- А вот этого вам делать не следует, - решительно прервал его занятие Грязнов. Крепко взяв Западинского за руку, он почти играючи вынул из его пальцев трубку и отложил в сторону.
- Вы что тут творите?! - завопил Западинский. - Вы мне ответите за насилие! - Он стал демонстративно тереть якобы поврежденную руку.
- Не надо вони, Западинский, - негромко и брезгливо сказал Грязнов, вытирая свои пальцы носовым платком, будто держал в руках какую-то гадость. - А вот за свои поганые поступки отвечать вам придется. И звонить никому не надо, не помогут. Наверху с вами уже решено. Сдают вас, Западинский. Оттого я сам и приехал за вами, это понятно? А сейчас мы выгребем ваш сейф, письменный стол и выкачаем все, что имеется в компьютере. И после этого… - Грязнов с улыбкой посмотрел на Турецкого. - Дальше вам расскажет Александр Борисович, с которым вам была уже предоставлена высокая честь познакомиться. Но вы ни хрена, извините, не поняли и не побежали сдаваться, а продолжили свою гнусную работу…
- Вы мне все ответите! Нет у вас никакой власти! Я требую, чтобы мне дали возможность позвонить на Старую площадь!
Он вдруг вспомнил, что справа, на приставном столике, находится как минимум десяток телефонов, и схватил какую-то трубку. Но Грязнов и тут показал себя. Обойдя стол, он взял широкой ладонью целую связку телефонных проводов и резким движением вырвал их все из розеток. У Западинского даже челюсть отвалилась. Он резко нажал на кнопку вызова секретарши. Никто, естественно, не отвечал. И Западинский устало рухнул обратно в свое вращающееся кресло.
- Вот так-то лучше. - Грязнов опять выглянул в приемную и сказал Карамышеву, который ожидал своего выхода. - Сергей, давай приступай. Ты в компьютерах, я знаю, сечешь. Нам надо все забрать.
Сергей вошел в кабинет, пристроился у компьютера, занимавшего все пространство бокового стола слева от Западинского, и включил его. И пока аппаратура приходила в рабочее состояние, вытащил из ящиков стола несколько коробок с дискетами.
Вошла смертельно перепуганная Ирина в сопровождении двоих молодых людей.
- Вы здесь работаете? - спросил у них Грязнов.
- Нет, они авторы, - ответила за них тихим голосом секретарша.
- Подойдет, - кивнул Грязнов и начал объяснять им, цитируя Уголовно-процессуальный кодекс, чем сейчас здесь будут заниматься.
И началось. Грязнов изымал документы, а Турецкий все наименования вносил в протокол. Они словно бы давили на Западинского психологически. Одно дело, когда тебя какие-нибудь оперы шмонают, им можно и нагрубить, и нахамить, и послать покруче, а с генералами как-то сложно: свою непонятную линию гнут.
Наконец работа в кабинете завершилась. Оставались формальности, которыми занимался Турецкий. Грязнов же, выйдя в приемную, где сидела притихшая, словно мышка, секретарша с большими глазами и всеми прочими, тоже немалыми, достоинствами, и, вздохнув, попросил попить.
Ирина с готовностью порхнула к стеклянному шкафу, достала сразу несколько бутылок разных напитков и взглядом спросила, какую открыть. Грязнов указал на зеленую, на "Тархун". А отпив глоток шипящего приторно-сладкого напитка, выдохнул:
- Прелесть!.. И вы - прелесть, Ирочка… Вот бы да мне такую секретаршу, горы бы свернул!..
- И где вы их… сворачиваете? - Кокетство немедленно проснулось в ней. И как-то очень ловко задвигалось, побежало по всему подбористому и щедрому телу.
- Ох, и не говорите! - притворно вздохнул Грязнов, ероша рыжую свою шевелюру, точнее, ее остатки, скорее создающие впечатление присутствия прически. - Жулье всякое ловлю. МУР - знаете такую организацию?
- Да кто же о нем не слышал! - расцвела девица.
- Ну вот, а я - его грешный начальник.
- Ой, как интересно! - Она продолжала активно цвести. - Но ведь я тут работаю. У Виталия Борисовича… А что ему будет?
