- Вот так, - горько сказал Кораблев, - вот так встречают старых друзей, потерявших здоровье на государственной службе… Вот так обходятся с людьми, ставшими инвалидами по вашей милости…
Голос его задрожал. Он присел на стул у двери и закрыл лицо руками. Милиционеры обалдело смотрели на эту душераздирающую сцену. Я подошла к Кораблеву и присела перед ним на корточки.
- Ленечка, - сказала я, - кофе хочешь?
Леня отнял руки от лица и совершенно нормальным голосом ответил:
- Конечно, хочу. Давно бы так. А то - "Поехали, шеф"… Ну, где кофе-то?
Он поднялся, прошел к столу и тронул столешницу пальцем.
- Вот, - он сначала сам придирчиво осмотрел подушечку пальца, а потом продемонстрировал ее всем присутствующим, - вот в таком хлеву вы живете. Нет, чтоб тряпочкой протереть… Вот так и к работе относитесь. - Палец он так и не опустил и тыкал его в нос оперу и участковому, которые не знали, что ему ответить.
- Лень, кончай воспитывать взрослых людей. А вы, ребята, не обращайте внимания, - сказала я местным сотрудникам.
- Ну чего, кофе-то налить? - опомнился один из них.
- Не, - с достоинством отказался Кораблев и даже заслонился ладонью, как щитом. - Я уже расхотел. Да и нельзя мне кофе, мотор что-то пошаливает… - И он схватился за левый бок. Опер с участковым переглянулись и пожали плечами.
Я быстро собралась и, конвоируемая трагически кашляющим Кораблевым, отбыла из убойного отдела.
Машину Кораблев водил так же безапелляционно, как и раньше. Хотя водителем он был виртуозным, все вокруг ехали не так и были виноваты.
- Ленечка, ну расскажи мне, как ты живешь? - спросила я, как только мы тронулись.
- Враги! Кругом враги! - ответил Леня. - Подстава со стороны организованной преступности.
- А что случилось-то?
- Если я расскажу, вы прослезитесь. Увольняют меня, из-за сутенерских наветов. Но мы еще поборемся. Вот, жду ответа из комиссии МВД.
- Может, тебе помочь? Ты мне расскажи, что случилось. Да осторожней ты, девушку не задави!
- Вы же знаете, я суперводитель, - сказал Леня, с визгом притормозив машину перед пешеходным переходом, по которому переходила дорогу молоденькая девушка с совершенно ангельской внешностью. Машина встала как вкопанная, ровно в одном сантиметре от подола девушкиного плаща. Девушка повернулась в нашу сторону и, не меняя выражения ангельского личика, произнесла, судя по артикуляции, - голоса ее из-за закрытых окон машины не было слышно, - какое-то чудовищное ругательство, состоящее из нескольких матерщинных степеней, после чего спокойно продолжила свой путь. Даже Леня, и тот крякнул.
- Так вот, - стал рассказывать Кораблев, когда мы двинулись дальше. - Слушайте леденящую душу историю. Пятое октября. День уголовного розыска, это святое. Ну да, усугубил немного, ну и что?
- Так тебя из-за пьянки, что ли?..
- Ха! Когда это Кораблева увольняли из-за пьянки?! Провокация была, вот что. Привязались ко мне две девки на Староневском. Просто проходу не давали. Ну, я их повоспитывал немного - мол, зачем они своим торгуют телом от большого дела вдалеке. Да еще так задорого…
- Это они к тебе пристали? - заинтересовалась я, сравнивая Ленькин рассказ с информацией, полученной от Горчакова.
- Ну не я же. Да еще за такие деньги. Могли бы и скидку сделать старому солдату в День уголовного розыска. Профсоюза на них нету. А тут милиция подъехала, которая с них кормится. Ну меня и замели. Ни за что.
- А что там с париком было? - полюбопытствовала я.
- С каким париком?
- Говорят, ты с одной из девиц сорвал парик и на себя напялил…
- Слушайте больше, - возмутился Кораблев. - Он с нее просто слетел. А я поднял. Так вместо того, чтобы спасибо сказать, она оскорблять меня стала. Даже плюнула в меня.
