- Ну вот… Вы пока осмотрите, если что надо, а я чай поставлю, с холода-то хорошо… У Нины тут маленькая газовая плита есть на две конфорки… Так что Женька-то натворил? Он тут вообще-то и не жил почти в последнее время, снимал где-то в городе жилье… Так, изредка бывал. Только вот в нынешнем году зачастил. А Нины-то давно нет, пожалуй, уж года четыре будет, как уехала…
- Давайте, Мария Ивановна, по порядку. - Яковлев, внимательно оглядевшись в домике, решил, что пора задавать вопросы говорливой соседке. - Куда, говорите, они уехали?
- Да в Москву и уехали, - растерянно произнесла та. - Али вы не в курсе?.. Вначале Женька, а где-то через годик и Нинка за ним снялась… Всего разочек с тех пор и побывала тута, весь дом на нас скинула…
- Вероятно, но не задаром же? - усмехнулся Володя. - Так ведь?
Соседка слегка покраснела и отвела глаза:
- Так ведь работы-то сколько! А мужик у меня уже три года как на группе… Платят, конечно, не то чтобы очень, но врать не буду - аккуратно… Нинка-то говорила, будто бы ее парень на хорошую работу устроился, только врет…
- Почему вы так думаете?
- Что это за работа такая, при которой он туда-сюда все время мелькает? Такой, чтоб начальство отпускало, когда человек захочет, пожалуй, и в Москве нет…
- Как часто он появляется в городе?
- Да я его с неделю назад на рынке видела! Подошла даже поинтересоваться, чего он дом-то не проведает и где его, черта, носит?
- И что он вам ответил?
- Некогда, говорит, тетя Маня… Вот и весь ответ!
- Вы не в курсе, где именно он снимает квартиру?
- Знаю только, что где-то в центре, а где - не знаю, врать не стану…
Пока чайник закипал где-то на кухоньке, громко посвистывая, Яковлев занялся более тщательным осмотром дома.
Обстановка, как и следовало ожидать, была довольно скудной: в одном углу узкая койка, застеленная по-солдатски лаконично, ободранный письменный стол у окна, за которым, видимо, Евгений Лопухин готовил когда-то школьные уроки. Еще один стол, обеденный, накрытый красной плюшевой скатертью, посередине и синяя кушетка, приткнувшаяся между платяным розовым шкафом советского образца и хлипкой этажеркой с несколькими книжками - у второй стены.
Яковлев выдвинул один за другим ящики письменного стола, оказавшиеся пустыми, и подошел к этажерке, взял в руки самую толстую из книг в темном переплете. "Правда о национал-социализме" - прочел он и нахмурился. Раскрыв томик, он пробежал глазами с полстраницы "Введения" и тут же перебрал оставшиеся несколько брошюр, основательно запыленных… Открывать их он не стал: Яковлеву достаточно было взглянуть на фамилию автора - Эдуард Лимонов…
Аккуратно собрав все имеющееся на этажерке в одну стопку, Володя окликнул Марию Ивановну, хлопотавшую на кухне над затеянным ею чаем.
- Ась? - Женщина, еще больше раскрасневшаяся, появилась в комнате моментально.
- Мария Ивановна, - мягко сказал Яковлев, - вы бы не могли сходить за своим паспортом и, если ваш муж дома, за мужем? Его паспорт тоже понадобится…
- Да что случилось-то?! - Она моментально переполошилась, от доброжелательной хлопотуньи и следа не осталось.
- Да не беспокойтесь, вы тут ни при чем, - как можно шире улыбнулся Володя. - Просто мне необходимо забрать с собой эту… литературу, а для этого нужны двое понятых, чтобы составить акт…
- Ох, господи, да берите так, без энтого акта, они тут никому не нужные сто лет валяются!.. - махнула она с облегчением рукой.
- Не положено, - возразил Яковлев и тут же сообразил, что, собственно говоря, то, что он тут находится, тоже "не положено" - ордера-то на обыск нет, так же как и оснований для него… Мало ли кто был любовником Ларисы Сергеевны пять лет назад? Это не преступление, тем более что и вдовушка, насколько он понял после разговора с Турецким, пока что тоже вне подозрений… Вот черт!
