- Ну как? - с холодной усмешкой спросила Тамара. - Хороша?
- Вы по-прежнему красивы, - мягко сказал Бойков. - Кто это был? Кто плеснул вам в лицо кислотой? Его поймали?
Тамара покачала головой:
- Нет. Думаю, это был какой-то сумасшедший поклонник. Я часто получала письмо от таких, как он. С просьбами, уговорами, угрозами. И никогда не принимала эти угрозы всерьез. Теперь понимаю, что зря.
Они помолчали. Бойков снова потянулся за фляжкой с коньяком. Отпил глоток, затем протянул ее Тамаре. Она покачала головой:
- Нет, мне это не нужно.
- А мне - очень, - признался Петр Алексеевич и сделал еще пару хороших глотков.
Тамара внимательно на него посмотрела.
- У вас какие-то неприятности? - тихо спросила она.
- По сравнению с вашими - никаких. Все в полном ажуре, как говорили мы в юности. - Бойков спрятал фляжку в карман. Снова повернулся к Тамаре: - Как же вы все это пережили?
- Ну… - Она пожала плечами. - Были сложности. Для начала я наглоталась таблеток. Слава богу, мать меня вовремя нашла. И слава богу, что она медработник, знала, что делать.
- Н-да, - только и смог выговорить Бойков. - А потом?
- Потом мать привела меня сюда и познакомила с отцом Николаем.
- Со священником?
- Да. Мы подолгу разговаривали. Он не просто священник, он очень хороший человек. А среди священнослужителей хороших людей так же мало, как и среди простых мирян.
- Никогда в этом не сомневался, - заметил Бойков. - И как? Он помог вам справиться с бедой?
Тамара кивнула:
- Да, помог. Я смирилась с тем, что произошло. Теперь я часто бываю здесь. Помогаю, чем могу.
Петр Алексеевич задумчиво покивал в знак согласия. Потом покосился на Тамару. Шрамы, конечно, были заметны, но не настолько, чтобы скрыть удивительную красоту девушки. И какие же удивительные у нее глаза. Темные, глубокие, совершенно бездонные, опушенные длинными ресницами.
- Когда-то я имел наглость пригласить вас в ресторан, - заговорил Бойков после долгой паузы.
- Было дело, - улыбнулась Тамара.
- Вы не обидитесь, если я повторю свое приглашение?
Девушка удивилась. Она вскинула длинные ресницы и еще внимательней, чем прежде, посмотрела на Бойкова, словно пытаясь понять, что же на уме у этого странного человека. Петр Алексеевич спокойно выдержал этот взгляд.
- Вы серьезно? - спросила она тогда.
- Еще как! - ответил Петр Алексеевич. - Я полгода ждал этого случая и теперь не намерен его упускать. Ну так что же? Вы согласны? Я жду ответа и не отпущу вас, пока не получу его.
Бойков говорил полушутливо, словно они находились не в церковном сквере, а на каком-нибудь фуршете по случаю нового модного показа и вели светскую болтовню.
- Странный вы человек, - тихо сказала Тамара, поглядывая на него недоверчиво. - Или очень хороший, или очень глупый. Или…
- Или влюбился в вас с первого взгляда, - договорил за нее Петр Алексеевич.
Веки Тамары дрогнули. Она приоткрыла губы, чтобы что-то сказать, но так и не смогла ничего вымолвить. Бойков молчал и ждал ответа. Наконец Тамара обрела дар речи.
- А знаете, я вам верю, - сказала она со слабой улыбкой на бледных губах. Затем озорно, как в прежние времена, сверкнула глазами и вдруг спросила: - Как насчет сегодняшнего вечера?
- Считайте, что договорились!
Бойков записал телефон девушки в блокнот, затем нежно пожал ее хрупкие, холодные пальцы.
Они поженились через два месяца. Этому предшествовал долгий и обстоятельный разговор с отцом Николаем, без одобрения которого Тамара ни за что бы не решилась пойти в загс. Переговорив с Тамарой, отец Николай пригласил к себе Бойкова и побеседовал с ним. После чего сказал Тамаре буквально следующее:
- Мне кажется, Петр хороший человек. Вот насчет его друзей у меня такой уверенности нет. И насчет его работы.
- Это его жизнь, и я не хочу в нее вмешиваться, - сказала Тамара.
