- Разжарило барина в нетопленой горнице, - прокомментировал он бурное появление Померанцева. - На улице холодина, а ему, видите ли, жарко…
- Так ведь июнь, Александр Борисович, потому и жарко!
- Как - июнь? - Турецкий недоуменно уставился на календарь, к которому не прикасался минимум дня два, но только сейчас это понял.
- Второе июня! - хихикнул Валерий. - Отстаете от жизни…
В дверь постучали, и в образовавшейся щелочке мелькнуло миловидное личико Гали Романовой, к слову сказать, тоже сияющее…
- Можно, Александр Борисович? - улыбнулась Галочка. - Володя Яковлев сказал, вы хотели меня видеть…
- Можно, - кивнул Турецкий. И, дождавшись, когда капитан Романова войдет и расположится напротив Валерия по другую сторону его стола, мстительно улыбнулся: - Та-а-ак, смотрю, настроение у вас обоих лучше некуда! Сейчас я его вам подпорчу!
Лица обоих - и следователя, и оперативницы - моментально посерьезнели.
- Что-то не так? - первым поинтересовался Померанцев. - Если ты имеешь в виду Мокрушину, все нормально, - отмахнулся Александр Борисович. - Нет, я имел в виду другое… С самого верха, господа хорошие, на нас спланировало новое дельце с грифом - каким, догадайтесь сами… Спланировало оно, надо сказать, на меня, но, что касается оперативно-следственной группы, мне дан полный карт-бланш. Правда, при условии, что число сотрудников в бригаде будет по возможности минимальным, а все люди - проверенными и перепроверенными.
- Все ясно, - вздохнул Валерий. - Про подписку о неразглашении и про то, с кем придется сотрудничать, да еще уступив им место во главе угла, можете не рассказывать, и так ясно… А что случилось-то? Вроде бы лето, кривая активности наших клиентов вниз должна ползти…
- Должна, да не обязана. С твоим начальником, Галя, - повернулся Турецкий к Романовой, - уже договорено. От дел, которыми он тебя загрузил, временно полностью освобождена, забудь о них… То же касается и Яковлева, но он пока об этом, правда, не знает. Я как раз собирался ему звонить, а тут вы пришли, сами.
- Кто бы знал, что прямо в пасть ко льву? - вздохнул Померанцев.
- Ты, кстати, - заметил Александр Борисович, - свои личные дела ускорь и решай в темпе: в ближайшее время, боюсь, тебе будет не до них…
Галочка, услышав про личные дела, с любопытством посмотрела на Валерия, но спросить ни о чем не решилась. - У меня, ты в курсе, - вздохнул Турецкий, - у самого ситуация аховая, разрываться между больницей и работой без того приходится… Получается, что основную часть следствия волочь придется тебе, Валерий…
Произнося эти слова, Александр Борисович Турецкий и предвидеть не мог, до какой степени он окажется прав в самом ближайшем будущем…
- А что в этой связи скажут наверху? - нахмурился тот.
- Ничего не скажут, - заверил его шеф. - Хотя бы потому, что в нашу часть работы совать нос им ни я, ни Константин Дмитриевич не позволим.
- Ну за Меркулова я бы расписываться не стал, - покачал головой Валерий. - Он человек зависимый, причем ото всех сразу… Особенно в теперешней ситуации. Говорят, со дня на день мы остаемся без головы. Вполне официально…
- Костя, - возразил Померанцеву Турецкий, - прежде всего человек честный, затем патриот нашей с вами структуры и уж в последнюю очередь, как ты изволил выразиться, "зависимый"… Ладно! А насчет "головы"? Рабочего процесса, так же как и расследования, которым нам предстоит заняться, друзья мои, не отменяет!
- Александр Борисович, мы с Галей само внимание! - заверил его Валерий.
- Все началось, - Турецкий положил руку на лежавшие перед ним документы, - со взрыва в кинотеатре "Лила", во время концерта одной из нынешних подростковых групп, пока что мало кому известной… Я имею в виду музыкальную группу. - Никогда о таком кинотеатре не слышал, - удивился Померанцев. - А мне казалось, что я их все знаю… Гд е это?
