12
Ночью меня разбудил звонок телефона.
- Слушаю!
- Говорит сенатор Флинн, Джек Флинн.
- Майк Уинн вас слушает.
- Моя дочь у вас? То есть, я хотел спросить, знаете ли вы, где моя дочь?
- Ничего не понимаю. Почему она должна быть у меня, а не у Бинга Кросби, например, или у Мэрилин Монро?
- Но ведь вы же ей звонили и уговорились вечером встретиться.
- Вечером ваша дочь спала. Я звонил, когда она спала, и сказал вашей кухарке, чтобы она не будила мисс Флинн.
Флинн о чем-то раздумывал.
- Да, наша кухарка говорила, что кто-то звонил и просил, чтобы мою дочь не будили, а только проверили, спит ли она. Но потом вы звонили еще раз, и тогда к телефону подошла Лоретта. Ведь вы звонили, верно?
- Я потом не звонил и не разговаривал с вашей дочерью.
Опять минута колебания.
- Я думал, что вы были где-нибудь в ресторане, и хотел узнать, в котором часу вы ее проводили домой. Я вовсе не имел в виду, что она у вас, очевидно, я неудачно выразился. Я о вас много слыхал и знаю, что вы порядочный человек…
- Так вот: я с ней не разговаривал, не звонил, не был с ней ни в каком ресторане и не провожал ее. И вовсе я не порядочный человек. Все, что вы сказали, не соответствует Действительности.
- Боже, неужели вы хотите сказать…
- У мисс Флинн, надо полагать, немало знакомых. Позвоните им, отыщите ее.
- У нее есть знакомые, но ведь вы запретили ей с ними встречаться! И запретили ей выходить из дому! Лоретта сказала мне, что была у вас по делу этого несчастного профессора…
- Ладно, ладно, я знаю, по какому делу, оставьте имена в покое. Так зачем же она вышла? Я надеюсь, она говорила вам, куда идет в такую пору?
- Потому что кто-то позвонил и сказал, что вы хотите с ней встретиться. Это было около одиннадцати, может, чуть позже. Она должна была взять с собой какую-то рукопись, вы велели ей взять и привезти в "Монтану"…
Ну, значит, игра продолжается. Почему я не предупредил Лоретту, что лишь я сам могу с ней о чем-либо уславливаться, почему не предостерег от любых посредников, почему я все еще так наивен и неосторожен и, хоть кажусь бдительным, недооцениваю этих мерзавцев! Ведь это же трудное и сложное дело - история с Галиндесом и с тем экземпляром "Эры Трухильо", который он дал, чтоб она прочла, а может, и чтобы спрятала. Теперь девушка за это поплатится. Они уже знают, что она была у меня и могут начать охоту за мной. И до чего они быстро все это расшифровали…
Я услышал хрипящее, астматическое дыхание.
- Почему вы не отвечаете, что с вами? - настойчиво допытывался Флинн, - Что все это значит, если вы не звонили и никому не поручали звонить? Надо немедленно уведомить полицию, это моя дочь, моя единственная дочь!.. Мистер Уинн, что делать?
- Сохранять спокойствие, это важнее всего. Не обращайтесь в полицию, а немедленно свяжитесь с майором Бисли, он занимается этим делом. Сейчас я к вам приеду. Никому больше, пожалуйста, не звоните. Немножко терпения и рассудительности, мистер Флинн.
Я дал ему два номера Бисли - сам я не хотел тратить времени на звонки. Но он ужаснулся, услыхав эту фамилию: он знал, чем занимается майор.
Я наспех оделся, сбежал вниз и вывел из гаража свой "студебеккер". Через двадцать минут я остановился у дома сенатора Флинна. Бисли еще не было.
Седой джентльмен встретил меня в холле. Глаза у него были испуганные. Он пожал мне руку, угостил сигарой. Я отказался.
- Вы звонили Бисли? - спросил я.
- Да, я нашел его по первому из номеров. Он сказал, что немедленно приедет. Что могло случиться? Вы не догадываетесь? Все, что у меня есть - в вашем распоряжении. Все мое имущество…
- Прошу вас подробно повторить, что сказала мисс Флинн о том втором звонке, будто бы от меня или по моему поручению.
Он повторил то, что я уже слышал. Остальные подробности не имели значения.
"Ах, черт, - подумал я, - ведь Бисли знал, что я должен был встретиться с Лореттой. Я, пожалуй, совершил ужасную ошибку, когда сказал ему об этом. Лоретта умоляла, чтобы я никому, а особенно ему, не сообщал о ее визите ко мне, потому что майор запретил об этом говорить. Бисли мог отомстить ей за болтовню, хоть и сказал мне, что это не имеет значения и что я могу успокоить Лоретту. Конечно, он не мог сказать ничего иного. Но позвонить Лоретте мог кто-нибудь из его сотрудников, может, такой, который работает не только на Бисли, а заодно и на тех, кто похитил Галиндеса: ведь они должны иметь тут сообщников".