- Ну… Может, вы и правы, - произнес он после некоторых колебаний. - Если давно валяются и никому не нужны…
- Да кому их надо-то?! Нина, даже если приедет, и не заметит, а Женька, говорю же, и вовсе тут почти не бывает. Да и ему на эту макулатуру плевать…
Уже за чаем, заваренным соседкой с какими-то травами и поэтому необычайно вкусным, Мария Ивановна охотно отвечала на вопросы Яковлева, да и вообще разговорилась, - видимо, довольна, что насчет акта он с ней согласился.
- Нинка-то его лет с полутора воспитывала, - рассказывала она. - Женщина одинокая, немужняя, вот и привязалась, избаловала… Тем более, считай, кровь ее - родной сестрички сынок…
- А что случилось с настоящими родителями?
- Ой, тут такая история - прям сериал… - Женщина прихлебнула чаек и продолжила: - Муж, значит, у Верки, Женькиной матери, попался не из наших, не из местных, и имя у него такое - не пойми какое: Илоном звали… Вера-то красотка была, Женька в нее пошел, вот мужик-то и позарился. Образованный, в институте каком-то по распределению приехал преподавать, откуда - не скажу. Нинка не говорила, скрытная она баба… Тем более после такой истории! Бросил он Верку - и поминай как звали, и на Женьку не посмотрел… А Вера-то возьми и повесься… Да, удавилась от любви!
Глаза Марии Ивановны горели почему-то восторженным огоньком.
- Ну прям сериал!
- Да-а-а, история… - поддакнул Яковлев.
- То-то и оно!
- Ну а сам Женя? Что, так и не был женат?
- Не-а… - Соседка задумчиво поглядела в окно. - Один раз вроде бы собирался, даже к Нинке ее приводил… Я как раз к ним за спичками зашла, они и объявились… Красивая такая девка, они как пара гляделись… Он беленький, а она наоборот. Кудрявенькая, глазенки синюшшие-е-е… Красоточка, одним словом. Ну после Нина говорила, вроде бы они вместе с этой девушкой в Москву уехали. Только врала, конечно!
- Почему вы так думаете?
- Так ведь Женька-то и по сей день один мотается туда-сюда!
- Может, она в Москве его ждет? Ну пока он здесь?
- Не-а, мил человек, - по-свойски вздохнула Мария Ивановна. - По вашему брату, мужику, завсегда видно, кто женат, а кто бобыль… Женька-то одиночка. Видать, его красавица там, в Москве, кого получше нашла. Если и были женаты, так сейчас точно нет, я такие вещи вижу… Да и с чего бы ему мне врать-то? Я ж спрашивала…
- И что он ответил?
- То и ответил! Нет, мол, тетя Маня, и не собираюсь, мол, больно занят, не до баб… А что ваш брат мужик в таких случаях говорит? Это и говорит… Занят он!
Мария Ивановна презрительно фыркнула и покачала головой:
- Как мотался со своими дружками раньше, так и мотается! Я и на рынке его с каким-то из них видела - бритый, как бандюк, и рожа шпанистая… Я с Женькой-то пока говорила, молчал, как упырь, и на меня глядел как солдат на вошь… Ишь щенок сопливый!
- Что ж, - улыбнулся Володя, - за чаек спасибо, знатный он у вас получается, но больше не смею вас задерживать!
Яковлев с некоторым трудом выбрался из тесного угла, в котором сидел, и начал прощаться с общительной соседкой:
- И за разговор тоже спасибо… У меня просьба: если встретите Лопухина, о моем визите ему не рассказывайте, да и тетке его тоже. А вот мне, если сумеете, позвоните, договорились?
- Ой, а вы так и не сказали, чего Женька натворил-то?
- Да пока ничего особенного, а там кто знает. Мы его разыскиваем исключительно для собеседования с ним…
- А почему тогда нельзя говорить ему, что ищете? Чтобы он сам вам позвонил? - неожиданно проявила сообразительность Мария Ивановна.
- Исключительно чтобы на вопросы без подготовки отвечал, - усмехнулся Володя.
