Еще какое-то время ушло на телефонные переговоры, выяснения, какие номера пришли на смену старым, и вот после очередного набора цифр, которые Грязнов тщательно вписал, вместо забеленных замазкой старых, абонент отозвался:
- Брискин у телефона, вам кого?
- Тебя, Исай Матвеевич, именно тебя мне и надо, - радостно ответил Грязнов. - Как жив-здоров? Сто лет тебя не видел! Грязнов побеспокоил, помнишь такого?
- Век бы тебя не помнить, Вячеслав Иванович, - с ходу ответил Брискин, - да куда от вас от всех денешься! С чем звонишь-то? Ты учти, отошел я от дел, никого давно не встречал, кто жив еще, а кто уже нет, не знаю. Да и знать не желаю, вот так!
- А мне всех и не надо, Исай, мне только некоторых. Ты лучше вот что скажи, на гитаре своей играешь? Все косишь под Розенбаума?
- Есть такой грешок, - обрадовался перемене темы бывший патологоанатом, которого в свое время Вячеслав Иванович взял на наркоте, но по мелочи, и решил не привлекать, а оставить у себя в загашнике - до будущих времен.
Он, этот лысый, чем-то отдаленно напоминавший известного питерского певца - тоже из медицинских работников, - носил кличку Розенбаум - за лысину и, естественно, за хриплый, блатной голос. Ну и за гитару еще, на которой постоянно бренчал. И чего-то у него даже получалось.
- Мне бы тут посоветоваться с тобой, Исай, надо. По старым твоим связям. Где тебе было бы удобно, так чтоб мы оба не особо светились, а чуток посидели, как в добрые прошлые времена?
- Ну домой я тебя не зову, нечего тебе тут делать. А вот посидеть… Ну давай у метро "Щелковская". Пивной бар найдешь? Спросишь Розенбаума, меня там всякая собака знает.
- Уж больно место шумное ты выбрал, а потише где нельзя? - недовольно ответил Грязнов.
- Так в шуме самая и тишина. Я обычно в правом дальнем углу столик занимаю. Вот и подходи. А ежли чего, можно и в кабинет перейти, к Васе, - друган у меня в официантах, он устроит. Но там подороже, за обслугу.
- Понял. Ну подгребай туда к шести, что ли. И я подойду. Крайний в правом углу, да? Найду…
Говорят же, кто с наркотиками связался, тот с ними уже до смерти не развяжется. А Розенбаум - не певец, конечно, а патологоанатом - давно сидел на мягких наркотиках, типа "кислоты" - таблеток "экстези", "голландских марок". Покуривал "план" и прочую возбуждающую дрянь. Похоже, организм его был изначально здоров и не хотел поддаваться издевательствам над собой. Вот к крепкому спиртному патологоанатом был всегда равнодушен, хотя имел спирт под рукой, но больше предпочитал пивко, и в немалых количествах, хотя и оно не шло ему на пользу - как был ходячей каланчой, так и не смог раздобреть телом. Разве что теперь, в старости, когда организму небось надоело терпеть насилие над собой.
Для посещения бара Вячеслав Иванович и оделся соответственно - снял форму, надел гражданское, кепочку взгромоздил на лысину и стал похож на обыкновенного посетителя пивной. А уезжая на служебной машине в район метро "Щелковская", подумал, что, вообще-то, мысль о кружечке пивка сидела в голове еще с утра, когда он унюхал кисловатый запашок от входившего криминалиста Сережи, и остро позавидовал тому. Видать, тут что-то фрейдистское, как сказал бы Саня. Думал, думал - и вот на тебе!
Он остановился в отдалении и пешочком прошел пару кварталов до бара. Посмотрел на часы - было еще без четверти шесть.
Бар уже наполнился посетителями. Но Грязнов сразу прошел к дальнему правому столику и, увидев, что он занят молодыми людьми, ни один из которых ничем решительно не напоминал Розенбаума, остановил первого попавшегося ему на глаза официанта и спросил, где найти Васю. Тот, не оборачиваясь, показал рукой в сторону темного коридора. Грязнов пошел туда, и единственный официант, который шел ему навстречу с большим подносом, уставленным закусками, оказался искомым Васей.