- И что сейчас, что я должен делать? - спрашивал встревоженный Флинн. - Посоветуйте что-нибудь, ведь вы разбираетесь в таких делах…
В его присутствии я осмотрел комнату Лоретты, полку с книгами, ящики и закоулки письменного стола. Я не нашел "Эры Трухильо" и чего-либо подозрительного. Поиски я вел машинально, не веря в успех, тут нечего было искать. Разговор по телефону, при котором кто-то ссылался на меня, объяснял все.
- Где же она может быть, как вы думаете? Что это за рукопись, которую ей велели взять с собой? Кто знал об этой рукописи? - продолжал спрашивать Флинн.
- А она не сказала, что за рукопись?
- Нет. Не сказала. Но это была довольно большая рукопись, в двух пластикатовых папках, кажется, зеленых. Лоретта часто приносит и уносит разные рукописи. Я не придал никакого значения этому факту…
- Важнейшему факту, мистер Флинн. Так я предполагаю.
- Откуда вы знаете?
- Я ничего не знаю. Я сказал, что предполагаю.
- Это может иметь что-либо общее с похищением профессора Галиндеса?
- Вероятно, да.
- Он бывал у нас, у моей дочери, помогал ей собирать материалы для работы о Монтесуме… Вы встревожили меня этим предположением… Я еще не сказал вам, что работаю в Комиссии по делам Латинской Америки. Я так много знаю о подобных делах… Вы не должны удивляться, что я встревожен.
- Я вас понимаю, - сказал я, - Сам я тоже очень беспокоюсь. Но прежде, чем что-нибудь предпринять, мы должны дождаться Бисли. Вам раньше сообщали о похищении Галиндеса?
- Впервые я услыхал об этом от моей дочери, когда к нам позвонила жена профессора Галиндеса. Через несколько часов, раньше, чем появились сообщения в газетах, меня уведомили об этом официально. Я вице-президент Комиссии… Но с моей дочерью ничего не могут сделать? Правда, они ничего ей не сделают?
- Что вы предприняли по делу Галиндеса?
- По соглашению с прокуратурой штата приказал провести строжайшее расследование. В числе прочих, очевидно, займется этим майор Бисли, как эксперт по вопросам деятельности доминиканской разведки. Но лично я майора не знаю, я только читаю его отчеты, к сожалению, довольно часто. Бисли не скрывает фактов, а они ужасны. Вы не имеете представления, как доминиканские агенты расправляются с эмигрантами, а особенно с беглецами.
- Немного ориентируюсь.
- Трухильо, наверно, помешался от страха, и я просто не знаю, чем это кончилось бы для него, если б он не имел в своей полиции таких безжалостных и ловких людей. Его агенты действуют всюду, пожалуй, в любой стране, и убивают, не оставляя следов. Трупы - вот единственный след их присутствия. Если бы убитые не были эмигрантами из Доминиканской Республики, мы никогда б не дознались, почему они погибли… Вы не думаете, что они похитили мою дочь, чтобы меня шантажировать? Может, они хотят добиться, чтобы Комиссия сохраняла нейтралитет в деле похищения Галиндеса? Чтобы прекратили следствие?
- А вы бы пошли на это?
Флинн задумался: наверное, он впервые попробовал решить такую проблему. Потом тихо сказал:
- У меня только Лоретта, мистер Уинн, больше никого. Я отказался бы от этого дела, пускай его ведет кто-нибудь другой. Я старый, усталый человек, и если я когда-нибудь улыбаюсь, то лишь в присутствии Лоретты. Ну, кроме улыбки для газет… Вы же знаете, все политические деятели должны оптимистически улыбаться. Эта улыбка больше влияет на общественное мнение, чем провал того или иного предприятия…
Лоретта улыбалась примерно так, как Флинн перед фоторепортерами. Я смотрел на ее фотографию, стоящую на громадном письменном столе в кабинете сенатора - мы перешли туда после беглого осмотра ее комнаты. Рамка была сделана из узкой полоски буйволовой кожи. Лоретта на фотографии улыбалась, но глаза у нее были печальные.
- Может быть, вы все же решитесь что-нибудь предпринять! - нервно спросил Флинн, - Я ее отец, я не могу… Вы должны меня понять! Для вас это очередное дело, а для меня - одна-единственная дочь.
Я коснулся его руки.
- Еще чуточку терпения, мы должны подождать Бисли. Мне сегодня дали понять, правда, полуофициально, чтобы я не вмешивался в дела, которыми занимается разведка. Вы сенатор, и хорошо понимаете, что я не могу действовать ни вне закона, ни без согласования с официальными представителями закона.
