- Срочные дела, наверно, были? - забросил Гольцев новый крючок.
- Знаю я эти срочные дела. Светке лапшу на уши навесил, а я потом неделю не знал, как отбрехаться, - отмахнулся простодушный Окунев.
- А что, в Валуйках рыбалка лучше? - допытывался Салтовский.
- Какая на хрен рыбалка! Баба, похоже. А мне на кой хрен в их дела соваться. Сам знаешь, чужая семья - потемки.
Гольцев с ним согласился. Ответ на главный вопрос он получил: след Литвина-Гастролера следовало искать в Валуйках.
Глава четырнадцатая
Прерванный отпуск
Генерал Сердюк с нетерпением ждал возвращения Гольцева. Доклад из управления ФСБ по Воронежской области, с которым тот вышел на него накануне, пока косвенно, но усиливал подозрения в отношении Ореста Литвина. Несмотря на то что прямых данных, подтверждающих его выезд на Украину в период выхода Гастролера на резидентуру ЦРУ, Гольцеву получить не удалось, однако интуиция подсказывала Сердюку - на этот раз не будет промашки, как это было со Стельмахом и Оноприенко. Эту уверенность не могли поколебать даже последние материалы, полученные подчиненными Писаренко на Григория Дудинца. Дело на него набирало обороты. "Стреляный воробей" из ГРУ легко купился на рыбалку, и оперативная комбинация прошла без сучка и задоринки. Полковник К. безукоризненно сыграл отведенную ему роль, Дудинец ничего не заподозрил и начал активно подбивать профессора М. к организации новой вылазки на рыбалку, а когда тот отказался, сославшись на занятость, сам вышел на К.
Такая его настойчивость была расценена Писаренко, как попытка получения информации по результатам испытания ракетного комплекса "Тополь-М". Он уже не сомневался в том, что Дудинец - это Гастролер, и с жаром пытался убедить Сердюка и Градова в необходимости его проверки на "информационной кукле". А пока генералы взвешивали все "за" и "против", неугомонный Писаренко, не дожидаясь их решения, торопил события и занялся подготовкой "совершенно секретных" материалов, которые должны были не просто заинтересовать, а заинтриговать Дудинца.
Сердюк же, обжегшись на Стельмахе, где, казалось, все складывалось в пользу шпионской версии, не спешил с окончательным решением и находился перед выбором, на кого - Дудинца или Литвина - бросить основные силы. Сердюк рассеянно перебирал фотографии Литвина и Скотта и всякий раз, когда в руках оказывался снимок Литвина, испытывал странное ощущение.
"Где я тебя видел? В Академии Петра Великого? Нет! Стоп! Этого не может быть?! Вылитый Кочубей!" - воскликнул пораженный Сердюк.
"Кочубей? Литвин? Так кто же из вас Гастролер?! - от одной только этой мысли ему стало не по себе. - Бред! Чушь!"
Но внутренний голос говорил другое: "А предатель Гордиевский?! Никто, даже его подчиненные, не могли поверить, что он - шпион, пока не сбежал в Англию. Кочубей - Гастролер? Стоп, Толя! Так можно черт знает до чего дойти. Оставь свои фантазии Чейзу и займись делом", - осадил себя Сердюк и снова обратился к шифровке, отправленной Гольцевым из Воронежского управления ФСБ.
Она стала вторым и серьезным аргументом в пользу шпионской версии против Литвина. Первый, связанный с загадочным появлением рядом с ним американского инспектора Дэвиса Скотта, вызвал больше вопросов, чем ответов. Эксперты, занимавшиеся исследованием фотографий, не внесли окончательной ясности. Ссылаясь на различные причины - размытые светотени, неудачный ракурс и тому подобное, они говорили о значительном физиономическом сходстве черт лица Скотта с неизвестным на фотографиях из летнего кафе в парке ЦДХ, но заключения об их идентичности так и не дали.