Грязнов равнодушно пожал плечами:
- Скорее всего, долго теперь не увидитесь. Так что думайте, прелесть моя. Я вам на память визиточку свою оставлю. Вдруг надумаете? Вот и позвоните, а я буду очень рад вас услышать, увидеть, ну и… как придется. Позвоните? И свой телефончик дайте…
- Я подумаю. - Кокетство так и хлынуло из нее.
"Балда, конечно, но попка!.." - мечтательно сказал сам себе Грязнов, возвращаясь в кабинет.
Все было закончено. Карамышев даже успел запаковать собранные материалы в две большие картонные коробки, которые обнаружил в комнатке для отдыха господина олигарха. Суетливо откланявшись, ушли понятые. Можно было двигать дальше. Но на Западинского напало упрямство. Он категорически отказывался куда-то ехать, а если и мог согласиться, то разве лишь в присутствии собственного адвоката.
Грязнову это надоело.
- Вы сами пойдете или мне вызвать спецназ? Тогда поплететесь, господин хороший, под конвоем и в разобранном виде. Не думаю, что вы хотите предстать перед вашими бывшими сотрудниками и вообще коллегами в таком неприглядном виде. Ну?
- Адвоката!
- А он вам не нужен, - вмешался Турецкий. - Вот предъявим обвинение, тогда и увидитесь с ним. А пока вы можете помешать следствию, находясь на свободе. Понятно объясняю? Давайте, поднимайтесь, у вас еще будет возможность переодеться и собрать все необходимое для переезда в следственный изолятор.
- Я никуда с вами не поеду!
- Вячеслав Иванович, вызывай конвой. Кстати, надо ж и эти ящики транспортировать. Сережа, скажи нашим, они в бухгалтерии, что мы едем на дачу к этому господину. Ты - с нами. Там тоже надо будет вычерпать всю информацию. Заодно и с одним толковым специалистом познакомишься. Парень, говорят, - настоящий ас. Гениальный хакер, как его характеризует этот господин, - Турецкий небрежно ткнул в Западинского большим пальцем.
Западинский, видимо, не вслушивался в смысл того, что говорил Турецкий, но он подумал, что если и сможет что-либо изменить в своей судьбе, это произойдет именно дома, на даче, где он все равно найдет возможность дорваться до телефона. А там! В общем, надо ехать, иного выхода не будет. К тому же еще неясно, что это у них за спецназ. Может, два-три таких же мудака, которых просто расстреляет сенежская охрана. А списать?.. Тут всегда найдется возможность. Абу имеется для этого…
- Ладно, - решился он, поднимаясь. - Я поеду. Не надо никакого вашего спецназа, сам пойду.
Он взял со стола связку своих ключей и, проходя через приемную, грубо швырнул их на стол секретарши.
- Я скоро вернусь! - заявил он резко. - Следи за порядком!
- Сережа, позвони, чтоб забрали ящики, и догоняй нас, - сказал Турецкий.
А вот Грязнов, проходя через приемную, обернулся и лукаво подмигнул Ирине. Отчего она вмиг избавилась от страха, которым умел хорошо пользоваться Западинский, держа своих сотрудников в жестких рукавицах.
"Ах ты, бесовщина! - хитро жмурясь, покачал головой Грязнов. - А ведь девка запала… Саня, конечно, смеяться станет, но где ж нам на всех мэнээсов-то набрать?.."
Чем ближе подъезжали к Сенежу, тем тревожнее становилось на душе у Западинского. Он увидел, когда выходил, возле подъезда здания белый полицейский "форд", увешанный дополнительными фарами, сиренами и разноцветными мигалками, словно праздничная елка. Но это - пустяки. Впритык к нему стоял довольно вместительный микроавтобус с затемненными стеклами, возле которого прохаживался высоченный парень в штурмовой броне, каске с забралом и с короткорылым "калашом" под мышкой. Не человек - машина. Еще их называет братва "тяжелыми" и никогда не желает с ними связываться. Сколько их там, в микроавтобусе, один черт знает…
Грузный хозяин машины сидел на переднем сиденье. Турецкий рядом с Западинским на заднем и индифферентно смотрел в окно. Наручники на Виталия не надели, и он посчитал это хорошим знаком. В его голове мелькали совершенно безумные мысли. Ну, например, врезать этому суке-следователю боковым в челюсть и рвануть у какого-нибудь светофора в сторону. Что они, в толпу, что ли, стрелять станут? А эти "тяжелые" для кроссов не приспособлены, хрен догонят… Понимал ведь, что бред, а тело напрягалось, как перед прыжком. Неожиданно словно проснулся молчавший Грязнов:
- У нас в машине двери блокируются, господин Западинский. Это я на тот случай, если у вас вдруг возникнет желание совершить ненужные телодвижения. Понятно говорю? - Он обернулся и в упор посмотрел на Западинского, отчего у Виталия даже мурашки по спине побежали.
