Лок ждал, понимая, что долгой и трудной окажется их беседа. И стол был накрыт, как застолье, надолго. Хотя и всего на двоих.
– Давай-ка, Георгий, – сказал он, – как это у вас говорят: за здоровье, до дна!
– Да, нет, – улыбаясь, качал головой Потемкин, – до дна за здоровье, не делают первого тоста. А за то, что сегодняшний день не напрасно прожит – за это можно!
"Зеу-тхуок", как и русская водка, имеет такое же свойство, обжечь язык и сделать его разговорчивым…" – отвлеченно подумал Лок. Он боролся с собой все то время, пока ждал Потемкина. Такая борьба убивает силы, не давая взамен победы. Себя победить – много ли смысла и чести в такой победе?
– Деньги ты пересчитывал, Лок, все нормально?
– Да. Деньги все. Ну, за вычетом штрафа.
– Я рад за тебя.
– Спасибо. Ты сказал, что я сделал правильно…
– А ты не уверен в этом?
– Когда мы приехали, их уже отпускали?
– Я это видел.
– Значит, могли не ехать. Зачем мы туда приезжали? Испортить нам отношения? Мы их испортили?
– Поясни.
– Друзья наши водители, очень обижены и недовольны.
– Недовольны – это я понимаю. Но приезжали мы… – Потемкин задумался, – Чтобы истинный свет луны стал ближе.
– И что, разве он стал ближе? – Лок покачал головой, – Не вижу. Но помню вот что: ты же сказал, что надо дать время. И мы его дали. Ты знал, что они все решат без нас? Мне кажется – знал! Ничего в этот раз, там не было страшного – ты это сразу понял. Так? А ехали мы за тем, чтобы ты лишний раз показал – работаю, Лок, помогаю тебе! Это по-русски зовут…
– Показуха.
– Вот… – Лок развел руками, – И ты еще так говоришь об этом, так… Это по-русски…
– Наглость! – подсказал Потемкин, – Но мы заблудились, а говорили о свете луны. Он стал, конечно, от этого ближе. Но я его, в силу профессии, вижу сейчас; а ты – глазами нормального человека, увидишь тогда, когда он откроется в полную силу.
Лок отступил:
– Я верю. Давай мировую, Георгий, у вас это, я знаю, пьют.
– Да, у нас часто за это приходится пить, – согласился Потемкин. – Но расскажи мне, что было у вас на границе в прошлом году?
– Все рассказать?
– Нет, только то, что знаешь.
– Кажется, – шутливо нахмурился и покачал головой Лок, – я вашу привычку принял: мне выпить хочется…
– Для храбрости?
– Точно, для храбрости… до дна…
– В водке проблемы не тонут. Их надо решать – единственный способ справиться с ними. Рассказывай, Лок.
По рюмочке выпили, правду сказать, и до дна, и Лок обрел храбрость.
.
– Это было горе! Вернулся автобус не на другой день, с товаром, а без товара и в тот же день. Водители привезли бумагу о том, что деньги изъяты – перевозились в нарушение правил. В нарушение – мы это знаем. А что остается, Георгий? Торговля на рынке – все, на что мы живем. А хороший товар – в Москве. Там у нас сильная диаспора, они первопроходцы-оптовики, по России. Мы работали с ними: привычно, успешно, долго, а рухнуло все моментально. Граница… Мы ехали в СССР, и знали, что здесь есть одна, надежная и большая граница. Теперь вон их столько! Ломка эта, и нам, как и вам, она все поломала. Все планы, все связи, судьбы…
– Я это видел, не всё однозначно…
– Может быть. Водителям, кажется – им это наоборот. Нашим водителям – это уж точно! Поэтому мы не смогли обходиться без них. Таможенный и пограничный контроль… Мы же "невыездные". Выход один: курьеры. Водители… Ты, вообще, понимаешь, что они значат для нас?
– "Торговать без извозчиков, сударь, никак невозможно!" – писал Гиляровский, – Я понимаю, Лок.
– Они для нас ближе, чем все другие. Ведь мы здесь не граждане – гости. Мы слепы, беспомощны здесь. Поводырь, переводчик, и личный друг – вот кто для нас извозчик. Доверие к ним безмерно. Все через них. Как еще, Георгий?
