - оба оперативника, прежде чем выйти из машины и принять Марата Константиновича в свои горячие объятия, переглянулись и расхохотались.
Гостиница, в которую, предварительно позвонив кому-то по мобильному, Дима Азаров привез Яковлева-младшего, по словам следователя, в отличие от "лучшей", отапливалась. Но Володя, оглядевшись в унылом номере на две кровати, одна из которых пустовала, радуя глаз свернутым по-армейски пятнистым матрацем, а вторая к приезду гостя была застелена, этого не почувствовал. В Н., в отличие от Москвы, которой пока только обещали какие-то, по словам метеорологов, немыслимые морозы, зима давно воцарилась. За окнами минус двадцать, да и в номере едва теплые трубы парового отопления вряд ли могли создать атмосферу тепла и уюта.
В какой-то момент Володя даже пожалел, что отказался от Диминого гостеприимства, и охотно покинул гостиничные стены, едва бросив в угол свою небольшую спортивную сумку. Азаров терпеливо ожидал его в машине и, похоже, несколько удивился тому, что гость так быстро обернулся.
- Ну что? - поинтересовался он, трогаясь с места. - Приемлемо?
- Нормально… Видали и похуже, - улыбнулся Яковлев, с любопытством поглядывая в окно.
Город ему по-прежнему не нравился, хотя центральные улицы существенно отличались от вокзальной окраины. Все как и в большинстве относительно крупных российских городов: сталинский центр, несколько типовых кинотеатров постройки шестидесятых, громадные корпуса известного на всю страну завода, возвышающиеся почему-то тоже почти в центре.
Уловив, видимо, Володино удивление в этой связи, Азаров охотно пояснил:
- Наш любимый город начинался когда-то как раз с этого завода, еще при Екатерине Второй и по ее личному распоряжению. Поэтому завод и оказался здесь: все остальное настраивалось вокруг него. Ну вот, мы фактически на месте: наш микрорайон в народе называют "Красные дома", получить здесь квартиру - большое везение!
Дома и впрямь были красные - сложенные из темно-бордового кирпича, как прикинул Яковлев, оценивая их архитектуру, не раньше тридцатых годов прошлого века и не позже все тех же пятидесятых. Возле крайнего подъезда одного из них Дима и остановил свою "Волгу".
- Вы, судя по всему, коренной житель? - вежливо поинтересовался Яковлев.
- Не совсем, хотя Москвы, какой она была в мои три года, совершенно не помню.
- Так вы что же, москвич?
- Да, отца направили сюда по партийной линии директором завода, - вздохнул Азаров. - Через пять лет после этого он тяжело заболел и вынужден был должность оставить… Но квартиру здесь мы уже получили, почти сразу после переезда. Отец умер, когда мне было всего двенадцать, мы с мамой вернуться в Москву не сумели, застряли здесь, похоже, навсегда… Тогда возвратиться мешали советские законы, сейчас - отсутствие нужного количества денег… Ладно, это печаль давно уже минувшая, пойдемте!
Маргарита Павловна Азарова оказалась вовсе не той пухленькой и добродушной мамой-домохозяйкой, какой заранее представил ее Яковлев: определение "дама" подходило ей больше всего. Высокая, статная, с интеллигентным, совсем еще не старым лицом, на котором возраст не спешил оставить свои следы, и… голосом командира полка.
- Ну наконец-то! - произнесла она, встречая прибывших в уютной прихожей, оклеенной бордовыми обоями и завешанной несколькими узкими и высокими зеркалами с лампами в виде подсвечников.
- Меня зовут Маргарита Павловна, вы, я знаю, Владимир Владимирович… Мальчики, сразу мыть руки и - к столу, пока пироги не остыли окончательно!
"Вот это напор!" - едва не фыркнул Володя, покорно направляясь вслед за Димой в ванную - мыть руки.
- Видал, какая у меня маман? - подмигнул ему Азаров, открывая кран над раковиной, и тихонечко хихикнул. - Убедить ее в том, что я давно уже не мальчик, не под силу даже гипнотизеру, не то что мне, обыкновенному следаку… Так что приходится слушаться!