"Да что они, гипнотизеры здесь?" И тело снова расслабилось. Но лишь на короткое время. Вспомнился недавний телефонный разговор с Абу. Тот просто сообщил, что у ментов добавилось работки. И Виталий все понял: значит, с Толей покончили. Подробности дела его не интересовали, поскольку он еще с утра лично обсудил все возможные варианты с Игорем, прикрытие которому обеспечивали "быки" Бориса Абушахмина. На бумаге, как говорится, все выглядело гладко и красиво. Могли, конечно, возникнуть и непредвиденные случайности, но их Игорь должен был избегнуть уже на месте. А взрывное приспособление, которым Игнатов снабдил Абу на случай проведения вот такого рода спецопераций, уже дважды отлично показало себя, сильная и безотказная штука. Из спецразработок. Генерал уверял, что никакая экспертиза концов не обнаружит. За исключением собственной. Но уж ее-то услугами никому и в голову не придет пользоваться…
Странно, что Игорь не позвонил. Договорились же, что, закончив работу, он сделает звонок и скажет только одно слово: "Да", что и подтвердит сообщение Абу, которому в свою очередь доложит об исполнении его братва. Странно, что Игорь не звонил. Но и в тоне Абу не было тревоги, значит, волноваться не стоит. Сделано чисто. А у Игоря могло просто не оказаться при себе телефонной карточки, теперь же в Москве черт-те что происходит с телефонными автоматами.
Размышления об Игоре и выполненном им задании как-то неожиданно отошли на второй план, а на первый выплыл прежний упрямый вопрос, на который Виталий так и не получил четкого и ясного ответа. Не было его и в постановлении о проведении обыска. Или было, только он сам не врубился? Что ему, в конце концов, инкриминируют?
И он кинул свой вопрос, будто в пустоту, ни к кому конкретно не обращаясь.
Турецкий оторвался от созерцания подмосковных окрестностей и нудным голосом чинуши произнес длиннющую фразу, причем на одной интонации:
- Вы подозреваетесь в совместном с другими лицами участии в совершении ряда тяжких преступлений.
- Чушь! Бред какой-то! Такой и статьи-то нет.
- А у вас теперь найдется время для изучения Уголовного кодекса, - отозвался с переднего сиденья Грязнов.
- Так что, я, выходит, соучастник? Но каких преступлений? - сделал наивно-удивленное лицо Западинский.
- Подозреваемый в соучастии, - поправил Турецкий. - Следствие разберется.
- Бред какой-то! - презрительно фыркнул Западинский.
- Поначалу всем так кажется, - кивнул Турецкий.
- А потом наступает прозрение, - отозвался Грязнов.
- Ну мне-то не в чем раскаиваться! Тем более - прозревать, - бодро сказал Западинский.
- Это заметно, - снова кивнул Турецкий. - Кажется, подъезжаем?
- Да, - подтвердил Грязнов. - Тут уже близко. Господин Западинский, у меня будет к вам одно нелишнее предложение. Мы сейчас подъедем к воротам вашего замка, выйдем из машины, и вы прикажете своим телохранителям, "палашам" этим, парням Абушахмина, если они там, у вас, обретаются, немедленно сложить оружие, отворить ворота и принять положение "лицом к стене, руки над головой". Это все для того, чтобы они не совершили по ошибке непоправимых глупостей, понятно, а?
- А если я откажусь? - с вызовом ответил Западинский.
- Это сильно усугубит ваше положение.
- А что, может быть и хуже? - уже с иронией спросил Западинский.
