- Ну-ну, - погрозил ей пальцем Ян, - соблюдай конспирацию. А вот где бы нам ребят собрать…
- Это моя забота, - сказал Руди. - Есть на примете одно местечко.
Они посидели в кафе, потом втроем отправились в кино. И Ян забыл обо всем на свете, потому что
впервые Кристина не отняла у него свою теплую ладошку. Что происходило на экране, он помнил плохо,
поскольку в течение всего фильма гладил и гладил эту родную, единственную на свете руку…
Через несколько дней четверо поляков собрались в рыбачьем домике на Нейсе. Собственно, это скорее
был не домик, а просторный "шалаш. Но здесь они были уверены в том, что их никто не подслушивает. На
всякий случай захватили рыболовные спасти.
Ян добрался к домику последним. Перед выездом он получил письмо из Варшавы. "Дорогой Ян, -
писал отец, - что же ты совсем забросил старика? Второй месяц не приезжаешь домой. А мне как раз
необходимо тебя повидать. Здоровье, оказывается, с годами не улучшается. Так что пожертвуй своими амурами
и изыщи возможность посетить родные пенаты. Обязательно. У меня для тебя есть подарок".
Раньше отец в подобном духе никогда не писал. За внешней игривостью стиля Яну почудилась тревожная
настойчивость. Дома что-то произошло. Тем более что подарки старик Арчибальд любил делать неожиданно,
без предупреждения. Он явно просит Яна приехать безотлагательно. Но как это сделать, когда рыбоглазый
Фриче фактически запретил отлучаться из Германии? Черт бы побрал этого гестаповца. Видимо, со всеми
планами надо спешить…
- Пока ты добирался, мы для тебя поймали рыбу, - сообщил Шармах опоздавшему Яну. Под общий
смех он показал плотвичку величиной с мизинец.
- Господи, не закормите алчущего! - в тон откликнулся Ян и присел на траву.
Трое приятелей выжидательно смотрели на Яна.
- Вот что, друзья, - улыбнулся Ян, - пока Фриче не зашевелился всерьез, давайте не терять времени.
С завтрашнего дня каждый из вас точно запоминает и зарисовывает свою продукцию. Детали разные. Но в
конце концов целое складывается из частей. Неужели мы глупее немцев? Сообразим, что к чему.
- Я наблюдал за складом для отходов и запчастей, - вынимая из зубов травинку, сказал Теслер. - По-
моему, склад занимает меньше половины помещения. А за стеной - секретный цех.
- Полагаю, там находится цех сборки, - включился в разговор Копаньский. - Но работают только
немцы. И вход с территории завода.
- Вообще-то, рисунки - хорошо, но еще лучше бы стащить все эти детали, - задумчиво произнес
Руди.
- Да, уж куда полезнее добыть готовую машину, - рассмеялся Ян. - И, конечно, с подробной
инструкцией. Не будем, друзья, пустыми мечтателями. Как в народе говорят? Курочка по зернышку клюет - и
то сыта бывает. Четыре курочки…
- Четыре петушка! - запротестовал Теслер.
- Извини - четыре петушка, - поправился Ян. - И петушкам надо знать, что речь, видимо, идет о
шифровальной машине.
- Ага, - сказал Копаньский. - Так легче искать.
Договорились о главном: о методах связи, о том, на что обращать особое внимание. Решили встречаться
как можно реже.
Ян Крункель не долго ломал голову над тем, как съездить в Варшаву. Ему любезно помог сам Фриче.
Помог весьма своеобразно, хотя Ян с ним больше не виделся.
Дня через два после так называемой рыбалки Ян, как обычно, явился на смену раньше минут на десять.
В цеху еще было малолюдно. Однако Яна ждал мастер. Вид у него был смущенный.
- Герр Крункель, - отводя глаза, тихо сказал он, - вы знаете, я к вам отношусь очень хорошо, вы
примерный работник. Но дирекция издала приказ… я ничего не могу поделать.
- Какой приказ? - предчувствуя недоброе, остановился Ян.