- После того как вы поженитесь, это будет не его жизнь и не твоя. Это будет ваша общая жизнь, - заметил на это отец Николай.
- Я люблю его, - тихо сказала Тамара. - И хочу быть рядом с ним. Если у него будут проблемы, я помогу ему. Помогу, как умею.
Отец Николай вздохнул:
- Что ж, любовь штука тонкая. Видать, так тому и быть. Выходи за него, и будьте счастливы. Благословляю вас.
Громкую свадьбу решили не устраивать. Обменялись кольцами в загсе, а потом посидели вдвоем в японском ресторанчике, уплетая любимые Тамарой суши, роллы и сашими и запивая их сливовым вином - вот и вся свадьба.
Зажили супруги Бойковы счастливо, и уже в начале следующего года у них родилась дочь Даша. "Самая красивая девчушка на свете", - как без ложной скромности называл ее сам Петр Алексеевич.
Друзей и коллег Бойков домой почти не приводил. Хоть Тамара и не выражала своего недовольства открыто, но он понимал, что она не в восторге от этих людей. Вот только Вася Кирьянов захаживал к ним регулярно. Тамаре он нравился своей непосредственностью и веселым нравом. В ее отношении к нему было что-то материнское. Она журила его, когда он, по своему обыкновению, нес какую-нибудь ахинею, помогала советом, когда нужно было помочь. Кирьянов же ее просто боготворил.
- Ох и повезло же тебе, Петро! - сказал он как-то раз Бойкову за кружкой пива. Потом скользнул по физиономии приятеля насмешливым взглядом и завистливо добавил: - И что только она в тебе нашла, ума не приложу?
- Ничего удивительного, - пожал плечами Петр Алексеевич. - Женщинам, Василек, нравятся такие, как я: умные, сильные и красивые. Ты тоже можешь стать таким. Но тебе придется здорово над собой поработать.
Кирьянов фыркнул:
- А ты еще и скромный!
- Есть такое, - кивнул Бойков.
Друзья переглянулись и рассмеялись…
Однажды в гости к Бойковым заехал сам Король. Тамара накрыла стол, но, несмотря на обилие выпитого, беседа не клеилась. Тамара чувствовала себя в его присутствии неловко. Да и ему было как-то не по себе от ее холодноватого, колкого взгляда.
- Не любит меня твоя жена, - сказал Король Бойкову в прихожей. - Не знаешь, кстати, за что?
Петр Алексеевич небрежно махнул рукой:
- Не выдумывай. Она хорошо к тебе относится. Ты ведь мой друг.
- Хорошо, говоришь? - Король мрачновато усмехнулся. - А проводить-то меня не вышла. Ну да ладно. Не сахарный, не растаю. Держи пять!
Проводив Королева, Бойков подошел к жене (она в это время мыла посуду), обнял ее и сказал:
- Представляешь, Виталию кажется, что ты его недолюбливаешь.
- Ему не кажется, - ответила Тамара, продолжая мыть посуду. - Я действительно его не люблю.
Петр Алексеевич нахмурился:
- Гм… И откуда такая нелюбовь?
- Сам знаешь.
- И все-таки? Почему ты его так не любишь?
Тамара закрыла кран, вытерла руки полотенцем, повернулась к Бойкову и ответила, глядя ему прямо в глаза:
- Потому что Королев - бандит. Потому что он убивает людей.
Петр Алексеевич отшатнулся, опешив от такой прямоты. Хотел что-то сказать, но лишь махнул рукой и вышел из кухни.
Тамара проводила его взглядом. В глазах ее стояла горечь.
"Слова, слова, слова…" - так она говорила. Откуда это? Из какого-то фильма?
Петр Алексеевич взял со стола непочатую бутылку "Хеннесси" и приложил ее к пылающему лбу. Но бутылка была совсем не холодная, и легче Бойкову не стало.
Несколько раз Петр Алексеевич пытался объяснить жене, что их фирма занимается вполне легальным бизнесом и что все ее догадки об "убийствах", мягко говоря, несостоятельны. Но Тамара лишь усмехалась в ответ и говорила: "Слова, слова, слова". Убедить ее было абсолютно невозможно. Вряд ли она что-то знала наверняка. Но сердцем чувствовала. Все женщины умеют это - чувствовать сердцем. И все они безоговорочно доверяют своему чутью, а вовсе не словам мужчины.
