35
Я вышел из номера только к обеду и спустился в розовый зал "Космоса". Сев на свое обычное место и потянувшись за меню, я заметил в противоположном углу Монику Гонсалес.
Весь этот маскарад мне уже надоел. Если в зале сидит человек, который за мной следит, он безусловно знает, что я знаком с Моникой. И я подошел к девушке.
- Вот так встреча! - сказал я.
- Надеюсь, вы понимаете, - эта встреча не случайна. Я узнала, что вы здесь обедаете.
- А вы не боитесь?
- Я здесь часто бываю, у них отлично готовят. Сегодня же я пришла специально к вам.
- А я как раз думал, где вас можно найти в такое время.
- Нигде меня теперь не найти. "Гавана" закрыта, как и прочие ночные рестораны. В городе объявлено чрезвычайное положение, опасаются беспорядков, а то и покушения.
- Интересно, как вам удалось меня разыскать?
- Меня вызвали в управление полиции и спросили, знакома ли я с вами и как ваша фамилия. Мне объяснили, что речь идет о мужчине, который пригласил меня - они назвали дату - за свой столик в "Гаване" и затем приходил еще раз.
- Но вы же не знаете, как меня зовут.
- В полиции считают, что ваша фамилия Гордон. Но они нашли где-то на окраине брошенный "форд", в котором ездил приходивший в "Гавану" человек. Вы понимаете?
- И потом они выяснили, - подхватил я, - кто брал напрокат эту машину в "Космосе". Оказалось, что некий мистер Андреа Кастаньо. Все понятно.
- Да, они назвали эту фамилию и заставили меня караулить вас в розовом зале. Если бы мистер Кастаньо не появился в обеденное время, мне пришлось бы позвонить ему в номер и, сделав вид, будто я сгораю от любви, назначить свидание…
- Но к чему все это?
- Цель у них одна: я должна установить, является ли Кастаньо тем самым человеком, который ко мне приходил. Они окончательно запутались, когда Кастаньо заявил, что у него украли "форд". Необходимо наконец выяснить, кто же этот таинственный Гордон - вы или не вы.
- Если они от вас узнают, что это я привез конверт от Манагуа и что к тому же я интересуюсь делом Мерфи, версия, будто мою машину украл в своих целях таинственный мистер Гордон, перестанет их удовлетворять.
- Но ведь я им этого не скажу! Ну вот, теперь вы знаете, почему я не побоялась встретиться с вами у всех на виду. Мне велели сюда прийти. И сделала я это с энтузиазмом, для которого есть причины.
- Какие же?
- Я узнала название аэродрома, с которого вывезли Галиндеса. Это мне стоило огромного труда, но я понимаю, как оно вам нужно.
- Эмитивилль, - сказал я. - Человек, который дал вам название аэродрома, знал, что со вчерашнего дня эта новость утратила всякое значение.
- Ничего не понимаю.
- Вы знаете больше.
- О чем же, скажите, ради бога?
- Кто вам сказал, как называется аэродром?
- Один тип из полиции. Он был приятелем де ла Маса. Не удивляйтесь, что у меня есть такие знакомые. Если бы не они, я вообще не смогла бы для вас работать. Иной раз даже приходится для вида сообщать полиции какие-нибудь факты, не имеющие большого значения.
- Тогда, пожалуйста, сообщите им, что я сегодня Же уезжаю из Трухильо в, Сант-Яго-де-лос-Кабальерос, вернусь оттуда через несколько дней и сразу же улечу в Штаты.
- Это правда? Или я должна только сбить их с толку?
- Правда. Впрочем… не стоит им этого говорить.
- Кто же займется делом Мерфи?
- Сегодня прилетает специальный агент разведки. Крупная птица из центра.
- Я никак не могу прийти в себя после того, что вы сказали… А вы хотели со мной встретиться в связи с приездом этого агента?
- Да. Именно. Из-за этого агента. Он захочет с вами связаться. У него есть кое-какие данные, с помощью которых он собирается выяснить дело до конца. Уж он-то сумеет добраться до всех могил. Прекращение дела Галиндеса - Мерфи облегчит ему задачу.
- А как я его узнаю? Он назовет какую-нибудь фамилию?
- Сегодня в двадцать один час самолетом "Пан-Ам" прилетит профессор Олджернон де Кастельфранко - это и будет он.
- То есть подставное лицо с бумагами профессора?
- Шишки из разведки обычно предпочитают пользоваться подлинными документами. Оставьте мне свой адрес.
- Зачем, вы же сегодня уезжаете. А Кастельфранко - так его зовут? - наверно узнал в центре, где меня можно найти.
- Да, это верно. Вы рассказали мне все, что вам известно?