- Вы даже не представляете насколько! - Грязнов говорил не оборачиваясь. - На всякий случай хочу вас предостеречь от попытки к побегу.
- Ах вон вы о чем! - презрительно бросил Западинский. - Угрожаете? Хороши законнички! Бандиты!
- Ну зачем же нам забирать ваши лавры! - засмеялся Грязнов. А Западинский опять почувствовал на спине зловещее шевеление мурашек. - Если вы откажетесь, а тем более откажутся они, я отдам приказ стрелять на поражение, и перехлопаем всю вашу сволочь. Но у вас могут не выдержать нервы, и вы кинетесь бежать. И даже на крики "Стоять!" не отреагируете. Понятно? - Грязнов обернулся и холодно посмотрел на Западинского.
Какие там, к черту, мурашки! Спина у Виталия стала вмиг мокрой, будто на него вылили ведро ледяной воды.
- Я прикажу им, - хрипло сказал он и двумя руками убрал упавшие на лицо волосы. Они тоже были мокрыми. Или это от рук?..
И дальше все происходило словно в кошмарном сне, когда видишь, как под тобой вдруг рушится лестница и ты падаешь в пропасть и знаешь, что спасения нет, и на смену охватившему тебя ужасу неожиданно приходит холодное любопытство: как это сейчас произойдет? И ты просыпаешься в ледяном поту.
Два автоматчика подвели Западинского к воротам, в которых открылось маленькое окошечко.
- Это я, - сказал Западинский. - Открывайте. Никакого сопротивления не оказывать. Кончено, ребята, - и почувствовал, что голос сорвался.
За воротами не торопились. Автоматчик постучал по железному листу прикладом.
- Не хер стучать! - зло ответили с той стороны. - Сейчас пошли за главным. Придет, тогда разбирайтесь! А мне не велено.
- Подождем главного, - сказал, подходя, Грязнов. - Эй, слушай меня! Я - начальник МУРа Грязнов. Приказываю всей охране выйти во двор и сложить оружие! Промедление будет расцениваться как сопротивление! Слышал?
- Не ори, - спокойно посоветовали из-за ворот. - Вон главный идет, с ним и договаривайся.
Донеся шум двигателей отъехавших машин.
После этого во дворе воцарилась тишина. Грязнов сердито сопел. Он подождал минуту-другую и взмахом руки отдал команду пятерым собровцам.
Из микроавтобуса тут же была вынута раздвижная лестница, приставлена к высокой ограде, и по ней буквально взлетел наверх один из бойцов. Глянул вправо, влево и… поднял забрало.
- Нет никого! - В голосе было недоумение.
- Открывай! - приказал старший.
Боец спрыгнул во двор, мгновение спустя раздался скрежет металла и короткий хруст. Половинка ворот плавно покатилась в сторону, в другую - вторая.
Двор, вымощенный бетонной цветной плиткой, действительно был абсолютно пуст.
- Вперед! - приказал старший, и бойцы, вбежав во двор, вмиг рассредоточились и взяли на прицел все сектора.
Грязнов тронул Западинского за предплечье и сказал:
- Повторяю, бежать не советую. Сергей! - обернулся к Карамышеву. - Здесь имеются еще выходы? Ты же был тут?
- Так точно. Во-он там, - показал он рукой в правую сторону. - Туда подходит гравийная дорога от "Выстрела". И дальше, за озеро. А куда ведет, не знаю.
- Плохо, - поморщился Грязнов и поглядел на Турецкого, наблюдающего за происходящим со странной усмешкой. - Что скажешь?
- Скажу, что войско спешно покинуло полководца. Но это создает для нас лишь дополнительные неудобства, не больше. Пошли в дом, здесь, я думаю, никаких сюрпризов ждать не надо. Ведите, Виталий Борисович. А за беглецов не переживайте, мы с ними скоро разберемся.
Западинский послушно пошел в свой краснокирпичный, напоминающий уменьшенный до приемлемых в России размеров средневековый замок. Двери были не заперты.