- На самой задымленной в Москве и самой неприглядной рабочей окраине, куда метро не ходит, а в такси не содют, - усмехнулся Турецкий. - Могу я продолжить?
Больше его не перебивали, и, когда Александр Борисович завершил пересказ предоставленных ему следственных материалов, Померанцев и Романова еще немного помолчали, хмуро обдумывая услышанное.
- А знаете, - первым молчание нарушил Валерий, - я ведь уже где-то что-то такое слышал… Вспомнить бы от кого…
- Что ты имеешь в виду? - спросила Галочка.
- Года два-три назад… Вы тогда, Александр Борисович, в отпуске были, вместе с Грязновыми где-то рыбачили. А меня наладили в командировку в Грозный… Не помню, кто из местных омоновцев рассказывал: там аналогичный случай был: в качестве шахидки использовали русскую девчонку, уболтали как-то…
- Я думаю, - произнес задумчиво Турецкий, - эти сволочи давно поняли, что использовать своих соотечественниц в качестве смертниц нельзя: их везде проверяют, едва глянув… Взрыв на "Рижской", если помните, планировался в метро, и если бы тот мальчик, дежурный милиционер, который начал ее проверять, не сделал этого, жертв было бы в десятки раз больше. - Как же они девчонок-то наших на такое убалтывают? Даже с учетом их диагноза? - спросила Галя.
- Думаю, - ответил Александр Борисович, - этот загадочный психиатр во всех случаях фигурирует совсем не напрасно…
- Гипноз? - с ужасом съежилась Галя.
- Зомбирование… К несчастью, мистикой тут и не пахнет, друзья мои! Внушение плюс специальные психотропные препараты в строго выверенных дозах… И результат налицо.
- Вы не в курсе, сколько этот сволочной процесс продолжается? - спросил Валерий.
- Хороший вопрос, - похвалил его шеф. - Я, между прочим, у этого полковника Драгилева о том же спросил. Он и просветил: многое зависит от типа нервной системы и от диагноза жертв. В том числе и дозировка препаратов, с которой ошибиться нельзя, иначе человек может погибнуть.
- Племянница того бизнесмена, труп которой нашли, - подала голос Романова, - погибла как раз от этого?
- Не думаю, - покачал головой Турецкий. - Девушка, что называется, засветилась. Очевидно, предполагалось, что она, как и остальные, круглая сирота. А тут вдруг дядюшка всплыл… Ее убили бы в любом случае, уехал бы Скудоумов, оставив поиски, или нет. Но то, что он остался, финал, безусловно, ускорило. А вдруг бы он с помощью соответствующих органов девочку нашел?.. Концы они рубят резко, сразу, жестоко… В ФСБ подозревают, что в правоохранительных структурах у них есть свои люди. Но этой стороной вопроса, как вы понимаете, будем заниматься не мы. Мы должны просто такую вероятность учитывать.
- То есть операм в процессе расследования светиться минимально, а лучше не светиться вообще, - кивнул Валерий.
- Документы и оружие, Галя, на время следствия придется в этой связи сдать, - вздохнул Александр Борисович. - Ты, Валерий… Зная тебя, не сомневаюсь, что в оперативной работе будешь участие принимать, тем более что людей к делу допущено мало. В общем, учти: тебя это тоже касается.
Померанцев кивнул и о чем-то глубоко задумался, уставившись в окно. Настроение ему шеф не то чтобы испортил, но и о Мокрушиной, и о ее генерале, и даже о самом аресте в Шереметьеве он за время разговора с Турецким забыл начисто, словно все это происходило давным-давно, в какой-то другой жизни.
Александр Борисович вздохнул и, достав свой мобильный, набрал номер Володи Яковлева. Дождавшись ответа, затем послушав своего собеседника с полминуты, снова вздохнул:
- Спасибо, Володя… Только тут такое дело: пока Глухова с его черными делишками тебе придется отставить в сторону и на некоторое время забыть… Увы, про отпуск тоже… Да, новое и крайне срочное дело, подъезжай сюда, как только сможешь… Нет, по телефону даже в двух словах не могу… Хорошо, до встречи!