- Тут мой знакомый Розенбаум, ну Исай Матвеич, сказал про тебя, Вася, что ты можешь организовать кабинетик. Как насчет этого? Я не поскуплюсь.
- Сделаем, - коротко изрек Вася и кивком пригласил следовать за собой.
Занеся в очередной кабинет поднос, он вышел и опять кивком позвал дальше. Своим ключом открыл следующую дверь и гостеприимным жестом пригласил войти.
- Что прикажете?
- Пивка подносик, Вася, и легкой закусочки - на твой выбор. А когда появится Розенбаум, позови его, пусть подойдет сюда, лады?
- Будет сделано-с! - четко ответил Вася и удалился, прикрыв за собой дверь.
В комнатенке, освещенной настольной лампой, без окна, больше похожей на кладовку, стояло еще два стула. Понятно, для приватных встреч - именно то, что и надо. Но Грязнов обошел всю комнату, огляделся внимательно и подумал, что здесь, должно быть, чисто. Однако проверить не мешало, но не сейчас - позже.
И когда Вася принес на подносе шесть кружек пива с обильными шапками пены над каждой, а с ними большое блюдо, заполненное раками, крупными креветками, нарезанным сыром типа "Рокфор" и прочими вкусными мелочами, Грязнов не преминул тихо спросить:
- У нас тут разговор - не для чужих ушей, понимаешь? Так здесь у тебя все чисто? Проверять не придется? - И Вячеслав Иванович строго посмотрел на него.
- Можете не сомневаться, как для себя, - вышколенным тоном ответил Вася и слегка поклонился. - А им я передам-с.
"Им - это наверняка означало Розенбаума. Смотри-ка, пользуется еще старик, ишь ты!.." И Вячеслав Иванович сел за стол - было уже совсем невтерпеж.
Розенбаум подошел к третьей кружке.
Вошел в комнату как к себе домой. Походя сунул Грязнову жилистую руку с длинными узловатыми пальцами и тут же взял кружку, которую опорожнил в два глотка. Отодвинул пустую, придвинул новую и стал присматриваться к ракам, переворачивая их и подергивая пальцем шейки - это он проверял, живыми их варил повар или уже снулыми. Выбрал наконец самого крупного и с хрустом разломил панцирь, после чего стал плоским ногтем соскабливать с внутренней стороны розовый жир и обсасывать палец. Делал он это хоть и не очень "вкусно", зато профессионально. От большого рака остались лишь рожки да ножки.
И вот отгреб от себя по столу высосанные лапки и прочие несъедобные части, вытер бумажной салфеткой пальцы и уставился на Вячеслава Ивановича.
- Какие вопросы? - без имени, без отчества, как к постороннему.
- Тут у тебя как? - спросил в свою очередь Грязнов, обводя рукой стены.
- Нормально. Кто тебе нужен?
- Я хочу, чтобы ты выслушал меня очень внимательно, Исай, и хорошо подумал, прежде чем отвечать. Есть такой коллега у тебя, бывшего. Нарколог Баранов, главврач диспансера в соседнем округе, слыхал?
Исай утвердительно кивнул.
- Это хорошо. Окружение его тебе известно?
Исай помолчал и неопределенно пожал плечами. Спросил:
- Дело ему шьешь?
- Ему пока нет, а ты что, заботишься о нем? Помогает с этим? - Грязнов потыкал пальцем себе во внутренний сгиб локтя.
- Ты же знаешь, я не по этой части. Я больше травкой балуюсь. Как в Голландии, где совсем не запрещена наша дорогая отечественная Марь Хуановна, сечешь? Там люди живут!
- А у нас кто? - улыбнулся Грязнов, уже зная ответ.
- А у нас волки позорные!
- Так уж! Тебя разве кто трогает?
- Я другое дело. Я специалист, свое знаю… Так кто тебя из окружения-то интересует? На кого глаз положил?
- Да ты пей, пей. И закусывай. Я вот еще кусочек сыра съем и все остальное тебе оставлю, для кого заказывал-то?.. И вообще, хочу дать тебе подзаработать. Или ты тут бесплатно устроился? За харчи?
- По-разному, - словно бы засмущался Исай. - Через часок выйду туда, - он кивнул на дверь, - поиграю им маленько… Так кто конкретно, говори.
