- Значит, вы все-таки ведете следствие. Но ты ведь считаешься с тем, что материалы расследования нельзя будет использовать по причинам высшего порядка, например, из заботы об интересах "Юнайтед фрут компани"?
- Я убежден, что это не так. Разве ты не понимаешь, что они попросту издеваются над нами? Задачей определенных органов является обеспечить спокойствие гражданам нашей страны, и они чувствуют себя ответственными за похищение Галиндеса. Мы должны иметь улики против агентов Трухильо, хотя бы для того, чтобы доказать наш перевес и успокоить общественное мнение. Нам не хватает лишь какого-нибудь происшествия, которое послужило бы искрой, предлогом для крупного скандала.
- Еще одно убийство?
- Не знаю, Майк.
- Благодарю, Фрэнк. Пожалуй, так оно и есть, как ты сказал. Мне нужно позвонить Лоретте, я ей обещал. Она ждет уже больше часа… Когда мы увидимся?
Я подошел, чтобы попрощаться с ним, но Бисли сел. Очевидно он хотел услышать, о чем я буду говорить с Лореттой.
- Ты не стесняйся, - сказал он, - Звони к ней.
- Она потрясена, ты напугал ее, Фрэнк. Я, пожалуй, договорюсь с ней о встрече, надо ее успокоить.
- Твое дело, Майк.
Я подошел к аппарату и, прежде чем снять трубку, спросил:
- Ты не рассердишься, Фрэнк, если я скажу, что ты выпутаешь ее из этой истории? И еще мне хотелось бы заверить ее, что ты не имеешь к ней претензий за то, что она рассказала мне о похищении Галиндеса и о твоем допросе.
- Можешь ей это сказать. Я не имею претензий.
- Фрэнк, еще раз о Галиндесе. Автострады, наверно, взяты под контроль? Я так и думал. Но хорошо было бы распорядиться; чтобы контрольные пункты в соседних штатах отмечали частные самолеты, пролетающие над их территорией.
- Они, наверное, так и делают. Но это идея. Ты прав, будем ежедневно требовать рапорты. Ты думаешь, что Галиндеса переправляют самолетом?
- Железная дорога исключается. Не могут же они его втиснуть в чемодан, если он им нужен живым. Если б нужна была его смерть, они оставили бы труп на станции Колумбус Сэркль. Остается машина, либо самолет.
Я набрал номер Лоретты и довольно долго ждал, пока поднимут трубку.
Послышался голос старой женщины:
- Квартира сенатора Флинна. Слушаю.
- Добрый вечер. Могу я поговорить с мисс Флинн?
- Мисс Флинн только что уснула. Она плохо чувствовала себя сегодня, и я не хотела бы ее будить… Ей что-нибудь передать? Может, какое-нибудь важное дело и нужно разбудить мисс Флинн? Она сказала, что ей кто-то должен позвонить по важному делу, но не знаю, кто.
"Эта женщина любит поговорить, - подумал я, - и от нее многое можно было бы узнать, без всяких уговоров".
- Нет, не будите, спасибо, - ответил я. - Но прошу вас проверить, действительно ли мисс Флинн спит.
- Ну, конечно, спит… Я приносила ей стакан молока, но она уже уснула.
- Когда это было?
- С полчаса тому назад.
- Может, вы сейчас проверите, находится ли мисс Флинн в своей комнате и спит ли она? Если она не спит, попросите ее к телефону, я подожду.
Бисли внимательно приглядывался ко мне.
- Чего ты опасаешься, Майк? - спросил он. - Думаешь, могло что-нибудь случиться?
- Для этого я и проверяю, - сказал я, - чтобы так не думать.
- Ты интересуешься Лореттой? Лично?
Я прикрыл трубку рукой.
- Ровно настолько, чтобы хотеть ее успокоить. Если в вечерних газетах ее фамилия не упомянута, она уже могла немного успокоиться и заснуть.
- Там нет ее фамилии, - сказал Фрэнк.
Я услышал в трубке ускоренное дыхание старой женщины:
- Простите… Вы еще ждете?
- Да, я тут.
- Мисс Флинн спит. Она спокойно дышит, у нее хороший сон. Молодые девушки так легко расстраиваются…
- Благодарю вас.