В конце концов Бойков сдался и после мучительных размышлений решил вызвать жену на откровенный разговор, во время которого сказал буквально следующее:
- Я не стану оправдываться. Наша фирма и в самом деле занималась черт знает чем. Такое было время, и вообще - не мне судить. Но я… я обещаю тебе - я уйду из этого бизнеса.
- Уйдешь? - Черные брови Тамары взлетели вверх. - Ты и правда сможешь это сделать?
- Смогу. Меня ведь не насильно там держат.
- Да, но Королев…
- Что Королев?
Тамара потупила взгляд.
- Ничего. Просто я очень боюсь его.
Петр Алексеевич провел ладонью по мягкой щеке жены:
- Глупышка. Тебе нечего бояться. - Он лукаво улыбнулся. - Кстати, как ты относишься к ресторанному бизнесу?
И вновь это удивление в бархатных глазах жены. Бойков почувствовал себя хозяином положения, настоящим "крутым мужиком", какими их показывают в фильмах.
- Ты не ослышалась, - сказал он. - За последние годы я скопил приличную сумму и теперь подумываю - не открыть ли нам с тобой небольшой ресторанчик? Ты бы сама составила меню, пригласила бы дизайнеров. Кажется, у тебя есть подруга, которая занимается дизайном интерьеров?
Тамара наклонилась к Бойкову, нежно поцеловала его в губы и сказала:
- Это было бы здорово, милый…
С этого все и началось. Да, именно с этого. Легко сказать - увольняюсь, но как это сделать? Для начала Петр Алексеевич купил этот ресторанчик в Тушине, на который давно уже положил глаз.
Тамара взялась за дело с необыкновенным энтузиазмом. Она сама нашла шеф-повара, сама (не без советов подружки) разработала дизайн ресторана.
Однако время шло, а из фирмы Бойков не уходил. Тамара молчала, но ее взгляды были куда красноречивее слов.
Итак - уйти. Король наверняка обидится. Он очень ценит верных людей и предпочитает, чтобы его окружали друзья, желательно - друзья, которых он знает с детства. Тем более что сейчас Король переживает не самые лучшие времена. Вписаться в современную действительность оказалось сложнее, чем он ожидал.
На дворе 2005 год. Время бандитских разборок давно прошло. Сейчас выживают расчетливые и изворотливые. И, самое главное, те, кому удалось заручиться поддержкой властей. Королю, с его независимым, угрюмым характером, тяжело давались все эти унизительные заигрывания с властью. Уйти сейчас - это значит воткнуть ему нож в спину.
Остаться? Черт, но ведь он уже дал слово Тамаре! Она ждет. Бойков знал, что она ждет этого - каждый день, каждый час, каждую секунду.
Нет, остаться не получится. Да и медлить больше нельзя. Нужно собрать волю в кулак и сделать это! Как там говорил отец? "Мужик решил - сделал". Кажется, так…
Королев сидел в кресле и пил кофе из большой кружки, предварительно плеснув в нее изрядную долю коньяка. Он любил кофе с коньяком, называя его "забористым", и вслед за ним кофе с коньяком полюбили все его "опричники" (а "опричник" Калачев даже стал пить чай с водкой, утверждая с идиотской улыбкой на пухлых губах, что "эта штука посильнее "Фауста" Гете").
Завидев вошедшего Бойкова, Королев приветливо помахал ему рукой и указал на стул:
- Садись, Петро. Гостем будешь.
Петр Алексеевич подошел и сел. Король прищурился и насмешливо посмотрел на Бойкова:
- Что это у тебя с лицом, Петро?
- А что у меня с лицом?
- Как будто ты узнал, когда умрешь. - Ухмылка Короля стала кривой. - Ну вот, еще бледнее стал. А ты, часом, не болен?
Бойков покачал головой:
- Нет. Я здоров.
- Ну и хорошо. Ты же знаешь, братела, болеть тебе нельзя. У нас впереди масса работы. Без тебя я с ней в жизни не справлюсь. - Король шумно отхлебнул из чашки и с наслаждением прикрыл глаза: - Ка-айф. Хочешь, и тебе кофейку сделаю? Забористого!