- Чтоб не брехал, значит! - удовлетворенно кивнула его собеседница. - Не думайте, не скажу… Никому не скажу, даже мужику своему, а то он выпимши и болтануть может. А уж Нинке - тем более: она тоже не больно-то про свои дела мне рассказывает, несмотря что дружили еще в школе и рядом всю жисть прожили…
Александр Борисович Турецкий между тем в парочке тысяч километров от Яковлева-младшего пребывал в преотличнейшем настроении. Во-первых, потому, что сумасшедшая на первый взгляд идея, пришедшая ему в голову, не подвела. Точнее, не подвел рыжий гений, благодаря которому Январева удалось взять, да еще и, как говорят в таких случаях опера, без шума и пыли.
Во-вторых, как раз к этому моменту подоспели не только результаты технической экспертизы "Ауди-8", но отыскались следы "макарова", номер которого экспертам удалось восстановить полностью. Неважно, что, как ни старались специалисты, с обгоревшим основательно "калашом" аналогичный эксперимент не прошел. Дело в том, что Грязнов и его оперативники успели выяснить по своим каналам: упомянутый "макарыч" был около трех лет назад списан и уничтожен (по официальным данным) по причине "искривления ствола", из части, находящейся рядом с небезызвестным городом Н., исторической родиной Ларисы Сергеевны Суриной…
- Ну и что ты в этой связи думаешь? - поинтересовался Александр Борисович у явившегося в Генеральную прокуратуру по его вызову Саввы Алексеева.
- Ну… - Савва Васильевич немного помолчал, собираясь с мыслями, - с одной стороны, нельзя исключать совпадения, хотя я в них не особенно верю.
- Я, представь себе, тоже, - усмехнулся Турецкий.
- С другой - гражданка Сурина ведет себя, я бы сказал, так, как и должна вести женщина, потерявшая мужа и горюющая по нему… Если честно, не знаю, что и думать! Вдовушка как-то не производит впечатления гениальной актрисы. Да и вообще, красотки редко бывают одновременно умными или там талантливыми…
Он смутился и замолчал.
- Могу еще кое-что к твоим соображениям добавить, - ободряюще кивнул Александр Борисович. - Наша Лариса Сергеевна действительно всерьез боится… Другой вопрос - за свою жизнь, кого-то или чего-то конкретно? Возле нее сейчас находится наш человек, фактически круглые сутки. В общем, вряд ли даже очень талантливый артист способен разыгрывать публику столь достоверно двадцать четыре часа подряд без перерывов на обед! Дело, однако, в том, что в особняке все-таки есть персона, которая лично меня интересует все больше и больше…
- Да, Александр Борисович, - кивнул Савва, - я понял. Вы имеете в виду эту ведьму - ее няню. Только вот в чем дело: сколько ни думал, понять, для чего бы этой бабке такую кашу заваривать, а главное - нанимать киллера, не могу. Ну хоть убей, не понимаю!
- Не забывай, что на киллеров нынче еще и бабки нужны, причем немалые. М-да!
- А прослушка, как вы и без меня знаете, ничего пока не дала.
- Знаю. Но ведь и слушаем-то мы всего ничего, пару дней. Кстати, в доме ничего не заподозрили, когда ставили?
- Нет, что вы!
- Точно! Сказали, что с кабелем проблемы, под этим соусом наши спецы все что нужно и сделали… Лазили, так сказать, на "законных" основаниях…
- Скорее, на веских, - усмехнулся Турецкий. - Ну ладно, возможно, после допроса Январева что-то прояснится… И все-таки копать вокруг Суриной, так же как вокруг ее погибшей подруги, надо!
- Когда Январева начнут раскручивать?
- Сегодня решили дать ему слегка отдышаться. Собственно говоря, Савва Васильевич, я тебя еще из-за этого вызвал: жду завтра к полудню…
- Наверное, и Владимир Михайлович, и Вячеслав Иванович тоже будут присутствовать? - поинтересовался Алексеев, явно польщенный приглашением Турецкого.
- Только Грязнов… Не стоит пока пугать Январева целой бригадой следаков… Прихватишь своего Бориса, протокол будет вести и за записью следить… Ну а у тебя пока, как я понял, ничего нового нет. Так что до завтра, Савва Васильевич!