- Но в данном случае мы имеем дело с беззаконием…
- Вы нервничаете, но ведь вы превосходно понимаете, о чем я говорю. С беззаконием мы имеем дело довольно часто, но это не повод…
- Я смог бы защитить вас.
Я поглядел ему в глаза и сказал:
- Нет, не обманывайте себя. Вы можете действовать лишь легальным образом, а те, которым не понравится мое вмешательство, могут прибегнуть к несколько иным приемам… Они даже были бы правы, поскольку предостерегли меня.
- Я в этом не разбираюсь. Думаю, что вы преувеличиваете. Где же он, этот Бисли?
Флинн тревожился все больше: его охватывал отчаянный страх за судьбу дочери.
"Он ее больше не увидит, - думал я. - Они в Штатах не занимаются шантажом и киднэппингом, а если б они и пошли на это, если б сказали ему, что дочь будет у них заложницей, и если б Флинн даже согласился на их условия, все равно они не дали бы ей вернуться к отцу, потому что ей пришлось бы возвращаться из какого-то места, где ее Держали, и от людей, которых она запомнит. Все равно, были они в маске или без маски - это следы, следы, которых нам хватило бы, а они ведь не оставляют следов.
Флинн сам сказал, что они не оставляют никаких следов, только трупы…"
Вошел майор Бисли. Почтительно поздоровался с Флинном, потом обратился ко мне:
- Это ты сказал, что звонить надо ко мне?
- Да.
Бисли повернулся к Флинну.
- Как это случилось?
Флинн еще раз повторил все, о чем я уже знал. Я тут был уже не нужен. Я попрощался с обоими и поехал домой.
13
- Мистер де ла Маса, - сказал Мерфи, - вы можете мне сказать, как обстоит дело с этим стариком на носилках?
Они летели над Багамскими островами. Справа проступили из туманной дымки массивы Андроса.
- Стариком? Почем вы знаете, может, он молодой человек, даже моложе вас?
- Я его не видел. Но такая беспомощная рухлядь на носилках всегда связывается у меня со старостью. Вы знаете, Октавио, меня это вовсе не касается, но как-никак стоит знать, что за балласт тащишь с собой.
- Выравняйте курс на Грэйт Инагуа, это как раз то, что вам нужно знать.
- Я лечу на Баракоа, как вы мне сказали.
- Держите на Грэйт Инагуа. И запомните, что у того, на носилках, рак горла. Ему сделали операцию в Нью-Йорке, но у него теперь несколько метастазов. Там, куда мы летим, есть знахарь из секты Боду; этот знахарь его вытащит из беды.
Мерфи проверил координаты. Они летели теперь на Грэйт Инагуа.
- Рак горла - это что, в переносном смысле? - спросил он. - Вы хотели сказать, что парень слишком много разговаривал и потому у него заболело горло?
- Мерфи, я ничего не говорю в переносном смысле. Я не знаю, откуда берется рак горла. Пока я заметил, что именно вы слишком много говорите. Что вас может интересовать, кроме платы за такую работу? Не стоит совать нос туда, где может и дыхание перехватить.
- Это чисто спортивный интерес. Я начитался в юности всяких историй о гангстерах и шпионах. Мне всегда казалось, что я один из тех энергичных американских ребят, которые либо ловят преступников, либо сами преступники, но такие, которых никто поймать не может. Я не думал о том, действуют они во имя закона или против закона: меня интересовали те, кто сильнее и умнее своих противников.
- Это мне нравится, Мерфи. В данном случае вы работаете на тех, кто сильнее и умнее. Об остальном не беспокойтесь. Когда мы приземлимся, вы ни о чем не спрашивайте и забудьте об этом человеке на носилках. Nada mas, - добавил он, - это все.
- Si, naturalemente, - сказал Мерфи, - да, разумеется.
- Le agradecera infinito… - ответил де ла Маса, - буду вам весьма обязан. Если вам захотят что-либо сообщить, сделают это без вопросов. Если нет, то все вопросы ни к чему не приведут.
"Да, - подумал Мерфи, - все вопросы могут ни к чему не привести". Он вспомнил Марту и ее нейлоновый полупрозрачный халатик, в котором она по вечерам входила в его комнату. Он задал ей сто вопросов, и на все она ответила, а все же не ответила на самый важный.
Сколько первоклассных девушек в этом проклятом мире, а он уцепился именно за эту одну! Господи, что с человеком творится, когда он забывает, что есть и другие первоклассные девушки! На какого дьявола все эти штуки, если потом мучаешься, уснуть не можешь и проживаешь последние деньги? "Боже ты мой, ну и шлюха эта Марта…" - пробормотал он чуть не вслух.
Он стиснул зубы и судорожно глотнул. Заморгал, чтобы отогнать туманную пелену, застилающую глаза, но никак не мог от нее избавиться.
- Вы нервничаете, - сказал де ла Маса. - Из-за девушки?
