- Они его не выпустят живым. Если мы проявим к нему интерес, они его убьют. А для нас особенно важно, чтобы он остался в живых. Он будет единственным доступным свидетелем по делу Галиндеса, когда мы обратимся с этим к Трухильо.
- Понимаю. В такой ситуации с ним может вступить в контакт лишь случайно встретившаяся девушка, достаточно красивая и привлекательная, чтобы он захотел с ней разговаривать.
- Да, Майк. Сейчас это единственный наш шанс. Если Гарриэт будет действовать без нажима, ничто ей не грозит.
- Разве только Мерфи на ней женится.
- Но это уж угроза для тебя, а не для нее. Но только не покажется ли Гарриэт подозрительным, что после трех месяцев молчания ты вдруг звонишь ей и уговариваешься о встрече лишь затем, чтобы поговорить о Мерфи?
Я показал ему телеграмму Гарриэт. Он прочел ее, положил на стол.
- Обстоятельства нам благоприятствуют, Майк. Так ты уладишь это дело?
- Попытаюсь. Я неоднократно пользовался твоей отзывчивостью и, может, сейчас немного уравняю счет.
- Выдумай какой-нибудь предлог, но такой, чтобы ни Гарриэт, ни Мерфи понятия не имели, что это интересует кого-то из разведки.
- Посмотрю, что удастся сделать.
31
Аббес принял их в кабинете, обставленном с неслыханной роскошью. Глядя на позолоту и пурпур, сверкавшие повсюду, на драгоценный хрусталь, можно было поверить рассказам о фантастических, превышающих всякое вероятие богатствах Трухильо, о том, что он исчисляет свой личный золотой запас тоннами, что у него редчайшая коллекция драгоценностей, что с ворот и балконов его дворца свисают на цепях тяжелые глыбы чистого серебра, а плавательные бассейны и ванны облицованы золотом.
Полковник Гарсиа Аббес сидел за столом, рядом с ним стоял Октавио де ла Маса.
На стене, над резным, обитым пурпуром креслом Аббеса в дорогой золоченой раме висел громадный фотопортрет Трухильо: толстое, заплывшее жиром лицо с двойным подбородком, низкий лоб, увеличенный намечающейся лысиной, мясистый нос, круглые, слегка торчащие уши и широкая улыбка, обнажающая мелкие хищные зубы.
- Подойдите ближе, - сказал Аббес, не вставая.
Мерфи двинулся к нему. В это время открылась боковая дверь и вошел высокий мужчина в форме майора доминиканской полиции.
- Это Джеральд Лестер Мерфи, - сказал ему Аббес. - А это, - обратился он к Мерфи, - майор Мигель Анхело Паулино.
Мигель Анхело Паулино… Мерфи вспомнил это имя: об этом человеке немало писали, когда он был еще капитаном… Когда страшный ураган разрушил столицу Доминиканской Республики, Мигель Анхело Паулино подсказал диктатору жестокую идею: воспользоваться разгулом стихии и уничтожить всех, кто находится на подозрении.
На следующий день газеты сообщили, что во время Урагана погибло около трех тысяч жителей столицы, количество раненых достигает восьми тысяч. Далее сообщалось, что правительство спешит на помощь жертвам и их семьям, но такое количество покойников невозможно быстро похоронить, а потому, чтобы предотвратить угрозу эпидемии, придется сжечь трупы. Начали собирать тела убитых, складывали их в штабеля, обливали бензином и жгли. Этой акцией руководил капитан Мигель Анхело Паулино. Теперь он стоял перед Мерфи в форме майора.
- Объясните ему, майор, - сказал Аббес, - что мы намерены сделать для него.
Майор пожал руку Мерфи.
- Мы вами довольны, мистер Мерфи. Господин полковник был так любезен, что еще вчера лично поблагодарил вас… Нравится вам Сьюдад-Трухильо? Убедились вы уже, что все небылицы, какие пишут о нас в Штатах, высосаны из грязного пальца коммунистов и врагов свободы?