- Если б я сам знал, Исай… Ты вот сообрази. Если б я решил кого напугать до смерти, понимаешь меня? И отыскал бомбиста, который смог бы организовать… громкий шум по твоей бывшей части, ну связанной с моргом, я бы к кому обратился за помощью? А после, чтоб отвести от себя подозрение, повторил бы то же самое у себя дома, но только уже без шума. Как на такое дело смотришь?
- Ты, что ль, про исполкомовский дом? На "Киевской"?
- Слышал уже, значит?
- А кто не слышал? На лепилу намекаешь?
- Чего это ты так его, коллега твой все-таки в прошлом!
- Хрен он мне, а не коллега. Кликан у него такой среди наркошей. Так что, ему тоже подсунули?
- Нашли, говорят, да только не сработало.
- А-а, ты вот о чем? - Исай задумался, стал обеими ладонями, прямо-таки со скрипом, тереть свой лысый череп. Наконец прекратил это дело. - Тут недавно один коньки отбросил… Точней, нырнул. И не вынырнул больше. Темный тип, Додиком звали. Вообще-то, он Давид. Грицман фамилия. Наш человек. На тачке угодил прямиком в Яузу. Говорят, был уже вусмерть обдолбанный. Он вроде в друганах ходил у лепилы. Но я за это не отвечаю.
- А почему считаешь, что темный тип?
- Так говорят, - туманно ответил Исай и снова принялся за очередного рака, которого он предварил все тем же приемом - кружкой в два глотка. Ну и глутка у человека! Но с другой стороны, понял Грязнов, при халяве иначе и нельзя, можешь не успеть. А кто не успел, - известно, тот опоздал…
А про этого Додика надо будет посмотреть в оперативных сводках, наверняка факт утопления на автотранспортном средстве зафиксирован в милицейском протоколе.
- Лепилу-то ты сам знаешь? - спросил Вячеслав Иванович. - Или только по слухам?
Исай снова неопределенно пожал плечами, усиленно занимаясь раком. Мешать ему, отвлекать - было делом бесполезным.
- Я с ними не кантуюсь, - соизволил наконец ответить Исай.
- С чего это? - пренебрежительно заметил Грязнов. - Гордый, что ли, стал?
- Не-е… Я предпочитаю со своими ребятами…
- Да откуда у тебя свои-то, всю жизнь был волком-одиночкой, - возразил Грязнов.
- Был, да сплыл… Я теперь с "гиппократами" дружу.
- Чего-то новенькое?
- Да не, частная клиника. Иногда приглашают… помочь.
- И в чем же помощь?
- Разное… Нет, что-то я не по делу разболтался. А чего тебе надо от "гиппократов"? Они крепкие парни… Хи-хи! - мелко засмеялся он.
И тут Вячеслав Иванович заметил, что Исая, кажется, понесло. То есть повело куда-то в сторону. Так, будто он уже принял где-то основательно, а сейчас лакирнул по привычке пивком и поплыл. О каких-то "гиппократах" понес. Кто такие? Зачем? Бандиты, что ли?.. Но не перебивал.
- Там очень крутые… да еще покруче будут, один Борька-Боксер троих будет стоить… А про Шкафа и говорить нечего! Никитка ого-го! - продолжал развивать свою мысль Исай, поглядывая на Грязнова уже мутноватыми глазами. - А они с лепилой того… давно уже… - Он скрестил пальцы и, сжав, потряс ими, показывая, возможно, крепость отношений лепилы и неведомых "гиппократов", но тут же сосредоточился на другом - внимание его отвлекла очередная кружка пива, которую он и опрокинул в себя уже испытанным способом.
Даже то немногое, что Грязнову удалось вытащить из впадающего в странный кайф Исая, требовало определенного раздумья. Да и вообще, пора было заканчивать пиршество.
Вячеслав Иванович поднялся, сказал, что ему надо уходить, но что он готов вскоре встретиться снова и тоже посидеть, и спросил, сколько, на взгляд Исая, это застолье будет стоить. Тот был еще, кажется, в себе, посмотрел, поднял голову, что-то прикидывая, и изрек:
- Штука.