Предварительная проверка Дэвиса Скотта также ничего не принесла. Это была его первая инспекция в России, до нее он перед контрразведкой не засветился. Молчала и Служба внешней разведки. Но Сердюк и не рассчитывал на быстрый успех, перелопатить даже ближние зарубежные резидентуры ЦРУ и РУМО для разведчиков было непростым делом.
Поэтому пока оставалось рассчитывать на самого себя и подчиненных. И здесь результат работы группы Гольцева мог существенно продвинуть проверку по Гастролеру. Добытые ею материалы на Литвина говорили опытному разработчику Сердюку о многом. Видимо, неспроста тот, будто заяц, петлял и путал следы. В Валуйках они окончательно потерялись. Гольцеву и Салтовскому, так и не удалось их найти, но тех дней, что Литвин отсутствовал в Воронеже и Лисках, хватило бы на то, чтобы съездить в Киев и выйти на контакт с резидентурой ЦРУ. К такому выводу пришел Сердюк, однако не торопился идти с докладом к Градову и ждал появления Гольцева.
По времени его группа должна была с минуту на минуту появиться на Лубянке. Двадцать минут назад Гольцев доложил с вокзала о своем прибытии. Сердюк с нетерпением поглядывал то на телефон, то на дверь, когда из приемной донесся знакомый голос, и в следующее мгновение на пороге появился сияющий Гольцев. Сердюк стремительно поднялся ему навстречу, энергично пожал руку и пригласил к столу. Гольцев занял за ним место и скосил взгляд на документ, испещренный многочисленными пометками. То была его шифровка, отправленная из управления ФСБ по Воронежской области.
"Совершенно секретно
Только лично
генерал-майору А. Сердюку
О РЕЗУЛЬТАТАХ РАБОТЫ В УФСБ
ПО ВОРОНЕЖСКОЙ ОБЛАСТИ И РОЗЫСКА ГАСТРОЛЕРА
В ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий в отношении объекта оперативной разработки Доцент, кандидата технических наук подполковника Литвина Ореста Михайловича…"
Гольцев перевел взгляд на Сердюка и спросил: - С чего начинать, Анатолий Алексеевич? - С самого начала и подробно! - потребовал тот. - Так я же в шифровке все расписал?
- Шифровка шифровкой, а живое слово, оно - живое слово. Давай по порядку.
Гольцев достал из кармана блокнот и, сверяясь с записями, приступил к докладу. Сердюк внимательно слушал и время от времени уточнял детали. Многолетний опыт в контрразведке и работа по делам об изменниках убедили его в том, что за безобидной мелочью - загадочной поездкой Литвина в Валуйки, мог скрываться ключ к тайне Гастролера. И когда Гольцев закончил доклад, он не без сожаления заметил:
- Жаль, что "украинский след" до конца не распутали.
- Анатолий Алексеевич, мы сделали все что могли, но уперлись в эти чертовы Валуйки! - в сердцах произнес Гольцев.
- Витя, я тебя ни в чем не упрекаю. Молодец, что ниточку нашел, теперь будет легче клубок разматывать! - подвел итог докладу Сердюк.
- А если бы полгода назад дальше бумажки посмотрели, то уже бы давно все было ясно, - посетовал Гольцев.
- Виктор Александрович, только давай не будем голову пеплом посыпать, надо наверстывать упущенное и искать концы.
- В Валуйках его точно не найдем. Все замыкается на Украине, а там… - и Гольцев развел руками.
Сердюк помрачнел. Еще несколько лет назад этот пустяшный вопрос не стоил и выеденного яйца. Но сегодня он превратился в почти неразрешимую проблему. Братская славянская республика все дальше дрейфовала на Запад и встраивалась в кильватер американской политики. Натовские генералы проводили учения в Крыму и, как когда-то в сорок втором, "брали" Севастополь. Советники из ЦРУ по-хозяйски вели себя в Службе национальной безопасности Украины. Те немногие из руководителей службы, что остались после чисток "националистической метлы" и с которыми когда-то Сердюк и Гольцев учились на Высших курсах военной контрразведки в Новосибирске, а позже в Высшей школе КГБ в Москве, как черт от ладана шарахались от любого контакта с коллегами из России.