- Передать ей что-нибудь? Ведь она будет спрашивать, кто звонил.
- Нет, благодарю вас. Я, наверное, позвоню позже.
Я положил трубку. Смотрел, как Бисли, держа банку с томатным соком и бутылку джина, наклоняет их и тонкими струйками вливает обе жидкости в стакан.
- Майк, - спросил он, - ты всерьез порвал с Гарриэт?
- В шутку такие вещи не делаются, Фрэнк.
Через минуту он посмотрел на меня.
- И она тебя уже не интересует?
- Интересует, Фрэнк, но это не имеет никакого значения.
- Трудно поверить, что она тебя бросила…
- Так не верь в это. Я от нее отказался и не о чем говорить. Гарриэт нужен кто-то получше меня.
- Извини, Майк, что я так расспрашиваю. Но я хотел… Ты разрешишь, чтобы я с ней договорился о встрече?
- Фрэнк, я тебе уже сказал, что расстался с Гарриэт и не могу разрешать или запрещать. Я не делал таких вещей, даже когда мы были вместе. Она всегда могла поступать, как ей захочется.
- Я мог бы застать ее сейчас дома, если б позвонил?
- Эту неделю она дежурит. Ты же знаешь, что она уже два года работает стюардессой в "Пан-Америкэн".
- Насколько помню, это ты ее и сунул в "Пан-Ам"?
- Просто помог немножко. Там можно хорошо заработать. Гарриэт знает французский и испанский, ей предложили прекрасные условия.
Бисли медленно, глоток за глотком, опорожнял свой стакан. Мне показалось, что он хочет еще о чем-то спросить и ищет подходящие слова.
- Майк, на каких линиях летает Гарриэт?
- "Латин Америка Сервис". Может, интересуешься, на каком самолете? "Дуглас Супер-6 Клиппер". Хочешь адрес? Сказать тебе еще, какие цветы она любит, какой номер туфель носит и сколько дюймов у нее в талии? Она ежедневно принимает ванну, пользуется парфюмерией Элен Рубинштейн и курит папиросы "Голд Флэйк". Хватит или еще что-нибудь хочешь узнать?
Бисли принужденно улыбнулся.
- Ты ведешь себя так, будто все еще влюблен. Если б я ей об этом рассказал, она немедленно вернулась бы к тебе.
- Она знает, что ей не к чему возвращаться. Не будем говорить об этом, Фрэнк, ничего ты не понимаешь. Мы больше не можем быть вместе, вот и все. Ты же знаешь, должно быть, сто тысяч подобных историй, когда люди, несмотря на любовь, расстаются и не могут снова сойтись… Фрэнк, вы оставите в покое Лоретту Флинн?
- Мы оставили ее в покое. Мы. Но не знаю, как они. Можешь ей сказать, чтоб она не болтала об этой истории и не поднимала шуму. Только при этом условии она может быть уверена, что с ней ничего плохого не случится. Скажешь ей это?
- Скажу. Выпьешь еще?
- Свари мне лучше кофе. Полчашки, но чтоб был кипящий и густой, как патока.
Я сварил ему кофе. Бисли выпил, не дожидаясь, пока он остынет.
- Майк; - сказал он, поставив чашку на стол, - надеюсь, ты не собираешься искать Галиндеса? Если тебе что-либо такое придет в голову, предупреди меня.
- А ты? Ты будешь его искать?
- У меня выхода нет. Знаешь, это одна из таких штук, которые делают под нажимом и лишь тогда, когда от этого не отвертишься. Насколько помню, ты не ответил на мой вопрос.
- Мне показалось, что спрашивал майор Бисли, которому на такие вопросы я не должен отвечать, не посоветовавшись с адвокатом.
- Не шути, Майк. Это я тебя спрашиваю, я, Фрэнк. Частным образом и по-дружески.
- Что ты сделаешь, если я отвечу, что собираюсь искать Галиндеса?
- Ты услышишь то же, что я сказал уже несколько раз: брось это дело.
- Ты знаешь больше, Фрэнк.
- Знаю. И только поэтому повторяю, чтоб ты бросил эту грязную историю. Забудь, что тебе вообще приходило в голову заниматься этим.
- Постараюсь, Фрэнк.