- С пятницы вы увольняетесь и ликвидируется ваш вид на жительство, - пояснил мастер. - Так что
придется возвращаться в Варшаву.
- Вот как, - протянул Ян. - Герр мастер, скажите: меня одного увольняют?
- Я лично больше других дорожу вами, - буркнул мастер. - А увольняют еще несколько человек.
Польского происхождения.
- Не скажете ли, кого именно?
Мастер перечислил фамилии. Никто из группы Яна в приказе не значился. "Слава богу, - подумал Ян,
- хотя бы ребята останутся". Но чем же все-таки он Ян, вызвал подозрение гестаповской ищейки? Казалось
бы, никаких зацепок быть не может. Впрочем, зачем зацепки? Фриче приказано строго оберегать секретность
производства. Не ожидая каких-либо чрезвычайных происшествий, он принимает меры профилактики.
Размышляя таким образом, Ян не ошибался. Фриче принадлежал к людям, для которых необязательны
доказательства. Малейшее сомнение - и Фриче, словно убежденный хирург, предпочитал операцию. Его мало
заботило - болело что у пациента или он был совершенно здоров. Фриче бы немедленно уволил всех поляков.
Но слишком всполошилась дирекция: некем заменить.
Шармах, конечно, здорово приуныл, узнав о приказе. Однако старался не подавать виду.
- Все же мы пока остаемся. Так что давай без паники, - хлопнул он Яна по плечу.
Ян кисло улыбнулся. Оп думал не только о заводе. Ему приходилось оставлять здесь Кристину. Как
теперь все сложится? Проклятый гестаповец вторгся даже в личную жизнь Крункеля.
- Я говорю - без паники, имея в виду и Кристю, - словно угадав сомнения приятеля, подмигнул Руди.
- Я, конечно, на страже. Но ее и сторожить не надо. Разве смотреть, чтобы за тобой в Варшаву не кинулась…
Проводов не устраивали. Ян и Руди договорились о связи. На вокзале Яна провожала только Кристина.
- Ян, - сказала девушка, - нам надо научиться верить. И научиться ждать. И еще одно. Я сейчас
больше, чем прежде, сильнее, чем вчера, хочу помочь своим. Я все больше ненавижу наци. Они ни перед чем не
остановятся. Остановить их может только сила. Ян, давай будем сильными! Пока не поздно…
Кристина первая крепко обняла и поцеловала Яна в губы.
Кончилась вторая педеля пребывания Яна в Варшаве. Он все больше тревожился. Шармах обещал сразу
2 вслед за Яном переправить чертежи и рисунки с тем, чтобы Ян мог заняться анализом и обобщением
деталей. Но проходил день, начинался новый, а никаких вестей из Германии не поступало.
Скорее всего Руди не может найти связного, прикидывал Ян. Необходим не просто надежный человек.
Нужно также, чтобы он мог свободно пересекать польскую границу. И чтобы за ним не тянулся "шлейф". Руди
не профессиональный конспиратор. Однако, как говорят англичане, необходимость - мать изобретений…
Необходимость заставит всех нас поживее шевелить мозгами.
Отец встретил Яна с некоторой торжественностью и в то же время, как почудилось Яну, с затаенной
грустью и тревогой. Ни то, ни другое он не выказывал прямо. Все же долгие взгляды, ласковые нотки в голосе
не могли Яна обмануть. После рассказа отца о встрече с английским разведчиком Ян уже не сомневался, что
старик обеспокоен не на шутку.