- Мне здесь нравится, - ответил Мерфи.
- Вы энергичный молодой человек, и жаль будет, если вы загубите свои способности. Мы предлагаем вам то, что может открыть путь к блестящей карьере. Вас это интересует?
- Да, господин майор. Очень.
- Мы дадим вам чин офицера гражданской авиации. Генералиссимус Трухильо недавно закупил новые самолеты для авиалиний Доминиканской авиационной компании. Генералиссимус Трухильо предлагает вам должность второго пилота на машине "Боинг-707". Первым пилотом будет уже знакомый вам капитан де ла Маса. Инженером-механиком в этот экипаж мы назначим вашего приятеля Хулио Руиса Оливейру. Оклады в нашей авиации очень высокие, а вы, как иностранец, получите специальную надбавку.
Аббес поднял ладонь, и майор умолк.
- Контракт подпишем на три года, - сказал Аббес.
- Может, на год, господин полковник? - несмело возразил Мерфи, хоть он и был ослеплен предложением майора. - Мне бы надо подумать…
- Это возможно. Пусть будет на год, - сказал майор. - Но меня удивляет эта оговорка. Предложение генералиссимуса Трухильо…
- Собственно говоря, мне все равно, - поспешно ответил Мерфи, - пусть будет на три года. Благодарю вас.
- Прекрасно, - проговорил Аббес. - Изучайте испанский язык, мистер Мерфи.
- Так точно, господин полковник.
- Прошу запомнить, что вашим верховным начальником является генералиссимус, - сказал майор, - Доминиканская авиационная компания находится в личном владении генералиссимуса. Нам нужны такие хорошие летчики, как вы.
- Благодарю, господин майор. Благодарю, господин полковник. Постараюсь оправдать доверие.
Майор подошел ближе.
- И еще запомните, что для политических дел у нас есть специалисты, а вы в эти дела не вмешивайтесь. Тогда никто из нас не будет вмешиваться в ваши личные дела, в то, спите вы с Моникой Гонсалес или с какой-нибудь другой женщиной. Вы любите женщин?
- Ну… я не сказал бы, что нет, господин майор.
- Правильно! - заявил майор. - Это приятное развлечение, лишь бы в меру и не на работе. Молодые люди должны как-то разряжать избыток энергии. Все ясно?
- Вот только самолет, нанятый в Линдене…
- Господин полковник решил, - вмешался де ла Маса, - что как только отремонтируют эту машину, ее доставит в Линден пилот, которому вы отдадите квитанцию. Может, вы…
Майор жестом остановил Октавио и сказал:
- Этот пилот получит в Линдене залог, который мы хотим предложить вам в качестве премии за мастерскую посадку в таких трудных условиях, угрожавших жизни нашего больного друга. Но эту сумму мы выплатим вам на месте, в нашей валюте… Вы хотели что-то сказать?
- Я предпочел бы в долларах, чтобы послать матери…
- Хорошо. Напишите матери следующее. Вы узнали в Нью-Йорке, что доминиканская авиация нуждается в летчиках. Вы наняли самолет, чтобы произвести на нас хорошее впечатление, явились сюда и получили отличную работу. Этого достаточно. Я желал бы, чтобы вы показали кому-нибудь это письмо, вот пускай его прочтет капитан де ла Маса. Он сам и отправит его. О больном, которого вы везли, забудьте навсегда. Не было никакого больного, никаких носилок и по пути, в Лантане, вы никого не брали в самолет. Просто вы прилетели в Сьюдад-Трухильо, рассчитывая на хорошую должность, и вы ее получили. Мы квиты. Согласны?
- Разумеется, я очень благодарен, вы можете на меня рассчитывать… Я действительно счастлив, вы столько для меня сделали…
Аббес стукнул о стол тяжелым перстнем с печатью.
- Мы любим лояльных людей. Вы свободны.
- Контракт мы пришлем вам в гостиницу, - сказал майор. - До встречи.
