"…В 23 часа 15минут у подъезда дома… с колото-резаными повреждениями в области легкого, печени, желчного пузыря и сердца… подобран…"
- Располосовали здорово!.. - поразился Егерь.
"…гр-н Республики… Али Шариф, 52лет, дипломатическая карточка… Сотрудник посольства… Русским языком не владеет… Направлен в Институт Склифосовского…"
Игумнова вдруг осенило: "Это же Хабиби! Продолжение той же драмы… Друг Голубоглазого. Потом Лейтенант. Теперь оптовик!"
- Надо срочно искать таксиста. Если он среди живых…
Игумнов достал спичечный коробок томской фабрики с выведенными на нем номерами, положил перед Егерем.
- Поручи найти это такси. 71-31! Фамилия водителя - Карпухин. Пусть передадут дежурному по городу…
Он еще раз проглядел все ориентировки - Пай-Пая среди убитых не было. В джинсовом костюме упомянут был только один человек - тот, кого проводник впустил в вагон в парке отстоя.
- Это он!
Егерь тоже перечитал ориентировку об убийстве иностранца.
- Доложить начальнику отдела? - дежурный показал в сторону кабинета.
- С кем там он?
- С проводником. И еще из управления люди. Похоже, замешан Голубоглазый, он помогал перегружать коробки с платками…
- Доложишь, когда я уеду. Машина есть?
- Только отпусти сразу!
В Склифе было шумно и суетно. Посольство страны, которую в Москве представлял погибший, действовало оперативно. Спешное вскрытие было уже закончено. Медики констатировали четыре ножевых ранения, из которых по меньшей мере два были смертельны. Прямо из Склифа семья и сослуживцы покойного должны были перевезти тело погибшего в Шереметьево, чтобы транспортировать на Ближний Восток и как можно скорее предать земле. Следователи торопились: допрашивали жену убитого, нескольких его близких друзей - в основном слушателей военных академий, также приехавших в Склиф. Офицеры же выступали и в качестве переводчиков. Игумнову повезло: один из следователей прокуратуры вышел с сигаретой на лестницу. Игумнов узнал его: он входил в следственно-оперативную группу, расследовавшую дело таксистов-убийц, ночных охотников за одинокими женщинами в аэропортах. Дело это - в котором все жертвы были мертвы - оказалось трудным орешком. Поговорили коротко, рядом с заплеванной кафельной урной.
- Жена убитого Али Шарифа что-нибудь говорит?
- Ничего не знает. Восточная жена. Муж - глава семьи! - Следователь несколько раз глубоко затянулся. - "Хозяин приехал…", "Хозяин поел питу…", "Хозяин вышел пройтись…", "Знакомых среди жителей Москвы не имел…"
- А что другие?
- То же. Впечатление такое, что всем им в посольстве дали команду молчать… "Ничего не знаем", "Своими планами ни с кем не делился…"
- Кто его обнаружил?
- Старший сын.
- Кого-нибудь видел?
- Кто-то уходил под арку в конце двора… Но кто, что?!.
- А что медики?
- В момент нанесения повреждений погибший был обращен лицом к нападавшему…
- Зацеп какой-то есть?
Следователь пожал плечами.
- Семья твердит о том, что он не говорил по-русски. А тут сосед дал показания: "Али позвонил какой-то человек. Говорили по-русски. Я ничего не понял…"
- Уточняли?
- Никто не разрешит! Тут сейчас все быстро сворачивается… Их разведка. Наша разведка. Высокая Политика!
- Когда был этот звонок? Сегодня?
- Так бывало не раз. Соседу я верю: русским убитый наверняка владел.
- У погибшего дипломатическая неприкосновенность?
- Нет. Привилегии и иммунитет в объеме, предусмотренном для административно-технических сотрудников.
- Кем же он работал?
- Шифровальщик…
"Убийцу не найдут… Ни той, ни другой стороне неинтересно копаться в чужом грязном белье!"