- Пожалуй, да. У меня было три дела: сказать, чтобы вы не приходили в "Гавану", передать название аэродрома и предостеречь вас в связи с тем, что полиция интересуется тождественностью Гордона с мистером Кастаньо. Так что мне сказать в управлении полиции?
- Как зовут офицера, который вас сюда прислал?
- Мигель Анхело Паулино. Майор.
- Скажите ему, что, меня все же зовут Андреа Кастаньо и что по поручению археологического института я руководил подготовкой к археологической экспедиции и все свои дела благополучно закончил. Скажите, что я случайно познакомился с мистером Гордоном, - он является секретарем комиссии, о существовании которой я узнал из печати и деятельность которой меня совершенно не интересует.
- И сказать, что вы сегодня уезжаете из Сьюдад-Трухильо?
- Да, сказать, что я сегодня уезжаю в Сант-Яго-де-лос-Кабальерос, чтобы встретиться там с одним историком искусства, знатоком так называемых культур Залива, в частности культуры тотомаков, которая возникла в период между седьмым и двенадцатым веками нашей эры. Вот уж не знаю, как это получается по календарю эры Трухильо. Номер в гостинице я пока оставляю за собой, потому что послезавтра вернусь и полечу в Штаты отсюда.
Возле нашего столика появился метрдотель.
- Простите, - сказал он, - пришел представитель дорожной полиции, он хотел бы с вами поговорить по поводу "форда"…
- Но ведь машина нашлась.
- Он должен составить протокол…
- Пусть оставит адрес комиссариата и свою фамилию. Я буду у него завтра в десять утра.
Метрдотель отошел.
- Но вы же сегодня уезжаете, - сказала Моника.
- Именно поэтому я условился на завтра. Пусть не морочат голову дурацкими формальностями.
- Мне бы хотелось все-таки сказать в управлении полиции, когда вы уезжаете и куда… Какие-то достоверные сведения ведь я должна им представлять.
- Если это облегчит вам жизнь, пожалуйста…
- Вы первый мужчина, приезжающий с Севера, который не стремится со мной переспать.
- Вы знаете моего боя Эскудеро?
- Он как-то приносил мне цветы от Мерфи.
- Домой? Так я и думал. Тем не менее, когда я просил у Эскудеро ваш адрес, он предложил мне даже двух красивых женщин взамен и уверял, что они доставят мне массу удовольствия.
- И вы не воспользовались такой возможностью? В Сьюдад-Трухильо много красивых женщин. Но вы очень осторожны, как я успела заметить.
- Я даже более осторожен, чем вы успели заметить.
Я попрощался с Моникой Гонсалес.
Зайдя в гараж, я выбрал "мерседес" модели трехлетней давности. У портье я заплатил по счету, забронировал комнату на следующие три дня и сказал, что уезжаю в Сант-Яго-де-лос-Кабальерос. Сеньор Альварадо напомнил мне, что утром я должен явиться в комиссариат дорожной полиции.
- Хорошо, - сказал я, - в таком случае я уеду после составления протокола. Небольшое опоздание не будет иметь значения.
- Вы собираетесь еще выходить в город?
- Почему вы этим интересуетесь?
- Просто так, из вежливости, мистер Кастаньо, - ответил Альварадо.
- Излишняя вежливость вредна, - сказал я.
Поднявшись наверх, я заперся у себя в комнате.
Постучал Эскудеро и спросил, не приготовить ли мне ванну. Я велел ему прийти в девять вечера.
- Вам надо вечер красивая женщина?
- Нет, Эскудеро, отправляйся-ка сам к этой женщине, - через закрытые двери сказал я.
36
Аббес просто посерел от страха. Его огромные руки тряслись, и он не в силах был унять дрожь. Полковника душила апоплексическая ярость, весь организм, казалось, парализовало от ужаса. Он сделал все, что требовалось, все, что только можно было сделать - никому не удастся обвинить его в каком-нибудь упущении или небрежности. Разве он виноват в том, что Трухильо понадобилась Мони Санчес?
Недоверие генералиссимуса к генералу Диасу не имело никаких реальных оснований. Но теперь, ради спасения собственной шкуры, Аббесу надлежало указать виновного. И он указал генерала Диаса. Арест, допрос, следствие, процесс были бы слишком рискованны, такой номер кровавой лотереи Аббеса мог не выиграть. Диас должен умереть.
А накануне дело происходило так: бирюзовый "шевроле" не доехал до ранчо Сан-Кристобаль. Поразительное совпадение: в деревне Сан-Кристобаль, в этом Вифлееме современной истории, родился величайший человек нашей эпохи. И именно по пути в Сан-Кристобаль…
Бирюзовый "шевроле" ехал по направлению к ранчо, где Трухильо ждала очаровательная Мони Санчес.