Внешне Варшава жила, как прежде. К вечеру Маршалковскую улицу заполняла нарядная толпа
гуляющих. В парках, сидя на скамейках, неторопливые старики провожали оценивающими взглядами молодых
женщин, цокали языками и хвастались друг перед другом былыми победами. Из окон гостиницы "Европейская"
лились звуки мазурки, которую посетители танцевали в ресторане. Адам Мицкевич стоял на высокой колонне
напротив прокуратуры, и варшавяне острили, что он - единственный поляк, которого не подозревают в
коррупции и спекуляции…
В общем, Варшава была, как всегда, обаятельна, весела, самоуверенна и немного кичлива. И все же под
маской беззаботности город скрывал тревогу. Как бы варшавяне ни веселились, о чем бы ни говорили - в
воздухе пахло войной. Казалось, ею дышали даже французские духи, которыми так любили пользоваться
варшавянки…
Праздность томила Яна. Он не привык сидеть без работы. Еще в день встречи Коллинз поинтересовался:
- Что же ты собираешься делать, Янек?
- Искать место, батя.
Это "батя" произошло, по всей видимости, от украинского "батько", и Арчибальду очень нравилось,
когда сын его так называл.
- Не спеши, - посоветовал он сыну. - Пока что кое-какие деньги имеются и у тебя, и у меня.
Перебьемся. А место нужно подыскать… (Арчибальд хотел сказать "надежное", но передумал) удобное.
Ян усмехнулся.
- Скажи, батя: помимо тебя, кто-то знает о моем возвращении в Польшу?
Арчибальд пожал плечами.
- Я никого не извещал через газеты. Но судя по тому, как тобой интересовались… Эх, сынок, лучше бы,
чем играть в эти опасные игры, ты женился. Пора мне заняться внуком. Однако согласен и на внучку…
- Ладно, не будем об этом, - с непривычной резкостью отрубил Ян.
Арчибальд не подозревал, какую больную струнку задел в душе сына. Образ Кристины мгновенно встал
перед глазами Яна. Он еще ничего не говорил отцу о девушке. Да и что мог сказать, когда сам лишь в последние
дни стал осознавать глубину своих чувств.
Коллинз изучающе поглядел на сына, ничего не сказал. Они умели не только говорить, но и молчать,
когда требовалось. Молчание нередко оказывалось продолжением разговора. "Как помочь ему обрести себя в
потрясениях, которые надвигаются? - мучился Арчибальд. - Мне так хотелось бы, чтобы у него была родина,
которой всю жизнь недоставало мне. Когда она есть, легче не только жить, но и умирать".
Воскресенье выдалось на редкость солнечным и теплым. Пожухлая листва не шуршала на тротуарах.
Двери величественных костелов были широко распахнуты. Внутри их полутемных утроб призывно золотились
зажженные свечи. Притихшие после бурной недели варшавяне спешили на утреннюю мессу. Люди думали о
совершенных грехах и просили всевышнего даровать прощение за старые перед тем, как совершить новые. В
это утро Яна потянуло зайти под торжественные своды собора Святого Креста. Здесь, по преданию, в одной из
опорных колонн замуровано сердце Фредерика Шопена, привезенное его сестрой из Парижа.
В костеле мощно гремел орган. Ян присел на свободную скамью неподалеку от входа. Его так захватила
торжественная музыка, что он не сразу заметил мужчину, присевшего рядом. И вздрогнул, когда незнакомец
слегка прикоснулся к его локтю и подбородком указал на барьер. На барьере лежала небольшая фотография.
Даже в мерцающей полумгле костела Ян сразу узнал изображение Черчилля. В левом белом углу разглядел
белое пятнышко. Едва ли приходилось сомневаться, что ему показывали пароль, о котором сообщил отец.
Ян взял фотографию, сунул в карман и взглядом показал незнакомцу на выход. Тот внешне никак не
отреагировал, тем не менее вскоре направился к дверям. Через некоторое время Ян последовал за ним.
На улице он догнал незнакомца. Это был среднего роста атлет с упрямым лицом и приплюснутым носом
боксера. На нем был темный пиджак и светло-желтые брюки: сочетание, к которому питали в свое время
пристрастие многие спортсмены.
Незнакомец остановился, внезапно обнажив в улыбке великолепные зубы.
- Не пора ли нам выпить по чашечке кофе со сливками?
"Ого, - отметил про себя Ян, - мы, кажется, знакомы уже сто лет. Просто я забыл, как он выглядит…"
Вслух сказал:
- А я как раз подумал: чего мне в жизни не хватает?..
