- Пока не знаю. Можно, конечно, вновь наведаться на дачу Джевеликяна с ордером на обыск, благо тот сидит в СИЗО, и формальный повод для этого есть.
- И спугнуть их, если там в самом деле что-то затевается.
- В том-то и дело, - почесал в затылке Андрей. - Можно в конце концов послать запрос в Центральный банк.
- И поинтересоваться, не пропал ли у них где-нибудь триллион-другой? - съязвил Виктор Васильевич.
- Да, тоже не совсем верный ход. Тем более что пока у нас одни подозрения. Меня, конечно, очень интересует фигура Петракова: можно начать раскручивать это дело и из областного центра.
- В общем, - подвел резюме начальник Следственного управления, - пока не только отработанных версий, но даже и намеков на них нет.
Андрей понуро опустил голову. Чувствовалось, что он устал в последнее время. Работа без отпуска, на пределе сил, конечно, давала о себе знать. Это понимал и Виктор Васильевич. Но сейчас, когда дело Джевеликяна выходило на новый уровень, нельзя было и думать об отпуске Ускова.
- Я тебя не виню, - поспешил по-отечески мягко сказать Виктор Васильевич. - Никаких версий и возникнуть так быстро не могло. Наоборот, хочу представить тебя к награде.
- За что? - удивился Усков.
- Есть, за что. Джевеликяна ты наконец посадил за решетку. И, судя по тому, что даже высокопоставленные друзья не пытаются его оттуда вытащить, он сел прочно и надолго. Ну, и эта гениальная догадка. Если она подтвердится, мы будем первыми в стране, кто вышел на такое дело. В результате проникновения в компьютерные сети Центробанка мошенники могут перекачивать огромные государственные средства. И ты это просек.
- Может, Виктор Васильевич, - нерешительно начал Андрей, - попробовать еще раз проникнуть на дачу Джевеликяна? Нелегально, разумеется. И поразведать, что там у них имеется. А?
- Поразведай. Я, конечно, об этом ничего не слышал, как ты думаешь?
- Конечно, - повеселел Усков. - А уж я постараюсь: очень уж они меня достали. Думают, что стали в стране полными хозяевами. А я докажу, что это не так.
Виктор Васильевич кивнул в знак согласия. Он-то, конечно, уже давно не хотел никому ничего доказывать. Но это дело его интересовало очень. Мало того, что оно обещало быть громким и первым делом такого рода в истории страны. Оно было еще и просто интересным. А на том и строилась вся рискованная, малооплачиваемая, неблагодарная работа сыщика.
Пути людские чаще всего исповедимы. И Титовко, за короткое время достигнув таких высот влияния в правительстве, которыми не обладал даже будучи вице-премьером, уверовал в предначертанность своего пути. Когда у человека все ладится, он и впрямь может начать думать, что так и положено ему судьбой. Вот почему он направлялся сейчас в кабинет премьера с такой уверенностью и чувством собственного достоинства, которых еще пару недель назад у него не было и в помине.
Он спешил доложить Николаю Николаевичу об очередной, пусть и маленькой, но победе.
Премьер-министр только что закончил не слишком радостный для себя телефонный разговор с Президентом и потому настроен был далеко не так оптимистично. Формально его можно было упрекнуть и наказать за невыполнение чего угодно. В такой стране, как Россия, с ее многовековым укладом безалаберности, сплошной безответственности и расхлябанности, можно было ожидать подвоха с каждого угла. Не платили зарплату шахтерам и учителям, не собирались вовремя налоги, произошел очередной взрыв троллейбуса в столице - во всем этом, естественно, виноват глава правительства - как высшее должностное лицо исполнительной власти.
И потому, едва Титовко вошел в кабинет, Николай Николаевич решил ему пожаловаться:
- Знаешь, порой у меня голова начинает ходить кругом! За все в ответе, во всем виноват, ничего не умею делать!