- А вы никогда не нервничаете? - вызывающе бросил Мерфи.
Октавио сказал:
- Мистер Мерфи, у меня не бывает неприятностей с моей девушкой. Она знает, что я сделал бы, если б имел из-за нее какие-нибудь неприятности.
- А что бы вы сделали?
- Она знает, мистер Мерфи.
14.
Я не мог заснуть. Если случилось то, что я предвидел, ответственность падает на меня - на меня и на Бисли. Можно ведь было сообразить, что они не хотят иметь никаких свидетелей и постараются уничтожить все, что связано с Галиндесом. Они боялись его книги, в которой Галиндес противопоставлял свои знания, свой гуманизм, свой моральный авторитет и глубокое чувство справедливости их варварству, их лицемерию, их звериной жестокости. Боялись потому, что мятежная мысль страшит тиранов больше, чем бунт. Против людей, даже вооруженных, у них есть танки и полицейские дубинки, но против непокоренного разума у них нет оружия.
Меня мучило чувство вины перед Лореттой и ее отцом, хоть в какой-то мере меня оправдывало и то, что мне запретили вмешиваться в дело Галиндеса, и то, что все же трудно было предвидеть такой трагический конец. Трагический, да, я уже понимал это…
Мне не хотелось принимать снотворное, я в последнее время злоупотреблял этими средствами. Наконец задремал.
Рано утром раздался настойчивый звонок. Мне показалось, что звонят у входа, но это был телефон. Еще в полусне я поднял трубку.
- Мистер Уинн?
- Мистер Уинн еще спит, - пробормотал я.
- Я вас разбудил? Очень сожалею, но…
- Простите, это мистер Флинн?
- Да. Я должен немедленно встретиться с вами. Обязательно.
Я подумал: либо полиция напала на след, либо Лоретта вернулась. Нет, чепуха, если б она вернулась, зачем тогда я вдруг понадобился бы Флинну, тем более в такую пору. Я все же спросил:
- Может, вернулась мисс Лоретта?
- Нет, и поэтому я должен с вами немедленно повидаться.
- А майор Бисли об этом знает? Я вас предупреждал, что Бисли или там его начальники не хотят моего вмешательства.
- Майора Бисли я уже пригласил. Он будет у меня через час. Вас я хотел бы увидеть несколько раньше. Вы приедете? Может, послать за вами машину?
Я сел на тахте, совершенно уже проснувшись. Поеду и отучу его звонить. Пускай оставит меня в покое.
- Клиенты обычно приезжают ко мне, - сказал я, - но вас я не рассматриваю как клиента, и поэтому буду у вас через полчаса. Частным образом, как знакомый вашей дочери.
- Благодарю, я жду вас, - ответил Флинн.
Я принял холодный душ, выпил стакан апельсинового соку, пожевал прессованных фиников и сел за руль "студебеккера".
Я понятия не имел, чего хочет от меня сенатор Флинн.
15
Они уже миновали Крукед и Аклин и приближались к Грэйт Инагуа, похожему на раздавленный бублик. В самом центре острова, вытянувшегося к северу, нестерпимо ярко блестело громадное озеро. Все вместе выглядело как клякса на океане.
- Я как раз подумал, - сказал Мерфи, - что люди зря портят себе нервы. В конце концов, женщины превосходно знают, что им положено делать, и они могут делать все, что хочется, если им никто не платит за то, чтоб они этого не делали. Вот и надо смотреть лишь на то, что девушка делает и какая она, когда с тобой, и нечего морочить себе голову тем, что она делает без тебя, когда идет по своим делам.
Он помнил, что сказала ему Марта о себе и других мужчинах:, "Я не святая, - говорила она, - и не прикидываюсь святой, но я никогда не испытывала того, что испытываю с тобой. Я иногда сходилась с мужчинами, просто чтобы облегчить себе жизнь, когда они становились слишком настойчивыми. С тобой все было иначе".
Но Тен, Тен! Что ее с ним связывало? Ладно, это случилось, не о том уже речь, но по какой причине? Сам по себе факт ничего не значит и ни о чем не говорит, важнее всего причины, обстоятельства и то, что Марта чувствовала…
Он вдруг понял, что размышления об измене Марты начинают его возбуждать: он представлял себе ее с Теном и хотел ее сильнее, чем когда бы то ни было.
- Мерфи, - сказал де ла Маса, - вы не знали человека по имени Тен? Освальд Тен?
Мерфи с яростью взглянул на Октавио. Его ужаснуло и Удивило, что они столько знают о нем.
- Нет, не знал. Что, я обязан знать всех парней в Штатах?.
- Я только хотел вам сказать, что Тен погиб в автомобильной катастрофе. Мебельный фургон сделал крошево из его машины. Я думал, что вы его знали. Если вы не знали Тена, то я зря об этом говорю.