И когда Макс прибыл и немедленно потребовал себе кофе, который и получил, Грязнов-младший объяснил компьютерщику, какая государственной важности задача ложится на его плечи. Мягкие, покатые, но широкие. Макс взбодрился, как першерон перед соревнованием. Ему предстояло войти в компьютерные сети Останкинского телекомплекса, а также Минюста, МВД и еще доброго десятка государственных и частных структур, чтобы в конце концов получить доступ к информации о частном охранно-розыскном предприятии "Палаш", зарегистрированном по конкретному адресу. Разумеется, честной игрой столь глубокую разведку не назовешь, но ведь нет и иных, легальных способов выяснить всю подноготную организации, в которой свили себе гнездо криминальные элементы под официальной "крышей".
У Макса впереди была целая ночь и роскошная голландская кофеварка, которая время от времени снабжала его очередной порцией стимулятора. За успех операции Денис мог не беспокоиться и, оставив сотрудника наедине с компьютером, спокойно уехал домой.
А когда он вернулся утром в офис - тщательно выбритый и пахнущий изысканным одеколоном, косматый и бородатый "робинзон" небрежно подвинул ему по столу несколько страничек компьютерной распечатки. Это были сведения о "Палаше", которые Макс сумел-таки раскопать в паутине тесно переплетающихся интересов нынешних вершителей судеб Отечества: регистрационный номер, фамилии учредителей, список сотрудников - как имеющих место быть, так и выбывших по разным причинам, и многое другое, включая сведения об официальной зарплате сотрудников агентства.
Оказалось, что господин Западинский, чью особу "палаши" охраняли как зеницу ока, подобно многим другим современным олигархам, любил вести счет деньгам и предпочитал собственный карман, даже ради личных нужд, не опустошать. Да, наверное, это и справедливо: если его жизнь принадлежит по большому счету государству, пусть оно, это государство - в лице соучредителей телеканала "ТВ-Русь" - и заботится об охране Виталия Борисовича. Это было очень удачно, что в выплатных ведомостях бухгалтерии фигурировали лица, обозначенные и в списках сотрудников "Палаша". Причем со всеми их паспортными данными и прочими сведениями. Таким образом, скупость Западинского сыграла на руку бродяге Максу.
На лице флегматичного Макса не было заметно признаков усталости. Вероятно, бродяжничество вообще, как вид или форма существования, имеет сугубо индивидуальные жизненные параметры и не подчиняется общепринятым законам нормальных людей. Макс был из разряда этих одиночек и в своем мире чувствовал себя и царем и богом. Довольный проведенным поиском, он спросил только:
- Куда еще слазить, шеф?
И шеф ответил, что можно отдыхать. А сам тут же перезвонил "дядь Славе" и сообщил, что поставленная задача выполнена, и спросил, не нужна ли еще какая помощь. После чего предложил кинуть полученные данные на факс. Но Грязнов-старший, при всем его глубоком уважении к новейшим достижениям науки, в глубине души оставался скептиком и консерватором и сказал, что немедленно подошлет своего курьера. Что и сделал.
И пока шло обсуждение деталей широкой операции в его кабинете, прибыли данные, стоившие кому-то просто одной бессонной ночи, а кому и целой жизни…
Сделав короткий перерыв, Грязнов с Турецким немедленно углубились в изучение новых материалов. И оба, вероятно, подумали об одном и том же, потому что переглянулись со скептическими усмешками и осуждающе покачали головами. Да, все-таки примитивные типы - эти олигархи, мать их растуды…
Денис прислал, конечно, уникальный материал. Исходя из этих данных можно было одновременно и порознь допросить сразу добрый десяток охранников Западинского, выяснить, кто в момент появления Матюшкина находился в ресторане, и таким образом поднести себе на блюдечке имя киллера. Иначе говоря, того, кто выходил из ресторана последним через подземный переход на Арбате. Наверняка никто из охранников не увидит здесь подвоха и, стараясь обезопасить в первую очередь именно себя, невольно подставит убийцу. Сравнить все показания и сделать соответствующий вывод - уже дело техники. "Словом, молодец, Дениска, будешь особо отмечен!" Как - это другой вопрос. В конце концов, не всякая благодарность исчисляется исключительно в цифрах. Есть же и моральные аспекты!