– Я понимаю.
– Группами мы собираем деньги. Записка партнеру в Москву. И – конверты с курьерами – в тех же автобусах, тем же маршрутом, на нашу оптовку. Один рейс – тридцать-семьдесят тысяч, в валюте.
– А где ваш экземпляр протокола изъятия?
– Я не знаю.
– Как? – Потемкин кивнул на ксерокс в комнате Лока.
– А зачем? Что он давал нам? Я собрал пострадавших и показал им протокол. Все поняли. Это несчастье, и все. Что поделаешь, просто несчастье!
– Но ты ж кандидат наук, ты читал его сам?
– Да. Там указано было семь тысяч. И мне, и водителям пришлось объяснять несчастным, что так написать было в наших же интересах. Что именно это позволило избежать последствий. Сумма в семь тысяч, "тянула" на административное нарушение, а вот десять – на уголовное. Кроме того, и водители сядут, и транспорт изымут. И – те же деньги! Мы все потеряем. Кому это нужно? Смирились… Жизнь убедила, Георгий, зачем с ней спорить?
– Потеряли всего лишь деньги…
– Ну, так, выходит…
– А штраф?
– Это наша проблема, наша вина и контрабанда наша. Штраф заплатили мы. Водители влипли по нашей вине, мы, потеряли бы их… А если бы их привлекли, и вина перешла бы на нас? Они бы сказали: "Не наше! Спрятали наши заказчики, – мы же не знали!". Так? И доказывать даже не надо: деньги в конвертах, с письмами и адресами на нашем, вьетнамском… Деньги мы потеряли, как только их обнаружили там, на таможне. Все! Вопрос оставался в том, что теряем еще. Уголовное дело для нас – групповая смерть. Понимаешь? А что написали: семь, или сорок – какая же нам, по большому счету, разница?
– Такие же случаи были с другими?
– Случалось. На то и таможня… И нам пришлось думать. Попытались открыть два маршрута здесь: Черновцы и Одесса. Одесса осталась, как видишь. На этом маршруте ограбили нас. А Черновцы отошли. Но Москва, все же – самое лучшее.
– Та-ак…
– А сейчас, понимаешь, после потери у аэропорта, хотели поправить, хотя бы отчасти, дела. Отсюда – и эта поездка. Надежда, ты знаешь, – она умирает последней. Тысячу раз взвесили. Водители обещали, что можно рискнуть. Они там, с тех пор, говорят, подыскали концы, надежные. Вот и рискнули…
– И вы снова подставили их. Крайними были бы снова они.
– Они, – согласился Лок, – И автобус бы потеряли…
– И деньги… – добавил Потемкин.
– И деньги!
Лок, помолчав, оправдался:
– Они, можно сказать, убедили нас сами. Но ведь не зря, ты же видишь, не зря обещали. Пусть их не пустили туда, но деньги они сохранили! Сами – пока мы туда добрались.
– В протоколе семь тысяч?
– Да вот он, смотри!
– Верно, – сказал, посмотрев, Потемкин.
– А остальное спасли ребята своими силами. Ухитрились…
– Герои, – заметил Потемкин.
– А ты хочешь сказать по-другому?
Потемкин кивнул:
– Я хочу спросить, а знаешь, что в сыскном деле главное?
Конечно не знаю. Откуда?
– А представь. Квартира, в которой ты не был, и люди, которых не знаешь. Кража! С чего ты начнешь? Меня так и спросили, когда выезжал в первый раз. Я готов был ответить: осмотр, опрос, свидетели… Да вопрос подозрительно просто выглядел. Я и задумался…
– И что ответил?
– Главное – установить: а была ли кража?
Лок долго молчал, впечатленный большой правотой простых слов.
– Ты теперь знаешь все… – с хрипотцой разорвал он затянувшееся молчание. – Можешь сделать со мной все, что хочешь. Контрабанда, валюта, – развернул он площадкой ладони, – все перед тобой! Бери, я в твоих руках! Боюсь за других, чьи судьбы из этих, – кивнув он на свои ладони, – перейдут в твои руки. За это боялся… За то, что кто сказал слишком много, тот дорого платит… Платить буду я!