- До свиданья, - ответил Мерфи.
Аббес не встал, не подал ему руки. Лишь поднял на мгновение волосатую руку и опустил на стол.
Мерфи вышел, пропуская вперед Октавио. За ними пошел Оливейра.
Аббес потянулся было к телефонной трубке, но не снял ее. Он спросил майора:
- Думаете, мы правильно поступили?
Мигель Анхело Паулино потер руки.
- Мы в любое мгновение можем переиграть, господин полковник. Мы не спустим глаз с Мерфи ни на час - вплоть до самой его смерти.
- Однако это забавно, а? - сказал Аббес. - Если б не это неприятное происшествие с Лореттой Флинн, из-за которого подняли шум вокруг похищения Галиндеса, Мерфи не дожил бы до сегодняшнего утра. Везет парню. Моника Гонсалес была сегодня у вас? Что она сказала?
- Она вовсю выпытывала Мерфи насчет его полета, зачем он сюда прибыл, с кем летел. Даже подсказывала ему, что он кого-то привез, но Мерфи ничего ей не сказал. Это еще одна причина, по которой он пока остался в живых.
- Вы доверяете этой Монике, майор?
- Да, потому что она делает это из страха. Я меньше доверяю тем, кто доносит за деньги.
32
Я позвонил Гарриэт. Сказал ей, чтобы она пришла ко мне. Гарриэт отказалась.
- Может, мне приехать к тебе в гостиницу? - спросил я.
Она не хотела, чтоб я приезжал в гостиницу.
- Ладно. Так где же нам встретиться?
Она назначила встречу в маленьком баре, где мы разговаривали в последний раз, три месяца тому назад. Попросила прощения, что не хочет прийти ко мне и не приглашает меня к себе, - но она знает, чем бы это кончилось.
Я тоже знал, чем бы это кончилось.
- Хорошо, жду тебя в баре.
Долго ждать не пришлось. Гарриэт пришла на несколько минут позже, чем я. Выглядела она очаровательно. Когда я смотрел, как грациозно она взбирается на высокий табурет, мне хотелось ее поцеловать. Но я этого не сделал.
- Ты очаровательна, Гарриэт, ты все хорошеешь.
- Благодарю, Майк. Ты, как всегда, любезен и знаешь, что следует сказать женщине после долгой разлуки.
- Я себя чувствую так, будто мы вовсе и не расставались.
- Я себя чувствую совсем иначе.
- Как с чужим?
- Майк, закажи мне драй-мартини и пирожное с сыром - тут они чудесные.
- Ты еще не отвыкла от этого? От пирожных с сыром на закуску?
- Некому было меня отучать. Я ни с кем не встречалась за это время. Только не думай, что это из-за тебя. Просто мне не хотелось… А ты мне изменял?
Я подозвал бармена, углубившегося в комикс о всемогущем сверхчеловеке, заказал ему драй-мартини и пирожное с сыром для Гарриэт.
- А для вас мартини, крещенное вермутом?
- Нет, дай мне двойное виски на скале, - сказал я; это означало виски на кубике льда, без воды.
Гарриэт старалась меня урезонить.
- Двойное виски? Чистое? Что ты выдумываешь!
- Гарриэт, ты же слыхала, что там будет лед. Разреши мне выпить то, что мне по вкусу.
- Наверное, ты связался с какой-нибудь девкой и от нее научился пить чистое виски.
- Со льдом, Гарриэт. И никого у меня нет.
- Можешь завести себе. Мне это уже безразлично…
- Приходится верить. Ты всегда была очень порядочна и никогда меня не обманывала.
- Но это неправда, Майк, что мне все безразлично…
- Знаю.
- Почему ты так поздно ответил на мою телеграмму?
- Я боялся этой встречи… Гарриэт, ну тебя совсем, напряги наконец как следует свое воображение, подумай о том, что я чувствую. Я не могу обойтись без тебя, я даже не знал бы, что мне делать с другой девушкой.