- А парик?
- А что парик?! Что вы привязались ко мне с этим париком? Голова у меня мерзла, я его и надел. А главное, чтоб он не потерялся.
- Слушай, а чего это ты в День уголовного розыска нализался? День РУБОПа же в ноябре?
- Ну я и в ноябре отмечу…
- Понятно. Рассказывай, что у тебя по моему убийству.
- Ma-ария Сергеевна! Ну как вы можете! Учишь вас, учишь…
- А что такое?
- Ну как это можно говорить - "по моему убийству"? Вас-то пока еще не убили.
Я усмехнулась:
- Хорошо, по убийству, находящемуся у меня в производстве.
- А! Есть у меня один "барабан". Так, подстукивает кое-что по линии организованной преступности…
И пока мы ехали, Леня, часто покашливая, рассказал, что буквально вчера к нему прибежал этот его осведомитель с донесением о том, что представителям некоего преступного сообщества поступил заказ на убийство.
- Кого? - спросила я без всякого интереса, поскольку меня в данный период моей жизни больше интересовали уже случившиеся убийства. К тому же я была далека от мысли, что все эти несчастные женщины, найденные в парадных, были замешаны в наркоторговле или нефтяном бизнесе и убиты по заказу преступных структур.
- Вот кого - не знаю. И "барабашка" мой не знает. Зато знаю, от кого заказ.
- Ну и от кого же? - так же без интереса спросила я.
- Ma-ария Сергеевна! Теряете нюх! А зачем бы я к вам поперся. Да еще в связи с "вашим", - передразнил он меня, - убийством? Заказик из Москвы. Вернее, от москвича.
- Та-ак, - протянула я. - Неужели от Антоничева? От сотрудника администрации президента?
- Ну что ж, - отметил Леня, - не сразу, но все-таки сообразили. Три балла вам за реакцию.
Ошеломленная новостью, я даже не обиделась:
- Что, правда, от Антоничева?! Кого же он заказывал? Твой агент к тебе вчера прибежал, а заказ когда был?
- Прямо в тот же день. Он как услышал, так и побежал ко мне.
- Черт! А я уже размечталась… Если вчера, то, значит, он не дочку заказывал?
- Да как вам в голову такое пришло? Люди, которые заказ передавали, так и сказали, что у заказчика недавно дочку убили. Я стал справки наводить - бац, а дело об убийстве девочки Антоничевой у вас в производстве.
- Леня, - затрепетала я, - а что еще известно? Кому он заказывал убийство? Кто от него приходил?
- Да практически ничего, - грустно ответил Леня, - я уже все рассказал. Обидно, но те от заказа отказались.
- Почему?!
- Почему - это я еще выясню. Мой человек не знает. Конечно, если бы они взялись, мы бы знали, кто заказан, и тепленькими бы всех захватили.
- А сейчас это никак не выяснить?! - взмолилась я.
- Мария Сергеевна, спокойствие, только спокойствие. Я же лучший оперативник Петербурга и окрестностей. Вчера только стукнули. А сегодня я уже с вами говорю. Что возможно - установим. Вы Антоничева еще не допрашивали?
- Нет еще.
- Понятно. Как всегда, волокита. Вам надо у меня поучиться работать. Но в данном случае это даже хорошо. Допросите с учетом новых сведений. Кто из УРа по делу работает? Местные убойщики?
- Нет, Андрей Синцов из главка.
- Человек надежный?
- Абсолютно, - заверила я.
- Посоветуйтесь с ним. Горячку не порите, - наставлял меня Кораблев в своей обычной манере. А я уже соображала, как использовать последнюю информацию при допросе и что бы значил этот заказ на убийство.
- Леня, а может такое быть, что Антоничев знает, кто убил его дочь? И заказал он именно этого человека?
- Легко. И это первое, что напрашивается.
- Да. Вряд ли бы он стал именно сейчас решать свои политические проблемы, сразу после убийства дочери. Но почему он тогда в прокуратуру не пошел, если знает убийцу.