Тысяча рублей? Жирновато за такие сведения, но ладно, главное - теперь Розенбаум на связи. Вячеслав Иванович положил на стол голубую новенькую купюру с серебряной полоской, по-приятельски похлопал Исая по плечу и вышел из кабинета.
Он почти не обратил внимания на пристальный, неприятный какой-то взгляд Васи-официанта, который его обслуживал. А чего обращать, если Исай сказал, что они приятели? Но ведь все до поры… И потом, почему у официанта обязан быть приятный взгляд? Это ведь желаемое, а не действительное… И забылось.
Поскольку от "Щелковской" до его дома на Енисейской улице было относительно недалеко, Грязнов велел шоферу отвезти себя домой, где и отпустил машину.
Уже из дома он позвонил на мобильник Турецкому. Тот оказался еще на работе.
- Саня, если найдется свободная минутка, заскочи ко мне на Енисейскую. Я тут пивком побаловался и кое-что накопал. Давай обсудим. Не бойся, это не продолжение дружеского банкета, а, скорее, окончание военного совета.
- Если так, - ответил Турецкий, - тогда жди. Мы с Поремским подскочим. Тоже имеются кое-какие соображения.
- Очень хорошо! Вот он-то и будет нам нужен! А я все думал, кому бы поручить?..
5
Пока гости ехали на военный совет, Вячеслав Иванович успел сделать несколько телефонных звонков по службе.
Ему подтвердили, что в прошлую пятницу на Яузе, в районе Курского вокзала, произошло ДТП со смертельным исходом. Автомобиль "Ауди-100" девяносто девятого года выпуска, значит, - уже не новый. Продиктовали и госномер автосредства, который ничего не сказал Грязнову. Водитель, судя по найденным при нем документам, Грицман Дмитрий Яковлевич, семидесятого года рождения… проживал по адресу… и так далее. Проводилось опознание тела, присутствовала жена покойного, Грицман Ева Абрамовна, проживавшая по тому же адресу… Окончательный диагноз - механическая асфиксия. Судебно-медицинская экспертиза показала, что в крови погибшего в результате автомобильной аварии и утопления транспортного средства вместе с водителем в воде имелась крупная доза сильнодействующего наркотического вещества. На то же указывали и многочисленные следы уколов - "дорожки" на венах обеих рук. Так что можно сделать вывод, что само утопление человека, потреблявшего тяжелые наркотики, произошло в результате отключения его сознания, когда он ехал в машине.
Короче говоря, заснул за рулем и нырнул, сбив ограждения на набережной и так уже и не проснувшись. После вскрытия тело было передано родным и близким покойного, который и был похоронен на Троекуровском кладбище.
"Вот за этот факт надо бы зацепиться Володе, - подумал Грязнов о Яковлеве, брошенном на охмуреж секретарши Баранова. - Надо срочно ему сообщить…"
Мобильник Яковлева отозвался сразу.
- Ты чем сейчас занят? - строго спросил Грязнов.
- Собираюсь на свидание, - явно улыбаясь, ответил Володя. - Мне назначено на восемь. Вроде поедем к какой-то подруге.
- А как прошел первый контакт?
- А вот он теперь и состоится, пока только по телефону. Но девушка оказалась решительная, сказала, что согласна познакомиться… А на Сан Борисыча она, оказывается, успела уже обидеться. Видимо, за то, что он не воспользовался ее предложением. В общем, если погибну, считайте меня этим… коммунистом.
- Запомни такой факт…
И Грязнов подробно пересказал Володе все то, что только что услышал от служб ДОБДД и судмедэксперта, занимавшегося вскрытием.
- Не знает ли она его? Видела ли? Когда? Постарайся все выяснить и про прошлую пятницу, а также про все, что было накануне или за несколько дней до этого. Бомбу-то у него нашли еще до того во вторник. Имей это в виду. Галке не звонил?
- Звонил. Похоже, она нашла бомбиста, словом, все, как мы и думали. Но концов его нет.
- Почему?
- Там странная история. Галка выяснила, что на узел звонили и те обещали прислать мастера. В квартире действительно не работала связь. Это они сразу проверили. Но мастер пришел только к вечеру, когда уже было не до него. Там, говорят, такое творилось! Какие телефоны?! Там дом рушился. Вот и все.