- Да нет, я уже пил.
- Ну смотри.
Король сделал еще глоток, почмокал губами и посмотрел на Бойкова.
- Виталь, я… - начал Петр Алексеевич и сбился. - Я подготовил отчет, о котором ты спрашивал. Вот он. - Бойков положил на стол стопку бумаг.
- Отлично, - сказал Король, даже мельком не глянув на бумаги. Он по-прежнему сверлил взглядом Бойкова. - Знаю, что работа была трудная. Ты можешь рассчитывать на премию.
Петр Алексеевич дернул уголком губ:
- Да перестань. Работа как работа.
- Петя, не выеживайся. Когда начальник говорит "премия", нельзя отказываться. Ты меня обижаешь, понимаешь?
- Ладно, извини. - Бойков поднялся со стула. - Увидимся еще.
Он повернулся и побрел к двери.
- Петь! - услышал он у себя за спиной и остановился. - Ты только из-за отчета, что ли, приходил?
Некоторое время Бойков стоял неподвижно. На лбу у него выступил пот. Наконец он повернулся и подошел к столу.
- Нет, не только из-за отчета. Я…
- Да ты садись. Не люблю, когда отсвечивают.
Петр Алексеевич сел. Посмотрел на свои руки, лежащие на коленях, на трещинку на столешнице, на чашку…
- Ну говори, не томи.
Бойков собрал волю в кулак, поднял взгляд на Короля и сказал, стараясь, чтобы голос звучал уверенно и твердо:
- Виталь, я хочу уйти.
И замолчал, ожидая реакции Короля. Тот улыбнулся:
- Уйти? А что такое? Заболел?
- Нет, я не заболел. Я…
- Неужели жена заболела? - тревожно округлил глаза Король. - Ты не скрывай, Петь. Если что нужно - скажи. Я помогу.
Бойков досадливо поморщился:
- Ничего не нужно. И никто не заболел. Я хочу совсем уйти. Уволиться, понимаешь? Уйти из фирмы.
В лице Короля ничто не переменилось. Глаза его по-прежнему смотрели приветливо и дружелюбно. На губах застыла полуулыбка.
- Значит, уволиться. Гм… - Король задумчиво почесал ногтем переносицу. - Могу я узнать, Петро, что тебя подвигло на такое решение?
- Конечно. Ты знаешь, что я купил ресторан. Я хочу целиком посвятить себя ресторанному бизнесу.
Некоторое время Королев молчал, обдумывая ответ друга. Потом кивнул и сказал:
- Что ж, Петро, это твое право.
Бойков, ожидавший ответа в напряженном молчании, почувствовал, как с души у него упал камень. Он облегченно вздохнул:
- Спасибо, Виталь. Я знал, что ты меня пой…
Король поднял ладонь:
- Подожди, не части. У тебя есть право уйти. И в этом ты прав. Но у тебя есть и обязанности. Передо мной, перед нашими партнерами по бизнесу. Ты согласен?
- Обязанности? - промямлил Бойков.
Сердце у него снова упало.
- Да, Петро, обязанности. Вспомни, кем ты был до того, как пришел на фирму. Ты был никем. - Король развел руками. - Буквально никем. А теперь ты уважаемый член общества. И этого человека из тебя сделал я. Я, Петро!
- Виталь, я тебе благодарен, но думаю, что…
- Думает он! - ощерил клыки Король. - Он, видите ли, думает! Да засунь ты свои "думы" себе в задницу! Благо она у тебя теперь большая. Отожрал на теплом месте. Ресторан у него… А откуда ты взял бабки на этот ресторан? Кто тебе их дал, а?
Бойков набычил голову и сверкнул на Короля глазами.
- Я эти деньги заработал, - сухо сказал он. - И заработал честно. Я никого не убил, никого не обокрал.
- Ах вон оно что? - понятливо усмехнулся Король. - Значит, честным решил заделаться? Совесть, бля, замучила, да? Душу решил очистить. А о моей душе ты подумал, Петюня? О шкуре моей подумал?
- При чем тут твоя шкура? - ошалело спросил Бойков.
- При том! При том, что ты мне нужен! Нужен здесь! В этом офисе, за своим сраным столом, со своими сраными бумагами. Нужен, бля, и точка. Все, выметайся! Испортил ты мне настроение, Петро, не хочу с тобой больше разговаривать.