Сердюк перебирал в памяти их имена и приходил к неутешительному выводу: на Украине рассчитывать было не на кого.
- Анатолий Алексеевич, а если послать в Украину моего Мельниченко? Он там каждый год бывает у родственников. Думаю, за неделю обернется, - так и не дождавшись ответа, напомнил о себе Гольцев.
- Мельниченко? - повторил Сердюк и, покачав головой, отверг: - Нет!
- Ну, почему? Опытный работник.
- Виктор Александрович, а ты забыл, как в прошлом году твоего опытного работника в Черкассах скрутили.
- Так тоже было ДАИ, а не контрразведка.
- И что они хотели "выдоить" из нашего Мельниченко, можно только гадать.
- Взятку! Но не с него, а с брата, это он за рулем сидел!
- Брат не брат, а таскали в участок Мельниченко. Мутная история, не мне тебе объяснять, что за этим могла стоять контрразведка. Прощупывали твоего Мельниченко вот и все! Поэтому никаких наших или ваших на Украину посылать не будем, тем более его! Хватит, уже раз засветился! - отрезал Сердюк.
- Но нам бы только наводку получить, что Литвин мотался на Украину, - не оставлял своих попыток Гольцев.
- Витя, не дави! Мне что ли, не хочется быстрее закончить дело на Гастролера! Хочется, и еще как, но надо действовать с головой. Литвин - наша последняя надежда, и потому не суетись. Доложу Градову, а он подключит ребят Молькова.
- Пока их подключат, нас выключат. Меньше недели осталось! - напомнил Гольцев об ультиматуме Градова.
Сердюк болезненно поморщился и сменил тему.
- Как настроение Кочубея и Остащенко? - поинтересовался он.
- Перед командировкой было похоронное. Сами знаете, хуже нет, когда тебя подвесят.
- Тогда смело опускай на землю! Карантин снят!
- Да? Значит, можно по полной подключать к Литвину? - обрадовался Гольцев.
- Не спеши.
- Как не спеши? Анатолий Алексеевич, у меня работников и так не хватает - командировки, отпуска!
- С Кочубеем пока подождем.
- Это еще почему? Он начинал проверку Литвина, пусть и заканчивает, - ничего не мог понять Гольцев.
- Начинал, а чем кончил? Еле отбрыкались, - напомнил Сердюк.
- А причем тут он, если воронежское управление проморгало!
- Витя, все! Ты будто первый день в системе! "Волна" с ним и Остащенко еще не улеглась, а мы снова подкинем их наверх.
- Ох, уж эти Тайны мадридского двора, как они достали! - посетовал Гольцев.
- Не нам судить! - отрезал Сердюк и распорядился: - Проверкой Литвина займешься лично и не забывай, меньше недели осталось.
- Забудешь тут, когда топор над головой подвесили.
- Не в первый раз, переживешь. Еще раз внимательно от корки до корки изучи старые материалы. Основное внимание удели сомнительным эпизодам, тем, где Литвин "засветился" на секретах. Выясни, что послужило мотивом, побудившим его полезть к ним.
- Анатолий Алексеевич, так это уже сделано. Есть справка, она подшита в деле, и вывод в ней не в нашу пользу. Интерес Литвина не совпадает с позициями в ориентировке СВР.
- Знаю, читал, а ты посмотри свежим взглядом.
- Хорошо! - согласился Гольцев и предложил: - В таком случае не лишним будет поднять все его каналы связи и снова перелопатить?
- Правильно! Работает он на ЦРУ или нет, в любом случае они как-то должны между собой связываться, - поддержал Сердюк.
- Скорее всего, через тайник.
- Не исключено, но им другие займутся, у них для этого есть и силы, и средства. Наше дело - секреты. Если Литвин их собирает, значит, где-то их должен хранить.
- Понял, Анатолий Алексеевич, будем искать, - заверил Гольцев и покинул кабинет.