Титовко мгновенно понял, откуда ветер дует. И сразу же поспешил утешить начальника:
- И вы на эти мелочи жизни реагируете?! Да, в таком случае, никакого здоровья не хватит! Коридорные политики из президентского окружения, как цэковские работники в прежние времена, только требуют и дают ценные указания. А выполнять их должен Пушкин.
- Пушкин бы отказался жить в это время, - горестно вздохнул Николай Николаевич. - Иногда мне кажется, что Россия - страна неуправляемая.
- Еще как управляемая! - возразил Титовко. - Триста лет терпела татаро-монгольское иго и исправно платила дань. Нужен только человек с железной волей. Такой, например, как вы.
Премьер-министр промолчал. Сейчас он не очень-то был уверен в своей железной воле и даже желании взойти на трон. Но Титовко знал своего шефа. И только усилил атаку.
- Еще Конфуций в Древнем Китае заметил, что трудно отыскать в темной комнате черную кошку. Особенно если ее там нет. Но у нас на руках такой документ, который опровергнет любого Конфуция.
И он протянул премьер-министру бумагу с грифом: "Администрация Президента Российской Федерации".
Николай Николаевич внимательно прочитал и несколько раз нервно передернулся.
- Черт знает что! - воскликнул он, бросая документ на стол. - Это же прерогатива правительства!
- Вот именно! Получается, что в стране фактически действуют два правительства! Этого далее терпеть нельзя!
Николай Николаевич хотел решительно поддержать Титовко, но вместо этого взял документ и еще раз его просмотрел.
- Но ведь здесь стоит подпись Президента. Что же мне, против главы государства выступать? Этого не будет!
Титовко нервно облизнул пересохшие тонкие губы и выдал главный козырь, который приготовил под занавес:
- А вы посмотрите повнимательнее: там факсимильная печать Президента и такая же подпись.
- То есть…
- Да-да, Николай Николаевич! Факсимиле! И наш уважаемый Президент здесь совершенно ни при чем. Он может даже не знать об этом документе.
Премьер-министр недоверчиво пожал плечами и даже поднялся из-за стола. Неторопливо прошелся по пушистому ковру, словно хотел выиграть время. Затем сказал:
- Ну, я думаю, они на это не пойдут. По крайней мере хотя бы в известность его поставили.
- Возможно. Мимоходом, вскользь. Но нам важен сам прецедент.
- Пожалуй. Что предлагаешь? Опять поднимать шум? Не хочется.
- Зачем? У вас такой хороший друг. И на такой нужной должности. Еще Распутин в царской России мечтал о том, чтобы посадить на это место своего человека. Правда, называлась она тогда иначе, но суть от того не меняется.
- Ты имеешь в виду…
- Именно, - подхватил Титовко. - Генерального прокурора. Честнейшего и принципиальнейшего Александра Михайловича.
- Еще сравни его с Тяпкиным-Ляпкиным, - недовольно, но все-таки добродушно пробурчал премьер-министр. И сразу же согласился: - Готовь письмо на имя Генпрокурора: разобраться и прочее. Я подпишу.
Именно это и требовалось Титовко. Он хотел отправиться с этим письмом к Генеральному прокурору самолично. Нужен был повод, чтобы постараться навести мосты если и не дружбы, то хотя бы мирного согласия. Любой худой мир всегда лучше доброй ссоры, считал Титовко. Тем более что одним выстрелом он собирался убить сразу двух зайцев.
Усков решил подъехать к даче в сосновом бору как можно позднее к вечеру. Как поступит дальше, как будет пробираться в помещение, он пока не знал. И решил положиться на случай да собственную интуицию. Хотя и подготовился к проникновению в логово врага: взял подслушивающее устройство, не служебный, а отнятый у преступника пистолет…
Был уже сентябрь, и день заметно убавился. Сумерки в лесу наступили быстро и незаметно. Андрей поставил "Жигули" в стороне от проселочной дороги и замаскировал ветками. Затем вышел к дороге и притаился за большим и густым кустом.