Переговорив с оперативником, он вновь переключился на Померанцева с Романовой - Пока Володька добирается сюда с какой-то окраины, забирайте документы, запирайтесь у Поремского в кабинете и читайте, по возможности все основное заучивая наизусть…
- А почему у Поремского? - вяло возразил Валерий. - У меня в ближайшие пару часов никого не будет, Перова куда-то свалила, обещала быть к четырем только.
- Перова может освободиться и раньше, а кабинет Поремского с гарантией пустой… Идите работайте, у меня такое чувство, что времени нам отпущено мало… Где гарантия, что следующий взрыв не прогремит в ближайшие часы?..
- Спаси господи! - вырвалось у Галочки, вздрогнувшей от такого предположения.
- Вот только на это и приходится надеяться, - серьезно произнес Александр Борисович. - Первая из девушек исчезла почти три месяца назад, так что полагаться остается исключительно на то, что работать с ней им предстоит еще достаточно долгое время… Возможно, она трудновнушаемая… Все, ребятки, идите!
- И какой только чертовщины на наши несчастные головы не свалится, - буркнул Померанцев, пропуская Галочку вперед. - Я так понимаю, Сан Борисыч, что нам с Галкой хорошо бы еще успеть подготовить какие-то предложения по плану оперативно-следственных мероприятий?
- С удовольствием вас выслушаю, если успеете. У вас где-то часа полтора: Яковлев едет на машине по маршруту, чреватому пробками в любое время суток. Выпроводив членов своей новой бригады, Турецкий некоторое время посидел, изо всех сил стараясь отодвинуть от себя хотя бы часть отрицательных эмоций: Ирина слишком хорошо знала своего мужа, чтобы не уловить в его голосе ненужных интонаций.
Наконец, решив, что он вполне готов к звонку, Турецкий набрал номер мобильного жены.
- Здравствуй, солнышко мое! - радостным голосом поприветствовал он ее. - Как ты там без меня?
- У меня все в порядке, - отозвалась Ирина действительно довольно бодрым голосом. - Лежу читаю Агату Кристи и жду, когда принесут обед… А ты чего такой веселый? Случилось что?
- Ну ты даешь! - едва не подпрыгнул на стуле Александр Борисович. - Когда я грустный - с твоей точки зрения, что-то случилось. Когда веселый - то же самое… Ир, ты что?
- Ты где? - не обратив внимания на его выпад, спросила Ирина Генриховна.
- Как это - где? На р-работе, конечно! Сижу, с бумажонками путаюсь… Хочешь, позвони Меркулову и спроси, где я!
И только тут, сообразив, что рычит на жену, спохватился:
- Прости, солнышко… Меня и правда эта писанина достала… Это я не на тебя орал, а на бумаги!
- Я так и поняла, - вздохнула Ирина Генриховна. - Когда приедешь?
- Выберусь отсюда ровно в семь, а там как повезет.
- Не гони, пожалуйста, поезжай осторожно, - с ворчливыми интонациями заботливой мамаши снова не удержалась и посоветовала Ирина. - Катька сегодня дежурит и бегает ко мне чуть ли не каждые полчаса, не волнуйся. И я правда чувствую себя много лучше.
- Не забывай, что Семен Львович настоятельно рекомендует тебе побольше лежать и поменьше ходить, - напомнил Александр Борисович. - Я буду вовремя!
И с некоторым облегчением попрощался с женой.
….Ирина Генриховна завершила разговор с мужем с несколько странным ощущением. Она очень хорошо чувствовала, когда Шурик ей что-то недоговаривает. И хотя, судя по всему, сейчас он не лгал и действительно находился на рабочем месте, настроение у нее почему-то все равно испортилось, а читать Агату Кристи расхотелось.
"Это просто мое воображение, - попыталась уговорить себя Ирина. - Психика во время беременности меняется, вот уж не думала, что в эту сторону…"
И повторила вслух почти то же самое, увидев входившую к ней в очередной раз Катю, которая рядом с Ириной казалась особенно стройной в туго обтягивающем халатике.