Грязнов, прежде чем войти, достал пистолет и передернул затвор, знаком предложил Турецкому сделать то же самое. Потом обернулся к старшему группы СОБРа и что-то сказал ему негромко. Тот кивнул и побежал к "мерседесу". Машины въехали во двор. Собровец вышел из своего микроавтобуса с рацией и забубнил, поглядывая в ту сторону, куда, по всей вероятности, удрали охранники Западинского, не пожелавшие выполнять приказы ни собственного шефа, ни начальника МУРа. Ну да, своя шкура дороже.
В доме было тепло, но не душно. Едва слышно работали вытяжки и большие вентиляторы на потолках.
Оставив Западинского под охраной собровца и Сергея Карамышева, Грязнов с Турецким, прикрывая один другого, пошли по комнатам. На нижнем этаже никого не было. В маленькой комнатке на втором этаже обнаружили пожилую женщину в очках, которая, полулежа в кресле, что-то вязала. Она взглянула на вошедших поверх очков и сказала удивленно:
- Здрасьте вам! Это еще что такое? Чей-то вы маскарад затеяли? Иль обедать уже хотите?
- Нет, мы не по этой части, - ухмыльнулся Грязнов.
- А пушки чего вытащили? Ворон пугать? Али меня, старую?
Умная оказалась женщина, слово "пушка" знала. Образовали ее, видать, тут.
- Как вас зовут? - спросил Турецкий.
- Да вы че, ребяты? - Она отложила вязанье и внимательно, уже через очки, вгляделась в пришельцев. Сомнение мелькнуло в глазах. - Не, вы не наши. А чьи будете?
- Из Москвы мы, гражданка, - ответил Грязнов. - Из Генеральной прокуратуры и уголовного розыска. А сюда мы привезли вашего хозяина. Арестованного.
- Батюшки боже! - всплеснула женщина руками. - И за что его?
- Нехороший оказался человек, - поторопился Грязнов. - Вы нам вот что скажите. В доме еще люди есть?
- Так охрана!
- Эта уже сбежала. А еще?
- А еще мне не велено говорить.
- Нам можно, даже нужно.
- Ну тады если так, идите себе по колидору до конца, а там друга лестница. По ей на третий этаж - и найдете Вадика. Господи! Да как же эта! Ой, страх-то какой! - запричитала она, но никакого страха не продемонстрировала. - И где жа он?
- А внизу. Под охраной. Спускайтесь, разговор будет. Вы себя так и не назвали…
- Марфа Ивановна я. А ты, мил человек? - уставилась она на Грязнова.
- А я, стало быть, Вячеслав Иванович. А он, - показал на Турецкого, - Александр Борисович. Вот и познакомились. Вы поварихой тут?
- Ой, мил человек, да всё я! И мету, и кормлю, и злодеев бужу.
- Это каких же?
- А которые с пушками расхаживают. Дом стерегут.
- Почему вы их считаете злодеями? Пакостят, что ли?
- Не, пакостить остерегаются. Морды у них… эти… некондиционные, - выговорила она почти по слогам, видимо, однажды поразившее ее слово.
- Вон что! - даже присвистнул Грязнов. - Видал, Саня, как народ теперь мыслит?
- Ты, мил человек, вот че, ты не свисти тут, черненького-то не вызывай!
- Ах ты, мать честная! - засмеялся Грязнов. - Баптистка, что ли?
- У тебе своя вера, Вячеслав Иванович, у мене своя. И ты мою веру не трогай.
- Извините, Марфа Ивановна. Не буду. Да и не хотел обидеть. Но вы спускайтесь на первый этаж. Мы тоже сейчас туда подойдем. Поговорить надо. Пошли, Саня.
Пока шли по "колидору" и поднимались на третий этаж, Турецкий спросил Грязнова, откуда тот догадался, что тетка - баптистка?
- Так черненький же! Это они так черта называют. Ты свистнешь, а этот сатаненок тут как тут, глядишь, и молоко на плите сбежало. Или суп сам по себе пересолился. Мелкий пакостник.
- Смотри-ка, - с уважением отметил Турецкий. - Обширные у тебя, оказывается, познания.
- А то!
В довольно просторной комнате на третьем этаже, больше похожей на русскую светелку, с окнами, выходящими на все четыре стороны света - значит, она находилась в одной из башен "замка", - стоял широкий диван. На нем валялся, не снимая ботинок, черноволосый парень с растрепанной книжкой в руках. Парень был в очках. Читал внимательно.