Лок устало вздохнул и упрятал лицо в ладони, – Ты прославиться можешь. Сделай громкое дело по контрабанде – на нас! Замысел, или как там по-вашему – умысел, факты и механизм всей карусели, ты уже глубоко усвоил. Скажи, что ты сделаешь с этим, а?
– Найду истинный свет луны. Или ты не об этом просил меня, Лок?
– Я бандитов просил найти, которые нас ограбили. Вот что просил я!
– Я это и делаю, Лок. Но, каждый видит луну по-своему. Я это помню, а ты – забыл. Но в том, что все правильно сделал сегодня, ты убедишься скоро, и потому не забудешь.
***
– Честно сказать, – пожал руку Сошенко, – я ждал Вас, Андрей говорил. Значит, было все так. В ноябре ко мне подъезжают ГАИ и сообщают, что к нам, на Москву, идет автобус, госномер такой-то, в котором через границу, скрытно, перевозятся деньги в валюте. "Нычка" внизу, в багажнике, в ведре с запчастями, гайками, прочей мазутной мелочью и накрыты тряпкой. "Информация точная, – говорят, – свой человек сообщил. Но мы-то что сделать можем? Мы ничего им вменить не можем: деньги везут в ведре – это не нарушение. А вот вывоз – другое дело! Но это парафия ваша". Все было так. Мы проверили, деньги нашли. Оформили.
– Водители не "упирались"?
– Нет. Не особо. Сказали: "Не наше!". И нам было видно – не их. Переписка к деньгам, была на вьетнамском. Мы объяснили: поскольку вы перевозчики, мы изымаем у вас. Они спорить не стали.
– Сколько везли?
– Одиннадцать с половиной в долларах США. Мы досмотрели автобус уже после их декларации. По полторы разрешенных, задекларированы. А остальные семь мы изъяли.
– Дату не помните?
– Четвертого ноября.
– Спасибо, – сказал Потемкин. Он уже понял, где лежит то, что они с Локом ищут.
Зачем приходил Потемкин?
– Да! – отозвался Цупов и перевернул документ, над которым работал. В дверь стучали.
– Добрый день, Николай Георгиевич!
– Надо же! – удивился Цупов, – Действительно добрый, – поднялся, подал гостю руку. – Просто так заглянул, Потемкин? Попутно?
– Попутно, товарищ полковник. Выходной. Чего бы ни заглянуть?
– "Попутно". А по пути к кому? – полюбопытствовал Цупов.
– К Лахновскому.
– Боже! Зачем?
– Узнать перспективы совместной работы.
Полковник хмыкнул…
–Вы же сами клиентов в "Тантал" подогнали? Другие за ними, гуськом. Я Вам за них благодарен.
– А я вот о них и подумал. Опер, даже если он взводный – он все-таки опер! Вот, – веер из трех фотографий, раскрыл и придвинул Потемкину Цупов. Штриховой фоторобот налетчиков. – Поможешь? – спросил он.
– Распыляться? – не глянув, спросил Потемкин, – Товарищ полковник, с Буйновым не хочется спорить.
– Буйнов? Кто такой?
– Вы не ошиблись – это певец. "Лучше уж никак, вместо как-нибудь!" Розыском больше не занимаюсь.
– Всегда говорил – ты философ.
– Ну, да, – улыбнулся Потемкин, – я помню. Только мою философию другим словом называли…
– Да, бог с ним! В слове не форма важна, а суть!
– Так вот, все – правда: я выходной, еду к Лахновскому, а попутно – к Вам. Единственное, в чем бы полюбопытствовал – если реальный след наших людей в эпизоде у аэропорта? Сотрудников я имею в виду…
– Реального нет.
Потемкин вздохнул облегченно, как показалось полковнику, и полковник пожаловался на трудности дела:
– Потерпевшие, в силу языковых различий, не понимают нас. А также боятся, и не доверяют нам. Водители, все что могли, рассказали. А если они с нападавшими в связке – подельников не опознают, так ведь?
– Должно быть так, – согласился Потемкин.
– Так все же, – внимательно посмотрел в глаза Цупов, – считаешь, что могут быть в наших рядах перевертыши, способные на преступление?
– Оборотни, – уточнил Потемкин.