Оставшись в кабинете один, Турецкий некоторое время размышлял, уставившись в заоконную даль, потом нажал кнопку селектора:
- Наточка, будь ласточкой, соедини меня с Грязновым-старшим!
- Сейчас попытаюсь, - пискнула секретарь с некоторым сомнением в голосе: застать Вячеслава Ивановича в его рабочем кабинете ей удавалось редко. Но на сей раз повезло, и через несколько минут городской телефон на столе Турецкого подал голос.
- Привет, генерал, почему мобильный отключил?
- Привет. Деньги кончились, а положить забыл, - отозвался тот. - Ну что, сидишь торжествуешь?
- Напротив, сижу думаю… Слушай, как бы мне максимально быстро связаться с твоим Яковлевым? У него, похоже, те же проблемы с мобильником, что и у тебя!
- Володя где-то через полчаса выйдет сам ко мне на связь. Что передать?
- Чтоб перезвонил мне как можно быстрее, я буду у себя.
- Не хочешь говорить - черт с тобой, - легко согласился Вячеслав Иванович. - Все равно ведь узнаю…
- Лень дважды говорить одно и то же, а не "не хочу", как ты решил! - возразил Александр Борисович и, распрощавшись с другом, положил трубку.
14
Если бы Ларису спросили, в какой именно момент она смирилась с Женькиным планом, ответить она не смогла бы ни тогда, ни теперь. Все происходило словно само собой… В какой-то из дней она поняла, что любовь (а в своей любви к Лопухину девушка не сомневалась) - это вовсе не то, о чем поют в попсовых песенках. Любовь - это прежде всего тяжело и больно, это состояние почти непрерывной борьбы, необходимость ломать себя… Точнее учиться себя ломать, чего прежде ей делать не приходилось.
С другой стороны - Сурин… Вадим, как она поняла позднее, был неплохим психологом: вел он себя в период ухаживаний за ней просто идеально! Ни разу не сделал попытки затащить в постель, зато окружил Ларочку столь плотным, однако совсем ненавязчивым кольцом заботы, так часто под разными, но всегда вполне приличными и вроде бы бескорыстными предлогами баловал девушку подарками, что очень скоро она привыкла ко всему этому, а заодно и к самому Вадиму. К тому, что он находится где-то рядом, зримо или незримо, чаще чем Женя. И вариант брака с пожилым, с ее точки зрения даже старым, банкиром уже не казался Ларочке столь ужасным… Люди вообще удивительно быстро привыкают ко всему хорошему. А в Сурине самым хорошим было даже не его богатство, а то ощущение нежной заботы, которое исходило от Вадима и которое - она это понимала - свойственно далеко не всем мужчинам: с ним надо родиться… Если бы Лариса знала тогда, чем все это кончится, если бы знала!..
Но откуда было ей в свои провинциальные двадцать лет знать, что люди, особенно богатые, властные, главное - привыкшие эту свою власть ощущать, не только одаривают своих избранниц присущей им нежностью и любовью, но и так же легко все это могут отнять в одно мгновение, чтобы "передарить" другой женщине?.. Вадим Вячеславович Сурин, о чем она тоже не могла знать, легко не только сходился с людьми, но и ничуть не труднее с ними расставался. Исключение представляли не более двух-трех человек из его окружения, с которыми он работал много лет. Но и то потому, что эти люди Сурину были нужны… У него вообще, похоже, отсутствовала эмоциональная память.
Лариса поняла спустя несколько лет, что винить Вадима за отсутствие эмоциональной памяти нельзя: ее у него нет от природы! Родятся же иногда люди без руки или с одной почкой вместо двух? Отсутствие органа можно зафиксировать реально или, допустим, с помощью рентгена. Отсутствие части души в медицинской карте не пометишь, но ситуация с этим аналогичная - таким уж он уродился!
Ну а тогда, около пяти лет назад, кто ж знал?.. Предложение ей он сделал в день, хуже которого она до той поры не знала: сразу после полудня должен был начаться последний тур конкурса, его первый этап (всего их предполагалось три). И даже самой глупой из участниц уже было ясно, кто именно выбьется в королевы, кто займет второе место, кто третье… А у Ларисы впереди полный пролет!
