- Тем более. Мне очень жаль причинять вам это беспокойство. Но вы бы оказали мне неоценимую услугу, если бы смогли ответить на несколько моих вопросов, - сказал Мейер.
- Ну, вы уже здесь. Задавайте ваши вопросы.
- У вас есть дочь, миссис Гленнон?
- И сын тоже. А в чем, собственно, дело?
- Сколько лет вашим детям?
- Эйлин - шестнадцать, а Терри - восемнадцать. А в чем дело?
- А где они сейчас, миссис Гленнон?
- А вам это зачем? Они не сделали ничего плохого.
- А я и не говорил, что они провинились, миссис Гленнон. Просто я…
- Тогда почему вы хотите узнать, где они находятся?
- В действительности мы пытаемся установить…
- Я здесь, мам, - раздался чей-то голос из-за спины Мейера. Голос прозвучал неожиданно и напугал его. Рука его инстинктивно потянулась к револьверу слева на поясе, но вовремя остановилась. Он медленно повернулся. Парень, который стоял у него за спиной, был, несомненно, Терри Гленнон, бойкий малый восемнадцати лет, унаследовавший от своей матери пронзительный взгляд и узкий подбородок.
- Что вам угодно, мистер? - спросил он.
- Я - полицейский, - сказал Мейер, прежде чем этому парню взбредет в голову что-нибудь нехорошее. - Мне нужно задать вашей матери несколько вопросов.
- Моя мама только что из больницы. Она не может отвечать ни на какие вопросы, - сказал Терри.
- Ничего, сынок, все в порядке, - сказала миссис Гленнон.
- Позволь мне, мама, самому разобраться с этим делом. А вам, мистер, лучше уйти.
- Но мне нужно задать…
- Я считаю, вам лучше уйти, - сказал Терри.
Извини, конечно, сынок, - сказал Мейер, - но так случилось, что я занимаюсь расследованием убийства, и я думаю, мне придется остаться.
- Убий… - Терри Гленнон молча переваривал информацию. - А кого убили?
- А почему тебя это так интересует? А кого убили, как ты сам думаешь?
- Я не знаю.
- Тогда зачем ты спрашиваешь?
- Не знаю. Вы сказали "убийство", ну я машинально и спросил…
- Ага, понятно, - сказал Мейер. - Вы знаете кого-нибудь по имени Клэр Таунсенд?
- Нет.
- Я ее знаю, - сказала миссис Гленнон. - Это она вас прислала?
- Послушайте, мистер, - снова вмешался Терри, который, очевидно, решил не уступать. - Я же сказал вам, что мама больна. И мне наплевать на то, что вы там расследуете… она не будет…
- Терри, прекрати сейчас же, - строго сказала ему мать. - Ты купил молоко, как я просила?
- Ага.
- Ну, и где оно?
- Я поставил его на стол.
- Ну, и зачем мне нужно это молоко, если оно стоит на столе, куда мне не добраться? Поставь немного на плиту разогреваться и можешь идти.
- Что значит "можешь идти"?
- Это значит, что можешь спуститься вниз к своим друзьям.
- А почему о моих друзьях ты всегда говоришь с таким пренебрежением?
- Терри, пожалуйста, делай, что я говорю.
- И ты позволишь этому типу утомлять себя разными разговорами?
- Я не устала.
- Но ты больна! - вскрикнул Терри. - Ты же только что перенесла операцию, черт возьми!
- Терри! Не ругайся дома, - сказала миссис Гленнон, видимо, уже позабыв, что сама только недавно поминала господа всуе, когда Мейер стоял в коридоре. - А теперь, будь хорошим мальчиком, поставь греться молоко и пойди на улицу… найди там себе какое-нибудь занятие.
- Ну вот! Тебя не поймешь! - раздраженно бросил Терри. Он метнул на мать недовольный взгляд, одарив им на мгновение и Мейера, и с сердитым видом вышел из комнаты. Он взял со стола пакет с молоком, пошел с ним в кухню, погремел там кастрюлями и потом опрометью выбежал из квартиры.
- Он у меня парень с характером, - сказала миссис Гленнон.
- М-м-м-да уж, - прокомментировал ее слова Мейер.
- Так вас Клэр прислала ко мне?
- Нет, мадам. Клэр Таунсенд мертва.
- Что? Что вы говорите!?
- Да, мадам.
- Ай-яй-яй, - сказала миссис Гленнон, сокрушенно качая головой из стороны в сторону. Она повторила это несколько раз.
- Вы были дружны с ней, миссис Гленнон? - спросил Мейер.
- Да. - Ее взгляд стал каким-то бессмысленным и отсутствующим. Казалось, она размышляла о чем-то, но о чем Мейер не знал. Он уже много раз в своей детективной практике встречался с подобным взглядом, когда какая-нибудь новость пробуждает в людях различные воспоминания или ассоциации, и человек, которого опрашивают, как бы отсутствует, увлеченный своими личными мыслями и воспоминаниями. - Да, Клэр была хорошей девушкой, - сказала миссис Гленнон, но мысли ее были где-то далеко, и Мейер был готов пожертвовать многим ради того, чтобы узнать, о чем на самом деле она сейчас думала.
- Она ведь работала с вами в больнице, не так ли?
- Да, - сказала миссис Гленнон.
- И с вашей дочерью тоже.
- Что?
- С вашей дочерью. Я так понимаю, что Клэр очень дружила с ней.
- Кто вам это сказал?
- Врач-интерн из "Буэнависты".
- Ах, да, - согласно кивнула миссис Гленнон. - Да, они дружили, - призналась она.
- Они близко сдружились?
- Да. Мне кажется, что близко.
- В чем дело, миссис Гленнон?
- Что? Вы о чем?
- О чем вы все время думаете?
- Да так, ни о чем я не думаю. Я отвечаю на ваши вопросы. А когда… когда… когда убили Клэр?
- В пятницу вечером, - сказал Мейер.
- А-а, ну тогда она… - миссис Гленнон не договорила.
- Ну тогда она что? - спросил Мейер.
- … так значит она… ее убили пятницу вечером, - сказала миссис Гленнон.
- Да, - Мейер внимательно следил за ее лицом. - Когда вы видели ее в последний раз, миссис Гленнон?
- В больнице.
- А ваша дочь?
- Эйлин? Я… я не знаю, когда она видела Клэр в последний раз.
- А где она сейчас, миссис Гленнон? В школе?
- Нет. Нет, она сейчас… в гостях… хм… у моей сестры… в Бестауне.
- А она посещает школу, миссис Гленнон?
- Да, конечно, она ходит в школу. Но вот у меня случился аппендицит, видите ли, и… хм… она осталась погостить у моей сестры пока я лежала в больнице… и… хм… мне показалось, что так будет лучше - отослать ее туда, пока я не встану на ноги, понимаете?
- Понимаю. А как зовут вашу сестру, миссис Гленнон?
- Айрис.
- Так - Айрис, а фамилия?
- Айрис… а зачем вам нужно это знать?
- Просто для отчета, - сказал Мейер.
- Я бы не хотела, чтобы вы потревожили ее, мистер. У нее и без меня своих проблем хватает. Она даже не знала Клэр. Я бы попросила вас не беспокоить ее.
- Я и не собираюсь, миссис Гленнон.
Миссис Гленнон поморщилась.
- Ее зовут Айрис Мулхаер.
Мейер записал имя в блокнот.
- И ее адрес?
- Постойте, вы же сказали…
- Это для отчета, миссис Гленнон.
- Пятьдесят шестая улица, дом номер 1131.
- Это в Бестауне?
- Да.
- Благодарю вас. И вы утверждаете, что ваша дочь Эйлин находится у нее, так?
- Да.
- А когда она туда уехала, миссис Гленнон?
- В субботу. В субботу утром.
- Она и раньше бывала там, правда? Когда, например, вы лежали в больнице?
- Верно.
- А где они познакомились с Клэр, миссис Гленнон?
- В больнице. Она пришла навестить меня, и там была Клэр. Вот так они и встретились.
- Так-так, - сказал Мейер. - А Клэр навещала ее в доме вашей сестры? В Бестауне?
- Что?
- Я сказал, возможно, Клэр навещала ее в доме вашей сестры?
- Да. Думаю, что навещала.
- Так-так, - сказал Мейер. - Так, очень интересно, миссис Гленнон, - благодарю вас. А скажите, разве вы не читали газет?
- Нет, не читала.
- Так значит, тогда вы не знали, что Клэр умерла до тех пор, пока я вам ни сказал, верно?
- Верно.
- А как вам кажется, Эйлин знает?
- Я… я не знаю.
- А не упоминала ли она о чем-нибудь таком в субботу утром? Перед тем, как уехала к вашей сестре?
- Нет.
- А радио вы не слушали?
- Нет.
- Потому что это передавали в новостях по радио, знаете ли. В субботу утром.
- Мы не слушали радио.
- Понятно. И ваша дочь не просматривала газет перед отъездом из дома?
- Нет.
- Но она, должно быть, теперь уже знает обо всем, что случилось в пятницу вечером. Она вам ничего об этом не рассказывала?
- Нет.
- Вы, ведь, наверное, разговаривали с ней? Я хотел сказать, что она уже должно быть звонила вам из дома вашей сестры?
- Да. Я уже… я разговаривала с ней.
- А когда вы в последний раз разговаривали с ней, миссис Гленнон?
- Я… я сейчас очень устала и хотела бы отдохнуть.
- Конечно. Так, когда вы в последний раз разговаривали с ней?
- Вчера, - сказала миссис Гленнон и глубоко вздохнула.
- Понятно. Спасибо, миссис Гленнон, вы нам очень помогли. Принести вам молока? Я думаю, оно уже согрелось.
- Если вам не трудно.
Мейер пошел в кухню. Плита стояла у стены рядом со шкафчиком для посуды. На стене висела небольшая пробковая доска для заметок. На шкафчике стоял телефон. Он снял с плиты кастрюльку с молоком как раз вовремя - молоко уже было готово убежать. Он налил полную чашку и затем громко спросил:
- Вам положить в него капельку масла?
- Да, пожалуйста.
Он открыл холодильник, достал масленку, нашел в шкафчике нож и стал отрезать кусочек масла, когда вдруг увидел листок бумаги, прикрепленный к пробковой доске, на котором от руки было написано:
КЛЭР
СУББОТА
ПЕРВАЯ ЮЖНАЯ УЛИЦА, ДОМ 271.
Он довольно кивнул, быстро и молча скопировал текст записки в свой блокнот и затем понес молоко миссис Гленнон. Она поблагодарила его за любезность, попросила еще раз не беспокоить ее сестру и затем начала прихлебывать горячее молоко.
Мейер покидал квартиру и задавал себе один и тот же вопрос, почему миссис Гленнон сказала ему неправду. Он все еще задавался этим вопросом, когда спустился на площадку второго этажа.
Было тихо, и нападение на него было внезапным.
Он был абсолютно к нему не подготовлен. Он только обогнул перила, чтобы продолжить путь вниз, как вдруг из темноты вылетел кулак и ударил его прямо по переносице. Он попытался, было развернуться, чтобы увидеть своего обидчика, одновременно стараясь достать из кобуры свой револьвер, как неожиданно получил второй удар сзади, который был нанесен не кулаком, а гораздо более твердым предметом. Удар пришелся по затылку, и Мейер почувствовал, как в глазах у него потемнело. Он сумел быстро выхватить револьвер, но тут его снова чем-то ударили. Нападавших было больше, чем двое. Потом его ударили снова, и он услышал, как выстрелил его револьвер, хотя ему показалось, что курок он не нажимал. Что-то упало на пол с лязгающим металлическим звуком - они использовали обрезки металлических труб, и он почувствовал, что кровь заливает ему глаза. Следующий удар трубой пришелся прямо по лицу, и он почувствовал, как револьвер ускользает из его руки, а он сам валится на колени под безжалостным градом ударов металлических труб.
Затем он услышал топот, топот тысячи ног, наступающих на него, переступающих через него, оббегающих его. Гулкий топот тысячи ног, бегущих вниз по лестнице. Он не потерял сознание. Прижавшись лицом к бугристым половым доскам и глотая сгустки собственной крови, он еще подумал, почему это сыщики в кино и в книжках всегда как бы проваливались в темную бездну. Затем его заинтересовал вопрос, почему миссис Гленнон лгала ему. Затем, почему его избили и где его револьвер - он шарил вокруг себя липкими от крови пальцами в надежде найти его. Затем он пополз к ступенькам ведущим вниз.
Он нащупал верхнюю ступеньку и покатился вниз по лестнице, переворачиваясь кубарем и ударяясь о перила, раздирая в кровь свой лысый череп об острые углы. Его руки и ноги странно и смешно мелькали в воздухе, пока он, наконец, ни плюхнулся на площадку первого этажа. Дверь во двор была приоткрыта, и он видел на полу яркий солнечный прямоугольник. Он пополз через сумрачный вестибюль, оставляя за собой кровавый след. Кровь застилала его глаза, текла ручьем из его разбитого носа и губ.
Он выполз на крыльцо, кое-как перетащил себя через низкую ступеньку на тротуар. Затем попытался приподняться на одном локте и позвать на помощь.
Но никто не остановился и не помог ему.
В этом районе все придерживались одного правила: хочешь выжить - не вмешивайся в чужие дела.
Через десять минут патрульный полицейский нашел его на тротуаре. К тому времени он давно уже провалился и плыл, плыл и плыл в бездне беспросветной тьмы, которая была так хорошо ему знакома по детективным романам и фильмам.
Вывеска над гаражом гласила: "КУЗОВНОЙ РЕМОНТ. КВАЛИФИЦИРОВАННАЯ ПОЧИНКА И ПОКРАСКА". Владельцем гаража оказался человек по имени Фред Батиста. Увидев небитую машину, Батиста решил, что ее хозяину нужно заправиться бензином, и вышел предложить свои услуги, но тут узнал, что Браун детектив, и он приехал сюда, чтобы задать несколько вопросов. Батиста, казалось, вовсе не огорчился этому факту, а даже наоборот обрадовался. Он попросил Брауна поставить машину у компрессора и пригласил его пройти в свою маленькую конторку. Батиста был небрит, а его комбинезон, казалось, состоял из одних жирных масляных пятен. Глаза его, однако, светились веселостью и любопытством. Он воспринимал всю эту процедуру допроса с живым интересом. Может быть, он впервые видел так близко настоящего копа. Или, может быть, бизнес шел плохо, и он радовался каждому удобному случаю, чтобы нарушить унылую монотонность своего бытия. Каковы бы ни были причины столь неподдельного интереса, но Батиста отвечал на вопросы Брауна с готовностью и энтузиазмом.
- Джо Векслер? - переспросил он. - Ну да, разумеется, я его знаю. У него маленькая скобяная лавка на этой улице. Мы туда частенько забегаем купить нужный инструмент или какую-нибудь мелочевку. Хороший человек был Джо. Какая ужасная штука приключилась с ним в этом книжном магазине! Я и хозяина этого книжного Марти Феннермана знаю очень хорошо. Его однажды уже грабили, да вы и без меня, наверное, знаете? Он вам рассказывал?
- Да, сэр, он рассказывал нам, - сказал Браун.
- Ну конечно. Насколько я помню, это было примерно семь или восемь лет назад. Отлично помню этот случай. Хотите сигару?
- Нет, благодарю вас, мистер Батиста.
Вы не любите сигар? - несколько обиженным тоном поинтересовался Батиста.
- Люблю, конечно, - сказал Браун. - Но с утра я не курю.
- А чего так? Утро, день, вечер - какая разница?
- Обычно я выкуриваю одну после ленча и одну после обеда.
- Так вы не возражаете, если я закурю? - спросил Батиста.
- Сделайте одолжение.
Батиста послушно кивнул, откусил кончик сигары и выплюнул его в ведро с грязными тряпками, которое стояло рядом с его исцарапанным столом. Он прикурил, выпустил струю густого дыма, с наслаждением вымолвил "А-а-а-а-х" и откинулся на спинку облезлого вращающегося кресла.
- Насколько нам известно, мистер Векслер обращался к вам за услугой незадолго до убийства, это правда, мистер Батиста?
- Правда, - сказал Батиста. - Истинная правда.
- А что за работа была?
- Покраска.
- Вы сами занимались этой работой?
- Нет, нет, зачем? На это у меня есть слесарь. Работа пустяковая. Какой-то придурок зацепил машину Джо, когда она стояла у его магазина. Вот он и притащил ее сюда, а я…
- Значит, машину ударили.
- Да. Но ничего серьезного. Знаете, только крыло поцарапали и все. Ну, Бадди и починил его.
- Кто такой Бадди?
- Это мой автослесарь, занимается починкой и покраской кузовов, крыльев и всего такого.
- Кто заплатил за работу? Мистер Векслер или тот, кто в него въехал?
- По правде сказать, никто еще не заплатил. Я послал счет Джо только на прошлой неделе. Само собой, я и предположить не мог, что его убьют. Послушайте, с деньгами я могу подождать. У его жены сейчас и так полно своего горя.
- Но счет вы отправили на имя мистера Векслера?
- Ага. Джо не знал, кто его помял. Знаете, вернулся однажды с ленча, а на крыле вот такая огромная царапина. Потом он притащил машину к нам, и мы починили ее. Бадди - хороший малый. Работает у меня всего месяц, но намного лучше, чем тот, что был до него.
- Не мог бы я переговорить с ним?
- Конечно. Пошли со мной. Вон он - на заднем дворе. Работает с фордом 5 6 года. Мимо не пройдете.
- А как его фамилия?
- Мэннерс. Бадди Мэннерс.
- Спасибо, - сказал Браун. Он сказал, что отлучится ненадолго, и отправился на задний двор гаража.
Высокий мускулистый мужчина в забрызганном краской комбинезоне красил распылителем синий "форд" с откидным верхом. Он поднял глаза на приближающегося Брауна, определил, что не знаком с этим человеком и вернулся к своей работе.
- Мистер Мэннерс? - спросил Браун.
Меннерс выключил свой пистолет-краскораспылитель и вопросительно посмотрел на Брауна.
- Да?
- Я из полиции, - сказал Браун. - Могу я задать вам несколько вопросов?
- Полиция? - удивился Мэннерс. Затем он пожал плечами. - Ну ладно. Валяйте.
- Как я понимаю, это вы занимались починкой машины Джозефа Векслера?
- Чьей машины?
- Джозефа Векслера.
- Векслер, Векслер… ах, ну да… "Шевроле" 59-го года. Покраска левого переднего крыла. Правильно. Я их запоминаю только по машинам. - Он усмехнулся.
- В таком случае, могу предположить, что вам неизвестно, что случилось с мистером Векслером?
- Мне известно только то, что случилось с его машиной, ответил Мэннерс.
- Так вот, он погиб в пятницу вечером.
- Вот это да! Не повезло бедняге, - сказал Мэннерс, и его лицо неожиданно приняло серьезный вид. - Жаль это слышать. - Он немного помолчал. - А что стряслось? Попал в аварию?
- Нет. Его убили. Вы что, газет не читаете, мистер Мэннерс?
- Ну, знаете ли, я был слегка занят в эти выходные, ездил в Бостон - я оттуда родом - навестить свою подружку. Поэтому ничего за это время не читал.
- А вы хорошо знали самого Векслера?
Мэннерс пожал плечами.
- Кажется, виделись пару раз. Первый раз, когда он пригнал машину сюда и еще один раз он приходил как раз, когда я занимался покраской. Сказал мне, что цвет слегка не подходит. Ну, я сделал новый замес и опрыскал крыло снова. Вот и все.
- И больше его не видели?
- Никогда. Так значит, он умер? Очень жаль. Производил приятное впечатление. Для жида.
Браун посмотрел Мэннерсу прямо в глаза и спросил:
- Почему вы о нем так говорите?
- Ну, потому что он действительно был приятным человеком, - пожав плечами, сказал Мэннерс.
- Нет, я о другом, почему вы обозвали его жидом?
- Ах, вот оно что. Потому что он и был жидом. Вы бы послушали, как он говорил? Хоть святых выноси! Можно было подумать, что он только что спрыгнул с лодки, которая привезла его в Америку.
- А работа, которую вы выполняли для него… вы спорили по поводу подобранного цвета?