После его ухода Сердюк занялся текущими вопросами, но работа не ладилась. В голове занозой засела навязчивая мысль о Кочубее, его поразительном сходстве с собеседником Скотта. Предложение Гольцева подключить его к проверке оживило прошлые подозрения. Услужливая память подбрасывала новые сомнительные эпизоды в поведении и поступках Кочубея, которым он раньше не придавал значения. Теперь они складывались в одну логическую цепочку.
Родственники в Чернигове, почти рядом с Киевом и российской границей. Про них Кочубей не упомянул ни словом, когда заполнял анкету. Поездки в Абхазию, где многих охватывал шок от одного вида развалин и угрюмых бородачей, свободно разгуливающих по улицам с автоматами. Кочубей же рвался в отпуск только туда, где американская, турецкая и грузинская разведки чувствовали себя как дома и назначали явки своим агентам. В прошлом году, в разгар сезона, он отказался от "горящей путевки" в Сочи в санаторий "Дзержинского" и снова отправился в Абхазию. И, наконец, попытка скрыть инцидент со Стельмахом во время командировки в Сухум.
Все это вместе взятое не давало покоя Сердюку. Рука сама потянулась к секретному блокноту и на страничку легла запись: "Установить, где с 17 по 26 декабря находился К".
Помедлив, он перечеркнул ее, поднялся из-за стола, прошелся по кабинету и, не сдержавшись, чертыхнулся:
- Толя, ты идиот! Нет, это же надо? Дослужился, скоро самого себя в шпионы запишешь!
Но проверенное временем железное правило контрразведки: "Доверяй, но проверяй!" - заставило его снять трубку телефона. Гольцев немедленно ответил, и, стараясь придать голосу нейтральный тон, Сердюк поинтересовался:
- Виктор Александрович, ты еще не успел порадовать Кочубея с Остащенко?
- Нет!
- Я думаю, их радость не будет знать границ. Пусть догуляют отпуска. Поэтому тему Литвина с ними пока не поднимай. А если станут напирать, сошлись, что оперативная группа сформирована и согласована с Градовым.
- Я вас не понял, Анатолий Алексеевич, а что произошло?! - опешил Гольцев.
- Виктор, ты не первый год начальник? Мне что ли, тебе прописные истины объяснять? Вчера они у нас были в черном списке, а сегодня мы их фамилии наверх высветим. Ситуацию понимать надо.
- Я понимаю, но и вы поймите меня! Не могу же я разорваться! Все в отпусках.
- Виктор Александрович, я же ясно сказал: отправляй и Кочубея в первую очередь, пусть парень в себя придет.
- Анатолий Алексеевич, вы хоть меня пожалейте? - взмолился Гольцев.
- Нас, Витя, жалеть будет Градов. Так что отправляй Кочубея - насколько я знаю, у него дело к свадьбе идет. Или последнего холостяка терять не хочешь?
- С такой жизнью скоро сам им стану, - уныло произнес Гольцев.
- Ну, если только демографическую ситуацию в стране спасать, то я разрешаю, - шуткой закончил разговор Сердюк.
Гольцев еще какое-то время кипятился, но вскоре остыл. В душе он согласился с позицией Сердюка. Подключение Кочубея к проверке Литвина, по которому уже плотно работали все службы, мало что могло изменить, а тем более повлиять на результат. Зато на заключительном этапе со свежими силами он был бы кстати. Поэтому в оставшееся до прихода Кочубея и Остащенко время Гольцев занялся разборкой почты. В основном это были дежурные отписки на запросы, две ориентировки о разведывательных устремлениях иностранных спецслужб к разработкам в области ракетной техники и подробный ответ из отдела ФСБ по Йошкар-Олинской ракетной дивизии. Местные контрразведчики самым внимательным образом отнеслись к его просьбе и детально описали каждый шаг инспектора Скотта. До конца дочитать отчет ему не удалось. Зазвонил телефон оперативной связи - это был Писаренко.
- С приездом, Виктор Александрович! Как Воронеж? - приветствовал он.
- Здравствуй, Василий Григорьевич! У тебя что, камера в моем кабинете стоит? Не успел я порога переступить, а ты легок на помине?
В трубке хмыкнули, и Писаренко игриво ответил:
- И ни одна.