Грязнов давно уже был в долгу у племянника, но ничуть по этому поводу не беспокоился: подаренная Денису "Глория" стоила много большего.
Чтобы не расхолаживать сотрудников и не дать им возможности разбрестись, а потом не бегать собирать для продолжения, Грязнов разрешил тем, кто желает, покурить, а с Турецким они удалились для ознакомления с Денискиными страничками и обсуждения их между собой в небольшую комнатку отдыха начальника МУРа. Здесь же, когда они уже приняли единое решение, и застал Вячеслава Ивановича телефонный звонок. Заглянул Злотников и сказал, что там - он указал себе за спину - генерала срочно просит ответственный дежурный по ГУВД.
- На, - сказал Грязнов, поднимаясь и отдавая листки Турецкому. - Пойду узнаю, что за спешка.
Но, выслушав короткое сообщение дежурного, он сразу словно напрягся, коротко сказал в трубку:
- Еду!
Увидев настороженные глаза сотрудников, добавил:
- В принципе главное мы решили. Каждый знает свою задачу. Я ненадолго отъеду, всем быть готовыми выезжать по моей команде. Женя, скажи Турецкому, что я жду его внизу, в машине, и - за мной. Подробности по дороге. - И быстро покинул кабинет.
Анатолий Иванович в сопровождении двух джипов - спереди и сзади - привез Елену на Кутузовский проспект. Три машины въехали во двор и подрулили к самому подъезду. Перед тем как выпустить шефа с девицей наружу, Лаврухин послал в квартиру двоих охранников, чтобы те проверили, все ли там в порядке. Нет ли ловушек, лишних людей и так далее. И только когда один из них спустился и доложил, что все тихо, открыл дверь салона "мерседеса". Окруженные со всех сторон плотными фигурами облаченных в пуленепробиваемые жилеты телохранителей, они вошли в подъезд и стали подниматься по лестнице. Лифтами Плешаков вообще предпочитал не пользоваться, разве что в исключительных случаях или если нужный этаж был действительно высоко.
Лаврухин принял у Елены ключи, небрежно сорвал с двери бумажную полоску с печатями РЭУ, заметив ей, что вопрос этот не стоит обсуждения, и открыл так называемые секретные замки. Конечно, ничего секретного в них не было, если убийцы свободно проникли сюда и совершили свое черное дело.
Жизнь есть жизнь, а что произошло, того не изменить. Поэтому никаких особых угрызений или желания быть помягче с дочерью погибшего так нелепо, а главным образом, по причине собственного упрямства Олега Скляра Николай Лаврухин не испытывал. Добавил лишь, что, по его мнению, замки эти вообще никуда не годятся, и посоветовал поскорее сменить их, а если нужна помощь, нет проблем. Елена кивнула, испытывая неприятную тяжесть в ногах. Впрочем, возможно, это от длительного "отдыха".
Квартира пахла чем-то незнакомым и неприятным. Но внешне в ней ничего не изменилось - все оставалось на своих местах, хотя имело вид холодный и словно бы нежилой.
- Все проверить и проветрить, - негромко распорядился Плешаков. - А мы давайте подождем немного здесь, - сказал Елене. - Присядьте, - и подвинул ей стул.
Люди передвигались молча, тщательно все осматривая и подсвечивая себе в неудобных местах фонариками.
- Коля, - некоторое время спустя позвал Плешаков. - Не забудь проверить на предмет "клопов".
- Господи! - испуганно вздохнула Елена, вызвав улыбки присутствующих. - Мне только этой гадости не хватало!
- Не волнуйтесь, - продолжил Плешаков, - "клопами" или еще "жучками", на языке спецслужб называются различные устройства для снятия звуковой информации. Вот, к примеру, мы с вами тут разговариваем, а где-нибудь на Лубянке или в каком другом месте весь наш треп записывается. А потом исследуется. Вы ж небось не раз читали об этом?