- Знаешь, Кать, - грустно произнесла Ирина, - никогда не думала, что все беременные становятся такими дурами ненормальными…
- Не все! - сердито заверила ее подруга. - Только жены разных там Турецких и прочих ментов!
- Какой он тебе мент? - немедленно обиделась за мужа Ирина Генриховна. - Спутала божий дар с яичницей!.. - Никогда особо не разбиралась, кто есть кто в наших органах, - беспечно отмахнулась та. - Уфф!..
Она со всего маху брякнулась на стул возле Ирининой кровати.
- Ну и устала я!.. Целых полтора часа одного идиота откачивала… Передоз…
- Только не вздумай посвящать меня в детали, - испугалась Ирина. - И без того тошнит…
- Тошнит? - Катя моментально насторожилась. - У тебя что, токсикоз второй половины начался?
- Не знаю, - грустно отозвалась та.
- А Зоскин что говорит?
- Он пока не в курсе, меня тошнить начало совсем недавно… Я ему сказать еще не успела… Ты куда?
- Пойду найду Львовича, пусть взглянет на тебя!
- Не надо! - разволновалась Ирина Генриховна. - Кать, прошу тебя… Меня тут и так бабы из других палат ненавидят - думают, я жена какой-то шишки… Шишка - это Турецкий…
- Тебе с этими бабами что, детей крестить? - возмутилась Екатерина. - Подумаешь, мужа к тебе допустили… Да сейчас во всех больницах и даже роддомах блатных навалом, все это знают! А может, у тебя случай особый?!
- Здесь у всех случаи особые… Прошу тебя, не ходи! Будет вечерний обход, сама скажу.
Однако остановить ее подругу, если та что-то вбила себе в голову, пока что еще никому не удавалось. Погрозив Ирине кулаком, ты вышла из палаты, пообещав скоро вернуться. Семена Львовича она нашла в его кабинете рядом с ординаторской. Сидя за столом, он внимательно разглядывал какой-то снимок. Увидев Катю, тут же нахмурился:
- Что-то не в порядке с Турецкой?
- Жалуется на тошноту. - Катя без приглашения села возле доктора на пустующий сбоку от стола стул. - Похоже на токсикоз второй половины…
- Я бы не слишком удивился. - Семен Львович вздохнул и кивнул на пленку. - Вот как раз сидел разглядывал… У вашей подруги многоводие…
Екатерина нахмурилась и вопросительно посмотрела на доктора:
- Вы же знаете, я в вашей области не спец… Чем это чревато и для кого: для Иры или для ребенка?
- Я бы сказал, в той или иной степени осложняет существование обеих… Только очень вас прошу: Александру Борисовичу ни слова, он и так задерганный.
Катя кивнула, а Зоскин продолжил:
- Многоводие часто замедляет развитие плода - это что касается ребенка… Ну а в отношении Ирины Генриховны - для ее срока, если вы обратили внимание, животик у нее великоват… Словом, дополнительное давление на органы, органы в свою очередь…
- Я поняла! - перебила его Екатерина. - Многоводие делает вынашивание еще более проблематичным… Вот черт!
Семен Львович неодобрительно покосился на свою коллегу: он терпеть не мог, когда кто-нибудь чертыхался, особенно женщины. Однако счел за благо на сей раз данный факт никак не комментировать. - Ирина собралась сегодня обедать в столовой, - наябедничала Екатерина. - Никакие аргументы не помогают. Ее, видите ли, смущает, что другие бабы… Простите, пациентки, на нее косо смотрят, завидуют особым условиям!
- Обедать она будет в палате! - сердито произнес доктор и поднялся со своего стула. - Пойдемте, посмотрю ее… Заодно категорически запрещу в ближайшие дни подниматься с постели и ходить куда-либо, кроме туалета. Нам только токсикоза с ней не хватало!