Следователь затушил сигарету - ему надо было бежать.
- Звонил тут один шутник… - Он бросил окурок в урну - не попал, с пола потянуло дымком. - Убитый будто бы держал связь со спекулянтами импортными платками и московскими уголовными группировками!
- А почему "шутник"?
- Назвался главой частной сыскной конторы! Не хочет быть обвиненным в недоносительстве…
- Совершенно точная информация!
- И за это партнеры будто бы с ним рассчитались! Представляете: шифровальщик, он же уголовник…
- Думаю, так оно и есть.
Игумнов бросил сигарету, простился. Он знал, что ему сейчас следует еще сделать.
Генерал Скубилин поднялся из-за стола, закрыл сейф. Пора было ехать. Замминистра Жернаков не тревожил уже больше часа - отошел ко сну. Телефон прозвенел негромко. "Внутренний…" В такой час позвонить могли только из гаража и снизу - с вахты. Скубилин снял трубку.
- Товарищ генерал… - Звонивший не извинился за поздний звонок. - Это Игумнов. С Павелецкого. Я тут в управлении. У меня дело. Могу зайти?
Скубилин помедлил. Звонок был дерзкий.
"Завтра любой, постовой начнет звонить! У него, видишь ли, дело! Это - как если бы я в ночное время напрямую звонил министру!"
Был самый момент одернуть, но любопытство пересилило.
- Ну что ж! Заходи, Игумнов, коль до завтра не ждется… - Он не скрыл сарказма.
Здание было пустынным. Игумнов, шагая через ступени, поднялся по лестнице. Свет в коридоре был выключен, только в приемной горел свет. Дверь была полуоткрыта. Там было тоже пусто. Вход в генеральский кабинет - похожий на шифоньер - не охранялся. Игумнов отворил первую дверцу, постучал и сразу толкнул вторую. Прямо напротив - в конце кабинета - сидел начальник управления: огромный, с гренадерскими широченными плечами, тяжелой большой головой индийского божества.
- Здравия желаю, товарищ генерал.
Скубилин молча кивнул, показал Игумнову на стул сбоку, у приставного стола; желание наказать наглеца, пока тот поднимался по лестнице, еще больше возросло. Их отношения были испорчены еще раньше - во время дела Гийо, арестованного директора вокзального ресторана.
- Слушаю тебя, капитан. Говори.
Игумнов коротко пересказал обстоятельства убийства в вагоне Москва - Бухара.
- …Перед убийством в вагон попросился парень в джинсовом костюме. Он помогал носить коробки с платками. После убийства - сразу исчез.
- Знаю не хуже тебя! Еще что?
- Это Пай-Пай. Поездной вор. К нам обратилась пожилая женщина, он совершил у нее в поезде кражу денег…
- Кража зарегистрирована?
- Нет.
- И ты говоришь об этом мне! Начальнику управления! Приказ министра знаешь, что тебе положено за это?
- Этот вор совершил также кражу у Больших Боссов… Вы о ней знаете!
- Ты о чем это?
Игумнов отбросил дипломатию:
- Мне нужны списки пассажиров!
Скубилин сразу сообразил, о чем речь.
- Списки пассажиров?
- Поезда Новосибирск - Москва. Вы лично их получили! - Игумнов не дал ему времени отказаться, иначе Скубилину пришлось бы признать, что он не только злоупотребил положением, но и солгал подчиненному. - Убийца ехал в десятом…
- Так…
Следовало признать: Скубилин - если требовали обстоятельства - умел и быстро перестраиваться. Борьба за существование в Системе научила многому.
- Объяснись, капитан…
Игумнов бросил на стол свой козырной туз.
- После убийства в вагоне Москва - Бухара во дворе своего дома зарезан иностранный дипломат… Шифровальщик посольства. Али Шариф. Иначе - Хабиби…
- И что?
- А то, что МУР или КГБ обратят внимание на то, что оба убитых связаны со спекуляцией импортными платками… Проводник вагона по приметам узнал Голубоглазого…
Скубилин был само внимание.