За уютным столиком кафе Ян тщательно рассмотрел фотографию. Черчилль, казалось, заговорщически
улыбался Яну. Ян молча подвинул фотографию связнику. Тот сунул ее в карман пиджака.
- Пан Крункель, - по-польски связник говорил без малейшего акцента, - вы по утрам пьете только
кофе со сливками? Сегодня воскресенье, может, по рюмке коньяку? Угощаю я, - он предупредительно поднял
руку и безо всякого перехода представился. - Артур, Артур Коблиц.
- Надеюсь, мне нет смысла представляться? - поинтересовался Ян.
Коблиц рассмеялся:
- Боюсь, что вашу фотографию я знаю лучше собственной. И знаете, что я, пан Янек, больше всего
ценю на свете? Искренность. Это очень дефицитная вещь. И с каждым днем встречается все реже.
- Вы предлагаете мне тратить ее с оглядкой?
- Если хотите - да.
- Итак?..
- Итак - согласны ли вы сотрудничать с нами?
- С кем?
- С Интеллидженс сервис.
Ян усмехнулся:
- Вы опоздали.
Правая бровь Коблица слегка приподнялась.
- То есть?.. Впрочем, давайте за знакомство…
Ян выдержал долгую паузу.
- То есть мне уже предложили сотрудничество.
- Кто?
- Французы.
- Вот оно что… Ловкачи-мальчики из Сюрте женераль! Но это ничего не значит, с ними мы
контактируем. Кстати, как выглядел их представитель?
Ян довольно подробно описал его.
- О, у вас отличная память! Вы наблюдательны, как индеец! - одобрительно воскликнул Коблиц.
По выражению его лица трудно было понять, насколько ценна полученная информация.
- Пан Янек, - серьезно и, пожалуй, немного поучительно заговорил Коблиц, - пришло время
решительных действий. Вы можете очень помочь нам. Война стоит у дверей вашего дома. В этой войне
информация будет не менее важна, чем пули и бомбы. У нас есть данные, что немцы создали электрическую
шифровальную машину. Похоже, вы стоите у порога тайны.
- Уже не стою, - с горечью покачал головой Ян.
Он поведал Коблицу обо всех злоключениях на заводе.
Коблиц выслушал не перебивая. Потом спросил:
- Пап Янек, я так понимаю, что в уме у вас начала уже складываться некая схема машины в целом?
- Ну, в целом - это слишком громко, - покачал головой Ян. - Но какие-то предположительные
контуры возникают. Если бы ребята передали зарисовки остальных деталей…
Коблиц некоторое время раздумывал. Затем наклонился поближе к Яну и заговорил совсем тихо.
- Решим главное. Пан Янек, ничего не потеряно. Полагаю, ваши друзья позаботятся о том, чтобы
переправить чертежи. Это, конечно, дьявольски важно. Но вы, пан Янек, должны исчезнуть…
- Что значит - исчезнуть? Не могу же я раствориться в рюмке с коньяком…
- Я не шучу. Дело обстоит куда более серьезно, чем вы думаете. Вы не профессионал, пан Янек. А я
изучал методы гестапо. Их люди скрупулезны и весьма изобретательны. Они сентиментальны дома. Но птичек
из клетки просто так на волю не выпускают. Тем более - на службе.
- Однако из Германии они меня выпустили! - воскликнул Ян.
- Пейте сливки и не говорите так громко, - поморщился Коблиц. - Зачем им лишний инцидент в
Германии? У них здесь широкая агентурная сеть. Да, здесь, в Польше, пан Янек. Они выйдут на вас, если уже не
вышли. Я не хочу пугать вас, но поверьте, мне известны их методы. Нож в подворотне или какой-нибудь
несчастный случай на улице. Вот почему вам необходимо с нами сотрудничать. Поймите - в одиночку вы
беззащитны. Нет, нет, пан Янек, вам надо немедленно скрыться. Исчезнуть из поля зрения гестапо.