Обед, особенно если учесть удаленность "Красных домов" от столичного изобилия, был просто роскошным: тающие на языке пирожки, еще один пирог - с рыбой, маринованная селедка домашнего приготовления, целых три салата, неправдоподобно вкусный острый борщ… На жареной курице с овощным пюре Яковлев сдался, запросив пощады. Ему казалось, что до такой степени он не объедался вообще ни разу в жизни…
- Что ж, - неожиданно легко согласилась Маргарита Павловна, - значит, курицу будете есть на ужин!
Кажется, она и мысли не допускала, что Володя может поужинать в другом месте. И, подав кофе, оставила их наконец вдвоем, исчезнув в глубине квартиры.
- Ты как насчет коньячка? - поинтересовался немедленно Азаров.
- Вполне положительно, - заверил его Володя. И лишь после того как упомянутый напиток был извлечен хозяином из серванта и разлит по маленьким хрустальным рюмочкам, по собственной инициативе заговорил о цели яковлевской командировки.
- Насколько я понял, - сразу посерьезнев, произнес Дима, - тебя интересует вполне конкретная вещь - все, что связано с нашей бывшей землячкой Ларисой Сергеевной Дроздовой.
Володя слегка кивнул и промолчал. А Азаров продолжил:
- Я уже навел кое-какие справки, но вообще-то и сам ее помню…
- Вы были знакомы? - округлил брови Яковлев.
- Да нет, что ты… Просто у нас ее весь город знал, она ж тут конкурс красоты выиграла, по местному телевидению целое шоу показывали… А потом, когда она кинула Ивашкина, еще и дополнительные разговоры, слухи там разные пошли.
- Ивашкин у нас кто? - поинтересовался Володя. - Местный бизнесмен?
- Да нет, - улыбнулся Дима. - Куда ему в бизнесмены! Ты в курсе, что у нас тут есть свой "МК"?
- Впервые слышу.
- Ну так вот - есть, и с вашим "МК" как-то финансово связан, как именно - я пока не углублялся… Ну а Ивашкин - главный редактор этого изданьица. Мнит себя большой шишкой, на деле если что и может, это поучаствовать в организации мероприятии типа такого конкурса. Его и богатым-то по-настоящему не назовешь!
- Хочешь сказать, он Сурину… то есть Дроздову двигал в процессе конкурса по блату, был ее бойфрендом?..
- Ну "бой" из него, прямо скажем, никакой, в последний раз мальчиком Ивашкин был, вероятно, лет пятьдесят назад! - хохотнул Азаров. - А насчет интимных отношений - кто знает? Может, да, а может, и нет… Дроздова, говорят, большой мастерицей была водить таких, как он, за нос. Ну а его она, грубо говоря, кинула так, что бывшие при этом люди долго еще это вспоминали.
- Что, со скандалом?
- Хуже, молча и без подготовки… Вышла с банкета, который этот придурок устроил в честь ее победы с нужными людьми, села в машину к одному местному парнишечке без роду без племени - и фьюить! Была такова!
Яковлев усмехнулся и покачал головой:
- Довольно смелый поступок, не находишь? Этот ваш главред, если подумать, мог Ларису Сергеевну и наказать за такие фокусы, а?
- Мог и вроде бы даже пытался, - кивнул Азаров. - Но вот что интересно: по непонятным причинам вдруг не просто смирился с этой публичной оплеухой, но, как я выяснил, даже развил бурную деятельность в диаметрально противоположном направлении - начал способствовать, а не препятствовать, как все ожидали, ее поездке в Москву. Все бы ничего, но, во-первых, ни до, ни после Ивашкин ни в едином благородном поступке замечен не был.
- А во-вторых?
- Во-вторых? - Дима задумчиво пригубил рюмку. - Есть у меня один хороший знакомый, кстати, вот он как раз бизнесмен, и успешный. Главное - обожает такие мероприятия, как конкурсы красоты, показы мод и прочее… Участвует в них. Так он, по его словам, очень тогда Ивашкину посочувствовал за тот публичный позор и сам ему предложил девчонку наказать. Ивашкин, как и следовало ожидать, в предложение вцепился, горя огнем мщения…
- А потом взял свои слова назад вместе с согласием? - догадался Володя.