- С каким поездом ехал из Новосибирска Голубоглазый - известно! МУР или КГБ возьмут за хобот бригадира поезда Новосибирск - Москва, и он с ходу выложит про списки пассажиров, про то, кому он передал. Ну и остальное. Про кражу у большого начальства…
- Ничего я не знаю…
Скубилин все понял. Он поднял со стола одиноко лежащую скрепку, подержал, бросил на сукно стола.
- Какой тебе нужен вагон?
- Десятый, купейный.
Начальник управления открыл сейф. Списки находились в тонкой прозрачной папке. Скубилин вытащил нужные страницы, перенес на стол.
- Который тут?
- Восемнадцатое место…
Игумнов скользнул глазами по тетрадной - в клетку - странице. Этимология клички Пай-Пая лежала на поверхности: "Пай-кин… Па-вел… "Пай-Па…" Хорошевское шоссе… дом… корпус… квартира…"
Подполковник Омельчук не успокоился, пока из Шанги не вернулся назад в Шарью, в линейное отделение милиции, не убедился в том, что Созинов, а значит, и документы Больших Боссов на месте. Перед поездом сидели в вокзальном ресторане, уютном, с высоким, не по нынешним временам, потолком; с выходами на три стороны - в зал для транзитных, на перрон и на площадь; за стеной дежурного по линейной милиции. Виталька, старший опер, действовал абсолютно бескорыстно, в традиции здешних мест. Как ни спешили, успел положить в кейс к Омельчуку картовников и шанежек, и даже бутылку "Российской". Проследил, чтобы по дороге заскочили в гостиницу - за плащом. Акт министерской проверки был подписан тут же, за столиком. Омельчук лишь мельком взглянул в него: "Все по форме! Перечень копеечных придирок… Мелкие - от одного до трех дней - нарушения сроков рассмотрения заявлений, задержки с уведомлениями о принятых по ним решениях… Все как везде!"
Начальник линейного отделения Пал Михалыч был опытный служака - знал, что требуется!
"Бесцветный акт! Но вот то, без чего не обходится ни одна проверка такого уровня, отсутствует - нет фактов укрытия от регистрации заявлений о преступлениях! Не обнаружены!"
Тут и дураку ясно: при желании Омельчук мог накопать их сколько угодно - достаточно было обратиться к медицине: сколько доставлено избитых, с сотрясением головного мозга, с ножевыми ранениями… А потом сопоставить с журналом возбужденных уголовных дел! Ноль целых ноль десятых!
- Все хорошо… Поздравляю!
Омельчук подписал акт, тут же забыл о нем.
- Разрешите ваше перевозочное требование, товарищ подполковник, - попросил помощник дежурного.
- Ах, да! И командировочное отметить.
- Сейчас сделаем!
Помощник вернулся уже через несколько минут.
- Ваш билет! Вот командировочное… С Пал Михалычем вместе, в одном купе. Две нижние полки… С бригадиром поезда договоримся: ночью к вам никого не подселят! Отдыхайте!
Вскоре появился и сам начальник - в светлом костюме, в шляпе. Дежурный сержант принес и поставил коричневый мягкий чемодан производства ЧССР - с двумя ремнями, распадающийся на две половинки-горбушки.
"Интересно, где он повезет документы? - Омельчук задумался. - При себе? Вряд ли! Скорее, в чемодане… Это будет посложнее!"
Встретились как друзья. Созинов заказал бутылку красного. Перед тем как разлить, обернулся к старшему оперу:
- Ты бы зашел к ребятам в дежурку, Виталий… Может, им чего нужно помочь? - Было неудобно выпивать с подчиненным публично. В Шарье обоих хорошо знали.
- Понял, Пал Михалыч… - Старший опер улыбнулся снисходительно, подмигнул проверяющему: "Я же говорил!"
Пошел к дверям.
- Хороший парень, - Омельчук посмотрел вслед.