Диктатор был в превосходном настроении и вполголоса напевал какую-то фривольную песенку. В этот раз на нем был один из самых скромных мундиров - без тяжелой позолоты, без грузов орденов.
Возле капитана Захариаса де ла Крус лежал автоматический пистолет, второй лежал рядом с генералиссимусом. В этом не было ничего необычайного - так полагалось по уставу охраны.
Но внезапно случилось нечто, не предусмотренное уставом, нечто поразительное, напоминающее дела знаменитого "la carro de la muerte" и сотни других, организованных самим Трухильо, "операций".
С боковой дороги на асфальтированную автостраду выскочил черный "паккард" и помчался вслед за бирюзовым автомобилем генералиссимуса. Он был уже близко, когда Трухильо обернулся и увидел через заднее стекло черный кузов преследующей его машины.
- В чем дело? - спросил он. - Что это может означать?
- За нами кто-нибудь едет?
- Черный "паккард". В чем дело? Погляди!
Крепче сжав руль, капитан выглянул из машины.
- Что прикажете делать?
- Гони быстрей.
И тогда в заднее стекло, на фоне которого четко вырисовывался силуэт Трухильо, ударила очередь из автоматического пистолета.
Стекло разлетелось вдребезги.
Трухильо вскрикнул.
Первая пуля ранила его в шею, другая - в спину. Из затылка ручьем хлынула кровь.
Бог взвыл, выругался, как пьяный пеон, и, скорчившись на подушках, медленно сполз вниз и присел на корточки.
- Убей их! - крикнул он водителю. - Убей их!
Нащупав на сиденье пистолет, он сам взвел курок и с ужасом отодвинул оружие.
Капитан де ла Крус до отказа нажал на педаль газа.
Вокруг свистели беспрерывно ударяющиеся о кузов, отскакивающие от покрышек пули. Казалось, машину обстреливает целый батальон автоматчиков.
Черный "паккард", не переставая поливать огнем из автоматов, внезапно обогнал бирюзовый автомобиль и затормозил, загородив ему дорогу.
Капитан де ла Крус свернул с автострады, остановился на полоске травы и схватил автоматический пистолет. Раздался визг съежившегося на полу машины Трухильо.
- Убей их!.. О, господи! Убей их…
Нападающие открыли огонь по капитану.
Он выскочил из машины, бросил на землю оружие и поднял руки. Но было уже поздно. С пятью пулями в теле капитан рухнул на асфальт. Заговорщики не могли оставить в живых свидетеля нападения. Трухильо тоже никогда не оставлял свидетелей.
Двое мужчин вылезли из - черного автомобиля и, продолжая стрелять, приблизились к бирюзовому "шевроле".
Один из них резким движением распахнул дверцы и увидел скорчившегося на полу диктатора, удивительно похожего на огромного раздавленного жука. Он съежился, пытаясь уменьшиться в размерах, и прикрыл голову руками.
- Не убивайте, - скулил генералиссимус, - ради бога, не… не…
Заметив лежащий возле Трухильо автоматический пистолет, мужчина поднял его и, отступив на несколько шагов, выпустил в скрюченное тело по крайней мере двадцать пуль. Боги умирают трудней, чем обычные люди: богов следует убивать тщательно и по нескольку раз, чтобы не воскресли.
Потом тело генералиссимуса с засевшими в нем двадцатью семью пулями вытащили на асфальт.
Один из заговорщиков спросил:
- Как шофер?
- Готов.
- Можем ехать.
- Погрузите эту падаль в багажник, да поживее!
- Теперь в виллу генерала Диаса?
- Да, так будет лучше всего.
На основании того, что узнал Аббес, все выглядело именно так, однако для всех остальных будет выглядеть иначе.
Выяснив, что генералиссимус не приехал в Сан-Кристобаль, Аббес поднял по тревоге оперативный отдел ГУБ. Немедленно в том же направлении помчалось несколько машин. Они остановились у иссеченного пулями бирюзового "шевроле". На асфальте в лужи крови лежал капитан де ла Крус. Он еще дышал и даже пытался ползти навстречу приехавшим. Его отвезли в больницу.
Тело генералиссимуса не было обнаружено.
Капитан де ла Крус в больнице пришел в себя и сообщил, что нападавшие упомянули имя генерала Диаса. Как раз в тот самый день за обедом Трухильо обмолвился, что не доверяет генералу. Он сказал об этом в присутствии нескольких приглашенных к обеду американских друзей… Значит, американцы слышали имя генерала, узнали, что Диас в немилости. Можно побиться об заклад…
Но зачем осложнять дело?