- Читала, конечно, и в ящике видела, в телевизоре, но никогда не думала, что может коснуться и меня.
- Есть многое на свете, друг Горацио… - вздохнул Плешаков.
Подошел Лаврухин и протянул на ладони маленькую черную фишку с двумя торчащими рожками проводков.
- Где взял? - спросил Плешаков.
- В спальне у мадам. В настольной лампе. Наверное, полагают, что все важнейшие тайны выбалтываются в кровати? Дюма начитались, остряки….
- А с автономным питанием ничего нет?
- Не обнаружили. Это единственный.
- Я попрошу вас, Елена Олеговна, вместе со мной пройти сейчас по всем комнатам и посмотреть, есть ли какие изменения в квартире. Ну, что мебель двигали, это понятно, тут оперативно-следственная бригада работала, а так, вообще? Может, пропало что-то заметнее? И заодно давайте решим, где будет находиться ваша охрана. Сами вы двери не открывайте, этим будут они заниматься. Потом, в магазин там сходить, принести чего - тоже. Дежурить какое-то время будут попарно. А к телефону мы добавим параллельную трубку - на случай угроз там или чего-то подобного.
- Да кому я нужна!
- Не надо. Горький опыт вашего отца… хотя для него это уже никакой не опыт. Но только дурак, запомните, учится на собственных ошибках. Это я - вообще, не конкретизируя. Кстати, подумайте и назовите вашу сумму компенсации. Сейчас я вам оставлю пару штук - на мелкие расходы, ребята сходят поменяют. А вы мне потом позвоните, завтра, скажем. Буду рад слышать ваш голос. - И, обернувшись к своим, крикнул: - Все, ребята, закончили! Коля, распорядись об очередности смен.
Поцеловав Елене кончики пальцев, он откланялся и ушел, пропустив вперед двоих охранников. Лаврухин замыкал шествие по лестнице.
- Как вас зовут, молодые люди? - спросила Елена у двоих оставшихся спортивных парней.
- Я Лева, - сказал один, - а он - Леша. Запомнить легко: Лева и Леша. Перепутаете, мы не обидимся.
- Ну вот что, Лева и Леша, - сказала она уже решительно. - Я готова предоставить вам полную свободу. В том смысле, что можете быть свободны и употребить время по собственному усмотрению. А мне здесь никакая личная охрана не нужна.
- Извините, Лена, - возразил Лева, - это - наша работа. Если вы хотите, чтобы нас немедленно уволили, то… Но вы сами понимаете, зарплата, выходные пособия… набегает!
- Этого вам будет достаточно? - показала она на пачку долларов, лежащую на телефонном столике в прихожей.
- Да вы что! - улыбнулись оба. - Это наша дневная зарплата.
- Не хило, - с иронией заметила она. - Вот бы мне такую работу!
- Можем посодействовать. Только надо долго учиться.
- Ну тогда давайте попробуем, - вздохнула она, - попить чаю.
Чаепитие оказалось недолгим, потому что время было уже позднее, и Елену потянуло в сон, мало, видать, спала в неволе. Ребятам она предложила устроиться в кабинете отца, где тот и спал постоянно. Там был удобный диван, а с антресолей достали раскладушку и толстый спальник, которым пользуются обычно туристы в приполярных местах. В юности отец любил "скатываться" по северным рекам, мода была такая.
От аппарата, стоящего у Елены на тумбочке у кровати, ребята протянули к себе отводную трубку. Для контроля.
Неожиданный звонок раздался в третьем часу утра.
Елена не сразу поняла, что это - телефон. Включила ночник, взяла трубку. Услышала знакомый голос, но сейчас он был лишен обычной своей бархатистости.
- Ты где была, твою мать?
Лева, мигом подхвативший параллельную трубку, лишь удивленно покачал головой.
- А тебе какое до меня дело? - с вызовом ответила Елена.
- Что-то я не понял, - с нажимом сказал Западинский, - ты еще не проснулась? Не поняла, с кем разговариваешь?
- Ты, вероятно, как всегда, пьян и демонстрируешь свое обычное скотство. Такие собеседники мне не нужны. Особенно в ночное время.