Цупов видел работу мысли – глаза выдавали Потемкина. Хотел что-то сказать, но подумал и не сказал…
– Но, говоришь, за клиентов мне благодарен. Так отзовись мне, по существу. Ты для них свой: язык знаешь, в стране у них был: Разговори их по-людски, без протокола. Всем нужно одно – раскрыть! А ты – рядовым пешеходом, мимо? Да ты не такой, Потемкин!
– Не такой, – согласился Потемкин, – четыре-пять фраз могу сказать с первой попытки, а остальные – дай бог бы, с пятой. Трудный язык, ну какой же я свой, если понять мой вьетнамский мучительно трудно?
– Значит, помочь нам не хочешь?
– Пока что нечем, товарищ полковник. Разрешите проститься?
"Чего приходил?" – попрощавшись, подумал полковник. Вернулся к работе, и замер, на пару секунд – фотороботов не было. Не то, чтобы всех, но из трех комплектов, осталось два.
– Владимир Иванович, – вызвал он заместителя, – выясни, как можно быстро: водители по эпизоду с вьетнамцами – с кем они "ходят" сейчас? С теми же, с группой Лока? С охраной "Тантала"? Четко – "Да" или "Нет"! Задача ясна?
Полковник не верил, что обошлось без своих, но вера или невера в сыскной практике не принимаются. Только в Америке, где-то еще – где есть суд присяжных.
"Потемкин, – подумал он, и улыбнулся, – ты что же, опять на медведя с кайлом?"
Это было. В сибирском Братске, когда поступал в ППС Потемкин, инспектор по кадрам направил запрос в Якутию – по месту прежнего жительства кандидата. Установка, рапорт и характеристики – все, чин чином, пришло. Но кто-то из честных сотрудников леспромхоза, в котором работал когда-то Потемкин, прислал, как в письме пояснил, "для исчерпывающей точности характеристики", вырезку из газеты о капитане Топтыгине. Героем, понятно, был кто… Районный корреспондент рассказал о том, что герой, глухой и холодной осенней ночью, спровоцировав экипаж буксира, организовал охоту на плывущего зверя. Удар кайлом в лоб медведя привел к тому, что зверь поднялся на палубу, всех загнал в кубрик. И гнал по реке Лене катер до тех пор, пока, у родной деревушки пленников, не посадил судно на камень и не утопил его. Все живы, но катер – вдребезги. Леспромхозу тем самым был нанесен серьезный материальный ущерб.
Может быть, кадровики посмеялись, но в органы МВД старшина Потемкин был принят. А с переводом последнего в Харьков, в пакет документов вложили и вырезку. Пожелали улыбки коллегам – украинским кадровикам.
В том, что Владимир Иванович, выяснив все, скажет "Да", Цупов не сомневался. Одно задевало: "Ну, неужели я так похож на нормального, предпенсионного и наивного чиновника, а, Потемкин?"
Конкретные перспективы Потемкина
Всего в полстопы, да и то лишь одной ногой, ступил на порог посетитель, как секретарь, бригадирским голосом, осадил:
– Не приемный день!
Посетитель полной стопой ступил через порог и вошел в глубь приемной:
– Передайте: Потемкин к Альфреду Петровичу!
– М-м… Потемкин, – включив микрофонную кнопку, сказал секретарь.
– А чего мычишь? Приглашай!
– Пожалуйста, – открыл секретарь дверь из тяжелого дуба. Два посетителя вышли оттуда, Потемкин вошел.
Лахновский поднялся на встречу, подал руку. Таков, в рамках нынешней этики, старый обычай – в открытых руках двух сторон, нет оружия.
– Что ж, – пригласил к столу Лахновский, – надеюсь, что времени мы не потратим напрасно.
– Надеюсь, – согласился Потемкин.
– А как, кстати, со временем? Вы не спешите?
"Птицын, – подумал Потемкин, – уже намекнул на мои выходные. Этот же, наверняка, звонил…"
– Слава богу, сегодня я не спешу.
– Какой кофе предпочитаете?
– На Ваш вкус.
– А на Ваш?
– Зеленый вьетнамский чай.
– Вам повезло. У нас это есть.