11
"Хорошо сел, - подумал Мерфи, приземляясь в Лантане. - Быстро, мягко, без единого скачка. Это смешно и грустно, что такой летчик, как я, слоняется без постоянной работы".
В Лантане его ждал Октавио де ла Маса. Они узнали друг друга немедленно, хоть никогда раньше не встречались. Де ла Маса приготовил сэндвичи, грейпфруты, бананы и несколько банок с фруктовыми соками. Он поспешно подошел, как только Мерфи вылез из кабины. Он был невысокий, щуплый, у него были маленькие нежные руки. В узких сжатых губах и в выступающем подбородке таилось нечто жестокое.
- Вы Джеральд Лестер Мерфи?
Мерфи снял зеленую перчатку.
- А вы Октавио де ла Маса?
Они пожали друг другу руки, кивнули.
- Все в порядке? Без вынужденных посадок? Как моторы? Что с пациентом? - Октавио говорил по-английски с певучим испанским акцентом.
Они заглянули в багажник. На трех ремнях висели носилки с телом, завернутым в белую простыню. Октавио быстро опустил крышку и проверил автоматический запор.
- Все правильно.
- Вы думаете, что он хорошо перенес путешествие? - спросил Мерфи.
- С виду будто бы…
- И вы думаете, что он еще жив? Может, откинем простыню и проверим…
Октавио замахал руками.
- Вы об этом не беспокойтесь, Мерфи. Получили груз - вот и летите с этой штукой, куда вам положено. Остальное - дело врачей. Вы медицину не изучали? Вот видите. Они-то хорошо знают, что надо сделать с больным и как его усыпить, чтобы он перенес такое путешествие.
- Деньги вы привезли?
- Пожалуйста, - сказал Октавио и полез во внутренний карман летной куртки. - Можете не пересчитывать. Остальное получите на месте.
"На месте… - подумал Мерфи. - Где же оно, это таинственное место? Ведь сказали, что об этом я узнаю в Лантане. Флорида наверняка не является целью это странного путешествия".
- Мы будем еще где-нибудь приземляться по дороге?
- Нет. Тут пополним запас горючего и полетим дальше.
- Вы поведете самолет?
- Нет. Я отвечаю только за больного.
- И за меня? - спросил Мерфи. - Будете меня стеречь?
- За больного, - с ударением повторил де ла Маса. - Вы сами отвечаете за себя. И за выполнение договора, заключенного с семьей больного. Мне платят за другое.
- Но вы летчик?
- Да.
- Куда мы летим? Я хотел бы поглядеть на карту и наметить курс.
- Вы перекусите слегка, Мерфи… Половину пути вы уже проделали. Пока удовлетворитесь этой информацией. Остальное я скажу, когда мы поднимемся на две мили над Лантаной.
- В направлении?
- На остров Андрос. Дальше по этой линии лежит Сант-Яго на Кубе.
- Значит, на Кубу?
- Нет. Остальное я скажу вам в воздухе. Над Барагоа мы ляжем на другой курс. Хватит пока для ориентации?
- Гаити?
Де ла Маса опять замахал руками.
- Больше не спрашивайте, Мерфи. Я уже сказал, когда вы получите дальнейшие сведения. Нет, мы не летим на Гаити… Вы бананы любите? Берите, пожалуйста.
- Благодарю, я, пожалуй, предпочитаю картошку… А там, куда мы летим, мне долго придется оставаться?
- Это от вас зависит, Мерфи. Вы скажете последнее слово, а не мы.
Голос Октавио прозвучал так странно, что Мерфи встревожился. Может и так случиться, что его оттуда не выпустят. Он свидетель какой-то махинации, гангстерской или политической, черт ее разберет. Но не подлежит сомнению, что это - паршивое дело, и он по неосторожности в него замешен.
- Не понимаю, - сказал он.
- Я тоже не понял вашего вопроса. Ведь вы должны вернуться в Линден и отдать самолет, верно? А можете и остаться у нас, на несколько дней… вы торопитесь вернуться?
- Нет.
- Вас не ждут?
- Кто?