- Ну уж что там у него в черепной коробке, один Господь Бог знает, - философски откликнулся Кораблев. - Не доверяет, видимо, прокуратуре. Сразу видно, государственный человек.
- Мне все-таки не очень понятно. Приди он и расскажи то, что знает, все бы так забегали! Один звонок из администрации президента, и сам прокурор города лично бы повестки разносил.
- Может, сам этот дядечка в дерьме по уши. И если за ниточки подергать, то получится, что его самого сажать надо.
- Вот черт! Тогда его бесполезно в лоб спрашивать, все равно не скажет. Слушай, наверное, его пока трогать не надо. Я лучше сначала мать допрошу.
- А вы еще мать не допросили? Ma-ария Сергеевна! Чем вы только занимаетесь? Все небось любовь крутите? Я слышал, вы любовничка-то своего поперли?
- А я вот слышала, что ты в милиции канкан исполнял, когда тебя замели, - сердито сказала я.
- Неостроумно, - надулся Леня.
- Ладно, не сердись, - примирительно сказала я. - Ты мне сильно осложнил жизнь.
- Ну конечно, - тут же откликнулся несправедливо обиженный Кораблев. - Вот она - благодарность за бесценные сведения, которые я в клювике принес следствию…
- Нет, тебе спасибо, конечно, большое, просто у меня уже был определенный план расследования, а теперь нужно круто перестраиваться…
Не переставая обсуждать неожиданный поворот событий, мы съездили в морг, откуда я забрала несколько тюков с одеждой потерпевших. Пока я их сортировала, пытаясь отделить верхнюю одежду, предназначенную для экспертизы микроналожений, от всей прочей, пришел повидать меня Стеценко. Кораблев, хмыкнув, сообщил, что пойдет покурит, подхватил уже отсортированные пакеты с одеждой и направился к выходу из морга.
Оставшись со мной наедине, Саша подробно рассказал о ходе комплексной экспертизы по серии убийств, вручил мне рукописные выкладки, составленные комиссией экспертов, со своими комментариями и спросил, как продвигаются дела. Я объяснила, что все идет по плану, есть новая интересная информация, в общем, работаю, не покладая рук. После чего мы индифферентно попрощались, и я ушла из морга, про себя отметив, что этот типичный представитель мужского рода - в смысле доктор Стеценко - даже не поинтересовался, как я себя чувствую, хотя вчера уходил от моего смертного одра. Ну и что, что нога уже не болит? А если бы она болела?.. А еще давал клятву Гиппократа…
- Ну что, визит не оправдал надежд? - ехидно поинтересовался Кораблев, когда я села в машину.
- Почему не оправдал? - вяло ответила я. - Вот, одежду забрала, предварительную экспертизу получила.
- Да я не о том, - отмахнулся Леня. - Доктор-то к сердцу прижал? Или к черту послал?
- Ни то, ни другое, - нехотя ответила я.
- Понятно. А все потому, что вы неправильно себя ведете, - наставительно сказал Леня. - Меньше выпендриваться надо. Живет мужик с вами, значит, надо его грамотно окучивать, в загс сводить, в паспорт штамп поставить, а потом уже выпендриваться, если уж очень хочется.
- Скажи мне, Леня, а как у тебя с личной жизнью? - вкрадчиво спросила я.
- А что? - насторожился Кораблев.
- А то. Насколько я знаю, у тебя тоже все не идеально, несмотря на то, что ты такой крутой специалист в вопросах любви и дружбы.
- Да уж куда там, - горестно вздохнул Леня. - От вас, от баб, одни убытки. Представляете, жил я с одной феей…
- Подожди, откуда фея-то взялась? - перебила я его.
- Да вот, познакомился при исполнении служебных обязанностей. Снял я квартиру для нее…
- Для нее?
- Ну, для нас. Жили мы там, поживали, а потом она взяла и меня бросила.
- А лет-то ей сколько, Леня?
- Да молодая, в том-то и дело, жизни еще не нюхала, не поняла, что ей за меня держаться надо. В общем, ушла она от меня. А вещи свои не забрала.