Ничего интересного не происходило. Дорога словно вымерла. Казалось, по ней вообще никто не ездил. Не было и людей. По крайней мере за час, что находился Усков в своем укрытии, ни один человек по ней не прошел.
Наконец ему надоело так сидеть. Он был человек молодой, деятельный, энергичный, и ничегонеделание, даже вынужденное, только прибавляло желания если не действовать, то поскорее отсюда убраться.
Он уже хотел возвратиться к машине, как вдруг впереди блеснул свет фар. Судя по ровному урчанию, шла иномарка. Андрей даже не отдал себе отчета в действиях, не подумал, зачем так поступает, он выскочил на дорогу с пистолетом в руке. И несмотря на слепящий свет фар, наставил оружие прямо на водителя. Тот несколько раз нажал на сигнал, но все же остановил машину.
Конечно, Усков сильно рисковал. Водитель мог просто наехать на него и раздавить тяжелыми колесами. Мог первым выстрелить и ранить его. Вариантов возможного поведения незнакомого человека было множество.
Но, как бывает в таких случаях, побеждает тот, кто выдержит. А Усков был настроен решительно и не собирался уступать. Впрочем, радовался он рано. Из иномарки, поигрывая в руках милицейской дубинкой, вышел водитель и не спеша направился к Худощавому парню, который, хоть и с пистолетом, осмелился его остановить.
- Ты что, в натуре, козел вонючий, не знаешь, кого остановил? Я от Макинтоша. Это, блин, наша территория.
Усков молчал, и это несколько озадачило водителя. Впрочем, он решил, что грабитель уже напуган и пора проучить его как следует.
Андрей же молчал по двум причинам. Во-первых, он увидел того самого охранника Джевеликяна, который обвинялся в многочисленных убийствах, но пребывал на свободе и продолжал свои грязные дела. Именно он, по оперативным сведениям, был за рулем персонального "линкольна", переехавшего истерзанное тело управляющего. Проходил он в деле Джевеликяна и по другим эпизодам, связанным с исчезновением свидетелей.
Во-вторых, следователь приготовился и выжидал, как поступит дальше человек Джевеликяна. А тот решил не мешкать. Он со всей силы размахнулся дубинкой, но Андрей предугадал удар и быстро увернулся.
Тогда озверевший охранник-убийца выхватил пистолет и хотел нажать на курок.
Но и здесь Усков опередил и, не целясь, послал два выстрела.
Пули попали в цель. Уголовник сделал еще два шага к Ускову, протянул татуированную руку, словно пытаясь достать Андрея, и рухнул на дорогу.
Андрей осторожно подошел к нему, нагнулся и отпрянул: парень был мертв. Следователю ничего не оставалось, как, тщательно протерев пистолет от следов своих пальцев, бросить его рядом с трупом.
Затем он поднял оружие, которым не успел воспользоваться уголовник, и сунул себе в карман.
Дальше обстоятельства заставляли действовать так, как представится случай. Он сел за руль иномарки и поехал к воротам дачи.
Завидев знакомую машину, охранник открыл ворота. В темноте он не заметил, что за рулем сидит незнакомый человек. И Усков быстро въехал на территорию дачи.
Похоже, Генеральный прокурор сделал правильный выбор: не дав ходу обоим документам, он сразу стал нужен и правительству, и президентской Администрации. Из последней к нему стали часто названивать чиновники разных рангов и неназойливо интересоваться, когда же он положит конец произволу, творимому премьер-министром. А Николай Николаевич, впервые за всю историю своего правления, вдруг выразил страстное желание побывать в здании Генеральной прокуратуры, чтобы помочь на месте в решении ее проблем.
Конечно, Александр Михайлович понимал, что такое желание премьер-министра продиктовано отнюдь не заботами о прокуратуре, о которой он и думать забыл. И не желанием увидеть воочию самого Генерального прокурора в его рабочем кабинете. А какими-то своими, личными мотивами. Оставалось лить ждать визита главы правительства, чтобы выяснить - какими.