- Тогда чего рассказывать, и так все знаешь, - не остался в долгу Гольцев.
- Они давно не работают, батарейки сели.
- Извини, своих не дам. Остались только для фонарика, чтобы просветить твою грешную душу.
- Виктор Александрович, о святом не будем. Как съездил?
- Результативно.
- Да?.. - после паузы в голосе Писаренко зазвучали нотки ревности:
- Реально что-то прорисовывается?
- Похоже, да.
- Значит, Литвин был на Украине?!
- Не буду спешить с выводами, боюсь сглазить, - ушел от ответа Гольцев.
- Ладно. Виктор Александрович, тут такое дело: мне позарез нужен твой профессор. Пошли материалы на Дудинца, а без него, сам понимаешь, не внести ясности.
- Хочешь через него подбросить информационную куклу по "Тополю"?
- Да!
- Но ты же мое мнение знаешь: будет санкция Градова - ради бога.
- Витя, пойми, время уходит! Потом будем локти кусать, когда он сдаст секреты американцам, - взмолился Писаренко.
- Василий Григорьевич, не дави. Я все понимаю, но порядок есть порядок, - стоял на своем Гольцев… и в ответ услышал короткие гудки.
Ему было понятно стремление Писаренко разоблачить Гастролера, которого он видел в Дудинце. Но бросить сейчас все и навалиться на одного него, когда над головой как дамоклов меч висело распоряжение Градова - внести ясность в материалы проверки Литвина в недельный срок, было во вред себе. Стук в дверь отвлек Гольцева от этих мыслей. В кабинет вошли Кочубей с Остащенко.
- Проходите, присаживайтесь! - пригласил он их к столу и начал разговор с дежурной фразы: - Как дела?
- Как сажа бела. Скоро в архивной пыли утонем, - буркнул Кочубей.
- Штаны до дыр протерли, и одно место посинело, - вторил ему Остащенко.
- Посинело? Готовьтесь, сейчас покраснеет, - многозначительно произнес Гольцев и объявил: - Все, ребята, хождение по мукам закончилось и, как говориться, без серьезных оргвыводов.
- Правда?! - в один голос воскликнули Кочубей с Остащенко и обрушились на него с вопросами: когда приступать к работе? что нового по Гастролеру? как съездили в Воронеж? Литвин - Гастролер?
- Стоп, стоп! О работе ни слова, - остановил Гольцев и распорядился: - До пятницы, оба свободны!
- Чт-о? - опешил Остащенко.
- Юра, ты давно на себя в зеркало смотрел?
- Не понял, товарищ полковник?
- Желтый, как лимон, а на Николае вообще лица нет.
- А откуда ему взяться, когда чуть "врагом народа" не стал, - хмуро обронил Кочубей.
- Коля, что было, то сплыло! - не стал развивать болезненную тему Гольцев и поторопил: - Все, ребята, идите, у меня дел по горло. Как говорится: дают - бери, бьют - беги. Отдыхайте!
- Но, я не хочу, Виктор Александрович! - отказался Кочубей.
- Все, иди, Коля!
- Виктор Александрович?..
- У тебя, сколько дней от отпуска осталось?
- Восемь.
- Вот и гуляй на полную катушку.
- Какое тут гуляние, когда такие дела разворачиваются?
- Все, закончили разговоры! Работы на всех хватит! Свободны и смотрите, чтобы на глаза не попались! - категорически отрезал Гольцев и выпроводил их в коридор.
И только в коридоре Николай почувствовал, как невидимый пресс, давивший на него все эти дни, свалился с души. В нем все пело от радости. Рука потянулась к телефону, а сердце встрепенулась, когда в трубке раздался знакомый голос.
- Тань, ты на море хочешь? - выпалил он.
- На море?
- На недельку, в Абхазию.
- А-а как с работой? - растерялась она.
- Решим! Готовься! - торопил ее Николай.
- Счастливые, - позавидовал Юрий.
- Не прибедняйся. На несчастного ты не очень похож, - отшутился Кочубей и принялся срочно приводить дела в порядок.