- Все хорошие, когда бы не пили! А так - только за ними глаз да глаз!
За столом открылись интересные подробности:
- Я почему в Подмосковье еду… - заметил начальник отделения. - У меня теща в Ступине! Под Москвой. Седьмой десяток… Они - там, мы - здесь.
Омельчук сразу намотал на ус.
- А насчет перевода не думал? В Кашире, как мне известно, начальник на пенсию собирался. Это рядом со Ступином!
- Мало ли!.. Никто меня не знает на Московской дороге.
- Из Москвы ехать туда кандидатов не густо! А тут опытный готовый начальник… Хочешь, сосватаю?
- Конечно!
Игумнов терпеть не мог медленно тянуться навстречу неминуемой опасности. Ехали быстро. Улицы казались пустынными, еще не появились дворники. С Садового кольца в центре ушли на Ленинградку. Небо покрылось рябью, на манер пятнистого армейского камуфляжа. К утру рябь должна была медленно обесцветиться, становясь однотонной. Впереди показался стадион Юных пионеров. Чтобы свернуть влево, шофер сделал правый поворот - под путепровод. Ехать оставалось недолго. Игумнов знал здешние места. Тут, на Беговой, в огромном, довоенной постройки доме росла нынешняя его жена. Отсюда она ходила в школу… Рядом библиотека Бориса Горбатова, зловещая клиника… "Жизненный круг", - заметила бы жена.
Вокруг стояли такие же добротные здания.
- Смотри! - ехавший на заднем сиденье зоркий Карпец ткнул в стекло. Молоденькая стройная женщина на балконе делала махи ног в стороны у упора. Перед задержанием это было слишком сильное зрелище. Скубилин не перенес операцию на дневные часы.
"Только сразу! Сейчас! С шумом, с выстрелами. С пакетами спецсредств "Черемуха". Со спускающейся на веревках с крыши группой захвата, сигающей на балкон… С напрягом…"
Игумнов знал, что так будет.
"Иначе это была бы полиция совершенно другой страны!"
Состав группы захвата определили быстро.
Кроме Игумнова - старшего ("Скорее свернет себе шею!.."), Цуканова и Карпеца, генерал включил еще спортсменов из милицейского батальона, каратистов и снайпера. Почти одновременно начался вызов бойцов с квартир. Не дождавшись группы, Игумнов с Цукановым и Карпецом выехали первыми, Качана с ними не было - старшего опера оставили в дежурке разбираться с доставленными. Генерал тоже уехал - к себе, на Пролетарку.
Ночь заканчивалась.
С Беговой повернули на Хорошевское шоссе. Впереди снова мелькнуло золото храма на Ваганьковском кладбище - Игумнов уже побывал тут, когда наведывался вместе с Баклановым в отдел разборов ГАИ…
Тревожное предчувствие рассвета подступило внезапно, так же, как вдруг обнаружилось, что пятнистая рябь армейского камуфляжа в ночном небе редеет и обесцвечивается. Игумнов поймал в зеркале заднего вида одутловатое нездоровое лицо Цуканова - зам собирался что-то сказать.
- Я проверил Наташу Юрьеву…
На новом этапе колдун, его успех среди мифоманов фонда "В защиту интеллектуальной собственности" в чекистском клубе - все стало неважным, недостоверным; ушло на задний план.
- И как?
- По Москве и Московской области в этом возрасте всего две девицы. Я позвонил обеим. Обе никуда не ходили. На концерте не были… Возможно?
- Да. Спасибо.
Так и должно было оказаться. "Дальше фокусов они не идут! Поэтому их и нет с нами, когда речь идет о серьезном…"
Доктор оккультных наук попался с поличным оттого, что пытался обмануть полицейского. Существовал только один способ проникнуть в чужую тайну, прочесть мысли другого человека - расследование! Им пользовались все разыскники.
"Столетний путь криминалистики…" К сожалению, дорога эта заканчивалась для разыскника рискованным действом - задержанием. Оно предстояло и им уже через несколько минут.