- Ишь как мы заговорили! Ты что такая вдруг храбрая? А-а, - догадался Западинский, - ты наверняка не одна. И где он, твой хранитель, в постели у тебя или уже подмывается?
- Скотина, - спокойно ответила Елена. - Больше никогда мне не звони.
- Нет, минуточку! - почти зарычал, как будто с пьяным упорством, Западинский. - Ты есть обыкновенная служащая сучка! И по закону…
- Нет закона, по которому я должна служить у убийцы моего отца.
- Ах вон как? Знакомые интонации! Идиотка. Ты всегда была абсолютной дурой, на которую каждый уличный кобель мог оказать свое влияние! На кой хрен мне твой папаша! Кому он вообще был нужен, если честно, кроме меня?! Кто вообще вас всех кормит?! Тебе этот сукин сын нашептал всякой херни, а ты, идиотка, уши и развесила! Он! Он - убийца твоего отца! А теперь следы заметает… Но, клянусь, это у него не получится! Он мне за все ответит! И за Олега - тоже! А ты, раз уж влипла в такую позорную историю, лучше помалкивай, не вякай, а садись и пиши заявление, что тебя похитили, пытали там, драли как поганую кошку, словом, ври, что хочешь, но чтоб с утра твое заявление было у меня на столе. Иначе я не уверен, что завтра же у тебя будет чего пожрать в доме. Мне надоело кормить дармоедов, запомни!
- Насколько мне известно, дармоеда и убийцу кормит мой братец, - спокойно ответила Елена, хотя внутри у нее бушевал пожар. Она-то ведь знала, что разговор слушают в соседней комнате. И поэтому разрешить в подобном тоне с собой разговаривать - нет, это было выше ее сил и возможностей. Непонятно, что случилось с Виталием. Он никогда не позволял себе вообще разговаривать в ее присутствии с людьми в таком тоне. Значит, действительно его приперли. Прав, выходит, Анатолий, который еще там, у себя на даче, предупреждал о подобном возможном варианте. Как в воду глядел!
Последняя фраза Елены, похоже, напрочь сбила с ног самовлюбленного хахаля, каковым Западинский иной раз представлялся ей. Воцарилось минутное молчание, а потом на ее голову обрушился в буквальном смысле площадной мат, из потока которого она смогла вычленить несколько хотя бы удобопроизносимых фраз. И касались они ее ближайшего мерзкого будущего, а также будущего ее нового благодетеля. Не желая выслушивать эту откровенную гадость, Елена швырнула трубку на аппарат.
Но он тут же взорвался новым настойчивым звонком. Она сняла трубку и тут же отшатнулась от нового потока матерщины.
Больше она трубку не поднимала, хотя звонки с перерывами продолжались. Вероятно, пьяный Западинский и в самом деле решил доконать ее.
Неожиданно в ее спальню, постучав предварительно, вошел Лева. Он подошел к тумбочке, дождался серии новых звонков и поднял трубку. Что он услышал, не имело значения. Видимо дождавшись паузы, во время которой абонент набирал полную грудь воздуха для новой порции грязи, Лева вежливо сказал:
- Ваша блистательная речь, господин Западинский, - Лева вопросительно посмотрел на Елену, и та кивнула, - полностью записана на пленку и будет обязательно вам продемонстрирована в судебном заседании. Вы желаете что-нибудь добавить? Нет? Благодарю, спокойной ночи, Виталий Борисович. До скорой встречи.
И положил трубку. Елена смотрела на него с детским восторгом.
- Вы действительно сумели все записать?
- Если бы! - поморщился Лева. - Не додули. Надо ж было магнитофон подключить. Дело копеечное, а вот не сообразили. Но все равно больше сегодня он вас беспокоить не будет. Спите.
- Вы не знаете, Лева, что означает слово "мочилово"?
- Вон вы о чем! На языке уголовников это значит убить, замочить. Отсюда и "мочилово" - это когда хана всем подряд, без разбору. Беспредел, одним словом. Видите, как ваш аристократ заговорил!