- Только меня не закладывайте - насчет столовой!.. - всполошилась Катя. - Она обидится, надуется и перестанет со мной разговаривать… Как я тогда буду Борисыча ее подменять? Такая вредная стала! Никогда раньше такой не была.
- Все наши пациентки капризничают, - усмехнулся Семен Львович, останавливаясь у дверей Ирининой палаты. - Кто-то больше, кто-то меньше… Но все. Так что потерпите уж… Кто знает, может, и вам придется пройти в свое время через подобное испытание…
И, сообразив, что допустил бестактность этим предположением по отношению к далеко не молоденькой, но не бывавшей замужем коллеге, смутился:
- Возраст у вас еще долго будет детородный…
Катя, казалось, ничуть не обиделась, скорее перепугалась.
- Ну уж нет, мне не придется! - заявила она убежденно. - Спасибо большое, но с меня хватит того, на что я тут у вас насмотрелась… Одна Ирка моя чего стоит!.. Уж если она с ее терпеливым характером и трепетной натурой превратилась в вечно встревоженную курицу, легко представить, что может произойти со мной!
- И что же? - Доктор невольно улыбнулся, взявшись за дверную ручку, но не поворачивая ее.
- Скорее всего, возьму в руки автомат и начну палить во всех прохожих мужского пола… Мне и сейчас-то порой это сделать хочется, а уж…
В палату к Ирине Генриховне оба вошли весело смеясь, к ее немалому изумлению. Сама Ирина продолжала пребывать в том настроении, в котором человек при всем желании неспособен отыскать в окружающей действительности поводов для веселья…
ГОССОВЕТНИК ЮСТИЦИИ И МАЙЯ
1
Весь остаток дня только что полученное дело не выходило у Александра Борисовича из головы: он понимал, что расследование на этот раз предстоит длительное, возможно, не менее длительное, чем с Цезарем… Одновременно пришлось заниматься еще кучей дел, находившихся на руках подчиненных ему "важняков".
Как всегда, быстрее всех работал Померанцев, успевший, в частности, выяснить относительно Мокрушиной, что история, на которой поймали эту дамочку, далеко не первая: дел по недвижимости через ее руки прошло за последний год не менее десятка, половина из них была Moкрушиной закрыта "за недостаточностью улик". Все фигуранты, то бишь подозреваемые, оказались владельцами квартир именно в Южном округе столицы, которые затем переходили в руки Мокрушиной или ее любовника и почти сразу сбывались с рук… Оставалось лишь удивляться тому, с какой наглостью и уверенностью в собственной безнаказанности действовала эта парочка…
Не менее полутора часов пришлось ему посвятить и совещанию с Перовой, занимавшейся московской "крышей" питерских скинов. Поэтому ничего удивительного в том, что он напрочь забыл о Денисе Грязнове и предстоящей поездке в детский дом, не было.
Больничное утро следующего дня началось в точности так же, как и все предыдущие. Ночь прошла относительно спокойно, Ирина просыпалась всего один раз, и не потому, что почувствовала себя плохо. Правда, причина, по которой жена посреди ночи окликнула его, Турецкому понравилась ничуть не больше: сидя на постели, Ирина Генриховна смотрела на него испуганными глазами, словно не понимая, где она находится.
- Девочка моя, что случилось?
Александр Борисович, и сам спросонья едва державшийся на ногах, взял жену за руку и присел на край ее постели.
- Ох, Шурик… Слава богу, это был только сон… Ну почему мне все время снится эта гадость?! Огонь какой-то, ты там, совсем непонятно как, я сама - в общем, чушь какая-то, но страшно…
- Дурочка… - Он погладил Ирину по голове и заставил снова улечься. - Сон - он и есть сон, отражает все твои пустые тревоги, и не более того… Ложись, девочка, и постарайся уснуть, я тут рядышком посижу!
- Я тебя замучила… - пробормотала она и послушно улеглась на подушку. Спустя минут пять жена уснула, а Александр Борисович так и дремал вполглаза, сидючи на стуле, до самого утра. Зато проснулся легко и побриться тоже успел, до того как служебный туалет заперли в очередной раз.