Цуканов продолжал разговор на отвлеченную тему:
- Интересно: примет старуху Розенбаум племянник? Как думаешь? - Он положил подбородок на спинку сиденья впереди. - Она теперь без дома, без денег…
Об этом стоило поразмышлять.
- Мы не знаем, что он за человек…
Только об одном не следовало думать - о том, что каждый раз перед тем, как брать вооруженного преступника, постоянно вторгалось в сознание: "Почему нельзя было обойтись Хаосом и Тьмой, покрывавшими Бездну? Светом, Землей и Огнем, Водой и Воздухом? Зачем было создавать миллиарды живых существ - с памятью, с детскими мечтами, прочитанными книгами, с надеждами и любовью, - чтобы потом убить каждого в положенный ему срок?!"
Игумнов подтянул кобуру.
"Кто объяснит безумный этот мазохизм Природы?"
Они уже свернули с Беговой.
- Хорошевка… Ходынка, по-старому… Вон тот дом! - Карпец улыбнулся суетливой, обманной улыбкой.
Доставление голой девицы, обыск в парткоме, драка в "Цветах Галиции" уже стали прошлыми событиями его жизни - пестрой, в каждую следующую минуту полной нового и яркого.
Выкрашенная в голубой цвет семнадцатиэтажная башня впереди - с рядами балконов, в окружающем внизу безлюдье - приближалась, как многопалубный корабль.
"Оставленное командой дрейфующее в предрассветных сумерках судно…"
Шофер пошел на разворот.
- К домам не подъезжай! - остановил Игумнов. - Подойдем пешком…
Водитель притормозил.
"Скажет и сейчас: "Вас ждать?"
Шофер ни о чем не спросил.
Сзади послышался шорох шин. Их догоняла патрульная машина ГАИ.
"Бакланов!"
Пятнистая рябь на небе исчезала. Быстро светлело. На тротуаре появились первые прохожие.
- Цуканов остается тут, ждет группу… Карпец, со мной!
Пай-Пай проснулся сразу и окончательно. Как с ним это не раз бывало. Кто-то, имеющий власть, будто приказал коротко: "Вставай!"
Он поднял голову. В комнате было тихо, ветер с балкона играл шторой. Пай-Пай сунул руку под подушку. Там лежал тяжелый американский "кольт". Вор обычно не носил его при себе. Но сейчас случай был особый. Он быстро оделся, сунул револьвер в карман. Осторожно выскользнул в общий - на четыре квартиры - коридор. Впереди была еще дверь - с матовым стеклом посредине, с металлической решеткой, с замком. Дальше шла лестничная площадка с лифтами и мусоропроводом, с черной лестницей. Там было тихо. Внезапно Пай-Пай услышал тонкий короткий звонок. Его-то он и почувствовал сквозь сон. Кто-то звонил с лестничной площадки в дальнюю от Пай-Пая квартиру.
"Чтобы у меня не было слышно!"
Звонивший не знал, что в квартире, где трещал звонок, проживает глухой старик, инвалид. Осторожно, чтобы его не увидели, Пай-Пай заглянул за стекло. На площадке, прижавшись к стенам, стояли двое. Еще двое виднелись в проеме черной лестницы.
"За мной!.."
На этот счет он не обольщался. "Звонить глухому! На рассвете!" В этом была их ошибка.
Утренний визит ментов не вверг Пай-Пая в панику. Задержания, кражи, разборки и погони составляли общую цепь, именуемую жизнью вора. Вместе с застольями, женщинами, отсидками и допросами. Он вернулся в квартиру, запер дверь, осторожно прошел на балкон. Квартира находилась на восьмом этаже.
"Спускать с крыши - у них веревок не хватит, а соседей будить не будут! Закон!" Он знал все ментовские трюки.
Никого не было ни внизу, ни на соседних балконах, ни в доме напротив - старой пятиэтажной хрущобе.
"Отлично…"