- Не просто взял, а очень резко, в один день, и чуть ли не умолял моего знакомца эту историю забыть.
- Кто ж его напугал-то так? Новый обожатель из важных и богатых объявился?
- В том-то и дело, что нет.
- Ну не этот же парнишка без роду без племени, который нашу красавицу умыкнул с банкета?
- А вот тут я пока ничего сказать тебе, Володя, не могу: не успел узнать. Только имя-фамилия и адрес, по которому тот парень прописан.
- И как же зовут нашего принца?
- Имя у него простое, отчество затейливое, а фамилия и вовсе графская: Лопухин Евгений Илонович…
- А говоришь - без роду без племени. - Яковлев покачал головой.
- Ну это я так - ради красного словца. Заодно потому, что проживает он по адресу… то бишь в районе, где у нас самые неимущие сосредоточены… Дома там все деревянные, да и не дома - домишки!
- Странно… - Володя помолчал. - И что, так один и живет?
- Да нет, вдвоем. По-моему, если учесть, что у бабы фамилия другая, то ли она совсем ему чужая, то ли родня - седьмая вода на киселе… Но тут мы, Володя, переходим из области фактов в область догадок, а насчет фактов - тебе и карты в руки!
- Спасибо, Дима, - искренне поблагодарил Яковлев следователя. - Вот уж не думал, что ты найдешь время покопаться для меня, информацию собрать… Нет, правда спасибо!..
- Да брось ты! - отмахнулся Азаров. - Ничего особого я не делал, в комп заглянул да знакомых поспрашивал… Это в Москве целая история - собрать о человеке даже такие крохи. А у нас, где все друг друга знают, ерунда! Давай лучше еще не по маленькой?
- Давай! - улыбнулся Яковлев.
- А там, возможно, передумаешь и хотя бы сегодня останешься у нас ночевать?
- Может быть, - кивнул Володя, которого воспоминание о ледяном номере ничуть не вдохновляло.
"Ладно, - подумал он, - одну ночь могу и тут переночевать, ничего страшного… Но потом - в гостиницу, и никаких больше гостей!.."
Мысль о том, чтобы на все время командировки попасть под командование Маргариты Павловны, Яковлева совершенно не привлекала.
13
Дом, в котором, по сведениям Азарова, проживал бойфренд из прошлого Ларисы Сергеевны Суриной, в те времена Ларочки Дроздовой, действительно находился в районе, мягко говоря, малопривлекательном. Скорее, он напоминал деревню, чем городскую окраину. Во всяком случае, идя по узкой улочке вдоль двух рядов деревянных домишек (ехать по ней на предоставленной в его распоряжение Диминой "Волге" он не решился), Володя пару раз слышал из-за заборов коровье мычание и кудахтанье кур. Жили здесь люди явно по преимуществу натуральным хозяйством.
Правда, за своей улочкой то ли они сами, то ли городские власти следили: огромные сугробы, величиной почти в человеческий рост, жались к заборам, демонстрируя миру свои аккуратно срезанные, почерневшие бока. Но посредине улочки пролегала неширокая, зато тщательно расчищенная пешеходная тропа. На машине можно было проехать по ней почти впритык к сугробам: очевидно, автовладельцев тут не водилось…
Интересующий Яковлева дом выглядел не хуже и не лучше остальных: три маленьких окошечка, веранда, высокий серый забор с узкими воротами. От соседей отличался только тем, что окна с резными наличниками оказались закрыты грубо сколоченными деревянными ставнями… Неужели хозяева в отъезде?.. Но к воротам тем не менее вела явно только что расчищенная дорожка.
Постучав несколько раз кулаком по серым, подгнившим доскам и убедившись, что за забором нет даже собаки, поскольку ответила на его усилия только соседняя жучка, немедленно затявкавшая, Володя решил попытаться обойти дом сзади. Для этого следовало добраться до угла улицы, миновав еще пару избушек с их заборами, обойти их и выяснить, возможно ли реализовать данную идею… Выяснилось - невозможно: дома с этой стороны выходили своими огородами, заваленными снегом, на огромный и глубокий овраг. Пришлось вернуться на исходные позиции и сделать еще одну попытку достучаться до хозяев: если парень дома один, возможно, просто крепко спит после какой-нибудь гулянки…
На этот раз к соседской пустолайке, с которой сделалась, можно сказать, настоящая истерика, присоединилась еще пара-другая собачьих глоток, и, как Яковлев и ожидал, соседка - хозяйка примыкавшего дома слева от интересующего его - не выдержала. Калитка, врезанная в широкие ворота, отгораживающие ее подворье, со скрипом открылась и на улицу высунулась сердитая краснолицая бабенка лет сорока в клетчатой серой шали.