Только в четыре часа утра, когда все было обдумано и подготовлено, отряд пистольерос окружил виллу генерала Диаса.
Ворвавшись внутрь, они устроили резню. Не уцелел ни один из домочадцев, никто из прислуги. Генерала дома не оказалось. Несколько разведывательных групп бросилось на поиски. Каждая получила приказ: не арестовывать - убить.
Генерала нашли и убили.
37
Вечером я поехал на Дженерал Эндрьюс. Смешавшись с толпой встречающих, я устроился у окна зала ожидания. Я видел, как приземлялся самолет "Пан-Ам", как спускались по крутому трапу пассажиры. Несколько человек, которые очевидно оставались в Трухильо, задержались возле таможенников.
Я с трудом узнал Гарриэт в даме в бежевом костюме с зонтиком и плоским несессером в руках, в изящной шляпке, из-под которой выбивались ставшие золотистыми волосы. К ней подошла Салли, секретарша Этвуда. Как мы условились с Этвудом, она должна была отвезти Гарриэт в "Космос".
К только что прилетевшему седому господину с воинственным лицом приблизились двое мужчин. Во время таможенного осмотра они не сводили с него глаз и безусловно услышали его фамилию.
- Профессор Олджернон де Кастельфранко?
- Да. Вы меня ждете?
- Конечно… Пойдемте с нами.
- А вы откуда - из института, посольства или из дворца?
Они переглянулись, и один сказал:
- Из института… Пойдемте, нас ждет автомобиль.
Я видел, как профессора втолкнули в машину. Именно этого я и ожидал.
Остановившись вместе с Салли перед киоском обмена валюты, Гарриэт поменяла доллары на песо.
Я поздоровался с ней, успев незаметно шепнуть, чтобы она ничему не удивлялась и не задавала вопросов.
Салли я сказал, что сам отвезу Гарриэт в "Космос", и попросил девушку, чтобы Этвуд оставил у швейцара посольства два билета на самолет, отлетающий в пять утра.
Я отвез Гарриэт в гостиницу. Не задерживаясь в холле, мы прямо прошли ко мне в комнату. Сидящий за конторкой дежурный портье в лучшем случае мог увидеть ее спину. К обитателям "Космоса" приходило так много женщин, что на них не обращали внимания.
Я сказал Гарриэт, что Мерфи нет в живых. Она не пришла в отчаяние, видимо, успев уже свыкнуться с этой мыслью. Я сообщил ей, что его смерть повлекла за собой гибель еще нескольких человек. Теперь в комплекте покойников недоставало только нас с ней.
- Я не понимаю, как ты могла согласиться на идиотское предложение прилететь сюда.
- Они меня вынудили. Мне сказали, что если Джеральд жив, я смогу его спасти.
- Ты же знала, что Джеральда нет в живых. Такие порядочные парни обычно умирают молодыми… Молчи. Ван Оппенс хотел сделать из тебя приманку для агентов доминиканской полиции, тебя же обманул, заставив приехать якобы для очной ставки. Но с кем? С кем, если Оливейра и де ла Маса убиты? С запуганной Манагуа? Ее уже научили повиноваться.
- Ее били?
- Да, Гарриэт. Хуана смертельно напугана.
- А ты? Тебе что-нибудь грозит? Они догадываются, кто ты? Ответь же мне, Майк! С тобой ничего не может случиться; это было бы из-за меня, я тебя уговорила… Ты знаешь, я никогда не смогла бы любить Джеральда так, как любила тебя. Ведь я все делала назло тебе, и флиртовала с Джеральдом, и встречалась с ним назло тебе… И вдруг оказалось, что я влюблена, и мы собираемся пожениться…
- Тоже назло мне… А теперь, Гарриэт, прими ванну, тебе нужно как следует отдохнуть. Я кое-что еще должен уладить, и, если успею все сделать, мы улетим отсюда рано утром. Ты мне поможешь.
- Я сделаю все, что скажешь, Майк. Меня все время терзают угрызения совести - зачем я просила тебя помочь… Какой это ужасный народ! Что здесь происходит? На улицах почти никого нет, люди прячутся за занавесками или крадучись перебираются из дома в дом. На каждом углу солдаты и полиция… Раньше так не было…
- Предполагают, что совершено покушение на Трухильо.
Я протянул ей револьвер, который носил в специальном футляре под мышкой.
- Ты умеешь с ним обращаться?
- Кажется, умею… Ударник взведен? А вот предохранитель, верно? Ты этот самый револьвер показывал мне в Нью-Йорке. Ты думаешь, в нас будут стрелять?