Король взял со стола чашку и с хлюпаньем ее опорожнил. Он был похож на обиженного ребенка, у которого отнимают любимую игрушку.
"Черт знает что, - понеслось в голове у Бойкова. - Какого черта я должен играть с ним в эти игры? Мы что, дети?"
Петр Алексеевич поднялся.
- Думай что хочешь, но я ухожу, - упрямо проговорил он.
Затем повернулся и пошел к двери, на этот раз твердой, уверенной походкой.
- Ну и вали! - крикнул ему вслед Король. - Вали ко всем чертям, сучонок неблагодарный! Только просто так ты не уйдешь! Слышишь меня? Так просто ты не…
Бойков вышел из кабинета и плотно прикрыл за собой дверь.
За столом в приемной сидела перепуганная секретарша. Петр Алексеевич ей улыбнулся:
- Все в порядке, милая. Все в порядке.
Однако он знал, что ничего не в порядке. До сих пор он ни разу в жизни не видел Виталия Королева таким взбешенным. И отдал бы все, что угодно, чтобы не видеть никогда.
Но дело было сделано. Поворачивать поздно.
Вот и вторая бутылка опустела больше, чем на треть. А расслабиться все никак не удавалось. Бойков взял бутылку и плеснул в стакан еще порцию коньяка. В кабинет заглянула официантка.
- Еще чего-нибудь, Петр Алексеевич?
- Да, милая. Принеси-ка ты мне еще лимона.
- Это все?
- Все.
Официантка подобострастно улыбнулась и исчезла.
"Хорошая девчонка. Расторопная. Как там ее зовут?.. А, неважно".
Не прошло и минуты, как лимон оказался на столе. Официантка наклонилась к Бойкову и заговорчески прошептала:
- Петр Алексеевич, там к вам гости. Идут сюда.
- Гости? Какие гости?
- Не знаю. Двое мужчин. Я их никогда раньше не видела.
- Должно быть, это мои друзья. Ну иди, милая, иди. - Петр Алексеевич ласково потрепал девушку по щеке и снова взялся за бутылку. Выпитый коньяк стал наконец сказываться, в глазах у Бойкова уже немного плыло.
Официантка исчезла. Вместо нее возле стола появились двое. Вошли они бесшумно и незаметно. Ни дать ни взять - дикие звери на охоте.
- Приятного аппетита, Петро, - сказал один из них, высокий, с одутловатым лицом.
Бойков оторвал взгляд от стакана и поднял на незваных гостей.
- А, "опричники", - с усмешкой сказал он. - Присаживайтесь.
Мужчины сели. Это были Росляков и Калачев. Верные псы Короля, убийцы, мучители из темного подземелья, куда они заволакивали своих жертв, чтобы выбить из них деньги и выпить из них кровь.
- Ну как дела, кровососы? - с неприязненной усмешкой поинтересовался Бойков. - Со свежей кровью перебоев нет?
Росляков и Калачев переглянулись.
- Э, брат, - насмешливо проговорил Росляков. - Да ты, я вижу, уже набрался. - Он взял со стола пустую бутылку из-под коньяка, колыхнул ею в воздухе и поставил обратно. - Целый пузырь один высосал. Силен!
Бойков посмотрел на "опричника" мутным взглядом, икнул и ответил:
- Это ты у нас сосешь, Росля, а я - пью.
- Тебе виднее, - не стал спорить Росляков.
- Ну давайте выкладывайте, зачем пришли?
- Какой быстрый, да, Игорек? - подмигнул Росляков Калачеву. - А может, мы соскучились, Петя? Решили вот выпить с тобой.
- Ага, - поддакнул Калачев. - За процветание фирмы.
Бойков снова икнул, затем обвел лица "опричников" ненавидящим взглядом и презрительно произнес:
- Плевать я хотел на вашу фирму. И на вас вместе с ней. Я там больше не работаю.
- Да, мы слышали, - кивнул Росляков. - Мы как раз по этому поводу и пришли.
- Надо бы обходной лист подписать, Петр Алексеевич, - сказал Калачев.
Бойков вытаращил на "опричников" глаза.
- Какой еще, к черту, обходной лист? Вы что, крови перепили?