- Ох, в этих делах ты разбираешься даже слишком хорошо. Обошелся бы без справочника.
- Ты ужасно глупая, Гарриэт.
- А ты еще глупее.
- Может, потому, что все еще надеюсь… Впрочем, не стоит об этом говорить.
- Продолжай, почему ты не продолжаешь? Раз уж начал… Мы ведь для того и встретились, чтобы поговорить. На что ты надеешься?
Бармен поставил перед нами рюмки и тарелочку с пирожным для Гарриэт.
- Съешь поскорее это пирожное, - сказал я, - Не выношу сладкого рядом с алкоголем.
- Раньше выносил. - Она обратилась к бармену, - Уберите это пирожное.
- Плохое? Вы не такое хотели? Их недавно принесли из пекарни, они прямо-таки безукоризненны.
Гарриэт отодвинула тарелочку.
- Мой спутник не выносит вида пирожных в баре.
- Но ведь мистер Уинн сам это заказывал, - удивился бармен.
- Такой уж он.
Бармен отошел.
- Майк, - сказала Гарриэт, - а сегодня ты уже не боялся этой встречи… Тебе было грустно без меня, правда?
- Мне все еще грустно.
- Теперь, со мной?
- Тем более. Выпей… Ты знаешь, что такое одиночество?
Она сделала наивные глаза и чуть глотнула из рюмки.
- Я читала ночью статью о космонавтах. Ждала твоего звонка и читала - не могла уснуть. В этой статье пишется, что пилот межпланетной ракеты в космическом пространстве, находясь за сотни миль от Земли, будет чувствовать себя ужасно одиноким. И что эту проблему надо как-то решить. Ты говоришь о чем-то в этом духе!
- Одиночество космонавта может оказаться ничем по сравнению с одиночеством человека, живущего среди людей.
Я почувствовал, что Гарриэт касается меня коленом.
- Майк, тебе вовсе незачем быть одиноким.
Я отодвинул свою ногу.
- Если я соглашусь на твои условия, то буду еще более одиноким - рядом с тобой. Это было бы хуже всего.
- Никогда мне не понять, почему ты так боишься брака.
"Ну, ладно, - подумал я, - скажу тебе кое-что в последний раз, скажу, хоть это не имеет смысла и не стоит тратить время на это".
- Гарриэт, послушай, почему. Потому что бумажка, которую ты получишь от официального учреждения, значит для тебя больше, чем любовь, а ведь любовь встречается гораздо реже, чем брак… И потому что с меня хватает ограничений, предписаний и условий, я не хотел бы вносить их еще и в частную жизнь, в любовь. Только любовь, только те ограничения, которые она на меня налагаёт - вот что я могу тебе предложить, но это ведь больше всего, что можно дать другому человеку.
- Майк, пойми, что я…
- Выпей, Гарриэт, немедленно выпей до дна. И ничего не говори, тема уже исчерпана.
Я выпил виски, заказал еще. И драй-мартини для Гарриэт. Попросил даже, чтобы бармен принес эти мерзкие пирожные с сыром. Поправил абажур лампочки, чтобы свет не бил в глаза Гарриэт, сдул пепел, упавший с моей сигареты на стойку. Я соображал, что бы еще такое сделать для Гарриэт, но ничего не придумал.
- Если б я на это согласилась, - спросила Гарриэт, - ты повел бы меня сегодня к себе на ночь? Правда?
- Не только на ночь. Немедленно повел бы, даже на вечер.
- Вот видишь, какой ты, Майк.
Я не знал, что она имеет в виду и чем ей не понравился мой ответ. Ведь она же наверняка понимала, что я не ответил бы вот так никому, кроме нее. Но я не сказал этого вслух. Все равно - мы друг друга не понимали.
Гарриэт сказала:
- Видишь сам - ты даже ничего ответить на это не Можешь. Ты должен признать, что я права. Любовь не Может ограничиваться одним этим… Но ты ужасно Упрямый.
Я начал нервничать.