И тот не замедлил явиться. Сначала к заранее распахнутым воротам Генеральной прокуратуры подъехал правительственный эскорт, из которого выскочили несколько вооруженных людей. И только после этого во двор медленно вкатил правительственный лимузин, за которым впритык ехали еще две машины сопровождения.
"Да, - с горечью подумал Генеральный прокурор, стоя на крыльце перед входом в здание, чтобы вовремя встретить важного гостя, - когда-то даже вождь всех времен и народов приезжал из Кремля в это здание в сопровождении всего двух человек в штатском и без оружия. А теперь и не первому лицу государства нужно предпринимать чрезвычайные меры безопасности, чтобы проехать по нескольким улицам столицы. Впрочем, это и немудрено: Москва перенасыщена преступными группировками и оружием. Только что поступило сообщение, что на дороге к загородной даче Джевеликяна убит его ближайший телохранитель. Надо дать задание Ускову разобраться: возможно, это сводят счеты враждебные Джевеликяну авторитеты".
Но сейчас Александру Михайловичу было не до Джевеликяна, хотя он и довольно внимательно следил за ходом расследования. Нужно было’ со всеми возможными почестями встречать важного гостя: кто знает, повторит ли он свой визит сюда, в это нелюбимое многими место, еще когда-нибудь?
Между тем премьер-министр, довольно бодро для его пухленького и кругленького тела, вышел из автомобиля, протянул руку Александру Михайловичу и, не дожидаясь приглашения, сам проследовал в здание.
Они поднялись на лифт на пятый этаж и прошли в кабинет Генерального. Там Александр Михайлович предложил гостю прохладительные напитки, из которых Николай Николаевич выбрал квас домашнего приготовления.
- Будем патриотами, - сказал он, с удовольствием вкушая вкусный квас, - поддержим российского производителя. А то этим низкопробным импортом Европа нас совсем завалила.
- Так давайте поднимем ввозные пошлины, - предложил Александр Михайлович.
- Нельзя: мы еще не скоро добьемся такого изобилия продуктов и в таком оформлении. Одни куриные окорочка кормят половину населения страны с низким уровнем доходов. Кстати, какие проблемы у вас? Я имею в виду прокуратуру. Судя по кабинету, особой нужды вы не испытываете.
- Испытываем. Задерживаем, как и другие отрасли, зарплату. Нет средств на закупку современной техники: Да и платим нашим сотрудникам, по сравнению с зарплатой в коммерческих структурах, гроши. А кабинет обустраивал еще мой предшественник: к нему и претензии.
- Да я не о том, - отмахнулся Николай Николаевич. - Чем лучше мы все вокруг сделаем, тем благодарнее нам будут потомки. А зарплату действительно повышать надо. И мы в правительстве готовим соответствующее распоряжение по органам прокуратуры. Хотя, судя по таким асам, как этот ваш следователь… Усов, кажется?
- Усков.
- Да, Усков. Так вот он же работает и не уходит: значит, не все так уж плохо в королевстве датском.
Генеральный прокурор понимал, что внимание к проблемам прокуратуры, забота об отечественном производителе и даже упоминание малоизвестной ему фамилии следователя - все это лишь прелюдия к основной теме. И потому решил ускорить диалог.
- Спасибо за понимание наших проблем. А чем мы можем быть полезны правительству?
Николай Николаевич рассмеялся:
- Не скрою, я приехал сюда не за тем. Хотя распоряжение о повышении заработной платы, по крайней мере сотрудникам Генеральной прокуратуры, действительно подготовлено. И сегодня, по приезде отсюда, я его подпишу.
- Еще раз - спасибо.
- А правительству в самом деле ваша помощь необходима. Документ и запрос из Государственной Думы вы, надеюсь, получили?
- Получил.
- Ну?