- Ну чего зу€ришь-то? - сердито поинтересовалась она. - Заткнись, Черныш!
Последнее относилось явно не к нему, и Володя улыбнулся:
- Здравствуйте… "Зуришь" - это значит "колотишь"?
- Не видишь, что ли, нет никого? - Неприветливая тетка не сочла нужным ответить ни на улыбку, ни на вопрос. И ворчливо добавила: - Зурит и зурит…
Володя понял, что избрал неверный тон, и, тоже нахмурившись, достал из-за пазухи свое удостоверение.
- Разрешите представиться, - сухо произнес он. - Владимир Владимирович Яковлев, МВД России, Департамент по особо важным уголовным делам.
Ему доставило некоторое удовольствие наблюдать, как менялось выражение физиономии соседки - от недоверия к изумлению и, наконец, к почтительному испугу.
- А-а-а… - произнесла она, словно намереваясь что-то спросить, и умолкла, во все глаза разглядывая Яковлева. Вопрос ей явно не дался.
- Меня интересуют ваши соседи, - стал ковать железо, пока горячо, Володя. - Где они находятся в данный момент, в частности проживающий здесь Лопухин Евгений Илонович?
- Ой господи… - Женщина наконец с трудом оторвала завороженный взгляд от яковлевского удостоверения, которое, видимо, сумела, несмотря на потрясение, изучить, потому что обратилась к нему уже по званию:
- Ой, товарищ капитан… Их тута нету, за домом-то мы с моим мужиком присматриваем!.. Я сейчас!..
Она скрылась за воротами, но ненадолго. Спустя несколько минут Мария Ивановна Кошкина, как отрекомендовалась она по собственной инициативе, вышла из ворот в телогрейке, надетой поверх цветастого байкового халата, все в том же платке и в валенках.
- Айдате, мне все равно сегодня к ним надо, печку протопить… Нельзя дом-то выстуживать, после совсем сядет. А Нина давеча письмо прислала, пишет, скоро возвернется домой… Айдате!
Упрашивать Яковлева войти в дом было не надо: о таком везении он даже и не мечтал!
- А чего, парень-то ее натворил чего? - поинтересовалась соседка, отпирая ворота здоровенным амбарным ключом. И, не дожидаясь ответа, затараторила: - Я ей завсегда говорила: мол, балуешь ты Женьку, гляди, чтоб не пожалела опосля!.. Правда, врать не стану - хулиганить или там водку жрать, этого нет, не было… А только злюшший у нее парень-то и ленивый… Ни помочь по хозяйству тетке, ни денег заработать… Тунеядец, одним словом! В прежние-то времена давно бы посадили! А теперича…
Соседка махнула рукой и умолкла. За время ее монолога они успели пересечь довольно большой двор с сараем и поленницей дров в дальнем углу и подняться на хлипкое, покосившееся крыльцо: на входной двери висел обыкновенный замок-скобка, который Марья Ивановна отперла еще одним ключом, выбранным из целой связки.
Миновав абсолютно темные сени, пропитанные запахом кислой капусты, где Яковлев едва не упал, споткнувшись неизвестно обо что, они, миновав еще одни, тяжелые, утепленные паклей двери, очутились наконец внутри домика.
- Осторожно, - предупредила соседка и, пошарив по стене, нажала выключатель. Лампочка, вопреки ожиданиям, оказалась довольно яркой, осветив почти все нутро дома сразу. Собственно говоря, это была самая настоящая деревенская изба, с единственной комнатой, отделенной от крохотной кухни большой русской печью. Ставни на кухонном окне оказались снятыми, и света, в общем и целом, хватало.