- Ну и что?
- А то. Хозяйка говорит - вывези вещи. А куда я вещи своей бабы дену? Не в окно же их выкидывать. Полгода Христом Богом прошу - вывези вещи, а она - да-да-да, и ни в какую. А я, как дурак, все это время квартиру оплачиваю.
- А зачем ты оплачиваешь?
- Как зачем? Она же вещи не вывозит, а хозяйка с чужими вещами квартиру сдать не может.
- Да, Леня, ты благородный человек. Другой бы выкинул эти вещи, и вся недолга.
- Нет, я так не могу. Собственность - это святое.
- Да? А может, ты и рад, что твоя фея вещи не забирает? Ждешь, что она вернется?
- Ой, только не надо на мне проверять свои дедуктивные способности! Ничего я не жду!
- Ну, тогда плати.
Вот так, с шутками и прибаутками мы добрались до бюро судебной экспертизы, куда сдали верхнюю одежду потерпевших, при этом эксперты, получавшие материал для исследований, не скупились на беспристрастную оценку нашей деятельности, особенно, когда я заикнулась о сроках. Пожилая экспертриса выдала мне перечень посторонних для одежды потерпевших Ивановой и Антоничевой микрочастиц, предупредив, что это предварительный список, полный будет не раньше чем через две недели, когда они изготовят официальное заключение.
- Я надеюсь, вы понимаете, что мы пошли на это только в порядке исключения, и вы никому эту таблицу не будете показывать. Это вообще против правил.
- Конечно, я все понимаю, Раиса Витальевна, - заверила я ее. - Я дождусь официального заключения, а эти сведения буду использовать только для текущей работы.
- Помните, вы мне обещали, - еще раз предупредила экспертриса. - И еще: зайдите к физикам, там Виктор Евгеньевич вам что-то интересное приготовил.
- Да? А что именно?
- Зайдите к нему, он все вам покажет. - И она выпроводила меня.
Виктор Евгеньевич действительно сообщил мне несколько неожиданные вещи.
- Мария Сергеевна, вы же понимаете, что пока это предварительные данные, - привычно начал он, и я заверила его в полном соблюдении режима секретности, - но я полагал, что они вас заинтересуют. Раиса Витальевна нашла на одежде ваших потерпевших некоторые частицы, которые определила органолептически как частицы не текстильного, а растительного происхождения. И передала их мне.
Он замолчал, сделав мхатовскую паузу. Я терпеливо ждала продолжения.
- Так вот, я провел газохроматографический анализ, и это действительно оказались частицы растительного происхождения, причем происхождения одинакового как на одежде Ивановой, так и на одежде Антоничевой.
- А что за растительные частицы? - я пока еще не осознавала важности момента.
- Каннабиноиды. Наркотик.
- Та-ак, - протянула я. - Что бы это значило? - Представить себе маменькину дочку Риту Антоничеву и почтенную мать семейства Людмилу Иванову в роли наркоманок мне пока не удавалось. Неужели?..
- Не торопитесь с выводами, - осадил меня эксперт. - Эти частицы на одежде обеих потерпевших располагались на задней поверхности. Спереди ничего такого нет.
- Значит, контактное взаимодействие?
- Конечно. Я звонил в морг, вскрывавшим экспертам, и они мне сказали, что убийца захватывал жертву сзади; соответственно, тесно прижимался к вей передней поверхностью своего тела. И перенес на их одежду частички наркотика со своей одежды. Так что ищите наркомана. И похоже, что обеих убил один и тот же.
Что ж, это совпадало с моими версиями. И даже объясняло неоправданную жестокость убийцы. Только не слишком ли: маньяк, да еще и наркоман?
- Виктор Евгеньевич, - я умоляюще сложила руки, - я сегодня привезла одежду остальных потерпевших, посмотрите и ее тоже на эти самые каннабиноиды?
- Если Раиса Витальевна подключит меня, тогда конечно.