Сидя в общей гримерке, слишком тесной даже для того количества девушек, которые добрались до финального тура, Лариса в компании с Верой, тоже нервничающей, уныло дожидалась, когда визажист соизволит наконец заняться ею. Вера, впрочем, нервничала не из-за победы, на которую сразу не рассчитывала, а из-за того, что и в нынешнем году ей никто никаких контрактов не предложил и, в отличие от Дроздовой, на саму девушку ни один стоящий мужчина не позарился.
Поняв, что до нее у визажиста руки не дойдут еще долго и ждать придется не менее получаса, Лариса, которой надоело слушать Верины нудные жалобы на несправедливость судьбы, под каким-то предлогом покинула душную, пропахшую потом гримерку. И, едва очутившись в коридоре, столкнулась с Суриным. Девушка удивилась: так рано Вадим никогда не приезжал. К тому же в руках у него не было на сей раз уже привычного Ларочке букета пурпурных роз…
- Ты откуда? - Она удивленно воззрилась на своего ухажера. Они уже перешли на "ты" по просьбе банкира, и она к этому тоже легко и быстро привыкла.
- Ларусик, мне нужно с тобой срочно поговорить, очень серьезно… - произнес он. И в самом деле поглядел на нее серьезно. Отчего-то она испугалась, сердце вдруг заколотилось. И едва выжала из себя:
- Что-то случилось?
- Пойдем отсюда, поговорим у меня в машине.
- Меня гримировать скоро должны, минут через двадцать!
Но Вадим уже вел ее по коридору на выход, крепко взяв за локоть. В машине он усадил Ларису на заднее сиденье, сам сел рядом, а водителю велел "прогуляться минут десять". Тот послушно исчез, и лишь тогда Сурин заговорил.
- Дорогая, - сказал он, - дорогая моя девочка, я должен тебя предупредить, на сегодняшний день ты запланирована этими козлами в число тех, кто покинет конкурс… Видит бог, я сражался за тебя как мог и проиграл…
Лариса охнула, на глаза навернулись слезы, сердце провалилось куда-то в пустоту. "Не может быть… Да как они смеют?!"
- Да вот так и смеют, - с горечью произнес Вадим: видимо, она произнесла последнюю фразу вслух. - Но у меня к тебе есть предложение… Только не отвечай сразу ни да ни нет, хорошо?
Лариса с трудом сосредоточилась на его последних словах, потрясенная какой-то просто глобальной подлостью и несправедливостью происходящего, с ужасом думая о перспективе позорного возвращения в Н. Подсознательно она все еще надеялась, что в последний момент все переменится… Или, скажем, решится на третьем, заключительном этапе, или ей достанется хотя бы второе место.
Сурин словно подслушал ее мысли.
- Домой тебе возвращаться нельзя, - мягко сказал он. - Такая красота, как у тебя, в провинции завянет как… Как тепличный цветок, высаженный на грядку!
Лариса не обратила внимания на нелепое сравнение.
- Что ты предлагаешь? - хрипло спросила она, не только не испытывая протеста против вполне предсказуемого предложения Вадима, но с ужасом думая, что он его не сделает.
Но Сурин в тот раз ее ожиданий не обманул.
- Я предлагаю тебе стать моей женой, - сказал он. - Я уже давно разведен, ты в курсе. И я… Я влюблен в тебя до безумия! Только не отвечай сразу "нет", подумай хотя бы один день…
Она не обратила тогда никакого внимания на то, что он сказал "влюблен", а не "люблю". И мысли не допуская, что этот взволнованный мужчина, в глазах которого, устремленных на Ларочку, читалась в тот момент мольба, мог подменять одно понятие другим преднамеренно… И спустя несколько лет напомнить ей об этом…
- У меня нет необходимости думать, - сказала она тогда, ощущая - или думая, что ощущает, - свою полную власть над этим взрослым, опытным и богатым мужчиной. - Я отвечу тебе, Вадим, прямо сейчас: да!