Лахновский сделал распоряжение секретарю, и полюбопытствовал у Потемкина:
– Предложите свой регламент? Я соглашусь, потому, что Вы мой гость.
– Инициатива Ваша, – ответил Потемкин, – значит Вы думали больше, чем я. Логично?
– Логично.
– И картину в деталях сложили, обосновали доводы, после чего пришли к нам…
Лахновский кивнул.
– Так разворачивайте картину и перейдем прямо к делу.
– Да, – согласился Лахновский и, как завел пластинку, уверенно, четко, стал зачитывать доводы, – Мы понимаем нелегкое материальное положение милиции и ее сотрудников. Сотрудничество по договору с вами, существенно поправит материальное положение и материально-техническую базу "Тантала". Это первое. Второе и очень важное: взвод, о котором мы говорим, будет независим от госбюджета, который давно и надолго, пуст. А люди, в достойных условиях – и работать будут достойно. Так?
– Так, – согласился Потемкин.
– Мы, в свою очередь, надеемся получить надежную, гарантированную государством, охрану.
– Вооруженную и полномочную охрану имущества предприятия и охрану физических лиц?
– Верно.
– Мне поручено Альфред Петрович. заниматься этим вопросом в полном объеме – от изучения обстоятельств, до формирования взвода.
– Понимаю, – кивнул Лахновский, – степень Вашей ответственности и объем Ваших полномочий. Вы получите в Ваше распоряжение все, что необходимо.
– Давайте заглянем в завтрашний день, – предложил Потемкин, – я приступаю к службе, ставлю посты, выделяю сопровождение, прикрепляю охрану к Вам лично.
Лахновский согласно кивает.
– А ваша охрана, Альфред Петрович? Мы что – с первого дня конкуренты? Взаимоотношения между нами и Вашей службой безопасности, предусмотрены? Не замечать мы друг друга не сможем.
– Конкуренты? – не согласился Лахновский, – Они безоружны. Так – сторожа, по сравнению с вами.
– Мы касаемся приоритета…
– Я бы не оценил Вас, если б Вы этого не спросили. Способный увидеть проблемы, способен понять их. Так вот, я надеюсь, что общий язык, Вы и я найти можем. А это для Вас открывает хорошие перспективы.
– О перспективах после. Служба безопасности занята только охраной объектов, или Вы привлекаете их для решения оперативных задач?
– А кого же еще я могу привлечь? Инженеров и экономистов? А задачи такие – они неизбежны. Их ставит жизнь. Вот это – одна из тех сфер, где Вы сможете мне быть очень полезным. Нехватка специалистов… Экспертом, Вы для меня, в этом плане, вполне можете быть. На общественных, скажем так, началах. Но, "на общественных" – внешняя версия: – все это я буду достойно оплачивать и возмещать!
– То есть, я Ваш эксперт и получаю за это деньги?
– Да. И, скорее всего, превосходящие в сумме Ваш должностной оклад.
– Нелегально?
– А Вам привыкать? Работнику оперативной системы!
– Я эту систему покинул. "Благодаря Вам!" – задавил в себе конец фразы Потемкин.
– Тем более, – откинулся к спинке кресла хозяин, – время поговорить о перспективах.
– Спасибо, – кивнул Потемкин, – Попробуем смоделировать ситуацию: охранники, сторожа Ваши, приехали в офис какой-то фирмы, с законными требованиями…
Лахновский внимательно слушал. Потемкин не спешил. Отпив последний глоток зеленого чая, поставил чашечку на край стола.
– В Ханое так научились? – поинтересовался Лахновский. Он много знал о Потемкине.
– Да. Там, если я еще хотел чаю, ставил чашечку к центру стола, а нет – на край. Этикет на Востоке многозначителен. Можно считать его тонкой наукой, но меня он не затруднил особо …
– И скажу почему, – вежливо перебил Лахновский, – потому, что правила следуют логике, а Вы с ней в ладу. Я тоже, – улыбнулся Лахновский, – а посему, выбрав горячий напиток по Вашему вкусу, холодный я предложу сам. Логично* Я предлагаю виски, и не возражайте.
Атлет-секретарь появился сразу, без вызова, сразу же, за словами шефа.
"Наша беседа на пленке" – уразумел Потемкин.