- Так я же говорил, что данный запрос направлен не по адресу: вопросами конституционности тех или иных документов Администрации Президента, в равной степени, как и правительства, должен заниматься Конституционный суд.
- Вот как?! А помнится, мое распоряжение по металлопрокатному комбинату вы подвергли такому обстоятельному анализу, что чуть не засадили меня за решетку. По крайней мере мой зам Калмыков до сих пор не реабилитирован из-за этого документа.
Александр Михайлович был готов к этому вопросу. И ответил незамедлительно:
- Там - совсем иное дело. Тем распоряжением правительства, под которым была ваша подпись, ставилась под удар стратегическая безопасность государства. Из страны на Запад потекли редкоземельные металлы, которые идут на нужды обороны.
Сказал и подумал: "Ну, теперь не жди распоряжения о повышении нам зарплаты!"
И ошибся. Премьер. - министр нашел бы, чем возразить, однако ограничился замечанием:
- Хорошо, оставим этот бесполезный спор.
Он расстегнул папку из крокодиловой кожи, нести которую не доверил даже ближайшему помощнику, вынул из нее документ и протянул Александру Михайловичу.
- Прочтите, пожалуйста.
- Ну и что? - пробежав глазами, возвратил документ Генеральный прокурор. - Не вижу здесь никакого криминала.
- Во-первых, это - прерогатива правительства. И никто в государстве, кроме законного исполнительного органа власти, не может решить этот вопрос. Так что уже в этом здесь имеется криминал.
Премьер-министр выдержал паузу. Но поскольку его визави никак не отреагировал и на это сообщение, выложил главный козырь:
- А во-вторых, дело здесь действительно пахнет криминалом. И это уже исключительно по части Генеральной прокуратуры. Я подозреваю, что Президент страны и в глаза не видел этого документа.
Александр Михайлович не стал выражать удивление, гнев или проявлять другие эффектные чувства, признанные подтвердить, как он верит гостю. В таком деликатном деле, как борьба двух самых влиятельных в стране органов власти, спешить не следует. Здесь нужно сто раз отмерить, прежде чем решиться хоть один раз отрезать, то есть встать на чью-либо сторону.
Но премьер-министр знал, что деваться Генеральному прокурору теперь некуда. И что после сказанного им сейчас тот наверняка примет решение.
- Так вот, уважаемый Александр Михайлович! - Гость еще раз выдержал паузу и четко, торжествующим тоном произнес: - Перед нами подложный документ: печать Президента и его подпись - факсимильные!
Однако Генеральный прокурор не спешил сдаваться. Он понимал, что его втягивают в опасную игру, ставки в которой очень высоки. Лично для него это может означать не только лишение должности, но и то, что называется "кануть в Лету". Если победят чиновники из окружения Президента, то они, конечно, добьются президентского указа о его отставке. И ни Дума, ни тем более правительство его уже не спасут.
Ну а если выиграет премьер-министр, продолжал размышлять Александр Михайлович, то и здесь он мало что получит. В лучшем случае - лояльное отношение Николая Николаевича. Поэтому Генеральный прокурор, не выразив радости по поводу обнаружения еще одной подделки, попытался возразить:
- Но ведь факсимиле Президента - это тоже символы его власти.
- Когда они ставятся под документами, входящими в компетенцию его Администрации - ради Бога! Сами чего-то напортачат, сами пусть и разбираются. А здесь со не см иное дело! Налицо - должностной подлог и превышение власти. Поэтому я и прошу вас провести служебное расследование. Вот мое официальное письмо к вам.
Теперь уже Генеральному прокурору не оставалось ничего, как принять письмо премьер-министра к исполнению. И он здесь же, в кабинете, наложил на письмо премьер-министра резолюцию: "Начальнику Следственного управления. Прошу тщательно разобраться и доложить. Срок - две недели".
- Не многовато полмесяца? - засомневался Николай Николаевич. - За это время можно любые концы в воду спрятать.