Ян молчал, размышляя надо всем, что сказал Коблиц. С одной стороны, разведчик, безусловно, прав:
тайные службы рейха в подобных ситуациях не церемонятся. Слава богу, уши не заложены, о всяких штучках
гестапо наслышан. Перекрывая каналы возможной утечки информации, они ни перед чем не остановятся. Но, с
другой стороны, как перейти на нелегальное положение? И каким образом отыщут его ребята, не говоря уже о
Кристине? И потом - если исчезнет он, фашистские головорезы могут взяться за отца…
- Не трудно догадаться, о чем вы думаете, пан Янек, - прервал молчание Коблиц. - Мы обо всем
позаботимся. И о вашем отце тоже.
- Из вас бы, пан Коблиц, вышла неплохая гадалка, - искренне восхитился Ян.
- Пожалуй, - согласился Коблиц, - Ужасно люблю врать. Кстати, человек, чью фотографию вы
недавно держали в руках, как-то изрек: правда такая редкая вещь, что ее должен сопровождать эскорт лжи.
Недурно, а?
- И этот эскорт будет сопровождать меня? - прищурился Ян.
Коблиц рассмеялся.
- Не могу обещать вам только белокрылых ангелов. И давайте спустимся с высот философии на
грешную землю. Мне нужно два дня, чтобы подготовить ваш переход на нелегальное положение. Постарайтесь
эти два дня как можно меньше появляться в городе. Это же касается вашего отца. В среду утром я заеду за вами
на машине. Встретив меня, ничему не удивляйтесь. Деньгами и всем необходимым мы вас обеспечим. Если
появится необходимость срочно связаться со мной - вот вам номер телефона. Наберите номер, скажите
единственную фразу: "Заболел отец, приезжайте, доктор". Запомните? Впрочем, память у вас отменная. Итак,
согласны?
- Еще одно условие, пан Коблиц. У меня есть невеста. Я ее не брошу. Тем более что она вовлечена в
нашу игру.
- Но ведь, насколько я осведомлен, она там, в Германии?
- Это не должно стать препятствием. Или вы принимаете в расчет нас обоих, или никого.
- Ну, что ж, - сверкнул образцово-показательными зубами Коблиц. - Разведке приходится
финансировать даже любовь. Если эта самая штука существует.
- Вам просто не повезло, пан Коблиц, - улыбнулся Ян. - Вы принимаете мое условие?
- Принимаю.
Коблиц оглядел помещение, видимо, не нашел ничего, вызывающего беспокойство, достал из
внутреннего кармана несколько фотографий. Фотографии были одинакового размера. Коблиц разложил их
веером на ладони таким образом, чтобы они были видны Яну.
- Быстренько взгляните, нет ли здесь вашего приятеля из милой французской службы?..
"Ага, - подумал Ян, - он ничего не пропустил мимо ушей. И отношения между двумя службами не
такие уж безоблачные, если он интересуется личностью французского коллеги".
- Мы должны быть осторожны. Можно нарваться на двойника, - пояснил Коблиц. - Так что скажете,
пан Янек?
Ян сразу узнал француза.
- Третья справа.
Коблиц кивнул головой в знак благодарности, спрятал фотографии, поднял рюмку:
- На сегодня все. Ваше здоровье, пан Крункель.
Из кафе вышли вместе. На углу, перед гостиницей "Европейская", расстались. Ян медленно, наслаждаясь
умиротворенностью осеннего дня, брел домой. Мессы уже кончились, улицы заполнились людьми. Звучные
детские голоса сливались с оживленным щебетанием птиц. Не верилось, что на свете существует война.
Неужели завтра она может превратить удивительные каменные строения в груды развалин, обуглить деревья,
заставить замолчать детишек?..
Все вокруг казалось устоявшимся, прочным, незыблемым. Величественные костелы, остро уходящие в
небо; массивные, основательные громады домов, гостиниц, магазинов; и даже маленькие чашечки кофе со