- С чего вы взяли, что он мой? - возмутилась Елена. - Просто он хам и ведет себя со всеми одинаково. Ладно, идите.
- С вашего разрешения, Лена, я должен позвонить.
- Звоните, кто вам мешает. Самое время. - Она широко зевнула и погасила ночник.
Охранник, забрав с собой аппарат, вышел и аккуратно прикрыл за собой дверь…
Плешаков ехал на Шаболовку в скверном состоянии духа. Во-первых, сказалась почти бессонная ночь, а во-вторых, неприятно подействовало известие о ночном звонке Западинского. Ну, все эти его угрозы и прочее - херня собачья, уверял себя Анатолий Иванович, но сам же и не верил внутренним уговорам, потому что знал также, что озверевший фраер бывает страшнее бешеной собаки. И еще портило настроение сознание того, что сам он - вольно или невольно - оказывается будто бы под колпаком у этого мерзавца. Иначе и не скажешь. Словно тот повсюду рассовал свои глаза и уши, и никуда от них не скрыться. "Мочилово" он, видишь ли, пообещал всем устроить! Ну-ну! И Анатолий Иванович приказал Лаврухину по всем направлениям деятельности принять дополнительные меры безопасности.
Ему понравилась реакция девочки, пославшей, как было доложено, своего покровителя по широко известному адресу. Это - очень хорошо, надо будет поторопить ее решение о переходе на работу в Ти-ви-си - отличная оплеуха этому сукиному сыну. Для начала. То ли еще будет!
Ехавший в переднем джипе Лаврухин передал водителю "мерседеса" об изменении обычного маршрута. Это он решил теперь постоянно делать в целях безопасности. Мало ли какому дураку придет в голову мысль выстроить на пути следования трех машин баррикаду и усадить за ней снайперов! Или неожиданный ремонт дороги затеять. Это все известные финты. Поэтому враг и не должен знать, каким путем движется Плешаков со своей охраной.
Машины прошли почти без остановки площадь Гагарина и теперь мчались к центру, к Калужской.
- Поворачиваем на академика Петровского, - скомандовал Николай.
Затем вскоре последовала новая команда:
- Идем по Донской.
Через короткое время машины выкатились на Шаболовку, вот уже и телестудия впереди, в двух шагах. И здесь случилась минутная заминка. Возле трамвайной остановки то ли две машины не поделили проезжей части, то ли задели пешехода, но транспорт, естественно, замедлял ход. А между движущимися черепашьими шагами машинами в обе стороны перебегал народ.
Сидевший на переднем сиденье первого джипа Лаврухин был предельно собран и вертел головой, как летчик-истребитель, на триста шестьдесят градусов. Краем глаза он заметил бегущего навстречу автомобильному потоку по самому краю тротуара невысокого, даже можно сказать, щупленького спортсмена в сером тренировочном костюме и такой же шапочке.
Николай не понял, что его привлекло в облике спортсмена. Ничего ведь особенного, просто весь серый, неприметный. Но ведь спортсмены, наоборот, обожают яркие цвета, всякие полосы и квадраты на куртках, зигзаги и молнии на шароварах. А этот - слишком уж необычный. Странный. И Лаврухин, помимо воли, стал наблюдать за ним. Но никакой агрессивности невзрачный парень не проявлял, на машины не глядел, жертву для себя как бы не высматривал.
Не добегая двух или трех автомобилей, свернул с тротуара и побежал наискосок, минуя трамвайную остановку. Лаврухин ничего и сообразить не успел, как парень миновал его джип и сунулся между задним бампером и радиатором следующего почти вплотную "мерседеса". Лаврухин живо приоткрыл дверь, стал ногой на подножку и обернулся в сторону убегающего парня. Вот он миновал второй джип охраны и начал набирать скорость.
Николай успокоился было, но его мимолетный взгляд скользнул по крыше "мерседеса" и обнаружил сзади, за синей мигалкой, странный плоский предмет. И находился он как раз над тем местом в салоне, где обычно сидел Плешаков.
- Стой! - изо всех сил заорал Лаврухин и, буквально свалившись с подножки, ринулся к "мерседесу"…
Но не успел.