- Гарриэт, умоляю тебя, перестань стрекотать. Ты слишком мало видела в жизни, чтобы разобраться в этом… Слушай, Гарриэт, у меня к тебе есть просьба, - только давай больше не говорить на эту тему, ничего хорошего из наших разговоров не получится. У меня к тебе другая просьба.
- Я тебя слушаю, Майк. Какая у тебя просьба?
- Ты летаешь в Сьюдад-Трухильо. Сидишь там по нескольку часов, иногда и до утра, верно? Я сейчас занят одним трудным делом, таким запутанным, что впору подумать об участии злых фей или гномов.
- Убийство?
- Нет. Похищение драгоценностей из знаменитой коллекции.
- В самом деле?!
- В самом деле. И мне необходима одна маленькая деталь, а ты могла бы мне тут помочь. Если захочешь. Награда назначена большая, я бы отдал тебе половину этих денег на приданое.
- Майк!
- Прости, Гарриэт. Вернемся к делу. В Сьюдад-Трухильо принят на работу летчик Джеральд Лестер Мерфи, американский гражданин.
- Я должна его разыскать?
- Ни в коем случае. Но постарайся побольше сидеть в столовой аэродрома, он там должен появиться. Всякий новый пилот старается показаться людям, выпить с кем-нибудь, поухаживать за девушками. А стюардессы - это, пожалуй, самые красивые девушки в мире… Запомни его имя и, если он обратит на тебя внимание, поддержи разговор. Спроси его, совсем равнодушно, будто бы от нечего делать, когда он приехал и зачем, давно ли там работает. Тогда он расскажет тебе, как садился на пузо, когда заело шасси в его "фениксе".
- Почем ты знаешь?
- Молодежь любит похвастать. Я уверен, что он захочет произвести на тебя впечатление. Тогда ты спроси его, с кем он летел, был ли у него пассажир и не случилось ли с ним беды при такой головоломной посадке. И больше ничего, Гарриэт, это все.
- Если только и всего…
- Еще кое-что. Все эти вопросы должны идти от тебя. Помни: нельзя допустить ни малейшего намека на то, что еще кто-либо этим интересуется.
- А этот Мерфи имеет что-нибудь общее с кражей драгоценностей?
- Нет. Речь идет, возможно, о его пассажире, сам Мерфи ничего об этих драгоценностях знать не знает. Да и вообще мы к нему не имеем никаких претензий.
- Тем лучше, Майк. Я не люблю помогать полиции в поимке преступников. У нас так много полицейских, что они должны отлично обходиться без нашей помощи. Но для тебя я могу это сделать. Я очень хочу, чтобы ты еще больше прославился.
- Допей свою рюмку и съешь наконец это жуткое пирожное.
Гарриэт допила рюмку и съела пирожное.
- Куда мы теперь пойдем?
Я показал на противоположную сторону улицы.
- Там стоит моя машина. Если хочешь, отвезу тебя в гостиницу.
- Но ты не зайдешь ко мне в номер? Обещаешь?
- Не зайду.
- Тебе это уже безразлично, Майк, я знаю…
- Кто тебе это сказал?
- Почему ты не предложил, чтобы я поехала к тебе?
- Потому же, почему я не зайду в твой номер.
Гарриэт открыла сумку и поглядела в зеркальце.
- Хорошо, - сказала она, закрывая сумку, - поедем. Мы завтра летим рано утром.
Мы сели в "студебеккер".
- Ты везешь меня в гостиницу? - спросила Гарриэт.
- Согласно твоему желанию.
- И ты ничего мне не скажешь? Ничего больше?
Она положила голову мне на плечо.
- Гарриэт, - сказал я, - не прижимайся ко мне сейчас, мы того гляди штраф заплатим.
- Ну и заплатим, я угощаю, - ответила Гарриэт, не шевелясь. - А теперь поворачивай машину и поедем к тебе. Надеюсь, ты еще не выбросил мои ночные туфли и зубную щетку?