- Семья, жена, какая-нибудь девушка…
- Мать думает, что я на работе. Я уже полгода вру ей, что мои дела идут хорошо. И не могу у нее появиться, пока не получу какой-нибудь приличной работы. Знаете, моя мать целых два года жила в негритянских бараках и мыла полы у черномазых, лишь бы я мог окончить летную школу…
- Понимаю, - сказал Октавио. - Мать.
Они сидели на каменной скамье у конторы аэродрома и смотрели на двух механиков, хлопотавших над самолетом. Октавио бросил в проволочную корзину оставшиеся бананы и початую банку апельсинового сока.
- Значит, вас никто не ждет?
- Жены у меня нет. Знался я в последнее время с одной девушкой, весьма неплохой, но это уже кончилось. Вы понятия не имеете, какие девки живут в Штатах.
- Вы говорите о Марте? О той, с озера Онтарио?
- К чертям, - сказал Мерфи, - ко всем чертям! Чего вы суете свои проклятые носы в мои дела, если я не вмешиваюсь в ваши?
Де ла Маса положил ему ладонь на колено.
- Мерфи, послушайте. Нам надо было уладить сложное дело. И мы должны были знать, кому его можно доверить… За такие деньги тысячи ребят полетели бы с десятью больными хоть в Антарктиду. И целый год руки бы нам целовали. Мы должны были знать, кому можно дать заработать. Все остальное нас вообще не интересует. Кончите свою работу - можете возвращаться к бабушке, к мамочке, к Марте. Вообще, куда захотите.
- Но я должен держать язык за зубами, да?
- Вы должны держать язык за зубами. Знаете, Мерфи, зубы до тех пор хороши, пока ими можно что-нибудь разгрызть.
- Вы боялись, что я с вами сыграю какую-нибудь штуку?
- Вы могли увезти больного и потребовать от семьи выкуп. У человека, которого мы везем в багажнике, богатая семья. Они предпочли хорошенько заплатить, чем потом подвергаться шантажу. Мерфи, вас устраивает такая версия?
Мерфи подумал: "Если они знают, что никто меня не ждет, они могут сделать со мной, что захотят. Но самолет? Начальник бюро в Линдене сообщит полиции… Нет, ты глупей, чем они, самолет вернет кто угодно и покажет квитанцию…"
- Если все будет в порядке, то семья откажется от залога, который вы получите в Линдене. Это будет для вас вроде премии, - спокойно говорил Октавио, - Мы о вас заботимся, как о сосунке в инкубаторе. Будьте покойны. Мы не боимся никаких фокусов. И вы тоже ничего не бойтесь.
- Благодарю, Октавио. С такими деньгами я буду жить как следует несколько месяцев. Пошлю маме столько, что она навсегда забудет, как мыла полы черномазым.
- Вы не любите негров?
- Да мне до них дела нет. Я не с юга.
- Меня раздражает их запах.
- Мулы на востоке не переносят запаха белых. С этими запахами по-всякому бывает.
Де ла Маса погасил папиросу, раскрошил пальцами тлеющий табак.
- Скажите механикам, чтобы кончали возиться с машиной. Я им это разрешил, чтобы не вызывать подозрения. Надо лететь.
- Почему вы сами им этого не скажете?
- Они могут запомнить мой испанский акцент. Я этого не хочу.
Мерфи велел механикам уходить, дал им денег.
- Haga Ud. el favor de tomar asiento, - сказал Октавио де ла Маса, когда они подошли к самолету.
- No he comprendido, - ответил Мерфи, - не понял. Я по-испански знаю самое большее сотню слов.
- Я сказал: "Пожалуйста, садитесь". У вас хороший выговор и вы быстро научитесь говорить по-испански. Это хорошо. Muy bien - очень хорошо.
- No lo dudo, - сказал Мерфи, - не сомневаюсь.
- Brillantemente! - с преувеличенным восхищением воскликнул Октавио, - великолепно!
Они уже уселись в кабине, пристегнули ремни.
- А вы не подумали, де ла Маса, - бросил Мерфи, глядя прямо перед собой и проверяя исправность рулей, - вы не подумали, что я все же запомню этот ваш испанский акцент?
Октавио засмеялся, естественно и искренне, без той зловещей ноты, которую Мерфи рассчитывал услышать.
- Мерфи, вы очень рассердитесь, если я не отвечу на этот вопрос?