- Интересный случай, - задумчиво произнес Грязнов. - А ты продумай для себя и такой вариант. Покойник - приятель нашего Баранова. Возможно, тот, как доктор, и держал своего дружка на игле. И, может, именно таким изощренным способом постарался избавиться от свидетеля, когда тот выполнил свою задачу, понимаешь?
- Не больно хитро? - усомнился Яковлев.
- А наркоманы - народ изобретательный. Сами вряд ли возьмутся, а вот организовать исполнение могут в лучшем виде. Так что нам, видимо, придется хорошенько прощупать теперь и его, этого покойника, окружение. Там у него вдова, говорят, осталась, надо попробовать.
- Что?! Опять я? Да побойтесь бога! - закричал Владимир.
Грязнов захохотал:
- Я не в том смысле! Хотя… кто его знает, что это за вдова такая?.. Ладно, пока действуй, а там посмотрим…
Тут и подъехали Турецкий с Поремским. В дверь позвонили, и Грязнов отправился открывать.
Чувствуя себя полностью "поправленным", Вячеслав Иванович, как гостеприимный хозяин, предложил и своим гостям, если есть желание, немного того, вместе со свежезаваренным чайком. Но Поремский поблагодарил и решительно отказался, а Турецкому после этого уже ничего не оставалось, как сосредоточиться на деле. К чему он тут же и приступил, заставив Грязнова подробно пересказать все обстоятельства его встречи с агентом. Особенно его заинтересовали данные о Додике. Ну и, разумеется, о возможной находке Гали Романовой.
- А что, похоже, сдвинулось, Славка, с мертвой точки?
- Да, похоже на то. Если бы еще эта Ева Абрамовна что-то знала, - добавил Грязнов задумчиво.
- Кто такая? - нахмурился Турецкий.
- А я разве не сказал? Вдова Додика, о коем рассказывал вам битый час.
- Ах ну да, - закивал Турецкий. - Адрес есть? Давай сюда. Давненько что-то я оперативкой не занимался! Ты как считаешь? Сколько ей может быть лет?
- Додик был семидесятого, вряд ли она старше.
- Ну вот и посмотрим, - ухмыльнулся Турецкий.
- Я-то думал Владимира твоего попросить, - кивнул Вячеслав Иванович на Поремского, слушавшего их с улыбкой.
- Мне кажется, что я это сделаю быстрее, - как отрезал Турецкий, и они перешли к следующей теме.
Вопрос стоял серьезный - как помочь Гале Романовой. Все понимали, что бросать девушку на поиск конкретного исполнителя очень опасно, даже несмотря на то что она оперативник хоть и с небольшим, но все-таки стажем, однако на прошлых делах ей, случалось, не хватало выдержки, именно когда уже обозначался след. Вот отыскать в куче соломы почти незаметную иголку она могла. Тут терпения и смекалки ей хватало. Но когда цель поиска уже обозначалась, Галя могла забыть обо всем и ринуться напропалую. Тут и подстерегала ее опасность.
Но и помогать ей следовало так, чтобы эта помощь для нее самой не выглядела этаким благодеянием - обидчивая девушка, вполне способна неправильно понять заботу о ней же. И налепить одну ошибку на другую. А потом беги выручай ее! Сколько уж раз бывало подобное…
И двух мнений быть не может, что если бомбист действительно профи, он без всяких размышлений уберет Галю с дороги. Он лишь исполнитель, а думают за него другие.
- У нее, кстати, просьба была, - заметил Грязнов. - Она Яковлеву ее передала, а сама отключилась. Не выходит на связь, я уже начинаю беспокоиться.
- А что за просьба? - спросил Турецкий.
- Надо позвонить Алексееву домой и выяснить у него, вызывал ли он к себе в тот злополучный четверг мастера с телефонной станции, и, если да, то приходил ли он и как выглядел?
- Ну так звони, чего ждем?
- Я думал, тебе это удобнее, ты же знаком с ним.
- Давай аппарат, - решительно ответил Александр Борисович.
Алексеев был дома и звонку Турецкого не удивился. Даже не спросил, как идет расследование. А когда Турецкий поинтересовался, почему не спрашивает, тот ответил: