- Нет.
- У нас семидневный траур по усопшему. По Джозефу. Я его сестра. Я думаю, что было бы лучше, если бы вы выбрали другое время…
- Мадам, я бы был искренне признателен вам, если бы мог поговорить с миссис Векслер сейчас. Я… я понимаю… но…
Неожиданно он почувствовал острое желание уйти. Ему не хотелось вторгаться в атмосферу скорби этого дома. Но потом он подумал: уйду - и убийца получит на руки козырь времени.
- Пожалуйста, я вас очень прошу, мне необходимо увидеть ее сейчас? - попросил он. - Пожалуйста, попросите ее?
- Я спрошу ее, - сказала женщина и закрыла за собой дверь.
Клинг остался ждать в коридоре. Жизнь многоквартирного дома бурлила вокруг него - кругом раздавались звуки голосов и стуки дверей. Это был гул жизни. А за закрытой дверью 4А стояла гробовая тишина.
По лестнице на площадку поднялся молодой человек с книгой под мышкой. Он многозначительно кивнул Клингу, остановился рядом с ним и спросил:
- Здесь живут Векслеры?
- Да.
- Благодарю вас.
Он постучал в дверь. Ожидая, пока кто-нибудь откликнется на его звонок, он аккуратно прикоснулся к мезузе - клочку пергамента с молитвой, прикрепленной к дверному наличнику. Они стояли молча и ждали. Откуда-то сверху какая-то женщина кричала своему сыну, который был на улице: "Мартин! Поднимись и надень свитер!" А внутри квартиры 4А все было тихо. Молодой человек постучал вновь. За дверью послышались шаги. Сестра Джозефа Векслера открыла дверь, посмотрела сначала на Клинга, потом на пришедшего:
- Вы - раввин? - спросила она.
- Да, - ответил молодой человек.
- Входите, пожалуйста, реббе, - сказала она.
Затем она обратилась к Клингу:
- Руфь сказала, что поговорит с вами, мистер… извините, как ваше имя?
- Клинг.
- Да. Мистер Клинг. Мистер Клинг, она только что потеряла мужа. Поэтому… пожалуйста… будьте добры…?
- Конечно, я понимаю, - сказал Клинг.
- Тогда входите, пожалуйста.
Они расположились в гостиной. На кофейном столике стояла корзиночка с фруктами. Картины и зеркала были завешены черной тканью. Пришедшие на траурную церемонию сидели на деревянных ящиках. У мужчин на головах лежали черные ермолки, головы женщин покрывали шали. Молодой раввин вошел в комнату и начал читать молитву. Руфь Векслер отделилась от собравшихся и подошла к Клингу.
- Здравствуйте, - сказала она. - Рада с вами познакомиться.
Она говорила со страшным еврейским акцентом, который поначалу сильно удивил Клинга, потому что она показалась ему очень молодой девушкой, а плохое знание английского языка как-то плохо гармонировало с молодостью. Затем, правда, приглядевшись к ней внимательнее и привыкнув к полумраку комнаты, он вдруг понял, что ей далеко за сорок, а возможно, уже за пятьдесят: она, по-видимому, принадлежала к тому типу семитов, у которых трудно определить истинный возраст - черные как смоль волосы и блестящие карие глаза. Сейчас ее глаза блестели еще ярче, потому что они были полны слез. Она едва прикоснулась к нему, он неуклюже пожал ее руку, не зная, что сказать: его собственное горе, как будто утонуло в красивых глазах этой бледной женщины, у которой не было возраста.
- Пойдемте, пожалуйста, со мной, - сказала она. Акцент у нее, действительно был ужасающим. Клинг припомнил кривляния глупых персонажей в дешевых водевильных сериалах, вызывающих смех публики. Однако смех в данном случае был полностью вытеснен безутешным горем, которое было слышно в каждом звуке ее голоса. Клинг автоматически произвел поправку в уме: он отбросил прочь внимание к акценту и мысленно переводил любопытные фразы и путаные словообразования на нормальный язык, пытаясь добраться до смысла ее слов.
Она повела его в маленькую комнатку рядом с гостиной. В комнате стояла кушетка и выключенный телевизор в углу. С улицы, куда выходили два окна, доносились звуки бурной городской жизни. Из гостиной слышался голос раввина, отпевающего усопшего по заведенному обычаю на древнееврейском языке. Усевшись рядом с Руфь Векслер, Клинг вдруг почувствовал, что их души связывает общее горе. Ему захотелось взять ее за руку и тихо поплакать вместе с ней.
- Миссис Векслер, я понимаю как вам трудно…
- Не нужно так. Я как раз с удовольствием буду иметь этот случай, чтобы приговорить с вами, - сказала она. Слово "переговорить" она произнесла как "приговорить", потом кивнула несколько раз головой и добавила:
- Я хочу помогать полиции. Как можно ловить и поймать этого убийцу, если я и никто не будет-таки помогать полиции. - Акцент был чудовищный, но Клинг смотрел в ее блестящие от слез глаза и понимал все, что она говорила.
- Ну, тогда… это очень любезно с вашей стороны, миссис Векслер. Я постараюсь быть по возможности кратким и не мучить вас лишними расспросами.
- Не надо думать о времени. Сидите и спрашивайте сколько хотите, - сказала она.
- Миссис Векслер, вы случайно не знаете, что делал ваш муж в этом книжном магазине?
- Так там у него рядом есть свой магазин.
- Где именно, миссис Векслер?
- На углу Стем и Северной Сорок Седьмой.
- А что это за магазин?
- Скобяные изделия.
- Понятно. Значит, этот магазин расположен рядом с книжным. И часто он посещал этот книжный магазин?
- Да, часто. Мой Джозеф, знаете, был большой любитель и читатель книг. Джозеф, знаете, он тоже не очень-то хорошо говорит по-английски. У него, как и у меня, этот ужасный акцент. Но ему нравилось читать. Он говорил, что так лучше запоминать слова и исправлять язык. Поэтому он читал вслух себе и мне в постели. Я думаю… я думаю, он пошел туда за книгой, о которой я говорила с ним на прошлой неделе - я сказала, что хорошо бы нам ее почитать.
- А что это была за книга, миссис Векслер?
- Это книга Германа Вука. Этот Вук, знаете ли, хороший писатель. Джозеф мне уже читал вслух две его книжки: "Восстание на "Кейне"" и "Это БОГ мой". И я сказала Джозефу, что надо-таки взять почитать его новую книгу "Марджори Морнингстар", потому что, знаете, когда она вышла, то поднялся такой шум, что многие евреи на него страшно обиделись. Тогда я сказала Джозефу, что не мог такой приятный человек как Герман Вук написать такую книгу, которая бы так обидела евреев? И еще я сказала Джозефу, что тут какая-то ошибка. Знаете, сейчас слишком много легко ранимых и впечатлительных людей. Они сами, знаете, на все обижаются. А я опять же говорю Джозефу, что может так статься, что обижаться-то, знаете, надо вовсе не им, а наоборот - мистеру Вуку, потому что, наверное, они его неправильно поняли и приняли, знаете, его любовь за что-то другой. Вот что я сказала Джорджу. И потом я ему еще сказала: "Джордж, мы должны-таки сами во всем разобраться - пойди и найди эту книгу".
- Понятно. Значит, вы считаете, что он пошел туда за этой книгой?
- Да. Я так думаю.
- Он регулярно ходил в этот магазин? И покупал книги именно в этом магазине?
- И покупал, и брал читать, знаете, как в библиотеке.
- Понятно. Но почему именно в этом магазине? А, к примеру, не в том, что находится где-нибудь здесь в вашем районе, рядом с вашим домом?
- Нет. Это ему было неудобно. Знаете, Джозеф много занимался собственным бизнесом и любил-таки выполнить в обед или после работы какое-нибудь маленькое поручение для дома или по хозяйству, но чтобы не надо было далеко ходить от своей лавки, а то бы он не успевал.
- А какие поручения вы имеете в виду, миссис Векслер?
- Ну, такие маленькие вещи - сейчас, дайте вспомнить. Ну вот, например, несколько недель тому назад у нас поломался такой переносной радиоприемник. Ну, что делать - надо чинить. Так, Джордж взял его с собой на работу, сбегал, знаете, в какой-то там соседний магазин или мастерскую и починил-таки его там.
- Понятно.
- Или вот другой случай. Поцарапали ему крыло на автомобиле. Знаете, он стоял себе просто на улице, так кто-то зацепил его сзади и содрал краску с крыла… и что теперь с этим делать?… А полиция не может помочь?
- Ну… а в страховую компанию вы обращались?
- Ну да. А что они могут? У нас страховка начинается, если ущерб превышает пятьдесят долларов, а тут сами понимаете.
- Да.
- А тут всего-то дел долларов на двадцать пять, тридцать - там подбить, там подкрасить - и все. Ой, забыла. Мне же еще надо оплатить по этому счету. Красильщик машины прислал мне счет на прошлой неделе.
- Понятно, - сказал Клинг. - Короче говоря, у вашего мужа было правило иметь дело с теми, у кого был свой бизнес в том районе, где располагался его собственный магазин. Но тогда кто-то мог знать, что он часто захаживает в этот книжный магазин?
- Само собой. Кто-то мог знать.
- А был ли кто-нибудь… у кого были причины для того, чтобы убить вашего мужа, миссис Векслер?
Тут Руфь Векслер вдруг сказала:
- Вы знаете, я все еще не могу привыкнуть, что его больше нет. - Тон ее речи был совершенно обыденный, как будто она рассуждала о погоде. Клинг умолк и терпеливо слушал. - Я не могу представить себе, что он никогда больше не будет читать мне вслух на ночь, когда мы лежим в кровати. - Она горестно покачала головой. - Не могу привыкнуть.
В комнате воцарилась тишина. За стеной торжественно и мелодично звучала заупокойная молитва.
- Были… были ли у него какие-нибудь враги, миссис Векслер? - мягко поинтересовался Клинг.
В ответ Руфь Векслер отрицательно покачала головой.
- А не получал ли он каких-нибудь угрожающих писем, записок или телефонных звонков?
- Нет.
- Может быть, он поссорился с кем-нибудь? Или поругался? Или что-то в этом роде?
- Я не знаю. Думаю, что нет.
- Миссис Векслер… когда ваш муж умирал… в больнице, то детектив, который был рядом с ним, слышал, как ваш муж произнес слово "обойщик". Может быть, вы знаете какого-нибудь человека, которого так зовут?
- Нет. Обойщик? Не знаю. - Она отрицательно покачала головой. - Нет, мы не знаем никого с таким именем.
- Ну, а может быть… ваш муж хотел починить что-то из мебели: обить диван или поклеить обои?
- Нет.
- Тогда бы он, наверное, связался с каким-нибудь мастером по дереву или мебельщиком?
- Нет. Я не знаю.
- Ничего такого не припоминаете? - спросил Клинг. - Вы уверены?
- Абсолютно.
- Может быть у вас, миссис Векслер, есть какие-то предположения, почему он произнес это слово? Ведь он повторил его несколько раз. Мы предполагали, что здесь, возможно, кроется нечто важное.
- Нет. Никого такого не знаю.
- У вас хранятся письма и счета вашего мужа? Возможно, он переписывался с кем-нибудь или имел деловые контакты или…
- Я был в курсе всех дел моего мужа. Там нет никаких дел с никакими обойщиками, столярщиками или мебельщиками. Извините меня, но что нет, то нет.
- Ну что ж, и все же разрешите мне взять на время эти письма и счета? Я обещаю, что верну все в целости и сохранности.
- Только, пожалуйста, не задерживайте счета, - попросила Руфь Векслер. - Я привыкла вовремя платить по счетам. - Она глубоко вздохнула. - Теперь придется самой читать.
- Простите меня, я не понял…
- Книгу. Книгу мистера Вука. - Она замолчала. - Бедный мой муж. Бедняжка моя.
И хотя при произнесении слова "бедняжка" она смешно исковеркала его, Клингу было вовсе не смешно.
Уже выйдя в коридор и затворив за собой дверь, Клинг неожиданно устало привалился к стене и плотно закрыл глаза. Он сделал несколько глубоких судорожных вдохов и выдохов, затем отошел от стены и стал медленно спускаться вниз по ступенькам.
Была суббота, и на улице было полно детей, которые рано вернулись из школы. Бойкая компания мальчишек в одних рубашках под теплым октябрьским солнцем играла прямо посредине улицы в игру напоминающую бейсбол. Девочки в ярких платьицах прыгали через скакалку на тротуаре - "Раз, два, три, четыре, пять вышел зайчик погулять!" Двое малышей играли на обочине в шарики, причем, один обвинял другого в жульничестве. Дальше по улице он заметил группу из троих маленьких заговорщиков, двоих мальчиков и одной девочки, - все ростом как лилипуты. Посовещавшись, они перебежали на другую сторону улицы, воровато оглядевшись, подкрались к двери и позвонили в звонок. Затем они во весь дух припустились на противоположную сторону улицы. Когда Клинг поравнялся с этим местом, дверь отворилась и на пороге, удивленно осматриваясь, появилась хозяйка дома. Тут же с противоположной стороны раздалось дружное пение троицы: "Леди, леди, это - я! Леди, леди, это - я!.."
Их громкие голоса звучали в его ушах на протяжении целого квартала.
Глава 7
Тедди Карелла говорила с мужем знаками рук.
- Я… - показала она жестом.
- Ну? - спросил Карелла.
… люблю…
- Кажется, начинаю что-то понимать, - сказал Карелла.
- …тебя. - Закончила она свою фразу.
- И это все? - сказал Карелла. - Ты не оригинальна, дорогая. Значит, ты меня любишь, да?
Она снова попыталась повторить жестами свою мысль, но тут он обнял ее, чмокнул в кончик носа, потом опустил голову и поцеловал ее в губы долгим и жадным поцелуем. Затем он некоторое время держал ее в своих объятиях, ее голова мирно покоилась у него на плече. Наконец, он выпустил Тедди, снял пиджак, отстегнул служебный револьвер вместе с кобурой и положил свою амуницию на стол. Тедди недовольно поморщилась, и с ее рук обрушился целый поток беззвучных слов, облеченных в форму знаков.
- Ладно, ладно, успокойся - ответил Карелла. - Само собой, я не оставлю оружие там, где дети могут найти его. А, кстати, где они?
- Во дворе, - сказали ее руки. - Что у вас там сегодня случилось? Ты разговаривал с…
Но Карелла уже не видел ее рук, потому что взял револьвер и направился в спальню их старого дома в Риверхеде. Она отправилась вслед за ним в спальню, повернула его лицом к себе и закончила свою фразу:
- …с Клингом? Как он себя чувствует?
Карелла расстегнул рубашку и бросил ее на стул. Тедди тут же подняла ее и бросила в корзину с грязным бельем. С заднего двора доносились крики его близнецов, которые гонялись друг за другом и орали всякую детскую дребедень.
- Да. Я разговаривал с Клингом, - сказал он. - Он работает над этим делом вместе с нами.
Тедди нахмурилась и пожала плечами.
- И я, милая моя, того же мнения, - ответил Карелла. Он стянул с себя майку, вытер пот с груди и бросил ее в корзину для белья, но промахнулся. Тедди метнула на него осуждающий взгляд и тут же положила майку в корзину. - Но он настоял, чтобы его включили в команду по расследованию этого дела, и у нас не было достаточных оснований отказать ему. - Он повернулся к ней спиной и отправился в ванную, затем подумал о чем-то, снова повернулся к ней лицом и повторил:
- Как мы могли ему отказать? Никак не могли.
Тедди согласно кивнула, но по ее лицу было видно, что беспокойство не покинуло ее. Она последовала за мужем и присела на краешек ванны, пока он принимал душ. Она внимательно наблюдала за его губами, хотя потоки воды и мыльной пены мешали ей. Он сказал:
- Видишь ли, Тедди, мы пришли к выводу, что убийца охотился за одним из четырех, которых убил. Возможно, мы ошибаемся, но так нам представляется суть этого дела. - При произнесении последних слов он, смывая пену, случайно закрыл рот рукой, поэтому повторил "представляется суть этого дела", и Тедди согласно кивнула. Он вытер лицо и возобновил свой рассказ, пока Тедди продолжала внимательно следить за движениями его губ:
- Мы опрашивали родственников погибших. Мы с Мейером сегодня утром говорили с миссис Лэнд - она живет на Сэндз-Спит, а Берт днем ходил беседовать с миссис Векслер. И пока у нас нет ничего, что могло бы навести нас на след. Остается еще, конечно, отец Клэр - мы с Мейером собираемся навестить его завтра…
Тедди сразу нахмурилась.
- В чем дело? - спросил Карелла.
- Завтра у нас в гостях родственники, - сказала она ему.
- В котором часу? - спросил Карелла.
- В час или два часа дня. На ленч.
- Ну, тогда… мы с Мейером отправимся по нашему делу рано утром. Тедди, мы обязаны поговорить с ним завтра.
Тедди согласно кивнула.
- Мы пока не смогли найти никого из родственников третьей жертвы в книжном магазине. Его зовут Энтони Ла-Скала. В обнаруженном у него водительском удостоверении значился адрес в Айсоле. Но когда мы с Мейером недавно стали его проверять, то управляющий домом сказал, что тот съехал месяц назад. И на почте нам тоже не смогли помочь с его новым адресом.
- Может быть, здесь скрывается то, что вы ищите? - спросила Тедди.
- Возможно. Хочу сегодня вечером немножко покопаться в телефонном справочнике.
Тедди отрицательно покачала головой.
- Почему нет?
- Он съехал месяц назад, а телефонный справочник…
- Да, конечно, ты права, - кивнул ей Карелла. - Его новый адрес и телефонный номер еще не успели внести. Откуда ты у меня такая умная? - Он усмехнулся и протянул к ней руки. Она взялась за них и с готовностью прижалась к его влажной груди.
- Почему бы нам ни попросить Фанни уложить детишек в постель? - сказал он. - Мы бы отправились тогда сначала поужинать, а потом в кино.
Тедди кокетливо вздернула бровями.
- Ну, и это самое… конечно, тоже. После кино, думаю.
Она провела языком по губам и потом отодвинулась от него. Он попытался снова ухватить ее, но промахнулся и шлепнул ее по заднему месту. С беззвучным смехом она выскочила в спальню. Когда он вышел из ванной, она раздевалась.
- Что ты делаешь? - удивленно спросил он. - Еще рано. Дети не спят.
Тедди опустила руки вдоль тела и покачала пальцами.
- А? Ты собираешься принять душ, - расшифровал он ее послание.
Она утвердительно кивнула.
- А мне почему-то кажется, что ты хочешь подразнить меня, и все такое.
Тедди надменно пожала плечами и прошествовала мимо него в полуобнаженном виде в ванную. Она закрыла дверь, и он услышал, как щелкнула задвижка. Затем дверь снова отворилась, и в проеме сначала показалась голова Тедди с озорной улыбкой на лице, а потом и ее правая рука, которая быстрыми пальцами "сказала":
- Сходил бы пока поговорил с собственными детьми.
Потом рука попрощалась, голова и рука исчезли за дверью, щелкнула задвижка, и Стив услышал шум бегущей воды. Он улыбнулся, надел свежую майку и отправился вниз, во двор, где резвились его близняшки под присмотром Фанни.
Фанни сидела на скамейке под единственным, но огромным деревом, которое росло на заднем дворе. Фанни была грузной ирландкой пятидесяти с небольшим лет. Она сразу подняла глаза, когда Карелла вышел из дома.
- Ба! - сказала она. - Ваш папаша собственной персоной.