- Ой! - Я вспомнила, что с места убийства Риты Антоничевой мы изъяли наркоманские шприцы. Правда, их я отдала в наше РУВД, в экспертно-криминалистический отдел, ни на что особенное не надеясь, но в свете того, что сообщил мне Виктор Евгеньевич, мы имеем шанс получить даже группу крови преступника - если шприцы с "контролем", то есть с кровью, которая попадает в полость шприца, когда наркоман, вколов дозу, проверяет, попал ли он в вену, слегка оттягивая назад поршень шприца.
Я договорилась с Виктором Евгеньевичем, что заберу у наших милицейских экспертов шприцы и привезу ему, чтобы он проверил соответствие наркотика в шприцах частицам наркотика, собранным с одежды потерпевших.
В разъездах по экспертизам прошел день, и мы дождались наконец, когда освободился Синцов, и встретились с ним у дверей прокуратуры. Меня, конечно, распирало, и я уже на ходу начала рассказывать ему о заказе со стороны Антоничева.
- Слушай, Андрюша, а он на похоронах был?
- Нет, на похоронах его не было. Вообще, были только Ритины одноклассники, причем, похоже, врагов она действительно не имела. Ну и родственники пришли, что характерно - по материнской линии. От папочки даже венка не было.
- А чего говорили на эту тему?
- А ничего. Про папу вообще не упоминали.
- Странно, что папа на похороны не пришел, - сказала я задумчиво, - хотя он на моих глазах скорбел неподдельно.
- Похоже, что он уже в Москву уехал.
- Хорошо бы это точно узнать.
- Да уж конечно, - вмешался Кораблев. - Давайте мне этот кусок, я буду Антоничева отрабатывать, а то на вас надежды мало.
Мы стерпели это от Кораблева. Они с Синцовым еще посекретничали, как именно следует отрабатывать Антоничева, чтобы не спугнуть, и Кораблев отбыл, ворча и покашливая.
- Мне не терпится маму Риты допросить, - : поделилась я с Синцовым. - Как ты думаешь, она завтра будет в состоянии со мной общаться?
- Могу тебя обрадовать, она и сейчас уже в состоянии. Вообще она неплохо держится и даже спрашивала меня, почему ее еще не вызывали. Так что, если хочешь, можно к ней подъехать. Там с поминок уже все разошлись, а ей надо немного отвлечься.
Андрей оказался прав. Ритиной маме явно лучше было сегодня находиться в обществе. Она не рыдала и не билась в истерике, но я по опыту знала - такое горе, затаившееся в остекленевшем взгляде, переносится куда труднее.
Следы поминок уже были убраны, соседи по коммунальной квартире помогли вымыть посуду и уже растащили по своим комнатам одолженные стулья.
Конечно, Ритина мама показала нам альбом с фотографиями Риты, начиная от младенческих, кончая минувшим летом; конечно, все Ритины мягкие игрушки еще сидели на своих местах на Ритиной тахте, и ее школьные учебники были сложены аккуратной стопочкой на секретере рядом с тахтой. В комнате было чисто и очень уютно, и было видно, что еще недавно здесь жили два любящих друг друга человека, несмотря на то, что им приходилось в одной комнате и есть, и спать, и вообще проводить все свое время, а это спокойно выдерживают не все даже очень интеллигентные люди. Матери и почти взрослоj дочери жить в одной комнате коммуналки - это будет покруче, чем летать в одном космическом корабле.
Мы с Андреем, конечно, выслушали почти спокойный рассказ Ритиной мамы о том, какой беспроблемной девочкой росла Рита: и в детстве особо не болела, и в школе училась очень хорошо, и помогала матери. Наталья Ивановна даже и тут не заплакала, хотя глаза ее заблестели еще более лихорадочным блеском.
- Наталья Ивановна, - мягко спросила я, - а кто был Ритин папа?
- Ритин папа? - переспросила она, в мыслях все еще обращенная к своей девочке. - Ах, Ритин папа… Мы же с ним развелись, когда Риточке было шесть. Как раз перед ее школой.
- И вы с тех пор с ним не виделись? - вступил Синцов.